Эпоха холода

Знали б эти фантасты, как близко, оказывается, существует самая настоящая параллельная вселенная... И насколько она не похожа на все их представления. В книгах было всякое, были описаны даже совсем не похожие на здешнюю реальность, но их вариант истории не приходил в голову никому...

— Не понимаю я этих фантастов, — во время одной из встреч с Кристиной рассказал он о своих впечатлениях от прочтения таких книжек. — Зачем вместо того, чтобы обратить внимание на проблемы своей страны, своего мира, придумывать какую-то иную историю? В чем смысл...

— В мечте... Люди не видят никакого разумного решения тех проблем, что их окружают, в настоящем. Вот и начинают мечтать о том, как бы исправить их в прошлом...

— Это как? — не понял Владимир.

— Ну вот ты говорил, что считаешь глупостью общество потребления. Только как это исправить в настоящем?

— Не знаю, — честно признался Владимир.

— Вот и я не знаю... И они тоже не знают. Попробуй сейчас заставить людей ходить по десять лет с одним телефоном... Или пользоваться компьютером середины нулевых. Особенно элитку нашу. Не получится. Как не пытайся. Вот и пытаются люди решить эти проблемы там, в прошлом. Не допустить самого их появления.

— Все равно, — не согласился Владимир. — Несерьезно это как-то... Все равно что пытаться спрятаться от врагов, зарывая голову в песок.

— Ну вообще ты прав, — согласилась девушка. — Только что еще делать?

Что делать — этого и Владимир не знал. Глядя на здешнее общество, будущего он у него не видел. Нельзя жить чтобы жрать. Это тупиковый путь... На какой-то момент, конечно, это может дать мощный стимул к развитию. Но очень быстро он закончится падением. Планета — не бездонный колодец. Ресурсы ограничены. Причем, не только полезные ископаемые... Ограничены и человеческие ресурсы. Система, рассчитанная на выращивание 'квалифицированных потребителей', теряет способность к самовоспроизводству. В условиях, когда куда более модно и престижно работать не рабочим или инженером, а офисным клерком, когда работа на производстве считается уделом неудачников и 'быдла', количество реально толковых специалистов будет все меньше и меньше с каждым последующим поколением. И наступит такой момент, когда их количество окажется недостаточным не только для дальнейшего развития, но даже и для поддержания нынешнего технологического уровня... И что тогда?

Глава 13.

Выставка 'достижений ненародного хозяйства' в области автопрома поражала воображение. Она занимала целый цех московского завода малолитражных автомобилей, куда в этот день приехала целая делегация руководителей Страны Советов. Все автомашины, даже давно снятые с производства, выглядели как новенький — при покупке отбирали экземпляры с наилучшей сохранностью.

Но начиналась выставка с самого обычного 'Москвича-412'. Причем, самого раннего, из так и не пошедшей в серию из-за плохого отопления салона серии. В их мире первые же испытания показали непригодность автомашины для эксплуатации в условиях Долгой зимы, но в параллельном мире она в таком виде и пошла в серию... Глядя на это 'чудо' инженерной мысли параллельного мира, генеральному секретарю стало жалко тех людей, кому приходилось помногу ездить на этих автомобилях в зимнее время. Чуть дальше стоял такой же 'Москвич-412', но уже выпуска последних лет... А вот дальше начинались совершенно незнакомые автомашины.

Целый модельный ряд автомобилей производства никогда не существовавшего в их мире Волжского автозавода. Точнее, как не существовавшему? Еще перед Долгой зимой была договоренность с французами о постройке двух автозаводов в СССР. Одним из них должен был стать ижевский автозавод, а вторым — как раз волжский. Строить их должны были разные компании под разные автомобили. Но если ижевский завод строить уже начали, и, в конце концов, несмотря на последствия Долгой зимы, Советский Союз достроил его своими силами, то до начала строительства волжского автозавода так и не дошло дело. Лишь недавно на его месте построили еще один филиал ЗИСа...

