2. Восстание химер(общий)

— Никому, — насторожилась Тая. — Я всем только добро делаю!

— Правда, что ль? А чего ж Мать-Сыра-Земля тогда носить тебя на себе отказалась?

— Она не отказалась!

Он расхохотался.

— Ни одного нет такого проклятья, чтобы человека живьем в Навь! Вон на меня посмотри! Я как иду — земля трясется, вот меня она и отказалась носить, а ты-то что? Посмотреть не на что!

Травнице совершенно не хотелось выяснять обстоятельства великана и выслушивать его колкости.

— Как мне отсюда выбраться?

— Никак, — пожал плечами великан, а травница некстати вспомнила, что Святогора не носила Земля не из-за его огромного веса и не из-за силы богатырской, а потому что он за всю свою жизнь не применил свою силу к чему-то полезному, чтобы помочь людям. И не удивительно. Наблюдая за его пренебрежительным отношением к первой гостье за столетия, легко поверить в то, что вынести на себе такого человека не каждой планете под силу.

— Нет ни одного способа?

— Я все испробовал — не выйдет, — махнул рукой он. — Даже мне с Землей не тягаться, куда уж там тебе!

— И что теперь будет?..

— Как что? Замучают, потом сожрут. Или наоборот. Тут, знаешь ли, не важно, есть ли у тебя физическое тело или только душа. Измордуют и то и другое и будешь как они — пустая, злая, вонючая и вечно голодная, — на лице богатыря появилось какое-то дикое выражение, словно ему доставляло радость говорить о ее будущих неминуемых страданиях. Похоже, плохое влияние Нави не обошло и его стороной. — Ладно, надоела ты мне!

Великан одной рукой схватил ее, другой отшвырнул засов и распахнул дверь и выбросил ее, как нашкодившую кошку поверх голов чудовищ. Стоило амазонке упасть на землю, она услышала как огромная дверь захлопнулась. Тая почувствовала дикую боль, а к горлу подступал настоящий ужас, но адреналин не позволял ей потерять сноровки. Только не сейчас! Со всех сторон к ней подступали мрачные духи и мелкие демоны, но она не растерялась и крикнула:

— Чур!

Всех темных отбросило метров на десять. Тая воспользовалась заминкой, стащила с шеи золотую цепь, крутанула ее подобно лассо, и громко закляла:

— Место крепи, Навь удержи!

Золото блеснуло в темноте и опустилось ровным кругом. Теперь ни одно из чудовищ не могло переступить черту. Тая села в центре круга и аккуратно подобрала юбку, чтобы ненароком не дать кому-нибудь возможность до себя добраться. Все пытались до нее дотронуться нюхнуть или лизнуть, а когда это не получалось — впадали в неистовство и даже дрались друг с другом.

Девушка никогда не думала, что ад выглядит так... Святогор прав: Пустой. Злой. Вонючий и... вечно голодный...

— Так-так-так! — послышался откуда-то смутно знакомый голос. Тая узнала его. Вий. — Кто тут у нас?

Перед ним, как перед наместником Чорнобога в Нави расступались все остальные нечестивые. Здесь он король.

— Ах, неужели это... — он принюхался, — наша старая знакомая! Дайте как, дайте... Да! Как-так? Чего пожаловали? С чем пришли? И потом... живьем?

— Я провалилась под землю, — прорычала Тая. Незачем отрицать очевидное.

— Оползень? — невинно спросил тот.

— Соседи в колодец бросили, — недовольно ответила она.

— Это героиню-то? Ха! Молодцы! Я-то думаю! Оползень в Навь не отправит, а вот чужая оправданная злоба — может.

— Оправданная? — удивилась Тая.

— Да-а-а, — змеей прошипел он. — Когда проклял тот, кто имеет на это право. Кого заведомо обидела, и кого заранее наделили такой силой.

— Но я никому ничего плохого не делала!

— Да-да! Только хорошее, — издевался Вий. — Только здесь же ты почему-то оказалась, несмотря на всенародную любовь!

— Это не честно. Несправедливо!

