Студентка, комсомолка, спортсменка

Мы тут с восьми утра стоим столбиками. А снять с поста нас должны только в четырнадцать. Смены не предусматривается сценарием. Сегодня 9 мая, полчаса назад на Красной площади окончился военный парад, и сейчас там проходят колонны демонстрантов. А минут за десять до начала парада сюда приезжал Брежнев со свитой, венок возлагали. Ильич меня узнал, даже подмигнул мне едва заметно. Он, оказывается, премилый старикан.

Что такое? Какое-то нездоровое шевеление вокруг. За последние десять минут число неспешно прогуливающихся вблизи Вечного огня людей чуть ли не удвоилось. Откуда-то наползли. Причём в большинстве это — парни лет двадцати пяти — тридцати. Некоторые, правда, с девушками. И хотя все они одеты в штатское, у меня, отчего-то, нет никаких сомнений в том, что форма у них есть, просто они редко надевают её на работу. На пределе видимости замечаю, как пара милиционеров (в форме) заворачивают группу граждан с цветами в обход. Так-так-так. Кто теперь приедет?

Ещё минут через десять, когда концентрация вблизи Вечного огня подтянутых людей в штатском стала уже неприлично высокой, подкатил здоровенный автобус с надписью "Интурист" на борту. И из него высыпала толпа разномастно одетых людей различной степени упитанности. Ведомая миловидной девушкой, рыхлая толпа целеустремлённо направилась к нам с Мишкой. Когда они подошли поближе, я уверенно опознал в издаваемых толпой звуках английскую речь. Ага, проклятые буржуины пожаловали. Американцы, наверное. Как-то просочились сквозь железный занавес.

Нас с Мишкой пофоткали, сделав на группу, наверное, не меньше пары сотен снимков. Заметил, как умело случайные прохожие старались не попасть никому в кадр. Если же это сделать было невозможно, то они либо отворачивались, либо сморкались в здоровенные белые платки (у всех — одинаковые) до тех пор, пока коварный буржуин не опускал свой шпионский девайс.

Наконец, фотосессия завершилась, и буржуины потянулись вслед за своей предводительницей (красивая!) в сторону Красной площади. Не иначе, к Мавзолею. А роящиеся последние полчаса вблизи нас с Мишкой молодые люди внезапно потеряли всякий интерес к Вечному огню, зато, все как один, почувствовали острое желание пойти почтить память вождя мирового пролетариата...

О, ещё отряд. Отлично, сейчас можно будет пошевелиться. Хоть чуть-чуть согреюсь. Холодно, блин. У меня уже зубы стучать начали. Мы же тут с восьми утра торчим неподвижно. А 9 мая — это далеко не лето. Сейчас градусов пятнадцать всего, и ветерок ещё дует. Хорошо хоть, дождя нет. Мишке проще, на нём штаны (он, гад, там под них ещё и треники надел, я заметил). А у меня коленки голые. По-другому нельзя — такая форма. Вернусь домой — сразу в ванну полезу. Греться.

Наконец, вышедший вперёд юный пионер оканчивает свою небольшую речь и вскидывает руку в пионерском салюте. Вслед за ним руки поднимают и стоящие за его спиной пара десятков мальчишек и девчонок. Ребята честно стараются, но всё равно салют получается у них не слишком синхронным.

Но нам с Мишкой так нельзя. Мы — парадная витрина. У нас всё должно быть идеально. Поэтому я внимательно смотрю на специально для этой цели прогуливающегося невдалеке пожилого дядечку. Когда дядечка неловко роняет на землю пачку "Беломора", я резко вскидываю ко лбу свою правую руку. И опускаю её точно в тот момент, когда дядечка подбирает с земли свой "Беломор". На Мишку я при этом не смотрю, и так знаю, что он всё делает точно так же. Мы с ним этот манёвр два дня отрабатывали. Зато со стороны, наверное, красиво. Синхронные движения, причём не глядя друг на друга!

Пионеры колонной удаляются в сторону Мавзолея, а я вновь принимаюсь отсчитывать секунды. Чёрт, да когда же закончится-то эта пытка? Холодно же ведь!

Новый автобус. На этот раз не "Интурист", просто белый автобус. Кто теперь приехал? Оп-па! Пионеры. В до боли знакомых голубых галстуках. Немцы, что ли? Так и есть. Когда они подходят поближе, я слышу знакомую немецкую речь.

