Дар Королевы

Правильнее было бы наорать, что я не разрешала заходить, но в сердце теплело, а на лицо лезла дурацкая улыбка. Только бы он не порадовал меня как в прошлый раз.

— Привет! — беззаботно поздоровался он.

— Привет, — осторожно кивнула я. Интересно, мне снимать ноги со стола или не стоит устраивать ещё большой стриптиз? — Какими судьбами?

— Ты сейчас не занята? — спросил Юрка, проходя внутрь.

— До вечера я совершенно свободна, — ответила я, — а потом меня заберут в Рейхард. Но, если честно, я сейчас думаю над одним вопросом.

— Может, тебе помочь? — предложил он, без спроса усаживаясь на кровать.

Игорь, который Юру не жаловал, намекнул:

— Молодой человек, принцесса сейчас занята. Шли бы вы отсюда.

— А может, я буду разговаривать с самой принцессой? — спросил мой друг детства, отворачиваясь от наглой птицы. — Мне уйти? — обратился он уже ко мне, полностью игнорируя 'домашнего питомца'.

— Не стоит, — покачала головой я, после чего ворон будто начал наливаться краской. — Кстати, Игорь, если не трудно, полетай где-нибудь.

— Как прикажете! — каркнула птица и вылетела из комнаты.

— Ты по делу? — уточнила я из вежливости, но точно знала, что ходить вокруг да около друг не умеет.

— Если честно, просто так... — Юра, казалось, даже смущался этим фактом. — У меня сейчас появилось очень много свободного времени.

— Не жалеешь?

Я отвернулась, а потом плюнула на все правила приличия и спустила ноги на пол. Ничего, посмотрит. Молча подошла к окну и стала ждать ответа. От всего этого мне было не по себе. Но за спиной раздалось только холодное:

— Нет, — отрезал и сменил тему: — Лучше давай я тебе помогу. Ты же размышляла над чем-то?

— Как тебе сказать, — пожала я плечами, глядя на стекло, которое отражало призрак красивой беловолосой девушки, а как будто пересекая его виднелись грустные, чуть припорошенные снегом деревья. — Мне сегодня надо перед народом выступить. Я не знаю, что сказать.

— До этого ты справлялась, а тебя и не предупреждали, — напомнил Юра.

Мда, сплетно-то хорошо разносятся.

— Лучше бы не предупреждали, — фыркнула я. — Глядишь, на месте бы сообразила. А сейчас приду туда и растеряюсь.

— Ну, — задумался Юра, пытаясь что-то припомнить, — скажи им что-нибудь, что у нас во время революции кричали.

— Ты же знаешь, как я люблю историю, — поморщилась я, развернула стул и села боком.

Почему-то я не могла находиться на одном месте, особенно под знакомым взглядом. Было что-то такое, что заставляло ходить, двигаться, суетиться... Шило в одном месте, называется.

— Что они там кричали? — спросив, я закинула правый локоть на спинку, положила ногу на ногу. Но, стараясь придать своим движениям раскованность, на самом деле напряглась.

— 'Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить', — на автомате начал перечислять Юра, — 'Землю — крестьянам, фабрики — рабочим', 'Вся власть советам', 'Пойдёмте дорогой коммунизма в светлое будущее'! Или как-то так.

— Очень смешно, — фыркнула я, пытаясь перестроить хоть один из них для своей речи, — особенно насчёт первого. На Ленина я в этой ситуации не похожа. Больше на кого-то из дочек Николая второго. Кстати, их тоже было трое, и один сын.

— Во-первых, он был младшим, и никто его право на престол не оспаривал. Кроме революционеров, конечно. А во-вторых, даже ты должна помнить, что такого в нашей истории не было. Их всех убили!

— Ну, значит, Колчак, — вспомнила я ещё одного исторического персонажа. — Что кричали белые?

— Если честно, не помню, — пожал плечами Юра, напрягая память, — помню, что их тоже убили.

— Спасибо, обнадёжил! — не выдержала я, подскакивая.

Комната оказалась неожиданно маленькой, когда я стала ходить по кругу. Особенно мешался стул на середине.

