Если раньше Дженкинс довольно прохладно относился к самому факту своей службы в ВКС Альянса Систем Земли, то теперь... Ему очень хотелось верить в то, что никакая сила не сможет заставить его написать рапорт об отставке. Несколько дней — и он смог стать не только довольно умелым и знающим воином, но и понять, глубоко и полно, что означает быть офицером. Пусть и небольшого чина, но — офицером. А значит — отвечающим за жизнь своих подчинённых, за их службу и очень многое, что часто не озвучивается, но, безусловно, понимается как накрепко связанное с этими двумя понятиями — жизнь и служба.
Вроде бы за три десятка лет землянам надо было привыкнуть ко многому, что связано с фактом 'неодиночества' людей в Галактике и во Вселенной в целом, но... Вряд ли какой другой унтер-офицер мог бы сказать, что в его руках была сущность Жнеца, его пилот. Пусть не в буквальном смысле в его руках, но, во всяком случае, пока что Ричард был единственным в ВКС Альянса Систем Земли капралом, видевшим очень близко и ощутившим не только 'дыхание' Жнеца, но и влияние его Пилота. Такое невозможно придумать, такое можно описать, только испытав лично, на себе самом. И теперь Дженкинс мог это описать, но... Уважая секретность и 'тайну экипажа фрегата', он не собирался никому постороннему рассказывать о многом, накрепко соединённом с 'инцидентом на Идене'.
Матриархи азари были редкими гостьями в Солнечной системе и тем более — на Земле. Потому столь близко увидеть одного из религиозных расовых лидеров для Дженкинса было... И важно, и сложно. Да, сейчас люди могут доживать до ста пятидесяти лет. Пусть не все и не всегда, но — сто лет перестали быть пределом, а затем перестали быть пределом и сто двадцать лет.
Видеть же рядом азари — инопланетянку, возраст которой далеко шагнул за 'дипломатические' восемьсот лет. Да, Ричард — молод и в таком юном возрасте многое воспринимается, прежде всего, чувственно и эмоционально, Но... Увидеть рядом с собой довольно известную азари, о которой большинство каналов Экстранета уверенно говорили, как о давно пропавшей без вести. А потом — узнать, что у неё есть столетняя дочь — та самая Лиара Т'Сони, автор самых обсуждаемых статей о протеанах. Это было... По меньшей мере — очень необычно. И потому не было ничего удивительного в том, что Ричард раз за разом восстанавливал в памяти детали событий, связанных с рейдом в глубины Жнеца. Правы были более старшие и по возрасту, и по званию офицеры: многое открывается человеку постепенно.
Прошло всего несколько дней после окончания довольно длительной стоянки фрегата на Иден-Прайме, потому столь частые воспоминания о происшедшем, стремление и желание восстановить в памяти детали, на которые немного раньше не было обращено почти никакого внимания — нормальны. Когда фрегат встанет на дальний рейд у Цитадели, когда его челноки пойдут к Станции, наступит время вытеснения этих воспоминаний из кратковременной в долговременную память. На Цитадели у фрегатовцев будет много работы и мало возможностей предаваться воспоминаниям. Это — закономерно. А пока... пока можно и повспоминать.
Шепард не был, как теперь понимал Ричард, настроен непременно гнобить всех, кто младше его по званию и по должности. Может быть, действительно в жизни разумного органика мало тайн, а может быть их очень много, но ведь как-то удалось Ричарду, пусть и не лично узнать о предложении, сделанном Шепардом Андерсону. Том самом, когда старпом предложил командиру корабля отпустить капрала Дженкинса в увольнение, чтобы он повидался и с родителями и с сестрой. Ясно, что для любого военнослужащего эта встреча важна и необходима, но... Андерсон отказал и причину отказа Ричард понял, согласившись с тем, что тогда действительно было не до увольнений. Не всё было ясно, ведь только-только окончилась операция по обездвиживанию Жнеца. А сколько впереди было всякой-разной работы — может, не все представляли её объёмы сколько-нибудь чётко, но вряд ли сомневались в том, что работы — самой разнообразной и в чём-то даже пионерной — будет очень много.
