Три Заряницы

Он узнал яд, которым её отравили.

Именно таким покойная княгиня убила понравившуюся князю боярыню. А теперь и юная княжна избрала эту отраву, чтобы избавиться от соперницы.

Ведьмина травка. Не было в их местах страшнее яду. За три часа выжигал внутренности настолько, что человек исходил кровью и Прохор вовсе не был уверен, что сумеет в одиночку вытравить его. Может, если бы Мара помогла... но подлая нечисть не зря измывалась над ним в прошлый раз. 'Нет. Мара только обрадуется, — покачал он головой, глядя на бледную как смерть Лушу'.

Оставалось надеяться только на ведьмака. Если он ей не поможет, не поможет уже никто.

Он сбежал по лестнице, не замечая веса девушки.

— Дорогу! — ударил ногой некстати подвернувшегося слугу и ввалился в горницу.

— Спаси, Владыка! Умирает! Отравили! — упал на колени, перекладывая измазанную в крови Лушу на пол.

Стас изменился в лице, но уже через секунду оказался рядом, срывая с груди амулет.

— Что случилось?! Кровь откуда?

— Ведьмина травка, — честно признался Прохор, боясь потерять хотя бы секунду, пока ведьмак будет выяснять, что за яд.

Князь вскочил, опрокидывая лавку, и в ужасе попятился, невольно косясь в сторону покоев покойной княгини, а потом медленно перевел взгляд на окно во двор, где княжна играла с подружками.

— Не может быть. Я приговор смертный учредил, — покачал он головой. — Этого яду больше не достать.

— Выйдите все, — не терпящим возражения голосом велел Стас и склонился над девушкой.

Слуги кинулись к дверям, а князь, прижав к себе сына, только горько вздохнул и вышел следом.

— Луша, ты слышишь меня?

— Без сознания она, — снова всхлипнул Прохор, что один ослушался приказа.

— Зван... я должник твой, — сжал Стас руку колдуна. Беги ко мне, на столе мешок мой, неси сюда. Я яд вытравлю, но она крови много потеряла, без настойки укрепляющей может не справиться.

— Сейчас, — колдун поднялся на ноги, и, окинув напоследок девушку взглядом, побежал в комнату ведьмака.

А Стас больше не мешкая, вложил ей в руку амулет и сжал её пальцы вокруг него, призывая обе подвласные ему стихии.

— Прости меня, маленькая, не почувствовал я, — прижался лбом к её груди и голубое и огненное свечение, вырвалось из-под его ладони, сплетаясь яркими нитями в одну огненно-голубую дорожку скользя по руке девушки и просачиваясь под кожу, проникая все глубже и глубже; пока не добрались до несущих кровь сосудов и не понеслись дальше по её венам, выискивая всосавшийся в кровь яд и блокируя его. О том, что в амулете, помимо солнечного камня, заключена и вода из Источника, Стас не думал.

'Пусть забудет всех, пусть даже его забудет, только бы жива была'.

Острое чувство вины, что не почувствовал её муки, хуже каленого железа жгло его, и он вглядывался в её лицо, моля Бога, чтоб его умения хватило, помочь ей.

А Зван тем временем рылся в горнице Владыки.

Такой шанс выпал ему впервые и, как не переживал он за Яринушку, а упустить возможность напакостить ведьмаку не мог.

'Ничего, в самом крайнем разе амулет использует — мне даже на руку: урода этого забудет, — размышлял он, роясь в его мешке'.

Нащупал Подгляданец и вытащил на свет стеклянный шар с зависшей в нём бусиной. Несколько раз подбросил его на руке, а потом намеренно швырнул повыше и убрал руку, отступая.

Шар со звоном ударился об пол и разлетелся на мелкие осколки, а Прохор ногой наступил на отскочившую бусину.

— Ярине в ожерелье вставлю, — довольно ухмыльнулся он, поднимая серебряную жемчужинку.

Потом закинул мешок на плечо и поспешил обратно.