— Миранда, ну, извини, пожалуйста, — неуверенно протянул он.

Остановившись, я почувствовала, будто покрываюсь корочкой льда. Юрка назвал меня этим именем так легко, что мне вдруг стало страшно. Мирослав говорил со мной напыщенно, специально делая акцент на имени. Ария так и называла Снежинкой, не слишком заморачиваясь переменами. Богдан стал насмешливо величать принцессой.

Только сейчас я поняла, что скоро это чужое имя прирастёт ко мне, скрыв за собой моё настоящее. Как и лицо, характер, статус, жизнь... у меня останутся только мои глаза.

— Что-то произошло?

Я не заметила, как Юра оказался рядом и взял за руку. Непривычно холодное прикосновение, и внутри у меня тоже непривычно холодно. Всё не так, как прежде, что-то изменилось между нами. Или в нас. Во мне. Или в нём? Я растерянным взглядом смотрела на старого друга, который так легко принял во мне Миранду. Вот только не могла понять, хорошо это или плохо.

— Нет, всё в порядке, — покачала я головой. — Спасибо, что помог.

— Я же ничего не сделал, — потянул парень мою руку к себе, но я легко высвободилась. Он не держал.

— Зато я теперь знаю, что говорить, — постаралась я улыбнуться.

Тело уже откровенно бил озноб, хотя в комнате было тепло. Юркины глаза... такие глубокие, такие насыщенные, такие родные и такие чужие. Мне хотелось поцеловать его, прижаться к нему, но одновременно я боялась своих желаний. Так долго находиться вдалеке и вдруг оказаться рядом. Что может принести всё это?

Я зажмурилась, потянулась. Юра нагнулся ко мне, собираясь коснуться губ. Я ощутила его дыхание, а потом он неожиданно отстранился, чмокнул в лоб и обнял за плечи.

— Ты вся дрожишь.

— Ты холодный, — не задумываясь, шёпотом ответила я.

Парень не нашёлся, что сказать. Так и стояли молча. Я заглядывала в его глаза просительно, умоляюще. Хотелось расплакаться, но я не могла выжать из себя ни слезинки. Юра, Юрочка, я не понимаю, что происходит! Ты сам пришёл, сам захотел поговорить, так почему же смотришь равнодушно? Обними меня, как раньше, тепло, накричи, в конце концов, чтоб в жар от злости бросило.

— Имя, — не выдержала я гнетущей тишины и сдалась первая.

— Непривычно, правда? — без эмоций ответил он — высказал факт. — Но ты сама его выбрала, тебе надо привыкать.

— Знаю.

Юра коснулся моего виска, убрал прядку на ухо. Пальцы холодные словно ледяные, и меня знобит. Надо попросить у Арии обогреватель.

А потом наклонился, губы к губам, сдержанные, жёсткие, сухие. В этот раз отпрянула я.

— Наверное, мне лучше остаться одной.

Он без лишних слов вышел, тихо хлопнула дверь, а я, обессилено осев на пол, прислонилась к кровати. Ногти прошлись по покрывалу, пальцы сжались, схватили, смяли, стянули, разворошив постель. Я потеряла себя. Я похоронила себя. У меня остались только мои глаза. Но мечты вдруг стали реальностью. Вот только я не знаю, остались ли они по-прежнему моими? Да, я, как и раньше, хочу быть с Юрой, но что-то держит. Что? То, что я сейчас принцесса, что он должен быть с Арией, что он целует не меня?! И смотрит иначе...

Я повернулась с дикой усмешкой к зеркалу. Глаза красные, вот-вот должны политься слезы. Спутанные волосы обрамляют сумасшедшее лицо. Я его ненавижу...

Медленно встав, я подошла к своему отражению. Коснулась рукой поверхности, за которой должна была прятаться я. С меня медленно сполз облик принцессы Миранды, и осталась девочка с голубыми волосами. Я шагнула вперёд, выходя из отражения уже с тем лицом, которое недавно похоронили. Вот она та, на кого с нежностью смотрел Юра. Вот она я настоящая. Я не эта кукла, созданная, чтобы пожертвовать собой ради чужого мира!

