— А теперь к более насущным вещам, — сквозь зубы сказал Алекс. Процедуры его явно вымотали, голос был тихим, но оставался твердым и уверенным. — Корабль не мог умереть полностью. Стражи проектируют их с гигантским запасом прочности и в расчете на самые разные ситуации. Даже если вся электроника сгорела от чего-то вроде электромагнитного импульса, должны остаться простейшие электромеханические средства контроля. Главная задача сейчас — реактивировать хотя бы базовую энергосистему и СЖО корабля. Иначе мы очень быстро пнем по календарю. И Бебе тоже. Я кое-то что знаю о кораблях Стражей, так что шансы у нас есть. Однако, девочки, вам придется стать моими глазами и руками. Оки, извини, тебе тоже. Я сейчас практически амеба.
Нам крупно повезло во второй раз. Аварийный шкаф уцелел в катаклизме и даже оказался не слишком высоко "над полом" — примерно метрах в двух. Мотоко, хотя и с трудом, но сумела усадить меня на своей шее и поднять вверх достаточно, чтобы я смогла дотянуться до механического запора. Из открытой дверцы прямо мне на голову высыпались разнообразные предметы, крепления которых не выдержали во время падения. Их назначение в большинстве оставалось непонятным — какие-то инструменты с явно электронным управлением, а потому сейчас мертвые. Получив особо тяжелой и угловатой штукой по спине, Мотоко от боли дернулась, потеряла равновесие и почти упала. К счастью, она сумела-таки превратить неконтролируемое падение в почти контролированное сползание по стенке. Иначе я вполне могла бы сломать себе шею, падая с такой высоты. Отделались мы, однако, парой ушибов. Заодно даже я сумела опознать в одной из штуковин электрический фонарь — с рукоятью, рассчитанной на трехпалую кисть Стремительных, зато на химической батарее и с простым механическим выключателем.
Со второй попытки и при помощи фонаря мы осмотрели внутренность шкафа и вытащили из него все, что осталось закрепленным. Затем мы приволокли Алексу нашу добычу, и он сразу же распознал резак для вскрытия обшивки. Предназначался он для экстренного покидания корабля в ситуации, когда все шлюзы и системы переконфигурации гермоконтура отказывали. Теперь мы могли добраться до скрытых в стенах систем и кабелей.
Очередным этапом стала передача одного из предметов Бернардо в капсулу. На счастье, предусмотрительные конструкторы встроили в ее люк микрошлюз, предназначенный для передачи небольших предметов типа пищевых концентратов снаружи внутрь. Однако шлюз предназначался для бездыха и явно не рассчитывался на то, что вместе с предметом внутрь капсулы попадет ядовитый газ. Бернардо пришлось потерять довольно много своего воздуха, втягивая штуковину внутрь с обеими открытыми дверцами и избыточным давлением, выдавившим наружу весь кислород. Закрывать внешнюю дверцу требовалось во время продувки, что пришлось делать Мотоко как единственной полноценной среди нас. Несмотря на крепко зажмуренные глаза и затаенное дыхание, она вернулась, сильно кашляя и утирая льющиеся ручьями слезы. Я чувствовала себя ужасно виноватой, что приходилось сваливать на нее всю физическую работу. Заодно я с ужасом думала, что бы случилось, если бы она не настояла на своем присутствии.
Дальше, однако, пошло легче. Теперь мы могли полноценно перестукиваться азбукой Морзе. Следуя подсказкам Бернардо, мы нашли и вскрыли технический люк в указанном месте. Вообще-то там находились ясно видимые знаки и инструкции светящейся краской — только вот видимые не нам. Для нас их цвет в далекой ультрафиолетовой области попросту не различался, а потому при свете фонаря приходилось искать просто более темные участки. Нам повезло в очередной раз: система жизнеобеспечения была триплирована. Две ее части оказались полностью разрушены проломами в стенах, но третья уцелела и оказалась в покатом "полу" недалеко от капсулы Бернардо.