Хе, узнали меня. Что и не удивительно. Ещё бы не узнали, плакаты о советско-германской дружбе в каждой школе ГДР висят. С моей физиономией, естественно. Про это мне Эльза написала. Она тоже получила свой кусок пирога и теперь расхлёбывает последствия своего дурацкого письма. Ей теперь тоже проблема выйти на улицу. Её все узнают, она ведь тоже на плакате рядом со мной нарисована. Мы там с ней рядом стоим, улыбаемся и обнимаемся. Чуть ли не целуемся.

Кстати, эту интриганку Эльзу я всё же поцеловал, как она и хотела. В губы. Крепко. И совершенно безопасно. Никто аморалку не пришьёт, если узнает. Потому что и так все знают. Как это? А вот так! Чтобы надёжно спрятать вещь, нужно всего лишь положить её на самое видное место. Поэтому поцеловал я Эльзу при десятках свидетелей и даже под прицелом нескольких фотокамер. И фотография того момента, когда мы с ней целуемся в дёсны во время прощания в берлинском аэропорту, впоследствии даже была напечатана в нескольких газетах, как в ГДР, так и у нас. В конце концов, почему Брежневу с Хонекером можно, а нам с Эльзой нельзя, а?..

Глава 46.

— Сашка, куда ты льёшь столько? Он подумает, что меня крокодил покусал.

— Да ладно. Замотаем получше, вот и всё. Зря я, что ли, вчера за ней такую даль ездила? Мне её ещё и давать никак не хотели, всё спрашивали, зачем она мне. Одна бабка меня даже за ведьму приняла, представляешь?

— Неудивительно. Нечасто к ней, наверное, являются девчонки, и просят нацедить баночку свежей куриной крови.

— Зато смотри, как здорово получилось! Нужно бинт снимать, чтобы понять, что на самом деле никакой раны у тебя нет. Ты только хромать не забывай.

— Да я вообще при нём вставать не буду. На диване полежу.

— Наташ, а может не надо, а? Всё-таки мне как-то неудобно. Ты же моя лучшая подруга, почти сестра. А я такую свинью тебе подкладываю. Некрасиво.

— Сашка, не дури! Мы же договорились! И никакую не свинью. Наоборот, ты мне услугу оказываешь. А то я уже даже и не знаю, что с ним делать. Отмазки придумывать с каждым днём становится всё труднее и труднее.

— А зачем придумывать? По-моему, он очень симпатичный. И весёлый.

— Весёлый — то да, согласна. И умный и добрый и хороший и всё-всё-всё. Но это ты в него втрескалась по уши. Ты, а не я! Я его не люблю. А он лезет со своими ухаживаниями. Помоги, Сашка! Спаси меня от него!

— Так я как бы совсем и не возражаю, даже наоборот. Просто уводить парня у лучшей подруги — свинство. По-моему так. Мне стыдно.

— Сашка! Не уводишь ты моего парня! Нет у меня парня, пойми! И не нужен он мне. И если он станет твоим парнем, то я буду лишь рада. Тем более что тебе и самой этого хочется.

— Хочется, конечно. Он такой, такой...

— Понятно, не продолжай. Всё, Сашка, десять минут осталось. Он сейчас придёт, всегда вовремя приходит. Быстро, убирай банку с кровью и готовься.

— Готовиться?

— Тебе ведь, наверняка, нужно попудрить носик и подкраситься.

— Ой, верно! Спасибо, Наташ! Ты лучше всех!..

Фу, ушли, наконец-то! Мне таки удалось сделать это! Я отправил с Мишкой Никоновым в кино Сашку вместо себя. У Мишки сегодня день рождения, ему четырнадцать лет исполнилось. И пришлось мне согласиться сходить с ним в кино. Ну никак нельзя было отказать ему в такой день. Мишка ведь действительно отличный парень. Только вот хочет он от меня большего, чем быть просто моим товарищем. А я не могу. Не могу я с парнем! Потому и пришлось мне разработать хитрую комбинацию, как сосватать Мишке мою Сашку. Всё почти как в фильме было: "жених согласен, родственники невесты согласны, осталось уговорить невесту". Только в нашем случае в роли невесты выступал Мишка.