В параллельном мире завод тот построили итальянцы — и первым выпущенным им автомобилем стала копия итальянского Фиата 124. На основе которого затем было создано еще несколько последующих моделей. Впрочем, подробно осматривать их не стали — и так было понятно, что это уже прошлое...

— Ящик на колесах, — охарактеризовал общее ощущение от 'Жигулей' министр машиностроения. — Ни эстетики, ни аэродинамики...

— Согласен, — усмехнулся генсек. — Интересно, что будет, если продуть их в трубе?

— Можем хоть завтра организовать...

— Не нужно. Это все равно уже прошлое...

Последующие модели были поинтереснее... Несколько похожие на 'Орбиту' 'Москвич-2141', 'восьмерка' и 'девятка' волжского автозавода — переднеприводные автомашины в кузове 'Комби'. Эти автомобили заинтересовали собравшихся уже куда больше. Осмотрев автомашины снаружи, генеральный секретарь открыл капот. В 'Москвиче' стоял хорошо уже знакомый ему двигатель УЗАМ-331. Тот самый, что устанавливается на последней модификации 'Москвичей' и 'Орбиты'. Хотя внешний вид мог быть обманчив — все же в обоих мирах автомобили прошли разный путь развития. А вот силовой агрегат 'Девятки' был совершенно другим... Причем, тут стоял уже не карбюратор, а тот самый неоднократно упомянутый министром автомобилестроения инжектор. Закончив внешний осмотр, все собравшиеся осмотрели салон и приборы управления. Как выяснилось, ничего необычного. Копировать тут было тоже нечего...

— Осмотреть их, поставить наш двигатель — и на испытания. Вместе с 'Орбитой', — после короткого обсуждения принял решение генеральный секретарь. — Посмотрим, кто из них чего стоит...

А вот следующая машина была на удивление знакомой, хотя и несла на себе следы 'скрещивания' с 'девяткой'. Иж-2126 'Ода' — так называлась версия 'Орбиты' из параллельного мира. Практически тот же кузов, тот же двигатель УЗАМ-331, та же или аналогичная пятиступенчатая КПП, тот же задний привод. Только совсем другая отделка салона, другие сиденья, другие руль, приборная панель, зеркала, колеса поменьше... Соседняя автомашина была очень похожа на нее, только ее сделали в кузове 'Универсал'. И, в отличие от предыдущей, тут стоял двигатель от ВАЗовской 'шестерки'.

— Ну что скажете о ней? Как она в сравнении с нашей? — поинтересовался после осмотра генеральный секретарь.

— Я информацию об этой машине тщательно изучил, — ответил министр автомобильной промышленности. — Как раз из-за ее сходства с нашей 'Орбитой'. Что могу сказать... Унификация с 'Жигулями', конечно, позволила быстрее и с меньшими затратами запустить ее в серийное производство. Поначалу, правда, серийное очень условно... Но без этого, возможно, до ее производства дело бы не дошло и вовсе. Однако это привело к использованию в конструкции автомашине некоторых заведомо устаревших узлов...

— А у нас оно как?

— Ну наша 'Орбита' по ряду узлов унифицирована с последней модификацией 'Москвича-412'. Даже двигатель тот же, хоть его и разрабатывали специально под 'Орбиту'. Но уж больно долгим оказался ее путь к конвейеру...

— Ну сам знаешь... Не до того было...

— Да я это прекрасно понимаю, — согласился министр. — Только констатирую сам факт... Однако в целом можно считать, что наша 'Орбита' современнее... Хотя в свете последних достижений их автопрома это вряд ли имеет какое-то значение.

— И что предлагаешь?

