— Не знаю, — смутилась девушка. — Отшельник сказал, что оставит пока её у себя... Может, в ней и нет ничего такого... Я же не всю книгу прочла.
— Странно как-то... Ладно, потом разберёмся. Я пошёл печь топить...
Змиулан телепортировался на вершину ближайшего холма в надежде сориентироваться оттуда, в каком направлении надлежит им завтра двигаться. Весь южный горизонт занимали Дагры, видимые отсюда в полной красе и величии. У подножия соседнего холма приютилась та самая Жилка, последнее Ильменское поселение на границе с горами. Маленькие домики жались к холму, оставляя ровное пространство между небольшой рекой Селенгой и склоном холма под пашни и огороды, неровными лоскутами — заплатками пестревшими по берегу.
'Пастораль... — ехидно изрёк Энан. — Пастушки, коровки, овечки...'
'Где ты коровок увидал?' — удивился Змиулан. Сам он никакой домашней живности отсюда не наблюдал.
'Это я к слову... Для красоты, так сказать, для выражения эмоций!'
'А кроме эмоций? Что-нибудь чувствуешь?'
'Магический фон ровный и достаточно сильный'.
'И всё?'
'И всё'.
'Мда... И куда нам завтра идти, если из ориентиров у нас только нырища...'
'И укроп, — добавил дух, впрочем, без ехидства, — до неба'.
'У местных что ли спросить?'
'Ты же хотел Вечко навестить. Вот его и спроси. Наверняка он больше крестьян знает!'
'Не скажи, — задумчиво возразил Змиулан. — Если в деревне есть охотники, что в горы ходят...'
'Угу, — согласился дух. — Представляю себе картину: вечереет... можно даже сказать — смеркается... В Жилку, материализовавшись из вечернего тумана, входит загадочный путник без дорожной сумки, но с мечом на боку. Пеший... угу. И стучится этот путник в крайний дом, требуя от хозяев сообщить, где в деревне живут охотники? Хозяева указывают ему дом деревенского старосты. Путник мирно держит путь к указанному дому и, не доходя до вожделенной избы каких-нибудь десяти шагов, падает... огретый оглоблей из-за плетня по бестолковой башке! А нечего на ночь глядя пугать добрых людей!'
'Ну, ты и сказочник, Энан, — усмехнулся наместник. — Тебе бы летописи писать! Уговорил, в Жилку не пойду. Давай, телепортируй к Отшельнику. С ним потолкуем'.
Дерёза недовольна бурчала, хаотично передвигаясь по полянке перед гротом. Она привыкла, что называется, вещать, а не давать конкретные советы. Так почему от неё требуют подробностей, разъяснений, деталей?
— Успокойся и не мельтеши! — прикрикнул на неё Вечко. — Чего опять завелась?
— Так он же требует... — возмутилась Дерёза.
— Не требует, а просит! Разницу понимаешь? А раз понимаешь, так уж расстарайся, будь добра, напряги свои мозги... или, что там у тебя напрягается...
— Не знаю я... Не могу туда пробиться, словно стена невидимая стоит! — призналась вещунья. — Они и от призраков закрылись... Живым проще дойти!
— И живым не проще! — возразил Вечко. — Ходил я по молодости... Еле жив остался. А всего-то лишь до провала дошёл!
— До провала? — встрепенулся Змиулан, до того молча сидевший у входа в пещеру. — А нырища может быть провалом?
— Вполне, — согласился Отшельник после недолгого раздумья. — Нырища... Только не растёт в том провале ничего. Там мёртвая земля.
— Мёртвая? — изумился наместник. Про мёртвую землю в документе не было ни слова. А такие подробности древний летописец не должен был упустить. Наоборот, про укропы написал. И чем так его эти укропы поразили? — Значит, не подходит провал...
— Там ёще ключи горячие бьют, — продолжал свои воспоминания Вечко, не слушая Змиулана. — Не обойти их, такие огромные и коварные. Ступишь, кажется на землю, а из-под неё струя кипятка как метнётся вверх, и с шипением опять под землю уходит. И запах... плохой такой, мертвяцкий.
— Значит, к провалу нам идти не надо, — Змиулан поднялся и, махнув на прощанье призракам, ушёл телепортом в лесную избушку.