Ай-ай, Миша, какая жалость! Я случайно наступила босой ногой на папину бритву, вот и порезалась. Нет, ничего серьёзного, само заживёт. Но идти в кино сегодня я никак не могу. А билеты-то пропадут, жалко их. Зато смотри, ко мне тут подруга в гости пришла. Да вы ведь знакомы, это Сашка. Своди её в кино. Чтобы билеты не пропали. Нет-нет, я не обижусь ничуть. Идите в кино смело, а я пока на диванчике полежу. Идите, идите. И с Днём Рождения тебя, Миша. Поздравляю.

Сашка довольная. Она действительно в Мишку этой весной влюбилась. Вчера она специально за куриной кровью в деревню ездила, чтобы моя повязка достоверно выглядела. А сегодня с утра с банкой крови ко мне приехала, переманивать моего ухажёра. Сашке теперь ко мне на метро приходится ездить, нам новую четырёхкомнатную квартиру на проспекте Калинина дали, как мне тогда Ильич и обещал.

Ради Мишки Сашка сегодня свою самую короткую юбку надела. А ещё выпросила у меня мои новые французские колготки. Мне не жалко, я всё равно их носить не собирался, это мне Эльза их прислала в подарок. Вид у Сашки в короткой юбке и нейлоновых колготках получился изумительный. Такие ноги! Мишке ни за что не устоять. Я бы точно не устоял. Очень завидую ему, мне тоже хочется в кино с такой девчонкой. Но увы. Нельзя. Да и Сашка, пожалуй, не поймёт. Она-то нормальная девчонка, а не как я. В Мишку вот втрескалась.

Никонов с Сашкой этой весной познакомились, пока я ездил крепить дружбу с ГДР и работать приманкой для киллеров. Мишка откопал в библиотеке номер "Пионерки" шестилетней давности, где писали про мою классную библиотеку и решил узнать, что с этой библиотекой стало. Припёрся в мою старую школу, нашёл мой бывший класс и развонялся там. Мальцева собирала, Мальцева ремонтировала, Мальцева вам всё сделала, а вы... а у вас... Как же, Мишка же у нас членом Совета дружины Москвы тогда был. Быстро собрал экстренное заседание Совета дружины школы и всех там построил, включая пионервожатую Людочку.

А потом Мишка уже на городском уровне вылез с инициативой взять на вооружение мой опыт по спасению старых книг. Мальцева смогла — почему другие не могут? Он даже на приём к первому секретарю московского горкома комсомола ходил с этой своей идеей. Тому мысль понравилась. Про меня и мою поездку в ГДР тогда взахлёб писали все советские газеты. И предложение кинуть клич по всем московским школам создавать классные библиотеки "как у Мальцевой" очень удачно вписывалось в общую картину.

Зачем Мишка всё это придумал? Знаете, мне кажется, что это он таким вот экстравагантным способом продолжал за мной ухаживать. Совсем поглупел со своей любовью. Очень надеюсь, что Сашке удастся перетянуть его на себя. А то мне уже как-то надоело каждое утро находить на своей парте гвоздичку. Мы ведь с Мишкой теперь ведь ещё и в одном классе учимся.

Инициатива, как известно, наказуема. Никонова назначили куратором проекта "Вторая жизнь книги", раз он сам с ним вылез. И Мишка пару месяцев мотался по районным и даже школьным заседаниям Советов дружин и проводил там накачку. Тогда-то он с Сашкой и познакомился. Нужно было написать рекомендации, как именно лучше собирать и учитывать книги. Сам Мишка этого не умел, так как никогда не делал. Я был в ГДР. Но в старой статье про мою библиотеку упоминалась Сашка. Вот Никонов и разыскал её, вытряс из неё подробности того, как мы чинили и регистрировали книги, а заодно, мимоходом, влюбил в себя.

Кстати, как мне кажется, сам Мишка тогда и не заметил, что Сашка в него влюбилась. Во всяком случае, летом в Артеке он не прекращал своих попыток добиться от меня взаимности. Мишка тоже в Артек, как и я, ездил на три смены. И, как и я, был членом Совета дружины. Вернее, он был членом, а я председателем. По-моему, тут не обошлось без вмешательства Ильича. Таким образом тот, в меру своего понимания, помогал мне.