— Как она? — упал на колени рядом с затихшей наконец девушкой и сбросил мешок на пол. — Ты прости меня, Владыка — Подгляданец разбил, — виновато развел он руками. — Дернул твой мешок, а он открытый оказался, вот шар и выпал.

— Пустое, — не глядя на него, бросил Стас, не выпуская из рук ладонь девушки. — Настойку принёс?

— Принёс, — кивнул Прохор, вытаскивая флакончик из мешка. — Она?

— Да, — бросил беглый взгляд на лекарство Стас. — Десять капель ей накапай и водой до половины ковша разбавь, — кивнул ему на серебряный ковшик на столе.

— Сейчас, не беспокойся.

Прохор встал и в точности выполнил всё, что велел ведьмак.

— Вот, — протянул он лекарство.

Ведьмак свободной рукой взял ковшик. Потом подождал пока боярин смыл кровь с её лица и попытался напоить будто уснувшую девушку. Та долго не реагировала, и только когда Стас догадался, смочить ей губы приготовленным снадобьем, вздохнула и немного приоткрыла рот.

— Вот так, моя хорошая, — Стас отставил почти пустой ковшик и разжал пальцы, удерживающие ее руку с зажатым в ней амулетом. Вынул его из её руки и снова надел на себя, а потом тихо позвал её.

— Луша, маленькая, просыпайся.

— Чего с ней? — Прохор с тревогой перевел взгляд с девушки на ведьмака. — Может настойки добавить?

— Не надо, — покачал головой Стас. — Я даже больше, чем нужно было, дал. Теперь только ждать, — он обнял девушку, совсем не таясь перед боярином и не видя какой злобой налились глаза колдуна. — Так бывает. Это целебный сон. Пусть поспит.

Он встал, поднимая её на руки и медленно пошел к дверям.

— Зван, помоги двери открыть, — попросил, оборачиваясь, и колдуну ничего не осталось, как покорно выполнить приказ.

— Передай брату, что до завтра никуда не поедем, — сказал Стас на пороге своей комнаты и, кивнув на прощание боярину, захлопнул ногой дверь, унося девушку в свою опочивальню.

— Хм, — ухмыльнулся Прохор, когда дверь в горницу ведьмака закрылась. — Раскомандовался, уродец. Поглядим, что завтра запоешь, когда она спросонок морду твою увидит.

Хотел уже уходить, но вдруг услышал крики со двора, где подлая княженка в голос спорила с отцом, и прожогом кинулся во двор. Словно разъяренный бык слетел по лестнице и выскочил во двор. Отыскал безумными глазами нагло орущую на отца княжну, и что-то такое страшное промелькнуло в его взгляде, что она замолчала, затряслась и вдруг с криком бросилась отцу за спину, а потом и вовсе развернулась и, не помня себя, понеслась к терему. Вбежала в свою спальню и юркнула в кровать, пытаясь спрятаться от прожигающего ненавистью взгляда под беличьим одеялом.

— Не докажут, не докажут, — твердила она, сотрясаясь от ужаса, но полный смертельной ненависти взгляд никак не хотел отпускать её. И снова вскочив, княжна бросилась закрывать ставни и двери на замки и щеколды. — Не я сделала, не я. Пусть девок в пыточную волокут, они к розгам привычные, — словно заклинание твердила она и совсем испугалась, когда дверь в её спаленку вдруг сотряслась от сильного удара.

— Леда, открой!

Голос отца за дверью заставил вжать голову в плечи.

— Открывай, говорю, паскуда, по хорошему!

Князь еще раз засадил в дверь.

— А-ну, ломай, ребята, — велел он кому-то снаружи и Леда заметалась по горнице, ища укрытия. Попробовала влезть под кровать, но раздобревшее на сладкой еде тело никак не помещалось в узкую щель, тогда она подскочила к коробу с бельем и принялась вытаскивать из него рубашки и постельное, и что есть сил запихивать под кровать. Наконец вырыла себе кубло по размеру и едва успела заскочить внутрь, накрываясь плетеной крышкой, как тяжелая резная дверь слетела с петель, и разгневанный князь ворвался в спальню. Огляделся и, не найдя дочери, быстро подошел к двум застывшим у двери девкам.