— Добрый день, барон Волков, — голос Игоря, который всё это время находился в кабинете, вытащил меня с края безумства. — Она у себя в комнате.

Я вздрогнула, чувствуя, как на плечи упали тяжёлые белые волосы. Уже не обращая внимания на то, кто я и как выгляжу, я схватила из шкафа платье, которое собиралась сегодня надеть, и забежала в ванную.

Слышала, как открылась дверь. Чтобы Олег не искал меня, крикнула:

— Сейчас переоденусь и выйду!

— Я не тороплюсь.

Я успела даже причесать волосы, перед тем как вышла в длинном бежевом платье, отороченном золотой каймой. Олег без лишних слов подал мне серый Рейхардский плащ. Не попрощавшись с Игорем, мы вышли из башни, молча брели к антресолям.

— Кажется, говорили, что меня будет сопровождать Мирослав, — завела я бестолковый разговор.

— Тебе не нравится моя кандидатура?

— Намного лучше ректора, — без особых эмоций признала я. — Просто интересно, что заставило его переменить планы. Моя бабуля?

— Нет, Валерия Анатольевна здесь ни при чем. Просто возмутилась Альбина. Она заявила, что Мирослав нужен там, или ещё где-нибудь, но точно не рядом с тобой. А я и так всегда рядом, так пусть так и будет.

— Значит, ты всегда рядом? — во мне проснулось что-то странное. Как будто пелена застелила глаза. Я протянула руку, чтобы погладить оборотня за ушком, ехидно говоря, — рядом, Олег! Хороший мальчик...

Он перехватил меня за запястье, заставив вздрогнуть и расплескать всё это глупое наваждение. Говорил холодно, а я только и могла что смотреть на него испуганно.

— Я всё понимаю, но я тебе не шавка, чтобы со мной так обращаться. Так что изволь быть поосторожнее со своими шуточками!

Запястье он отпустил, моя рука безвольно обвисла, а я продолжала смотреть на него. Ощущение было словно я вернулась к настоящему из долгого и странного сна. В первый раз за две недели после 'моих' похорон всё стало так реально, так по-настоящему, что я даже не знала, как на это реагировать.

Олег смутился, отвёл глаза, пусть и было видно, что он обижен. Чуть надменно он произнёс:

— Прости, я не должен был так поступать.

Его обида больно ударила по сердцу, а моё поведение показалось безобразным. Того, что Олег так меня и не простит, я сильно испугалась. Но вместо извинений выпалила:

— Спасибо, — и неожиданно бросилась обниматься.

Прижалась к нему крепко-крепко, боясь выпустить, а оборотень, кажется, опешил. Но вместо глупых вопросов ласково погладил по голове, а потом тоже обнял. Так мы и стояли на лестнице, словно любовники после долгой разлуки.

— Совсем тяжко? — внезапно спросил он.

— Не совсем, — поскромничала я, — но очень. Знаешь, иногда хочется сойти с дистанции и отдохнуть, но даже если я целый день валяюсь без дела, не получается. А тут ещё все эти планы, конфликты, разборки... Я запуталась, мне плохо. Я не понимаю, кто я и как должна себя вести. Ко мне относятся иначе — это странно. Сегодня Юра назвал меня Мирандой. Это так... жутко. Будто я действительно умерла. Поэтому спасибо огромное за... за честность. За то, что не видишь во мне королеву.

Немного помолчали. Потом Олег рискнул спросить:

— А когда я тебя называю Мирандой, тебе тоже жутко?

— Нет, — честно призналась я. — Это как-то... естественно.

— В этом всё и дело. Ты сейчас пытаешься уцепиться за прошлое, когда уже шагнула в будущее. Но, может, перемены не так плохи? Мне, например, нравится твоё новое имя. Снежаной ты была какой-то чужой, а Миранду, кажется, я знаю всю жизнь. Но совершенно не важное, какое у тебя будет имя, статус, внешность. Ты это ты. Даже если ты изменишься, ты всё равно останешься собой.