Впрочем, Мишка действительно сильно помог. Не знаю, что бы я и делал бы без него. У меня ведь совсем не было опыта подобной работы. Верите, я за первую смену ни разу так и не искупался в море! Некогда было. Прав был Ильич, когда говорил, что я в Артеке не соскучусь. И действительно я там не соскучился. Не до того мне было. И очень здорово, что рядом всегда был Мишка, который помогал и объяснял. Отличный он парень. Если бы только ещё эта его нездоровая влюблённость не мешала — совсем было бы замечательно.

Но больше председателем Совета пионерской дружины мне не быть. Потому что я больше не пионер. В начале сентября меня в комсомол приняли. Я теперь комсомолка. И комсорг класса. Что, вообще-то, достаточно высокая должность в комсомольской иерархии.

Что, не верите? Вы считаете, подумаешь, комсорг класса. Тоже мне, должность великая! А вот и должность! Школа-то, где учусь я теперь, совсем необычная. Тут детишки таких людей учатся, что ого-го! И Мишка Никонов со своим папой — кандидатом в Политбюро ЦК, не так уж сильно и выделяется. Кое у кого в нашем классе имеются папы и дедушки не меньшего калибра. Быть у них комсоргом — очень престижно. И из комсоргов класса нашей школы прямая дорожка в московский горком. Скорее всего, туда я и пойду после школы. Ведь я знаменитость уже даже не всесоюзного, а мирового уровня. Мне даже из капстран иногда письма приходят. Пару недель назад из Японии письмо пришло. Я его до сих пор не прочитал. Никак переводчика с японского не найду.

Хотя больше всего, конечно, наши, советские, мне пишут. И немцы примерно вдвое реже. Причём чуть ли не на четверти всех приходящих из ГДР писем наклеена марка с моим изображением. У меня таких марок уже сотни две скопилось. Весной они там выпустили серию из четырёх почтовых марок о советско-германской дружбе. На одной марке изображён памятник советскому воину-освободителю в Трептов-парке, на другой — памятник Эрнсту Тельману в Москве, на третьей — пожимающие друг другу руки Брежнев и Хонекер, ну, а на четвёртой понятно кто. Эльзу там с такими смешными косичками нарисовали!

А ещё я, похоже, попал в любимчики нашего звездоносного Вождя. Честное слово, это само собой вышло. Но теперь Ильич явно следит за мной издалека. В тот день, когда меня принимали в комсомол, он позвонил мне домой по телефону и поздравил меня с комсомольским билетом и, заодно, с новосельем. Спросил ещё, как прошла процедура приёма.

Как прошла. Нормально прошла. Когда секретарь комсомольской ячейки школы увидел, кто именно подписал мне рекомендацию, он уронил на пол графин с водой, а потом пытался налить себе в стакан из медного колокольчика. Естественно, вопросов ко мне не было. С такой рекомендацией даже если бы я на собрании разделся догола, обмазался красной краской, залез на стол в президиуме и начал бы там танцевать, выкрикивая матерные песни и периодически прихлёбывая водку прямо из горлышка бутылки, то меня... всё равно приняли бы в комсомол единогласно...

На следующее утро Сашка прибежала ко мне с самого утра, благо это было воскресенье. Довольная просто до безобразия. Мы с ней пошли выгуливать Хрюшу, и Сашка целый час рассказывала мне о том, как она с Мишкой вчера ходила в кино. Как он в темноте взял её за руку, как они потом гуляли вдвоём по Москве. И как потом целовались в Сашкином подъезде. До этого Сашка с мальчишками ещё никогда не целовалась и сейчас вываливала на меня свои впечатления от этого процесса. Вкратце — ей очень понравилось.

О том, что Мишке понравилось тоже, я узнал на следующий день в школе. В этот день на моей парте не оказалось привычной гвоздички, Мишка выглядел виновато и избегал смотреть в мою сторону. Чтобы он так не казнился, я отловил его на большой перемене и всё ему рассказал. Про куриную кровь, про Сашку и про то, что это я сам всю эту комбинацию и придумал. Потому что мне было жалко влюблённую Сашку, которая мне почти сестра. Вроде бы, Мишка после разговора чуть утешился и согласился быть мне просто товарищем. Фух, победа!