'Нормандия' стала для лейтенанта ВКС Джефа Моро воплощением судьбы и вторым 'я'. Для того, чтобы достичь такой высоты и удержаться на ней, для того, чтобы получить право непосредственно участвовать в столь сложном полёте, план которого уже разрабатывался и постоянно корректировался, стоило понапрягаться в "Тестовом Квадрате". Стоило рискнуть всем и — победить.
Джеф перешёл на кровать, улёгся навзничь и глубоко вздохнул — это всегда помогало ему заснуть. Отдых он заслужил. Фрегат — в надёжных руках и потому можно поспать, восстановить силы и энергию. Глаза Моро младшего закрылись и он провалился в сон.
'Нормандия'. Взаимоотношения между фрегатовцами и остальными разумными органиками. Раздумья Андерсона
Командирские заботы имеют обыкновение становиться бесконечными и одновременно — разнообразными. Казалось бы, фрегат ушёл от Иден-Прайма всего несколько стандартных, кое-где именуемых ещё 'земными' суток назад. А изменений на борту уже сейчас — предостаточно. Происшедшее на Идене странным и неожиданным образом встряхнуло фрегатовцев. Во многих смыслах встряхнуло. И, конечно же, заставило посмотреть на свою жизнь более внимательно.
Долгая стоянка была на Идене? Очень долгая. Работы у всех нормандовцев там было много. Никто не бездельничал. Жизнь, между тем, не состоит из одной работы. Или, скажем, из одной общественно полезной деятельности, если говорить более 'расширительно'. Любому человеку, да вообще любому разумному органику приходится решать вопросы, касающиеся и его персонально. Например, хочет ли он остаться одиноким, установить дружеские отношения или согласен на семейный уровень взаимоотношений?
Выбирать надо было, выбирать осознанно и чётко. Так, чтобы двусмысленностей не допустить. Потому что после Иденского происшествия жизнь фрегатовцев закономерно и даже вполне ожидаемо, оказалась, насколько это вообще возможно, под 'увеличительным стеклом' общественного мнения. Благодаря Экстранету, планетным и станционным Интернетам любая информация копируется, передаётся и складируется темпами, невиданными ещё несколько лет тому назад. А пятьдесят-сто лет тому назад в такие темпы вообще никто из землян не поверил бы.
Интересная ситуация получается. Позади — Иден-Прайм, на котором у многих фрегатовцев остались разумные органики — и не только люди, кстати, с которыми теперь были установлены или приятельские или дружеские или вполне семейные отношения. Да, обошлось пока без регистрационно-документирующих процедур, но сейчас, после Третьей мировой войны, с этим стало как-то попроще. Не всё же сводить к бюрократии и штампованию всяческих бумажных и пластобумажных писулек.
Капитан Андерсон привычно подошёл к закрытому бронезаслонкой иллюминатору. Несколько часов пришлось привести за столом, теперь тело просило физической нагрузки, хотя бы самой простой.
Выходить из каюты не хотелось, а вот пройтись было необходимо. Да и думалось в движении как-то легче. Одно дело — документы, другое дело — раздумья и размышления.
Экипаж фрегата — небольшой по численности. Каждый член команды — важен и необходим. Взаимозаменяемость — поддерживается, но... Впереди — Цитадель и, пока корабль не встал на выделенный диспетчерами Станции участок, ещё есть возможность подготовиться, спрогнозировать, спланировать работу, которую придётся осуществлять на Цитадели.
Здесь к фрегатовцам будут проявлять острый интерес. В том числе и такой, какой в определённых кругах называют 'брачным'. Во все времена и всегда именно так пытались заложить основы системы воздействия на жизнь членов другого сообщества разумных органиков. Привычнее, конечно, думать о людях, но сейчас, спустя три десятка лет после активации Харона следовало привыкать думать и об инопланетянах, свыкаться с фактом существования нечеловеческой логики мышления и поведения.