— А что тут предложить? Машина-то у нас хорошая получилась, пусть и несколько устаревшая по их меркам. Разрабатывать с нуля и запускать в производство принципиально новую модель не будем, слишком долго и дорого. Одних только штампов и оснастки наделать в копеечку выйдет. А мы под 'Орбиту' целую поточную линию новую разработали и построили. И уже вторую делаем... И что, все это в металлолом отправить? Так что возьмем ее за основу и будем постепенно модернизировать. Инжектор поставим, электронику. Подвеску, может быть, переработаем, если потребуется. Салон посовременнее сделаем, если понадобится. Может быть, у них документацию на 'Оду' купим... В отличие от современных моделей, ее они недорого оценили. Даже часть оснастки продать готовы, что еще сохранилось... А там и 'универсал' этот, и еще несколько модификаций разрабатывали. Нам бы оно прилично времени и денег на разработку сэкономило. В плане безопасности, опять же, у них доработки были. Хоть и не пошедшие в серию.

— Согласен, — согласился генсек. — Мы все ж не буржуи какие чтобы ресурсы просто так переводить. Просто потому, что что-то не в моде стало. А вот московский автозавод пусть займется ее переднеприводной версией... Кузов и двигатель — те же самые. А уфимскому моторному заводу поручить разработать инжекторную версию их мотора... Электронику-то сделать к нему мы осилим. Можете привлечь к этому делу авиастроителей, у них такой опыт уже есть.

Дальше стояли уже более современные автомашины... ВАЗовские 'десятки' и 'двенашки', 'Калины' и 'Приоры', 'Гранты' и 'Весты' в различных модификациях. Впрочем, их осмотр затянулся ненадолго. Что их не будут копировать — и так было понятно. Да и не лучшим образом о них отзывались проводившие предварительный осмотр конструктора завода. Тонкий металл, слишком большое количество пластика, низкая ремонтопригодность. Это лишь из того, что с ходу было выявлено. Даже поменять лампочку в фаре было непростым делом. А уж к некоторым другим агрегатам и вовсе подлезть было практически невозможно. То, что на советских автомашинах можно было отремонтировать буквально за полчаса, здесь превратилось бы в многочасовой ремонт с демонтажем целого ряда других агрегатов. Ну и что за идиотизм такой? Кто так машины проектирует-то? Нет уж, в Союзе так делать точно не станут... Какие-то технические решения, конечно, можно перенять. Но делать это предстоит с умом...

* * *

'Стратегический атомный разведчик' Тоня не видала прежде никогда, несмотря на работу на авиазаводе. Его, впрочем, не видел почти никто во всем Союзе... Даже фотографий его не было ни в энциклопедии, ни в популярном среди интересующихся авиацией людей журнале 'Крылья Страны Советов'.

Но в последний месяц в стране начались странные события... Производство пассажирских самолетов у них на заводе оказалось практически прекращено. Заготовленные фюзеляжи вытаскивали из цехов и бросали прямо на улице, лишь прикрыв тентами от дождя. А в цеха затаскивали старенькие, давно находившиеся на консервации, Ту-95А. А по телевизору шли сплошные новости о запусках спутников связи. По два запуска в неделю! Когда такое бывало-то?

И вот два дня назад к ним вдруг прилетели они — два самых знаменитых и, в то же самое время, самых неизвестных самолета СССР. ТУ-САР — стратегические атомные разведчики. Самолеты, про существование которых знал каждый ребенок. Но при этом практически никто не знал их характеристик... А кто знал — тот молчал. Вот и сейчас с каждого работника завода, вплоть до грузчиков и уборщиц, взяли подписку о неразглашении. Чего? Да чего угодно, что может случайно стать известно...

Она видела самолет лишь мельком, когда его затаскивали в цех... Самолет был красив — вот только это была какая-то хищная, стремительная красота. Не сравнить со 'старичком' Ту-95, живым памятником Холодной войны. Своими очертаниями он скорее походил на какой-нибудь космический челнок будущего из космической фантастики, а не на обычный внутриатмосферный самолет.