— Искать, княжну, живо, — за шиворот втолкнул их внутрь и преградил путь, пытавшейся ворваться следом няньке.

— Пусти, батюшка, пусти, — плакала она, хватая его за руки. — За что немилость такая к дитяти родному? Одна у тебя доченька, одна как былиночка; а ты её словно зверя дикого травишь.

— Уйди, нянька! Уйди от греха подальше. Твоя былиночка людей ведьминой травкой потчует, а ты всё, как за дитятей неразумной бегаешь. Уйди! — вытолкнул старуху за порог. —

— Не пускать сюда никого! — приказал двум дюжим молодцам, что ломали только что двери, и те как цепные псы вытянулись перед ним.

В этот момент одна из девушек попыталась снять крышку короба с бельем, но та словно живая вырвался из рук, и встала на место. Тогда князь глазами велел служанке отойди в сторону и с силой толкнул короб ногой, опрокидывая его. Не ожидавшая этого княжна кубарем выкатилась из него и вскочила на ноги, спиной влипая в стену и выставляя перед собой руки, словно защищаясь.

— Не я, не я сделала! — закричала она, зажмурившись, но озверевший князь уже не слышал её. В одно мгновение толкнул её на лавку у окна и задрал подол.

— Розги сюда мочёные, а вы руки ей держать, — велел застывшим с перекошенными лицами прислужницам и те кинулись вперед, хватая княжну за руки с двух сторон.

— Значит, не пропала мамкина наука? Накрепко запомнила, как людей травить, змеиное отродье? А вот я тоже поучу, тоже урок преподам, — выхватил лозину и принялся с силой стегать княжну по белым ляжкам.

В спальне выла княжна, в соседней горнице плакала старая нянька и только две дюжие девки, что держали княжне руки, с трудом давили улыбки и прятали блестевшие от радости глаза: 'Пущай недобрая хозяйка хоть раз на собственной шкуре отведает, каково это под розги становиться. Ничего, с неё не убудет. Глядишь, и к другим добрее станет'.

— Всё. Будет, — князь отбросил сломанную розгу в сторону и кивнул служанкам на дверь в опочивальню. — С ней останетесь и глядеть в оба! За порог не выпускать, записок не передавать. Узнаю, запорю насмерть. Пущай посидит взаперти, и кроме хлеба и воды давать ничего не сметь, а то раздобрела на пирогах — розги ломаются.

Вышел из спальни, с силой пнув повисшую на одной петле дверь, и мрачнее тучи пошел себе.

Стас захлопнул двери и только теперь дал волю эмоциям, буквально упав на колени от груза обрушившейся на него вины. С силой прижал к себе измазанную в крови девушку и заплакал, не стесняясь, что кто-то войдет и увидит его в минуту слабости.

Он ведь знал, что княжна не оставит его, знал, что мстить будет, да только подумать не мог, что она так быстро яд раздобудет и что не ему, а ей мстить решится.

Глядел на спящую девушку, по коже которой еще пробегали огненные змейки и поверить не мог, что всё так обернулось. Что еще утром переживал, как оправдываться перед ней будет, а теперь лучше бы она его за последнего подлеца посчитала, чем вовсе забыла.

Гладил руками её лицо и не мог наглядеться; заглядывал ей в глаза и будто прощался; будто не верил больше, что еще хоть раз в мире такое чудо случится, что она его полюбит.

— Не уберег, Господи, сам не уберег, — закрывал глаза, чтобы не видеть её и снова смотрел на неё, ловя последние мгновения, пока она еще его.

Слишком хорошо знал он, как после Источника просыпаются. Слишком часто видел безразличие, а то и страх в глаза тех, кого в Заснежище приводили, чтобы иллюзии питать, что с ним этого не случится.

И в последний раз, окинув взглядом так и не проснувшуюся девушку, поднялся и принялся раздевать её, чтобы успеть смыть с неё кровь, и в чистое переодеть, пока она в себя не пришла, и испугаться не успела.