— Знаешь, а мне кажется, все правильно. Оглянись! Посмотри, где мы живем... как мы живем! Если бы не ты, у них, — он кивнул на монстров, — жизнь была бы хоть чуточку лучше!

— За чужой счет! — огрызнулась Тая.

— Хоть так! А теперь мы там же где и были, если не хуже! Сейчас нам энергетические потоки подрежут и находиться здесь станет вовсе невыносимо! И все ты!

— Не нужно перекладывать с больной головы на здоровую!

— Знаешь что, милочка, посиди-ка ты в своем кружке. День, два, неделю... Я тебе скажу, что будет. Рано или поздно ты оступишься, ошибешься, а они не упустят. Ради тебя они веками будут здесь сидеть! Свежая живая плоть лучше гнилой, но они на любую согласны. А душа твоя у меня на особом счету будет, не сомневайся! — он резко развернулся и ушел.

Тая крепко обхватила колени руками и начала усилено вспоминать, кому причинила зло, но воспаленное сознание не давало даже намека. А потом вспомнилось, что в колодец ее бросали соседи. Но с обычными людьми она дел никаких не имела, уже не говоря о том, чтобы приносить им вред. Хотя... нет, это не... это же не зло! И это не она! Это все Перелесник с Беловолоской придумали! Она только согласилась! И за это ее сюда? За это?!?

Тая не могла поверить, что простой обман будет так дорого ей стоить.

— Но это всего лишь... — зашептала она, чем вызвала бурную реакцию окружающих монстров. Казалось, они удвоили попытки до нее добраться. Тая беспомощно оглянулась: — Я не хотела такого...

Но всем вокруг было все равно. Им не нужны были ее страдания или оправдания. Они хотели мяса.

Глава 17. Гололь не Моголь

Когда Тая сидела в тюрьме ей, казалось, что было хуже быть не может. Оказывается — может! Сидеть в окружении монстров и боятся пошевелится — вот настоящее наказание. Ноги затекли, голова болела — и это меньшие из ее неприятностей. Она не видела выхода. Совсем. Ей даже предпринимать ничего не хотелось — результат один. Она могла бы выскочить и непрерывно кричать "Чур", но она не знала, куда бежать. Рано или поздно она бы охрипла или в перерывах между ее криком на нее бы кто-нибудь напал... В любом случае, проверять теорию совсем не улыбалось. Чем больше она пыталась просчитать вариантов, тем более безвыходной казалась ситуация.

Вий оказался прав: чудовищ становилось все больше и с каждым часом они становились все неистовее и голоднее. Спасало лишь одно — заговоренная веками золотая цепь стояла непреодолимой стеной между травницей и адом. Сколько же сил и мощи нужно было вложить в метал, чтобы он противостоял всем демонам Нави вместе взятым. Тая некстати подумала, что слишком мало уделяла внимания истории собственного рода.

"Если бы мне только выбраться..."

Тут толпа снова расступилась и перед ней оказался Вий.

— Как дела? — деловито спросил он и погладил лапой жуткую голову под правой рукой. Уродец ответил хозяину тем, что лизнул сразу шестью языками, после чего плотоядно взглянул на Таю. Девушку передернуло.

— Прекрасно, — тихо ответила она.

— Врешь не уйдешь, — вернул любезность Вий. — Знаешь, зачем я здесь?

— Не имею ни малейшего представления.

— А я бы на твоем месте только бы об этом и думал.

— Ты не на моем месте!

— Да, — его глаза сверкнули, — зато ты — на своем!

Тая мысленно посчитала до пяти. Ему не удастся вывести ее из себя!

— Так о чем это я? Ах да, я тут вспомнил кое-что о заговоренных барьерах. Нет ничего надежнее подкрепленного верой металла, но вот чьей верой и во что?

Тая подняла бровь.

— Тут важно не что делаю я, а во что веришь ты.

— Я верю, что тебе тут самое место!

— Допустим. А еще ты считаешь меня врагом.

Тая хмыкнула.

— Но у тебя есть и друзья... а они могут перешагнуть твой барьер.

— Их здесь нет, — улыбнулась травница.

— Ты уверенна? А если я хорошенько поищу?

— Давай, — мило ответила амазонка.