Вскрыв люк, осталось лишь выдернуть какую-то предохранительную скобу и накоротко замкнуть пару кабелей. И опять кабели оказались промаркированы цветами, невидимыми нам, так что пришлось попотеть, выбирая нужные. Для замыкания пригодился еще один инструмент, специально предназначенный для снятия изоляции. Работа с орудиями, рассчитанным на руки Стражей, та еще забава, но в конечном итоге мы справились и даже не отрезали себе ни одного пальца.
Когда вокруг громко загудело и затрещало, я аж дернулась от неожиданности. На грани слышимости что-то попискивало гармоничными переливами — вероятно, диагностика, нам сейчас недоступная. Тускло загорелись желто-зеленые аварийные фонари во внутренней обшивке. Периметр люка спасательной капсулы осветился переливающимися сине-фиолетовыми сигналами, а из окошка капсулы полился такой же свет.
"Капсула работает", — отстучал изнутри Бернардо. — "Пробую оживить систему контроля корабля".
— Дебил! — зло сказал Алекс.
— Кто? — удивилась я.
— Я, разумеется. Почему сразу не догадался? Оки, присядь рядом. Нет, лучше ляг. На бок. И сними с себя верхнюю часть комбеза.
— Займемся этти? — попыталась пошутить я, хотя было мне в тот момент совсем не до смеха.
— Мечтай дальше. Хочу попробовать перезапустить твой комбез. Давай, действуй.
Я расстегнула и спустила до пояса верхнюю часть комбеза. Гигиеническую прокладку снимать я не стала: расстегнувшись, я почувствовала, что воздух вокруг весьма холодный, а прокладка, хотя и микронной толщины, давала хоть какую-то теплоизоляцию. Улегшись на твердую поверхность, я терпеливо ждала, пока Алекс у меня за спиной ковырялся в комбезе. Потом надетая его часть слегка дернулась, обжала ноги, но тут же вернулась в норму.
— Успех, — констатировал муж. — Висел намертво, но отключение батареи и не такое лечит. Семь бед — один резет, как любит говорить Лена. Грудная панель показывает норму. Надень его обратно, а то замерзнешь. Кстати, СЖО тоже заработала. Если что, надень и шлем тоже, сможешь дышать автономно. Так, а где наши наглазники?
Сброс питанием завершился успешно также для комбеза Алекса, скафандра Мотоко и всех трех наших окуляров. Нацепив свои на себя, я почувствовала невероятное облегчение. Только теперь я поняла, что без них чувствовала себя словно голой на терранской улице. Надеть комбез обратно на Алекса мы смогли лишь с огромным трудом: раздувшаяся ступа и лодыжка, обмотанные тряпкой, упорно не хотели пролезать в штанину. Однако мы справились. Алекс от боли едва не терял сознание, но теперь аптечка работала. Я впрыснула ему обезболивающее. Пока я подключала ему санитарный блок, он лежал, хватая ртом воздух, словно рыба, но потом химия подействовала и он расслабился.
Часы сбросились в ноль у всех, так что мы по-прежнему могли лишь догадываться, который сейчас час. Короткая дискуссия не дала никаких результатов, так что я выставила время в своих наглазниках наугад и включила трансляцию как авторитетный источник. По крайней мере, у нас не будет расхождений между собой. А потом включился адхок-канал от Бернардо.
— Я перезапустил гарнитуру питанием, — деловито сказал он. — Спасибо, Алекс, сам бы никогда не догадался. Ну что, все живы? Каковы потери?
— У меня сломана или вывихнута нога, — проинформировал муж. — Не могу ходить. В любом случае не смог бы, впрочем, костылей поблизости не просматривается. Как корабль?
— Аварийная система действует. Ресурса СЖО для меня хватит надолго. От голода тоже не умру минимум три декады. Однако со всем остальным, увы, хреново. Крайне. Подсистема движения не отвечает. Подсистема связи не отвечает — как мгновенный канал, так и радио. Внешние сенсоры... да ничто не отвечает, кроме СЖО и системы базового энергоконтроля. Боюсь, "Гаврон" нуждается в капитальном ремонте, если вообще когда-то еще сдвинется с места. Удивительно, что реактор не заглох после таких приключений, и просто чудо, что уцелел и не взорвался. Вы выяснили, где мы находимся?