Было бы проще, если бы на борту фрегата были только люди. Намного проще. В этом у Андерсона не было никаких сомнений. Но... Первым на борт фрегата прибыл Спектр, турианец Найлус Крайк и заявил о том, что он должен теперь находиться на борту очень долго — аж до самой Цитадели, куда следовало отвезти Маяк, а тот в свою очередь забрать с Иден-Прайма.
Потом на борту фрегата появились вытащенные Шепардом буквально с 'того света' турианец Сарен Артериус и азари Бенезия Т'Сони. Ситуация ещё более усложнилась. А уж когда на борту появился протеанин Явик... Андерсон был близок к тому, чтобы подумать о выходе ситуации за многие, ох, многие безопасные пределы. Или рамки — как угодно можно здесь определить. Так что о монорасовости теперь можно твёрдо и прочно забыть.
Да, Иден — человеческая колония. Не монорасовая. Там, кроме людей, живут азари, турианцы, саларианцы, даже кварианцы имеются. И ханары, и дреллы. Почти полный интернационал, как сказали бы в старину.
Есть, конечно, ограничения, вызванные несовместимостью биологии. Например, невозможно людям рассчитывать на то, что в браках с турианками или турианцами у них могут родиться дети. Ряд других моментов всякого рода тоже приходится учитывать — от религиозных, к примеру, предпочтений и до продолжительности жизни.
На Цитадели, безусловно, многое знают о происшедшем на Иден-Прайме. И заинтересованы — не только узнать, но и понять намного больше. В том числе и проявив стремление к конкретным фрегатовцам. Не всегда только платоническое, к сожалению, нет. Разумные органики при всей разнорасовости действуют, почему-то удивительно однообразно. Уже сейчас Ингвар докладывает о десятках сообщений на электронную почту фрегата, содержащих, если совсем упростить, три пункта: 'люблю, жду, целую, обнимаю'.
Не всегда понятно, кому данное обращение адресовано, но задуматься об этом лучше сейчас, пока первый челнок фрегата не оказался в форменной осаде чересчур любвеобильных цитадельцев обоего пола. Можно спрогнозировать, что и другие челноки будут взяты в такие же осады. И этому надо будет как-то противодействовать.
Угроза вторжения Жнецов тоже заставляет нервничать и фрегатовцев и иден-праймовцев и цитадельцев. Доказательств тому — сотни и тысячи. Ингвар уже запустил автоматические программы, собирающие информацию о 'зацепках', на эти доказательства указывающих. Цифры счётчиков — зашкаливают, постоянно требуется добавлять разрядность, восьми привычных, стартовых давно не хватает.
С кого начать? С тех, у кого есть пары и вполне официальные по нынешним временам семейные отношения? Или — с тех, кто почти окончательно записался в хронические одиночки?
Сам-то ты, командир, к какой категории себя относишь? Карин тебя, может и любит, но ей не нравится та неопределённость, в которой ты пребываешь уже долгое время. Бракоразводные процедуры ты не завершил, свидетельство о разводе — официальное, зарегистрированное и заверенное — так и не получил. С законной женой отношений не поддерживаешь — твоё право, но дети-то в чём провинились? Для них ты — отец. Почему 'дети', а не ребёнок? Да потому, что совсем недавно, несколько часов тому назад Ингвар принёс тебе ридер с файлом, который... мягко говоря, выбил тебя, командир, из душевного равновесия на несколько десятков минут. Согласись, что для спецназовца твоего уровня подготовки, это — слишком долгий срок.
В этом файле содержались доказательства, что у тебя не один ребёнок, а двое. Один — сын, а второй — дочь. У тебя двое детей, командир. Двое, а не один. И как теперь выглядит твой союз с Карин? Как теперь выглядят твои стремление и желание — во что бы то ни стало развестись с законной женой совершенно официально? Как теперь выглядят твои взаимоотношения с Кали Сандерс?