Вий сделал вид, что оглядывается по сторонам, потом вытянул шею.

— О, так вот же он!

Тая напряглась. Ей бы не хотелось увидеть в Нави кого-то, это означало бы, что человек умер. Но тут из толпы вывели... у девушки остановилось сердце.

Он неважно выглядел. Грязный, побитый, связанный, с запекшимися в крови некогда буйными кудрями.

— Лекс... — чуть слышно прошептала она.

— Узнала? — переспросил Вий.

Тая не шевельнулась.

Лекс упрямо смотрел в пол.

— Знаешь, что я думаю? Он сейчас пойдет и вытащит тебя из круга, а мы...

Тая не слушала. Она пыталась понять, что с Лексом, почему он молчит, почему ни на что не реагирует. Его постоянно кто-то толкал и теребил, а он молчал и не поднимал глаз.

— Лекс...

Никакой реакции.

— Ну, так что? Что скажешь?

Тая злобно глянула на Вия.

— Или нет? Может тогда убить его? Он же помешал верлиокам убить тебя.

В девушке поднялась волна гнева:

— Ты! — Тая готова была сама вырватся из круга и защищать Лекса до последнего вздоха.

— Нет, — тихо прервал ее Лекс и повернулся к Вию. — Хорошо, я достану ее оттуда.

— Куда ты денешься! — довольно ответил Вий и толкнул Лекса вперед.

Черт начал медленно поднимать голову, пока не встретился с Таей взглядом. Слезы брызнули сами собой. Она знала, что когда-нибудь ему придется выбирать и выбрать ее он не сможет. Это против природы, против всех писанных и не писанных законов, но прямо сейчас ей было все равно, даже если через секунду он предаст ее и бросит в разъяренную толпу. Ей было невыносимо больно наблюдать, как он заносит ногу, как медленно переступает через невидимую стену многовековой магии. И вот они стоят друг напротив друга, глаза в глаза.

— Прости.

— Ничего, — прошептала она. — Раз я уже здесь, смерти все равно не миновать.

Он улыбнулся краешком рта, хотя видно было, что это ему далось не просто.

— Тебе рано умирать.

— Тебе тоже.

— Мне в самый раз, — возразил он и оглушительно свистнул.

Над толпой захлопали огромные крылья и чудовища начали разбегаться в разные стороны, даже Вий присел.

— Запрыгивай! — крикнул Лекс. Тая прыгнула на птицу, повисшую над толпой, не думая ни о чем, но как только оказалась у нее на шее, заметила, что Лекс остался в кольце. Он же связанный!

Но птица уже летела вверх, а перед ней расступались камни.

— Стой!!!

— Кха! Что? Кха!

— Нужно Лекса забрать!

— Мы так не договаривались! Он мне только один ящик "Беломора" достал.

— Быстро!!! — заорала Тая и занесла серп. — Сама умру, а его не оставлю!

— Ладно-ладно! Но с вас тогда еще два ящика сигарет! "Беломора"!

— Будет тебе "Беломор", капиталистка!

— Хочешь жить, умей вертеться!

Птица наклонила одно крыло, развернулась и почти камнем спустилась за Лексом, подхватив его, словно котенка за шкирку. Жаль, что ошалелая публика начала приходить в себя. Один демон схватился за ногу Лекса и черт начал отбиваться второй. Тая запустила в обидчика серпом и тот упал на толпу, а птица снова полетела вверх, к появившемуся из неоткуда свету.

Последние несколько метров к поверхности пришлось прорывать самостоятельно, но Тая была не в обиде — главное, что из Нави их вынесли.

— Как? — спросила она, выбравшись на поверхность и свалившись прямо в снег.

— Ты что, забыла? Я же душа компании. У меня со всеми хорошие отношения, а с некоторыми — деловые. С Моголем у нас давно бизнес налажен. Я ему сигареты и пойло, а он, как видишь?

— И часто ты так?

— Впервые.

— То есть ты подкупал Моголя, ничего не ожидая взамен?

— Как видишь, не прогадал. Свои люди в Нави нужнее, чем где бы то ни было.