— Расстроился... — Дерёза подлетела к Вечко и зависла рядом с ним. — Но, вот ведь шустрый какой оказался! Уже и документ древний раздобыл.
— А толку? — вздохнул Отшельник. — Нырищи, дебри, укропы эти проклятые! И мы ничем не помогли... Эх... сгинуть ведь могут!
— Им сейчас в горах безопаснее, чем в городах, — не согласилась с его пессимизмом Дерёза. — Маги ополчились на Дельку, Шадр тайный сыск подключил... СЫНОК мой ненаглядный, словно волк рыщет!
— Да, вовремя тебя Делька от его власти освободила. А то пришлось бы тебе ему всё докладывать!
— Ты знаешь, — со злобным ехидством прошептала вещунья, — а наведаюсь-ка я к нему... расскажу кое-что про Дельку...
— С ума сошла! — злобно накинулся на неё Вечко. — Она тебя, значит, спасает от этого упыря, который тебя и после смерти тебя оставить в покое не пожелал, а ты ей так благодарность свою отдать спешишь! Подлая ты натура, Дерёза! Ох, подлая!!!
— Не знаешь, чего я ему сообщать собралась, а уже бранишься! — нисколько на него не обидевшись, проворковала вещунья. — Я его так запутаю, что сам себя не найдёт, не то, что Дельку!
— Ты не сможешь ему солгать, — сомнение в голосе Отшельника лишь развеселили Дерёзу.
— Разумеется! Я ему скажу чистую правду, но... только ту, которую посчитаю нужной... Хороший документик раздобыл Змиулан...
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — всё ещё сомневаясь в её затее, проворчал Отшельник, скрываясь в своей пещере.
— А то! — гордо заявила Дерёза и растворилась в сумерках.
Магистр Гардаш не мигая смотрел на огонь в камине, пытаясь разобраться со всеми сведениями о поганой девчонке, которые были теперь в его распоряжении, но логичной и ясной картины не получалось. Был ли тому виной пустой кувшин из-под крепкой сливянки, валяющийся у ножки кресла, или вещунья его сбила своим странным пророчеством, маг не понимал. Но он подсознанием чувствовал, что что-то здесь не так, а вот что... Мысли в его затуманенной алкоголем голове самопроизвольно разбредались и не желали выстраиваться в цепочку рассуждений. Слова Дерёзы никак не вязались с теми данными, которые с таким трудом раздобыл Гардаш. Но призрак не мог ему солгать, и, следовательно, Дельку надо искать в деревне, расположенной недалеко от какого-то города. То, что девчонка занялась выращиванием зелени, его не удивляло. Просто фраза вещуньи про дебри и тьму укропа как-то странно отозвалась в его сознании. Вроде всё ясно и понятно, но гложет разум какой-то гнусный червяк сомнений.
— Ладно, буду искать поставщиков укропа, — пьяно буркнул Гардаш и откинулся на спинку кресла. — Никуда ты от меня не денешься... эльфийское отродье... Ха-ха-ха... как не делась твоя мамаша... — он звучно всхрапнул и, погружаясь в сон, пробормотал, кривя губы: — Ублюдочная девка...
— А я тебе буду в этом изо всех сил 'помогать', сыночек...
Клок белесого тумана, неизвестно как попавшего в замок, отделился от стены, просочился через оконную раму и исчез, растворившись в темноте. В следующую минуту ночную тишину разорвал жуткий, леденящий кровь вой баньши, заставивший в страхе содрогнуться всё живое в округе. Магистр Гардаш дёрнулся в кресле, не в силах преодолеть хмельного оцепенения и вырваться из снящегося кошмара. Демоны подсознания, с лицами замученной матери, о которой он старался забыть, всю ночь водили вокруг него хоровод...
Том и Делька спокойно спали в доме, а Змиулан не мог сомкнуть глаз, находясь в таком знакомом, родном, таящем трепетные воспоминания, месте. Ещё днём мужчина почувствовал, что эти стены тоже помнят его и, словно, стремятся вернуть ему почти забытые образы давно прошедших дней. Он физически ощущал ЕЁ присутствие в доме. И эти ощущения были на грани безумия. Змиулану казалось, что вот сейчас, буквально в следующую секунду он услышит ЕЁ голос, или шорох ЕЁ платья... или почувствует ЕЁ запах. Это ожидание было мучительным... и желанным. Он чувствовал, как с этими воспоминаниями возрождается его сердце.