— Нет. Стоп! Мгновенный канал? Мотоко-тян, где твой блок мгновенной связи? Через который ты с отцом общалась? Попробуем проверить и его.
— У меня, — откликнулась подруга. — В кармане на поясе. Чуть дырку во мне не пробил, когда я им в стену врезалась. Он не откликается, наглазники его не видят.
— Он может тоже висеть намертво, как и все остальное. Дай его мне, пожалуйста.
Мотоко протянула гладкую черную коробочку Алексу. То принял ее, включил фонарь в наглазниках и принялся внимательно разглядывать.
— В Ниппоне слишком любят показуху, — наконец констатировал он. — Все зализано, запаяно и заполировано. Зарядные контакты магнитные, внутрь через них не доберешься. Ну, попробуем вскрыть. Эх, Лены нет, она бы знала, что сделать...
— Хорошо, что ее нет, — не согласилась я. — Еще не хватало ее в такую историю втянуть.
— Логично. Мотоко-тян, вон та штуковина рядом с твоей левой ногой -паяльник для микросхем, насколько я помню. Дай ее мне. Бебе, передаю картинку, подтверди, пожалуйста.
— Он самый. Хочешь использовать как резак?
— Да. Попробую вскрыть корпус.
— Аккуратнее. Длина жала — примерно три миллиметра и не регулируется. Обшивка может оказаться тоньше.
— Понял.
С паяльником Алекс возился не менее десяти вминут. Я использовала паузу для того, чтобы внимательно осмотреть местность за проломами в обшивке. С обеих сторон корабля простиралось что-то вроде гигантского зала. По крайней мере, имелся уходящий вдаль ровный матово-белый пол из непонятного твердого материала, на котором лежал остов "Гаврона". Однако дальне все растворялось в сером мерцающем тумане, в котором плавали какие-то смутные бесформенные тени. Ни потолка, ни стен разглядеть я не смогла. Отойти от него дальше, чем на пару метров, я пока не рискнула, но даже так разглядела, что корабль представляет собой печальное зрелище. Наш гермоконтур представлял собой лишь часть его переконфигурируемого трюма. Остальной его объем превратился в лохмотья. Внешние пластины и внутренний балочный скелет торчали, выгнутые и перекореженные, словно остов выпотрошенного кита. Из шести пилонов с безынерциальными движками четыре отсутствовали, два оставшиеся причудливо изогнулись едва ли не спиралью, сами двигатели превратились в бесформенные комки. Корабль словно изуродовали гигантскими дубинами. Удивительно, что в нашем гермоконтуре образовалось только две дыры. По логике вещей, он первый должен был превратиться в решето.
Санду. На нас напали Санду.
Эта мысль прошила меня словно током. Сконцентрировавшись на текущих проблемах, я совершенно забыла, что их вызвало. А теперь память о нападении гостей из Госдепа, схватке с ними и атаке Санду вдруг всплыла на поверхность сознания, словно четкий фильм. Сердце заколотилось пулеметной очередью. От волны внезапно нахлынувшего ужаса у меня подкосились и без того слабые колени, и я поспешно шагнула обратно внутрь бывшего гермоконтура.
— Что-то не так? — встревоженно спросила стоящая рядом Мотоко. Она нашла на полу свой боккэн, чудом не улетучившийся в пролом на орбите вместе со вторым андроидом. Сейчас она держала его левым кулаком возле бедра, а ее правая рука легла на рукоять. Я знала такую позицию иайдо — готовность к удару в отсутствии ножен.
— Н-нет... — выдавила я. — Норм. Просто... вспомнила нападение.
— Понимаю. Шок после внезапного боя — нормальное явление. Сейчас у тебя в крови пол-литра адреналина кипит. Сядь на пол, отдохни. Тебе наверняка тяжело в земной гравитации даже без учета ног. Как твои нейроимплантаты?