Три женщины рядом с тобой, командир. Три. Не вопрос, если ты согласен на многожёнство, это — вполне работоспособный и главное — реальный вариант. А ты уверен, что каждая из них согласна делить тебя с двумя другими женщинами? Да ещё знать, что у тебя уже есть двое детей?! Ты уверен, что Кали согласится ждать тебя? Ты уверен, что Карин посчитает такой сценарий взаимоотношений нормативным? Она, кстати, не так уж и молода. И если захочет отодвинуть рождение ребёнка куда-нибудь в будущее, года на два-четыре, то согласись, у неё для этого шага должны быть железобетонные основания. А ты сам-то как считаешь, можешь ты лично стать хотя бы частью этих оснований?
Молчишь? Выбор и впрямь непростой. Ладно, с Кали Сандерс понятно — она далеко и сейчас говорить о ней, как о супруге... Может даже преждевременно. Станция 'Академия Гриссома' — особая. Там работы всегда хватает и Кали там — сверхвостребована. Ясно, что она не собирается менять такую интересную и напряжённую, а главное — постоянную работу на роль домашней хозяйки и матери энного количества детей. Для того чтобы даже подключить к своему ежедневному коктейлю всё, что связано с семейной жизнью, ей нужны очень и очень серьёзные основания.
А какие тут основания-то? Ты летаешь, она сидит на Станции. Письма, аудиоконтакты, видеоконтакты? Ты считаешь, что этого будет достаточно? Для кого будет достаточно? Для тебя? Возможно. Ты — мужчина, тебе мало что надо. А Кали — женщина. Ей надо — закономерно при том — гораздо больше. В том числе и прежде всего — того, что и относится к семейной жизни.
Как она посмотрит на твой затянувшийся развод? Как она оценит то, что у тебя — двое детей? Она, между прочим, молода, а значит конкурентов у тебя в борьбе за её руку и сердце уже сейчас — предостаточно.
Да, вы сказали друг другу, что любите. И что? Это разом решает все проблемы? Нет. Это только порождает новые. Потому что едва по каналам Экстранета прошла информация о происшествии на Идене, на станции 'Академия Грисома' сразу заинтересовались деталями случившегося. Ты сам знаешь, командир, как умеют 'копать' умники-разумники. И Кали здесь — не счастливое для тебя исключение. А приговор.
Приговор твоему стремлению не только напомнить о себе, но и... поддержать огонь страсти. Можно в одном видеоконтакте сказать 'люблю', но семья — это не серия 'люблю' ежедневно через биллионы километров. Это — тесное взаимодействие. Может, Кали и решится забеременеть от тебя. На Станции это можно счесть нормативным вариантом развития событий. А дальше что? Дети, растущие без отца, видящие его только на экранах? Ты сам-то уверен в том, что это — нормально будет? Не уверен, ясно, что не уверен.
Кали будет требоваться не только твоя помощь — финансовая, к примеру, но и твоё физическое и не кратковременное, заметь, присутствие рядом. А у тебя, командир, впереди — дальний полёт. Можно сказать — дальний поход. Не кругосветка вокруг 'шарика' — гораздо дальше. И прервать этот поход, прилететь несколько раз на Станцию ты сможешь? Нет, ясное дело, что нет. Потому... Лучше будет не держать Кали даже в качестве некоего запасного варианта.
Значит, что у тебя остаётся, командир? Только бывшая, хочется верить, что действительно бывшая жена и Карин? Думаешь, это проще, чем ситуация с Кали? Жалко тебя разочаровывать, но — не проще. На Землю тебе тоже в самое ближайшее время прибыть — не удастся. И нет ничего, что хотя бы в малой степени говорило о том, что твоя бывшая жена согласится прилететь, к примеру, на ту же Цитадель и тем более — на 'Омегу'. Одна или с детьми — не слишком уж и принципиально. А каково ей будет узнать о том, что ты знаешь о втором ребёнке? Она-то это пыталась, стремилась скрыть и вдруг — ты об этом знаешь. Столько трудов, надежд и планов — насмарку. Считаешь, что тебе это позволит легче и бескровнее развестись?