Энан ошибся тогда, сказав, что очнулся Орвид. Нет, тогда он только вспомнил, что когда-то был восторженным юношей, влюбившимся в загадочную лесную женщину, а она ответила ему взаимностью. И вот только сейчас этот юноша просыпался...
...словно не было двадцати лет разлуки и жизни без НЕЁ.
Орвид закрыл глаза, позволяя памяти погрузить себя в те дни, когда он был счастлив лишь тем, что проснувшись утром, слышал чарующий голос Вии, видел её хрупкую фигуру, чувствовал её ласковые прикосновения. И пусть эти прикосновения были связаны с необходимыми перевязками и лечебными процедурами. Ведь фантазия может всё! И тогда он закрывал глаза и мечтал, что нежные руки Вии не просто втирают в его кожу целебный бальзам, рассасывающий рубцы шрамов. Юноша воспринимал их как любовные ласки, и еле сдерживал себя, чтобы не обнять её, не ответить на прикосновения. Когда сдерживаться уже не было сил, он открывал глаза и неизменно сталкивался со смеющимся зелёным взглядом травницы. Но смеялись лишь глаза Вии, а выражение лица всегда оставалось внимательным и сосредоточенным.
Парень понимал, что таких как он воздыхателей у молодой женщины было много. Поток жаждущих помощи травницы не прекращался ни на день. Из соседней Жилки прибегали даже маленькие дети с вывихами и порезами. Из дальних мест привозили более тяжёлых больных. Но, что удивляло Орвида, это были только крестьяне. Горожане к травнице дорогу не знали. Возможно, это было условием Вии. А сельчане почти боготворили её. Орвид это понял, когда, наконец, расслышал слова, какими они благодарили ведунью. Поначалу ему казалось, что люди говорят: 'Благодарствую, Пресветлые!' Но, как-то он услышал разговор Вии с пожилой жительницей Жилки, и был не просто удивлён, он был потрясён...
— Травки твои я пью, спасибо! — чуть хрипловатым голосом, сообщила гостья. — Сама-то в Лосиную падь не ходи. Вот, чуток оклемаюсь, вместе пойдём!
— Ну, что ты со мной, как с маленькой, Цветлана! — рассмеялась Вия. — Словно без тебя я не справлюсь! Не впервой.
— Вечно ты споришь! — ворчала женщина. — Опасно одной! Медведи там в малиннике кормятся!
— Зря волнуешься! Знаешь ведь, что договорюсь с Аркудой, коли встретимся.
— Не медведь, так нечистик, — Вия снова рассмеялась, но гостья не собиралась так просто отступать, — али люди лихие. Не можем мы без тебя остаться!
— С чего бы вам без меня оставаться? — смех всё так же звенел в голосе молодой женщины.
— Ох, не понимаешь ты жизни, — вздохнула Цветлана, — хоть и живёшь долго... Вся округа молится на тебя, Пресветлая, а ты не бережёшься... Хорошо, мужчина в доме появился, хоть и хворый.
— Он уже здоров.
— Так кто лечил... Ладно, подруженька, прощевай... В падь без меня не ходи!
— Ох, Цветлана... Уговорила, одна не пойду!
Гостья ушла, а Вия чем-то занялась во дворе.
Ошарашенный Орвид в ступоре стоял у двери, пытаясь понять и принять то, что женщина, которую он полюбил — Пресветлая. И ведь вся округа знала об этом, и никто не удивлялся... Если только, не называли они так травницу за удивительные способности и знания. Успокоив себя тем, что селяне просто сравнивают Вию с Пресветлой, парень смог выйти во двор и заговорить с ней нормально, а не бухнуться в ноги, моля о чуде. Она сама была для него чудом... и другого ему не требовалось. Он только мечтал о её любви...
А если о чём-то мечтаешь...