Ричард тогда по-другому посмотрел на всю свою прошлую жизнь. Возможно, он — не легендарный Юлий Цезарь, способный делать несколько дел одновременно и думать одновременно о нескольких разных вещах, но тогда он убедился в том, что приблизиться к этому уровню пусть трудно, но вполне возможно. Особенно, когда у тебя такие наставники, как старпом Шепард и командир Андерсон.
Кажется, имперцы говорят: 'С кем поведёшься, от того и наберёшься'. Ричард, только попав на 'Нормандию' пожалуй, впервые глубоко осознал не только текст, но и подтекст этой поговорки. Не опоздал бы капрал на свой прежний корабль, не нашёл бы его Шепард — или Андерсон — сейчас уже такие детали не были важны — и не было бы в жизни унтер-офицера ВКС Альянса Систем Дженкинса ни 'Нормандии', ни Иден-праймовского инцидента, ни встречи с протеанином.
Сейчас Ричард понимал, что особенно глубоко ему пришлось осознать справедливость этой поговорки тогда, когда он вместе с Шепардом летел к месту раскопок. Тех самых, благодаря которым в экипаже фрегата появился протеанин Явик. Да, тогда Дженкинс вспоминал гигантскую 'креветку', уложенную на Иден-Прайм и воображение — молодое, живое, незашоренное, рисовало поистине апокалиптические картины атак таких же 'креветок' на родную планету Ричарда.
Эти картины... Они не были досужим вымыслом, нет. Они были сродни предвидению, а может быть, даже откровению. Потом, благодаря Явику, фрегатовцы увидят мыслеобразы, запечатлевшие реальные бои протеан со Жнецами на Иден-Прайме. Это будет позже, а тогда... Тогда эти картины были действительно похожи на предвидение. Острое, горькое и очень страшное.
Такие гигантские, поистине огромные корабли одни не ходят — в этом Дженкинс был абсолютно убеждён. Он, конечно, знал о том, что Жнец попытался высадить десант гетов — самоходных платформ, оснащённых достаточно мощным оружием, а главное — ведомых искусственным сетевым интеллектом. Сетевым — вот что было страшнее всего. Одна такая платформа — ну пусть даже ведомая отдельным ИИ — вполне уязвима. А вот если таких платформ несколько и они постоянно между собой общаются — тогда такие 'шагоходы' становятся крайне трудноуязвимы для воина, которого специально воевать с машинами, точнее — с роботами, не учили. Хорошо, что фрегатовцы успели нейтрализовать гетов. Если бы не успели... потери среди иденцев были бы слишком большими.
Те мыслеобразы... подтвердили худшие предположения, сделанные Ричардом. Жнецы одни не ходили по Иден-Прайму. Они были окружены более мелкими сообщниками, в том числе и преобразованными в полусинтетов и полностью покорными воле 'креветок' бывшими разумными органиками. Несколько раз тогда, увидел капрал этих хасков в мыслеобразах, переданных протеанином — и с тех Дженкинса преследовали ночные кошмары. А как же ещё психике человека реагировать на такое? Ведь Иден — его, Ричарда, родная планета. А тут... тут такие картины, в правдивости которых нельзя усомниться. Очень, очень хочется, но — невозможно.
Такое качество проекции и картинки... Ни один квадрокинотеатр современности, даже самый-самый элитный такого качества не даёт. И в самое ближайшее время — не даст.
Всё вроде бы просто: от категорического 'нет' к не менее категорическому 'да' путь идёт через очень сложный пункт-остановку, обозначаемую чаще всего как 'не знаю'. В этом пункте ещё можно задержаться, ещё можно поколебаться и ещё там можно... вернуться к 'нет', а не переться через любые преграды к 'да'. Выбора особого нет. Только один из трёх пунктов. Возможен и обратный путь — от 'нет' к 'да', но это уже детали.