Не тешь себя иллюзиями, командир. Женщины, обиженные, а в данном случае, при всей иррациональности это именно такой случай — бывают чрезвычайно изобретательны. Может, физически они и слабы, хотя не все и не всегда, но зато в искусстве построения и реализации схем взаимоотношений мало кто из мужчин сможет составить им действенную конкуренцию.
Ты же об этом знаешь, командир. Не зря тебя учили психологии и многому прочему целый год в Академии Эн-Семь. Да, с тех пор, как ты окончил курс, многое изменилось, но ведь и переподготовку и доподготовку ты проходил более-менее регулярно, так что твои знания в этих областях не устарели очень уж намного.
Карин — трудяга. Она работает, она действует, на неё истово молятся не потому, что она красиво говорит, а потому что она спасает жизнь. И даёт возможность человеку — и не только человеку — выздороветь, ощутить себя нормальным, сильным и — счастливым. Она вышла замуж за свою работу. А ты способен составить какую-нибудь конкуренцию этой работе? Вряд ли, командир. Не строй пустых иллюзий.
Да, Карин — женщина и ей, может быть, свойственно жалеть мужчин. Есть у неё основания жалеть мужчин, есть. Самые разные. Когда общие, а когда — строго индивидуальные. И тебя она жалеет. По-своему жалеет. Чем она уж в точности руководствуется — сейчас это не столь уж важно. Но жалеет она тебя — факт. Понимает. Чувствует. А ты её?
Она к тебе, командир, ближе всех. Ближе Кали, ближе бывшей жены. Чисто физически — ближе. Это тоже немаловажно. Речь ведь не идёт о том, что она вот так сразу должна от тебя забеременеть, командир, не так ли? Она — единственная врач на корабле, да к тому же — хирург. Травматолог, если уж совсем удариться в повышенный уровень точности формулировок.
Считаешь, что перед дальним походом высшей категории сложности ты имеешь право вывести из строя единственного врача? Да, при всей естественности причины, именно вывести из строя. Есть в экипаже те, кто имеет фельдшерскую, медсестринскую или медбратовскую подготовку, но это — максимум. А врач в экипаже — одна.
Ты — спецназовец, командир. И должен понимать — в группе может и не быть второго медика, обладающего врачебным уровнем подготовки. Чаще всего так и бывает. Поэтому тебе надо сделать всё, чтобы защитить Карин, а не добавить ей вроде бы вполне понятных и даже где-то извинительных хлопот. Да, природу и эволюцию не обманешь, но... Не дело сейчас всё сводить к стандартному сценарию. Даже если институт семьи, красочно выражаясь, весь в трещинах — мелких, средних и крупных, это не значит, что этого института нет вообще. Он есть. А пока он есть — надо держать себя в рамках.
Шепард, кстати, тоже попал в сложную ситуацию. Впрочем, в жизни человека вряд ли много простых ситуаций. Это ещё вопрос, потому что по-разному эти ситуации можно оценивать.
Когда он только появился на борту, у него была единственная любовь — Дэйна. Девушка, знавшая его едва ли не с раннего детства. Хорошо, с детсадовского возраста. А сейчас Джону больше двадцати пяти. Дэйна знает Джона двадцать лет. И да, она знает его прекрасно. Если она до сих пор не ушла от него, значит, по меньшей мере, он ей не отвратителен. Было бы по-иному — ушла бы и не вернулась.
Джон... он и её бережёт, считает, что она должна завершить спортивную карьеру, а уж потом думать о детях. И, соответственно, о семье. Это означает, в общем случае, что до свадьбы-женитьбы у Шепарда — минимум десять лет. Как ты считаешь, командир, у Джона и у Дэйны точно будут эти десять лет? А затем — ещё минимум десять лет семейной жизни?
О Жнецах ты теперь помнишь. Постоянно помнишь, командир. А раз Жнецы явятся в количестве, намного большем, чем один, то... Надо быть честным перед самим собой и признать, что ни у Джона, ни у Дэйны может и не быть этих десяти лет до свадьбы и десяти лет — минимум — после свадьбы. То есть в общей сложности — двадцати лет.