Нет, никакой это не стратегический разведчик. В этом на заводе уже все были уверены — это стратегический бомбардировщик... Вот почему, видно, и нет нигде его фотографий. Тоня-то, пожалуй, этого бы и не поняла, но специалисты по авиации быстро выяснили бы истинное назначение этого самолета. Были на нем и бомболюки, и кронштейны под внешнюю подвеску крылатых ракет. Какое же вооружение ты должен нести? Химию? Или атом? В то, что такой самолет предназначен для сброса обычных бомб, как-то не верилось... И что же за секретное оборудование на них сейчас устанавливают?

Возвращалась домой девушка в отвратительном настроении... Как назло вспомнилось и недавнее ядерное испытание — первое со времен Долгой зимы... Нет, войны в Советском Союзе не боялись — да и кто в мире сможет противостоять мощи советской армии? У кого еще есть межконтинентальные ракеты или стратегические бомбардировщики? Вот только не радовала нисколько такая перспектива... Война — это всегда кровь, горе и разруха. А ведь куда-то туда, по-видимому, отправили и ее любимого...

Тоня, или Солнцева Антонина Алексеевна по паспорту, родилась в городе Саратове, в семье обычных советских работяг. Отец ее работал зуборезчиком на станкостроительном заводе, мать — там же на заводе поваром в столовой. Она была третьим ребенком в семье, когда она родилась — старший брат уже ходил во второй класс, а старшая сестра сидела с год назад вышедшей на пенсию бабушкой. К которой после того, как вышла из декрета ее мама, присоединилась и Тоня.

И если ее мама с папой времена Долгой зимы практически не помнили и могли рассказать о них лишь с чужих слов, то дед с бабушкой пережили все это на собственном опыте. Так что еще с самого детства Тоня наслышалась много историй как про времена Долгой зимы, как и про то, что было до нее. Про практически забытую всеми Холодную войну, когда все жили в ожидании Третьей мировой войны с США и странами Западной Европы. Про Катастрофу и ее последствия, про Чрезвычайное Сообщение конца ноября 1966 года, про эвакуацию сельского населения северо-восточных областей СССР, про трудовую мобилизацию и ударные стройки тепличных комплексов и, позднее, цехов БВК...

Позднее, уже в школе, узнала она и про то, про что маленькой девочке старались не говорить. Про чрезвычайное положение и особые трибуналы, про казни бандитов, мародеров и нацистских недобитков. Про Зимнюю войну и про бои с басмачами в Средней Азии... Про то, как после переворота в Ираке советские бомбардировщики залили химией, а затем дотла спалили, Багдад в ответ на зверское убийство персонала советского посольства. Про то, к какой бойне в остальном мире привела Долгая зима. Когда воевали все против всех — страны со странами, племена с племенами и чуть ли не деревни с деревнями. Воевали, не стесняясь в выборе средств и методов, включая активное применение химического оружия и ковровых бомбардировок. Не за землю, власть или еще что. За запасы продовольствия. За склад тушенки или элеватор зерна... За мешок муки или картошки... Впрочем, что уж говорить, если выжило по самым оптимистическим данным около 20% населения Земли? И это еще с учетом практически не пострадавших стран...

Поэтому, как и любому советскому человеку, Тоне хотелось, чтобы больше не было ни войн, ни Катастроф, ни Долгой зимы... Не хотелось, чтобы советскому народу вновь пришлось пережить то, что пришлось пережить в годы Долгой зимы или, тем более, еще более давней Великой Отечественной войны. Хотя и была уверенность, что если что — они не оплошают. Нет во всем мире такой силы, что смогла бы задушить, уничтожить Советский Союз. И никогда не будет... Только все равно было страшно. Не за себя — ну что может угрожать тут, в далеком тылу? За того, кого она полюбила... Она-то точно была уверена, что это именно любовь... Чай не школьница уже давно, научилась в своих чувствах разбираться...