Ричард был очень рад узнать, что фрегат направляется на Иден-Прайм. Тогда, возможно, его не особо волновало то, зачем разведкорабль идёт именно туда. Ясно, что он хотел верить в возможность увидеться и пообщаться с родителями и с сестрой. А после инцидента... Ему хотелось этого ещё больше, ведь он сам понимал и ощущал, что разительно изменился в лучшую сторону, стал профессионалом.
Рисковали ли Андерсон и Шепард, принимая согласованное решение о том, чтобы дать возможность Жнецу встать? Ещё как рисковали — в этом Ричард был убеждён. Тем не менее, Жнец был оживлён: пилота вернули на место в ту бронированную капсулу и гигантский корабль встал на лапы. Встал, но не стал активировать оружие, открывать излучатели и включать их в рабочий режим.
Мог — но не стал. Выбор? Ещё какой выбор! Жнецу, как был уверен Дженкинс, ничего не стоило открыть огонь сначала по фрегату — корабль был достаточно близко от 'креветки' и промахнуться она просто не смогла бы — не тот класс подготовки Пилота у неё и не тот класс оружия, чтобы промахнуться на столь мизерном расстоянии. А затем... затем случилось бы то, что Дженкинс сам раз за разом наблюдал в кошмарных видениях, а затем — в мыслеобразах, переданных Явиком.
Многое, очень многое менялось. Не оставалось прежним ни в целом, ни в деталях, ни во взаимосвязях. Сам Ричард теперь смотрел на то, что происходило на родной планете во многом 'другими глазами'. Повзрослев и помудрев, он стал интересоваться вещами, которыми ему, крестьянскому, в общем-то, сыну, раньше и в голову бы не пришло поинтересоваться сколько-нибудь существенно.
Фрегатовцы не стали формировать о себе представление как о жителях некоей осаждённой крепости, основной задачей которой, если вольно таковую сформулировать, было пресечение вольготного поведения почти двухкилометроворостой 'креветки'. Дженкинс не особо понимал, как Шепарду удалось уговорить пилота Жнеца не переходить ко вполне предсказуемым и жестоким сценариям деятельности, но то обстоятельство, что Жнец всего лишь встал на лапы и замер, не проявляя ровным счётом никакой активности, по достоинству оценили и фрегатовцы, и иден-праймовцы.
На скорую руку оборудованное явно внеплановое 'стояночное поле' стало плацдармом, с которого фрегатовцы начали очень существенно и многопланово влиять на жизнь иден-праймовцев. Дело нашлось буквально для всех членов экипажа корабля — никто не остался в стороне. Считать ли это увольнением 'на берег'? Нет, пожалуй, нет. Это была работа. Да, непривычная для нормандовцев, но — необходимая. Хорошо, что во главе экипажа стояли двое спецназовцев высочайшего уровня подготовки. Это позволило поступить предельно нестандартно и одновременно — добиться очень большой эффективности воздействия.
Всё острее понимали нормандовцы, а следом за ними — и очень многие иденцы, что планету придётся всемерно защищать от очень серьёзного врага. Не виртуального — реального. Сильного, опытного, быстрого и очень, очень изворотливого, обладающего поистине колоссальным опытом по усмирению, а затем — уничтожению разнорасовых разумных органиков.
Не было бы на борту фрегата протеанина — многое бы не удалось сделать качественно и быстро. Именно благодаря воину древней расы, с самого начала поставившему дело так, что нынешние разумные органики делают буквально всё, а также отвечают буквально за всё, что происходит в исследованной ими части галактики, удалось избежать многих ошибок и неверных шагов.
Явик не вмешивался, если видел, что всё складывается нормативно, но все фрегатовцы и очень, очень многие иденцы понимали: если он почувствует или увидит, что впереди — плохой вариант развития событий — и это ещё мягко сказано — он реально пойдёт по трупам. Его недовольное и уничижительное 'примитивы' каждый фрегатовец запомнил — если не на всю оставшуюся жизнь, то очень-очень надолго.