— Он сказал мне, что с тебя еще два ящика...

— Обломится ему! — хмыкнул Лекс. — Хотя... дело же хорошее. Пусть тебе еще цепочку и серп вернет, тогда я подумаю.

— Он и это может?

— К твоему сведенью у нас рыночная экономика.

— Но вы бартеруете, — засмеялась Тая.

— Приходится, потому что если в аду ввести еще и денежную единицу...

Тая рассмеялась и потянулась к черту, чтобы развязать ему руки.

— Я надеюсь, за время нашего отсутствия не произошло еще одной революции.

Лекс обернулся и усмехнулся:

— Так, может, вернемся? Пару ящиков "Беломора" сэкономим?

— Ха-ха-ха! — скривилась травница. — Очень смешно!

— Рынок требует разумного расходования ресурсов!

Тая шутливо толкнула его и захихикала, но смех тут же перетек в шумные рыдания.

— Ей, ты чего? — обеспокоено спросил Лекс, а потом обнял ее. — Ну, тихо! Тихо...

— Мне было так страшно! Я думала, что умру там! А потом вечно буду мучиться.

— Кто угодно, только не ты. Сама знаешь, успокаивал ее черт.

— Нет. Ведь Земля меня проглотила...

— Прекрати! Не думай так. По счету можно заплатить лишь однажды.

— А ты, как же ты?

— А что я?

— Они тебе отомстят!

— Пусть попробуют сначала из Нави выбраться, потом поговорим.

— Но как же?

— Придумаю что-то. Недаром я черт.

— Теперь мне и за тебя будет страшно! — она крепче к нему прижалась.

— Не думаю. Сейчас пройдет истерика и ты снова станешь Таисией Борщаговской — непоколебимой в борьбе за чужие права. Кстати, ты теперь перед химерами в долгу, так что дерзай.

— Какая из меня амазонка сейчас? Я только что из Нави, соседи меня утопили, Мать-Сыра-Земля — поглотила, дом сожгли... Мне даже жить негде!

Лекс в ответ только хмыкнул, а потом ехидно добавил:

— Еще совсем чуть-чуть и станешь сама собой. По тебе в этих вопросах часы можно сверять. А вот по поводу дома — у меня есть одна идейка...

— У меня даже сбережений и тех — минус три гривны в местном банке. Все что было — с домом сгорело.

Лекс скептически посмотрел на нее, хотя вышло немного глуповато, учитывая его потрепанный вид.

— Я вижу три варианта: либо я встаю и ухожу, позволяя тебе жалеть себя до скончания эпох, либо беру в охапку и селю у себя, либо таки вношу трезвое предложение, хотя в данный момент мне первые два варианта нравятся намного больше.

— Мне посчитать до десяти?

— Лучше до пятидесяти.

— Очень смешно.

— Мне холодно, поэтому давай обойдемся пятнадцатью. А я пока нам такси организую.

Лекс встал.

— Нет! Не бросай меня здесь!

— Мы дома. Ничего с нами уже не случится.

— А как ты заплатишь?

— Договоримся. Это же люди, а не демоны. Вы любите другим помогать.

Тая скривилась:

— По-моему — очень хорошее качество.

— А пользоваться им как приятно!

— Между прочим, если бы я другим не помогала, то меня бы давно повесили!

— Резон... только вот парочке ты так помогла...

— Ладно, твоя взяла. Я сама виновата.

— Ты виновата только в том, что пошла у всех на поводу и сделала не то, что должна, а то, что всем удобно. Только не честно. А когда обман раскрылся — самой виноватой оказалась именно ты: не тот, кто предложил, не тот, кто сделал, а ты.

— Я до сих пор не могу понять почему.

— Потому что ты приняла решение. Если бы ты не согласилась — ничего бы не было.

— Если бы я сделала то, что должна, — поправила Тая.

— Именно.

— То есть...

— То есть ты повела себя как темная, являясь светлой. А для Матери-Сырой-Земли других доказательств и не надо.

— Ну, хорошо, я поступила не честно. А ты? Ты постоянно поступаешь как светлый, хотя ты — самый настоящий темный! Как тебя-то Земля носит?