— Работают, — выдохнул я, следуя ее совету. — Плохо, но работают. На ногах стоять могу, хотя и тяжело — отвыкла я уже от Терры.
— Вакатта. Не напрягайся. Я слышала, в невесомости кальций из костей вымывается. Еще сломаешь себе что-нибудь, как Алекс.
— Вымывание кальция компенсируется лекарствами. А у урожденных внезов геном модифицирован для адаптации к безвесу, им остеопороз не грозит и без химии. Нет, у меня просто мышцы растренированы. Алекс, как там?
— Почти... — сквозь зубы процедил муж. — А и уже. Хоп!
Коробочка в его руках распалась на две половинки. Одна скорлупка корпуса осталась пустой, из второй торчал клубок печатных плат и чипов.
— Ну и где здесь батарея? — риторически вопросил Алекс. — А, вижу. Модерхуд! Впаяна, не вытащить. Ну, мы люди смелые и решительные, так что сейчас попробуем выпаять.
— Подожди, — остановил его Бернардо. — Попробуй иначе. Просто замкни контакты батареи для начала. Иногда помогает. Полностью отрезать опасно. Запутанная частица удерживается системой микролазеров. Если они отключатся, она превратится в обычный квант и исчезнет, система разрушится навсегда. Вероятно, впрочем, так уже и случилось.
— Вполне вероятно, — согласился Алекс. — Но раз уж начали, доведем до конца. Чем бы замкнуть контакты? А, знаю.
С трудом ворочаясь на полу, он извлек из набедренного кармана обычную механическую отвертку и сунул ее в потроха устройства. Несколько секунд ничего не происходило.
— Облом. Ну, попробуем тогда отпаять. В любом случае ничего не теряем... — Алекс потянулся к паяльнику.
— Стоп! — внезапно сказала Мотоко. — Погоди... Есть! Мои наглазники снова видят терминал дальней связи. Он работает!
— Связь есть?
— Я получаю точное время от удаленного источника. Вероятно, есть.
— Отлично. Ретранслируй нам.
Оказалось, что мы угадали время с точностью до получаса. По терранскому времени на гринвичском меридиане приближалось к семи утра. Удаленный шлюз не просто откликался — на Мотоко обрушилось примерно полсотни сообщений от отца с единственным вопросом: "ты жива?" А спустя еще несколько секунд появился запрос на голосовой канал связи, который она ретранслировала в наш общий канал.
Вопреки моему подсознательному ожиданию, бурного обмена прочувствованными репликами не произошло. Ниппонская сдержанность взяла свое, так что их случилось ровно три:
— Дайдзёбу, Мотоко-тян?
— Хай, отоо-сама. Дайдзёбу.
— Ёкатта...
Только дрогнувший на последнем слове голос тайного, а ныне явного министра внутренних дел мятежного Ниппона выдал его истинные чувства.
Мотоко, а вслед за ней и Бернардо коротко пересказали события. Мамия с полминуты молчал, переваривая информацию.
— Предательству янки я не удивляюсь, — наконец сказал он. — Чего-то подобного я и ожидал. По-прежнему не понимаю, почему Оксана так нужна властям САД, но это не главная проблема сейчас. Главное — второе нападение Санду. То первое, в Поясе, случилось далеко от Земли. В том поселении никто не мог оказать им сопротивление. Но нынешнее... Санду не просто не оставили нас в покое — они не боятся показываться рядом с планетой, охраняемой мощным заслоном копейных кораблей. Получается, мы полностью беззащитны перед новым вторжением. А еще они атаковали именно ваш корабль и именно в момент сорвавшихся переговоров. Не знаю, что происходит, но оно мне крайне не нравится.
— Мне тоже, — буркнул Алекс. — Есть ли какой-то шанс на спасательную операцию?
— Где вы находитесь?
Мы переглянулась. Действительно, какая еще спасательная операция, если неизвестно где мы оказались? Никакие внешние радиосигналы, включая навигационные спутники, наглазники не воспринимали.