Если бы не Явик, если бы не Шепард, если бы не Андерсон. Офицеры корабля, принявшие на себя самую большую и сложную нагрузку. И сделавшие всё, чтобы остальные нормандовцы не чувствовали себя отодвинутыми куда-подальше. Ричард неоднократно, в разной степени, конечно, чувствовал и понимал, что вот сейчас и именно здесь пишется история. Вряд ли он когда-нибудь раньше чувствовал это столь остро. Были похожие моменты, но только очень-очень приблизительно похожие. А вот таких — острых и чётких... Не было. Потому что...
Потому что Явик доказал со всей определённостью, что Жнецы — опаснейший и сильнейший враг, подходить к противоборству с которым с прежними мерками межрасового конфликта — смертельная ошибка. Протеане две тысячи лет сражались с разумными гигантскими кораблями и их пособниками.
Две тысячи лет! Мало какая азари и тем более — кроган, не говоря уже о турианцах или землянах, могли бы прожить столько и увидеть и почувствовать содержимое этого отрезка времени в полной мере. Две тысячи лет непрерывной войны. Да, люди тоже воевали много и долго, бывало, что с перерывами — даже сто или двести лет, но непрерывно воевать две тысячи лет?!... Против одной единой расы?! Такого опыта Дженкинс в истории человечества не нашёл. Он не был знатоком истории турианцев или азари, да и глупо было бы надеяться очень полно, детально и точно изучить за тридцать лет хотя бы общую расовую историю новых соседей землян по Большому Космосу.
Потому... Наверное, Высшие Силы сжалились, наконец, над разумными органиками и помогли им обрести... надежду. Именно надежду, а не только прошедшего жесточайшую трансформацию Шепарда или выжившего протеанина Явика. Сам факт того, что землянин, человек, пусть и получивший внегалактические и загалактические возможности, смог вытащить из тисков хаскококона сути, души и тела двух разумных органиков — весьма, кстати, нерядовых — доказывал, что эволюции, а возможно и самой природе надоела непобедимость гигантских разумных кораблей-'креветок'. Имперцы-земляне, как помнил Дженкинс, по этому поводу высказывались точно и коротко: 'Сколько верёвочке не виться, а конец всё равно будет'.
Лейтенант Аленко по приказу командира Андерсона стал активно, а главное — очень результативно — подготавливать капрала Дженкинса к выполнению обязанностей заместителя командира десантной группы. Не группы высадки — ею, как уже привык Ричард, уверенно и точно командовал старший помощник Шепард. К тому же Аленко не стал скрывать от Дженкинса того, что подготовка будет проходить по германским лекалам, потому что уровень сержанта — слишком недостаточен, а фрегатовцам очень нужны будут именно офицеры, пусть и младшие. Не унтеры, а полные. Полуфабрикатами вряд ли можно впечатлить Жнецов.
Потому количество свободного времени у Ричарда сразу ощутимо сократилось, но он был доволен и даже немного счастлив. Все фрегатовцы получили возможность работать в полную силу, использовать максимум своих возможностей и способностей. Шепард прав: для того, чтобы победить машину, разумный органик должен выложиться на сто процентов. Не меньше, чем на сто. Если меньше — машина одержит верх и уничтожит разумного органика.
Полисмены достаточно быстро постигали новую для них воинскую специальность и становились весьма профессиональными десантниками. Отставать от них Дженкинс не желал ни под каким видом. И потому сам тянулся изо всех наличных сил. Не роптал, не жаловался, понимал, что на такой войне с таким врагом может быть всякое. Если выйдут из строя, а такое тоже может быть, Шепард и Аленко, то именно ему, как младшему офицеру, ну пусть унтер-офицеру, капралу, придётся брать на себя управление, руководство, командование единственным боевым подразделением, способным действовать вне пределов корпуса корабля.
