"Vояж в Бездну"

— Шесть, пять, четыре...

От перенапряжения ломит пальцы, Солнце с неохотой возвращается к "норме". Слишком медленно...

— Три, два...

...нейтрализовать уже "долетевшее" до Земли излучение...

— Один...

Ну, вот теперь можно обессилено откинуться на спинку кресла, слушая тихий шепот помощников.

— Он, конечно, та еще сволочь, — шепчет Идега ученику, — но зато как ловко управляется с работой!

— Я все слышу, — криво усмехнулся судья.

Крутнулся в кресле и, закинув ногу на ногу, с садистской улыбкой посмотрел на ученика.

— Разберем тридцать программ и способы их коррекции или ты добровольно отправишься помогать Эрику дрессировать динозавров на планете Д6? — мужчина щелкнул пальцами, и на столешнице материализовалась бутылка водки. Приложившись к горлышку и опустошив сосуд практически на половину, Ирн резко выдохнул и бодро ответил: — По глазам вижу, что ты жаждешь новых знаний, а потому...

Он плавно перетек в вертикальное положение и создал модель программы корректировки. Ким горестно вздохнул но, осознавая вину начал внимать знаниям...

Вдалбливая информацию в непутевую голову ученика, маг краем сознания следил за тем как караван вместе с маленькой стервой покидает селение...

Глава 6

Ты помнишь?..

Пусть другие подходят с мольбою:

Чтоб владеть твоей юной красою,

Я избрал средство лучшее — страх.

Шарль Бодлер

Брукса настороженно вскинулась, услышав легкий шорох и уловив специфическую ауру одного из инфернальных созданий мира. Блеснувшие в темноте алые горящие демоническим огнем глаза дали понять, что она не ошиблась. Рука потянулась к лежащему рядом мечу...

Пришел таки.

— Зачем? — спросила девушка темноту. — Зачем ты мучишь себя и ее? Почему не хочешь просто уйти? Пока еще можно...

Ночь ответила отголоском чужих эмоций: усталость, боль, невозможность просто забыть все и начать с нового листа.

— Дай ей вернуться в свой мир. Пересечение ваших путей было ошибкой...

— Или шансом. Судьбой... — вздохнула бушующая за защитным кругом тьма. — Сними защиту. Позволь увидеть ее! Клянусь, что не причиню вреда.

— Нет.

— Прошу...

— Что я слышу! — девушка презрительно фыркнула. — Ты снизошел до просьб? Но я еще не на столько выжила из ума. И не предам своего долга. Своего шанса расплатиться с былыми грехами и жить в следующем воплощении спокойно.

— Глупая... — Брукса могла поклясться, что он улыбается. — Что мешает тебе жить счастливо в этой жизни? Почему ты грезишь эфемерными иллюзиями?

— Это ты грезишь. Думаешь, она тебя простит? Если так то ошибаешься. Ты сам убил в ней доверие, ты лишил ее семьи. Я не буду помогать тебе, окончательно сломать Мари.

— Почему?

— Потому, что она — моя подруга. Единственная. А я друзей в беде не бросаю.

— Камень в мой огород? — усмехнулась тьма.

— У тебя, его нет, — заметила девушка, демонстративно доставая из сумки распятие. — Вали отсюда, я спать хочу.

— А не боишься?

— Кого? Тебя? В кругу — не боюсь.

— Ты самоуверенна, — фыркнул, на сей раз он.

— Эта уверенность подкреплена способностями. — Брукса устроилась на импровизированной постели из еловых лап и закрыла глаза.

— Эй!

— Я сплю, — проворчала девушка.

— Хорошо. Чего ты хочешь?

— Вот это другой разговор! — Брукса села, и ее лицо озарилось улыбкой. — Ты поможешь мне попасть на Землю.

— Зачем?

— Тебе-то, какая разница? Через Зеркало мне ход заказан, а ты сможешь провести меня. Я ведь тоже инферн.

— С этого и нужно было начинать, — тьма "довольно потирала руки".