Любовную игру между мужчиной и женщиной юный матрос Орвид усвоил, плавая на пассажирских кораблях. Скучающие от ничегонеделанья пассажиры и пассажирки таким образом развлекались во время длительных рейсов. Не всегда, впрочем, это заканчивалось невинно. Орвиду довелось присутствовать на нескольких дуэлях, и с мачты наблюдать за ходом поединков. Бывали и банальные мордобои, и коварные удары из-за угла. Даже пара трупов... и один, выпавший за борт и канувший в пучине.
За пять лет юноша научился различать в поведении не только мужчин, но и женщин: где лёгкий, ничего не значащий флирт, где настоящая заинтересованность, а где вульгарная похоть. Глядя на круизные взаимоотношения полов, парень решил, что всё знает о науке ухаживания и соблазнения. Жизнь его приятно разочаровала. Ни один из знакомых ему способов не подходил для зеленоглазой травницы. Она не стреляла в него глазками, не говорила двусмысленности, не кокетничала и не жеманничала. Да и у него не поворачивался язык произнести какую-нибудь куртуазную банальность, типа: 'Ваши бездонные глаза, как озёра, в которых я тону...', или: 'Я бы желал быть птичкой, чтобы весь день порхать у вашей прелестной головки!'
Вия вела себя с ним естественно и просто, как ведут себя дети или животные. И рядом с ней парень не мог быть фальшивым. Не мог, не хотел... а как правильно, не знал, и мучился этим ужасно. А время шло, приближая скорую разлуку.
Орвид знал, что Вия последний раз мажет его целебным бальзамом. Шрамы почти рассосались, лишь молодая розовая кожа на месте раны напоминала о смертельном ранении. Почувствовав, что женщина вот-вот оторвёт руки от его груди, Орвид осмелился, и обнял её за плечи, не открывая глаз. Она не стала вырываться из его объятий. Она даже ничего не сказала, только часто дышала, упирая ладошки в его грудь. Парень открыл глаза и с тревогой взглянул в лицо женщины. Она с напряжённым интересом смотрела на него, а в глазах не было привычной смешинки. Наоборот, её взгляд был глубоким, проникающим и... зовущим за собой.
— Вия, — прохрипел пересохшим горлом Орвид, не веря своему счастью.
— Вия... — прошелестел ветер за окном.
— Вия! — прокричала лесная птица.
Её руки скользнули по его обнажённой груди и сомкнулись за спиной. Вия сделала шаг навстречу и прижалась к нему всем телом, слушая бешеный стук его сердца... его правого сердца дракири.
— Тебя мне послали боги, — прошептала Вия.
— Я пришёл к тебе сам...
— Глупенький...
Сколько они так простояли, обнявшись, Орвид не помнил: минуту... час... Он просто был безмерно счастлив. А потом он очнулся, поднял любимую на руки, и первый раз поцеловал, осторожно и нежно, боясь разрушить волшебство, происходящее с ними сейчас.
— Вия! Я люблю тебя!
— Я знаю... Я тоже люблю тебя, Ладо!
— Почему, Ладо? — немного удивился Орвид. Ему ужасно не хотелось думать, что любимая назвала его чужим именем.
— Потому что ты моё Ладо, — мягкая обезоруживающая улыбка Вии развеяла все его сомнения. Она ласково провела рукой по его волосам, чуть, едва касаясь, дотронулась до губ, погладила ямочку на подбородке. — Так издревле называли любимых. Ты моё Ладо!
Орвид закружил её, счастливо смеясь. Тогда ему казалось, что счастье поселилось с ним навечно...
'Я и не знал, что у вас всё было так романтично, — прервал его воспоминания Энан. — Мог бы и раньше поделиться!'
'Отстань, — огрызнулся Орвид, раздосадованный наглым вмешательством в его воспоминания. — Меньше всего сейчас я нуждаюсь в твоих комментариях!'
' Поду-у-умаешь, — насмешливо 'обиделся' дух. — Ладно, не буду тебе мешать. Давай, теперь про секс вспоминай!'
'Энан!!! — Орвид сжал кулаки и от бессилия скрипнул зубами. — Подлая тварь!!!'
'А я тебе потом расскажу про Неолу', — попытался задобрить его наглый подселенец.