Невольно я улыбнулась и, вспомнив о времени, отстранилась. Однако за под руку оборотня всё-таки схватила — он не стал вырываться. Так и пошли. Он помог мне забраться наверх, 'на антресоли', любезно открыл передо мной дверь в Рейхард. Выйдя в этот странный город, я снова взяла его под руку.

— Увы, здесь так не принято, — настороженно шепнул оборотень.

Не под руку, так за руку. Я крепко сжала его ладонь — мне не сказали ничего. Так мы и добрались до нужного места. Пришлось спуститься в подвал, пройти практически катакомбы. Самой мне ни за что не найти выход — обратно пойду тоже с Олегом.

Внутри уже ждали. Когда мы явились, все разговоры стихли и несколько сотен пар глаз устремились в нашу сторону. Я скинула капюшон, показывая то, что они так долго ждали. Зал приветственно загудел, но стоило мне поднять руку, как все затихли.

— Добрый вечер, друзья мои, — заговорила я. — Понимаю ваши чувства, но прошу не выражать эмоций столь громко. Мы пока не на своей территории.

Я спустилась и даже не навернулась со ступенек под пристальным взглядом Альбины. Надо попросить Мирослава не приближаться ко мне ближе, чем на два метра. Иначе я рискую получить сглаз от его пассии.

Подготовленное для меня место отдалённо напоминало трон. Рядом сидела бабушка и довольно улыбалась. Я села, но чувствовала себя как-то неуверенно. Мирослав и Валерия Анатольевна с разных сторон эту неуверенность только подпитывали. В итоге, когда все расположились, я встала, давая знак остальным не двигаться.

— Друзья мои, — снова обратилась я ко всем с тем же приветствием. Более подходящего обращения не нашла. — Я рада, что мы вместе идём к одной цели. Мы хотим сохранить наш мир и себя.

XXIV

Утро выдалось просто чудесным: я выспалась и успела встать пораньше, чтобы привести себя в порядок. Завязала хвостик, закрепила на нем игривый бантик, надела короткое алое платье с юбкой солнышком и в распрекрасном настроении отправилась на завтрак, щеголяя стройными ножками в туфельках на шпильке.

— А наша принцесса на праздник при полном параде! — подначила меня Анжела, когда я устроилась рядом.

— На какой праздник? Почему я не в курсе?

Признаться, новость меня огорошила — в порядок я себя приводила без всякой задней мысли.

— Вот только не делай вид, что забыла про День Святого Валентина!

— Опля! А сегодня аж четырнадцатое число?

Работать преподавателем и никогда не смотреть на числа могла только я. Впрочем, у меня был Игорь — это меня не оправдывало, но помогало.

— Привет, приехали, — пробурчала Анжела, отворачиваясь. — Ты действительно просто так решила покрасоваться?

— Проснулась в хорошем настроении, — пожала я плечами.

— Видимо, сейчас тебе его ещё поднимут, — усмехнулась фея, кивком указав на идущую к нам Алису в костюме ангела.

— Скорее наоборот. Ненавижу этот праздник. От него всегда столько ожиданий и одни расстройства.

Алиса, ехидно улыбаясь и не говоря ни слова, поставила передо мной целую корзину с валентинками, шоколадками и цветами. Я недоверчиво осмотрела странное сооружение с торчащими отовсюду стеблями и краями открыток.

— Это тонкий намёк на то, что я могу помочь их раздавать? — скептически уточнила я, приподнимая конструкцию. Нет, на подобные зверства я бы не согласилась, просто на столе этому чудовищу не место.

— Нет, это все вам!

Я опешила, ещё раз оглядела безобразие в моих руках.

— Мне с Анжелой? — переспросила я.

— Нет, только вам.

Я даже не нашлась, что сказать. Первый раз в моей жизни этому глупому празднику можно порадоваться. Сооружение не вселяло никаких приятных надежд, но почему-то грело душу.

— Ни черта себе, — ехидно заметила Анжела, возвращаясь к завтраку.

Её задело. Розовые, кокетливо накрашенные блеском губы обиженно надулись, а взгляд она старалась отвести от 'посылки' у меня в руках.