Брукса кивнула и, всмотревшись в чернильную тьму, заметила:

— Только я бы на твоем месте не давала невыполнимых обещаний и не экспериментировала с продуктами питания. Тебе ли не знать к чему приводит смена рациона!

Девушка взмахнула рукой, и из темного марева появился свиток и зачарованное перо. Доверяй, но проверяй. Да и вампиру не стоит давать забыть кто здесь главный.

* * *

Вороша веткой затухающие угли, я наблюдала, как вспыхивают красноватые искры — будто рой испуганных светлячков, покинувших качнувшуюся ветку цветка. Уже больше часа Мастер философствовал о любви, чем поверг наших соседей по костру в настоящее уныние и они, покончив с ужином, состоящим из пригорелой каши, сухарей и вяленого мяса, сразу отправились спать.

— Детка, настоящая любовь как сорняк. Она не боится ни засухи, ни проливных дождей. Можно срубить стебель, но оставшийся корень даст ростки даже на выжженной почве.

— Это, смотря как выжечь, — я попыталась обратить все в шутку, но захотелось скорее плакать, чем смеяться. Но мысль все же продолжила, — если уничтожить корень, возрождаться будет нечему.

— Мы же сейчас не о сорняках говорим...

— Мастер, можно каленым железом выжигать чувства, а можно уничтожить того, кто эти чувства вызывает.

— Тогда это страшно, — покачал головой мужчина. — Мертвых любить больнее, чем живых...это безнадежно. И опасно.

Я поняла, что еще пару слов о любви — и я попросту разревусь. Или начну хамить, скрывая истинные чувства. Потому я несколько раз показательно зевнула и, пожелав Мастеру спокойной ночи (очень актуальное в этом мире пожелание) пошла к "своей" полянке. Сегодня был один из тех моментов, когда хочется побыть наедине с собой, потому я разместилась отдельно от каравана. Благодаря Бруксе научившей меня ставить защиту, я не боялась нечисти и была почти уверенна в том, что доживу до утра целой и невредимой.

Помывшись и постирав вещи в ручейке, я переоделась и начала устраиваться на ночлег. Рассыпав по кругу смесь трав, я хотела потушить факел, когда чей-то голос насмешливо произнес:

— Какая познавательная беседа. Вы бы еще методы борьбы с растениями-паразитами обсудили, — от раздавшегося за спиной голоса по коже пробежали мурашки, а волоски на затылке зашевелились. Страх непрошенным гостем липкими щупальцами прокрался в душу.

— Алекс...

Я что — сплю? Ведь если это не сон...

— Ты не попала. Всего на пару миллиметров... — его дыхание обожгло мне шею, а спину обдало холодом.

— Прочь! — я отпрыгнула в сторону и, схватив факел, подожгла рассыпанный кругом порошок. Пламя вспыхнув, заключив меня в спасительный островок. При свете огня вампир выглядел ужасающе: черты лица заострились, глаза стали красными и лихорадочно блестели.

— Смена рациона, — с усмешкой ответил Алекс на мой невысказанный вопрос. — А знаешь, почему вампиры пьют кровь людей, а не животных? — он шагнул в круг, легким движением руки заставив пламя угаснуть, а меня испуганно охнуть и отшатнутся назад в попытке бежать. Но огонь тут же вспыхнул вновь, едва не лизнув волосы. — Потому что они и сами становятся животными одержимыми лишь жаждой крови и новых жертв.

Нет! Только не это... Как ему удалось пройти через защиту?

— Не подходи, — я коченеющими пальцами сжала распятие и вытянула его перед собой, на что вампир лишь покачал головой и взялся за него поверх моей руки, а потом коснулся цепочки. — Как?! — потрясенно выдохнула я.

Вампир тонко улыбнулся одному ему известным мыслям.

— Я больше не боюсь серебра. Не забывай, этот мир — мой мир — и здесь я силен как нигде. Неужели забыла? — он отбросил крест в сторону и глаза на мгновение ставшие, такими как прежде, приобрели безумное выражение. — Нравлюсь я тебе таким, а Мари? — Алекс провел пальцем по моей щеке, заставив нервно вздрогнуть и задержать дыхание. — Нравлюсь? — его губы почти коснулись моих, и я ощутила желание почувствовать поцелуй и пережила странную радость оттого, что он был жив.