Глава 16

Не знаю, сколько времени прошло, но мне кажется, я никогда так долго не спала. Хотя назвать мое состояние сном тоже было не правильно. Я слышала, как скрипят половицы, как льется вода, как шелестит дерево за окном; чувствовала прикосновения и тепло чьих-то рук; но ничто из этого не могло вырвать меня из того чудовищного оцепенения, которое овладело мной и мешало открыть глаза.

Словно сквозь толщу воды я ощущала все, что происходило и одновременно видела странные сны, в которых мелькали события и лица, приходили и уходили какие-то люди, появлялись и исчезали размытые тени. В какой-то момент мне начало казаться, что я схожу с ума — такой водоворот кружился передо глазами.

Но постепенно столб воды надо мной становился все толще, звуки все тише, а мелькающие дни отдалялись все дальше, медленно выгорая дотла. И наконец наступила минута, когда вокруг меня ничего не осталось — только тишина и покой, а еще мерный стук сердца рядом и изредка прорывающийся даже сквозь такую толщу воды шепот: 'Только не забывай меня'.

— Просыпайся, Луша, просыпайся, — произнес кто-то над самым ухом.

Меня осторожно погладили по голове, убрали упавший на лицо локон и снова позвали. — Ты же слышишь меня, маленькая — у тебя ресницы дрожат. Вставай, белый день на дворе; нам ехать пора.

С трудом разлепила веки и тут же зажмурилась — яркий свет просто слепил глаза. Несколько секунд лежала, закрывая их руками и вытирая выступившие слёзы, а потом почувствовала, как кто-то присел рядом и очень острожно тронул мне волосы.

— Я закрыл окно, свет уже не такой яркий. Прости, с самого начала надо было; не подумал.

Мужчина склонился надо мной, как раз в момент, когда я снова попыталась приоткрыть веки и я замерла разглядывая его глаза неожиданно оказавшиеся передо мной — удивительные глаза... колдовские: один из которых горел золотом, словно костер в ночи, а второй синевой напоминал озеро.

Мужчина немного отстранился и с надеждой спросил.

— Луша, ну что?

— Что — что? — переспросила, озираясь и не понимая где нахожусь. — Кто ты? — перевела на него взгляд и вздрогнула оттого, как быстро, буквально на глазах он изменился в лице.

Поднял на меня ставшие словно мертвыми глаза и одними губами произнёс.

— Ты не помнишь меня?

А когда плечами пожала, отступил на шаг, глядя так, будто бог знает в чём виновата; и словно что-то взорвалось в его глазах... словно они в секунду безумными стали и не давая опомниться, бросился ко мне, обхватывая моё лицо руками.

— Луша, вспомни! Ты не могла забыть. Кого угодно, только не меня. Смотри на меня, я приказываю! — чуть не рычал он, но я совсем ничего не понимала и только со страхом отпихивала его.

— Пусти! Ты что? Пусти!

— Я не позволю тебе забыть меня, слышишь? — в его глазах что-то полыхнуло и внезапно голос зазвучал прямо в голове. — Я приказываю, тебе, вспомнить, Приказываю, вспомни меня!

А я заорала от ужаса и начала вырываться ещё сильнее, испугавшись, что с ума схожу.

— Пусти! Пусти! Мама!

Попыталась ударить его, но он легко преодолел сопротивление, и опять прижал к себе.

— Прости... прости меня, пожалуйста... прости, — уронил голову мне на плечо.

Несколько минут держал, пока я вырываться не перестала, а потом наконец отпустил.

— Я не хотел напугать.

Только я не слушала его больше, отползла в угол и загородилась подушкой от греха подальше.

— Ты что с ума сошел? — спросила со страхом глядя на него.

— Лучше бы так, — устало вздохнул. — Просто надеялся, что вспомнить заставлю.

'Сумасшедший какой-то... — со страхом уставилась на него. — Что значит вспомнить? Можно подумать, я его знаю, — на всякий случай отгородилась еще одной подушкой и попыталась припомнить вчерашний день, но в голове было странно пусто. Немного напряглась и попыталась вспомнить, что со мной случилось... и не смогла. Попыталась вспомнить кто я... И снова ничего не получилось.