— И что ничего нельзя исправить? — пересохшими губами тихо, почти неслышно спросила я. Но он услышал и ответил после минутной паузы показавшейся мне вечностью:

— Можно. Если ты позволишь мне выпить глоток твоей крови.

— Значит, ты за этим пришел? Для того чтобы выпить меня?

Я почти ожидала слов "А для чего еще?" но они все не звучали.

— Я... я не знаю, — наконец растерянно ответил он, но тут же до боли вцепился мне в плечи и заставил посмотреть себе в глаза. — Не досуха. Один глоток. Надеюсь, ты улавливаешь разницу.

Я закрыла глаза и мысленно усмехнулась. Будто у меня есть выбор! Вампир пребывающей в своих владениях едва ли станет ждать моего разрешения, если ему и крест уже нипочем.

— Пей, — я откинула волосы с шеи и отвернулась, ожидая, что он тут же вцепиться в горло. Он, конечно же, лжет... пусть ему необходимо разрешение (для чего кстати?) только вряд ли он остановиться после одно глотка.

Но Алекс не торопился. Одна рука мягко легла на затылок, а вторая обвилась вокруг талии, прижимая меня к его сильному телу. Легкий поцелуй, от которого подкосились ноги и вспышка боли угасшей так же быстро, как и появилась. Сердце не успело сделать и одного биения, как вампир прекратил свой смертельно опасный поцелуй.

— Надеюсь, я не стану после этого вампиром.

— Не станешь, — со стоном выдохнул Алекс, закатывая к небу меняющие цвет глаза.

"Неужели от крови вампиры ловят кайф?" — совершенно не к месту подумал я.

— Отнюдь. Ощущения примерно такие, как если бы в вены влили расплавленное серебро. — Тяжело дыша, сказал вампир, и я на некоторое время потеряла дар речи.

— Ты читаешь мои мысли!

— Через несколько минут это пройдет, — он не спешил отстраняться или оправдываться. — А вот почувствовать где ты находишься, я теперь смогу всегда.

— Чертов обманщик! — я попыталась оттолкнуть Алекса, но тот прижал меня к себе еще крепче и зарылся пальцами в волосы. Сердце невольно забилось чаще.

— Я не могу жить без тебя Мари... — прошептал он, и я могла бы поклясться, что Алекс сейчас улыбается. — Я люблю тебя. Я не хочу даже пытаться жить без тебя — это невозможно. И мне не нужно слышать твой ответ — я и так его знаю. Теперь уже точно. Что бы ты там ни говорила.

— Знаешь?..

Алекс улыбнулся, вызвав новую волну мурашек и сжав мою руку, положил ее себе на грудь.

— Часто ли у вампиров бьется сердце?

Сердце действительно билось — то самое сердце, что я хотела пронзить кинжалом. Раскаяние нахлынуло с новой силой. Подло бить в спину. Низко вымещать злобу на том кто тебя любит и безропотно принимает удары. Едва ли он не мог уклониться. С присущей вампирам легкостью он мог бы вонзить клинок в мое сердце, прежде чем я сообразила, что произошло. Да он не идеален, допускает ошибки и говорит глупости...

— Алекс! — я прижалась к нему всем телом и зарыдала так, как никогда в жизни. Умом я понимала, что нелогично любить своего убийцу и мучителя, но душа отказывалась верить голосу разума.

— Не плачь... — он губами осушал мои слезы, едва касаясь кожи, а потом легко, будто весила я не больше перышка, поднял меня в воздух. Сцепляя ноги за его спиной, я крепко обвила шею вампира и, наконец, почувствовала долгожданный поцелуй, лишающий последних крупиц сомнения.

— Мари... — его жаркий выдох слился с моим вдохом и прижатая к шершавой коре исполинского дуба, я почти не верила в то, что еще минут двадцать назад считала Алекса мертвым. Его руки заставляли меня плавиться, будто была я из воска, а не плоти. Вместе с поцелуями они разжигали во мне испепеляющее пламя, загасить которое не смог бы даже всемирный потоп.

— Лекс прошу тебя...— невыносимое тянущее ощущение сводило меня с ума. Одна рука скользнула вниз к пряжке его ремня. "А он желает меня так же сильно как я его" — кометой пронеслась шальная мысль.

Желание... томление больше души, чем тела, потребность слиться с недостающей половиной и вновь стать цельной.

— Мари! — звериное рычание сладкой негой отозвалось в теле, чтобы после смениться резкой болью, когда он одним рывком сделал меня своей.

Удивление на миг сменило калейдоскоп штормовых эмоций грозящих накрыть меня с головой.

— ...О! — я стонала, до крови впиваясь ногтями ему в плечи. Боль уступила место такому сумасшедшему наслаждению, что сдерживаться и мыслить стало невозможно. Я могла только задыхаться, глотая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба и не слышать ничего кроме бешеного ритма грозящего в каждую секунду достигнуть апогея и лишить меня разума. Сотни звезд отразились в расширенных зрачках вампира, когда мы одновременно достигли пика, а ощущение его во мне стало почти невыносимым.

— Люблю тебя...— в унисон прошептали мы, и вампир осторожно опустился на землю.

Его рука скользнула вдоль позвоночника, заставив меня выгнуться и прикусить губу. Я с трудом сдержала довольное мурчание, чувствуя себя сытой кошкой разомлевшей на солнышке.

Мне никогда не было так хорошо.

— Как сладко, — прошептала я, когда ко мне вернулась способность говорить, а не только стонать и извиваться от того счастья что он дарил мне. Моя голова покоилась на его груди и, слыша равномерное биение сердца, я чувствовала себя самой счастливой во всей вселенной.

— Да, — он перевернулся и накрыл меня собой.

— Знаешь, мне кажется, что я действительно тебя люблю. Представляешь? — я заглянула в бездонные глаза Лекса.

— Что тебя удивляет? — улыбнулся он. — Мы не первые кто любит.

— Да, но... Между нами слишком много но! И мы причинили друг другу столько боли...

— Весь мир — боль, — медленно произнес вампир, — а любовь у нас была и раньше. Просто мы были слишком горды, чтобы ее увидеть и понять. Зато теперь знаем, что она настоящая, что выдержит не только счастье, но и грозы. Ведь так?

— Так, — согласилась я. — И все равно чудно. Мы такие разные! Будто из разных вселенных.

Алекс снова улыбнулся и процитировал одного из моих любимых поэтов — Владимира Праслова:

Души входят друг в друга без стука.

От одной звезды до другой

Не бескрайняя даль, да разлука,

А всего лишь — подать рукой.

Пусть сильна одиночества мука,

Но отчаянно помни и верь:

Души входят друг в друга без стука,

Для Души несущественна дверь.

Я улыбнулась и, устроив голову на плече Лекса, закрыла глаза, чтобы уснуть под размеренное биение его сердца.

Утро пришло неожиданно быстро — несколько раз за ночь мы просыпались, чтобы вновь слиться в объятиях и, наверное, уже весь лагерь знал, что со странной девушкой-ловцом происходит что-то не то. Правда надо отдать им должное — никто не подошел и не нарушил нашего уединения, за что мы с Алексом были очень благодарны.

Только это не избавило меня от мучительного жара яркими пятнами выступившего на щеках когда я все же "явилась народу". Мне казалось, что всем видны следы ласк Алекса хоть я и плескалась в ручейке почти час.

— О, вижу, вы помирились, — Мастер отреагировал на появление Алекса на удивление спокойно.

— Помирились! — фыркнула подруга, — пять раз за ночь. Весь лагерь перебудили паршивцы. В следующий раз ведите себя тише.

— А сама-то? — Мастер подарил девушке очень хитрый взгляд, и та зарделась.

— Дурной пример заразителен! — пожала она плечами, когда немного совладала с собой.

— Пойду, поохочусь, — Алекс чмокнул меня в щеку, но потом не удержался и запечатлел еще один поцелуй уже на губах. — Я скоро вернусь...