Волчица и пряность. Том 3

Ранто казался растерянным, но когда Лоуренс попытался передать ему вознаграждение, глаза мальчика загорелись решимостью.

— Господин Лоуренс, — заговорил он так серьёзно, что рука Лоуренса с несколькими серебряными монетками застыла в воздухе. — Ты, ты, похоже, сдаёшься.

Когда Лоуренс ещё учился торговле, он мог ожидать, что высказанное им наставнику своё мнение могло обернуться трёпкой.

И Ранто, судя по всему, тоже готовился к этому. В ожидании удара у него даже задрожало левое веко.

— Торговец не должен легко сдаваться, так мне всегда говорил мой хозяин.

Когда Лоуренс отвёл руку с серебряными монетками, Ранто вдруг сжался, но взгляда не опустил и продолжил говорить серьёзным тоном:

— Он всегда говорил, что бог прибыли приходит не к тем, кто ему молится, а к тем, кто не сдаётся.

Лоуренс был полностью согласен с этими словами, но речь на самом деле шла не о деньгах.

— Господин Лоуренс, — продолжил Ранто, буравя Лоуренса взглядом, тот взглянул на Хоро и снова вернул к Ранто. — Мне... с первого раза, как я увидел госпожу Хо... Хоро, она мне понравилась. Но мой хозяин сказал...

Этот смышлёный мальчишка, ученик торговца, молча выполнявший всё, что ему поручали, признавался открыто и безыскусно.

— Сказал, что если я заговорю об этом в присутствии господина Лоуренса, то он ударит меня.

Лоуренс, не зная, плакать ему над словами мальчика или смеяться, поднял кулак.

Хухх, выдохнул мальчик, готовясь к удару.

Лоуренс легко дотронулся кулаком до щеки Ранто и засмеялся.

— Да, я, конечно, захочу ударить. Захочу врезать, как следует.

Лоуренс смеялся, но ему хотелось плакать. Ранто был моложе Лоуренса лет на десять. Но в том, что ему нравилось, он от Лоуренса в сущности не отличался.

'Дерьмо', — выругался про себя Лоуренс. Похоже, любой перед Хоро был вроде сопливого мальчишки.

Лоуренс помотал головой.

'К тем, кто не сдаётся?'

Над этими словами хотелось смеяться, но в то же время, чувствуя их дьявольское очарование, Лоуренс обратил взор к небу.

Мрачная круговерть предположений и сомнений в его голове исчезла без следа от слов, сказанных ему мальчишкой, который был младше на десять лет.

Вот так.

Он дошёл до того, что доставшаяся прибыль могла стать доказательством его поражения, поэтому потерять её не будет для него злом. А раз так, подумал Лоуренс, было бы неплохо прикинуть всё в последний раз и начать действовать.

То, что является для тебя важным, не всегда достигается тяжёлыми усилиями. Про это недавно говорил ему Марк.

Лоуренс постарается переворошить память, которой всегда гордился, собирая части нового подхода. Основой его должно стать то, что оказалось забытым ещё совсем недавно.

— Те, кто не умеет сдаваться, часто делают желаемое, в которое трудно поверить, действительностью.

Делать то, что тебя просили делать, и даже то, что тебя делать не просили — таким видел Лоуренс сейчас Ранто, и этот его детский вид казался более симпатичным, чем у самого Лоуренса в детстве. Можно было не сомневаться, что Марк будет заботиться о Ранто, как о собственном сыне.

— Торговец строит замыслы, старается предугадать будущее и ведёт дела, опираясь на действительность. Понимаешь? — заговорил Лоуренс на, казалось, неожиданную тему, но Ранто просто послушно кивнул. — Если продашь это, произойдёт одно, а купишь то, произойдёт другое. Эти предположения очень важны.

Ранто снова кивнул, и Лоуренс, приблизив лицо впротную к лицу мальчика, продолжил:

— Если честно, предполагать можно, сколько угодно. И потому, выдвинув слишком много предположений, легко в них заблудиться. Любое дело покажется опасным. А единственное, что нужно торговцу...

— Да, — сказал мальчик Ранто, его лицо начало принимать торговое выражение.

— Если ты можешь доверять выбранным ориентирам, сколь бы невероятными ни были твои замыслы, — Лоуренс поднял к небу лицо и прикрыл глаза, — может быть, стоит... всего лишь поверить.

'Не может быть', — усмехнувшись, подумал Лоуренс. Но когда он увидел Хоро, самый вид её наполовину его убедил. Может быть, именно поэтому она выбрала такой внешний вид. Надо было просто проверить, возможно ли его предположение. Поверить было в такое непросто, но Лоуренс чувствовал, что это возможно.

Однако, чтобы счесть своё предположение верным, Лоуренсу требовался определённый ориентир. Иначе говоря, допустить, что Хоро не отказалась от Лоуренса, это допущение выпало из его рассмотрения.

Лоуренс не мог не признать, что эта мысль при данных обстоятельствах было попыткой сделать желаемое действительностью, подобающей тому, кто просто не умеет сдаваться.

И всё же это было куда лучше, чем думать, что всё ещё оставалась возможность сорвать замыслы Амати после всего, что произошло за это время, и Лоуренс нашёл возможность, в которую почти невозможно было поверить.

Неизвестно, что рассказал Марк своему ученику ради помощи Лоуренсу. Тем не менее, Лоуренс не сомневался, что понимал значение слов мальчика, сказавшего, что ему нравилась Хоро. А смелость, с которой Ранто это сказал, была достойна восхищения. Если бы Лоуренс поменялся с Ранто местами, вряд ли ему хватило бы на такое решимости.

В таком случае Лоуренсу оставалось только хотя бы выказать свою гордость торговца, который никогда не сдаётся.

Лоуренс похлопал Ранто по плечу и сказал:

— Я прошу тебя распространить слух, о котором мы говорили, как только я продам камни в лавке.

Лицо Ранто посветлело, и он детским движением кивнул.

— Пожалуйста, — добавил Лоуренс и начал поворачиваться.

И неожиданно остановил движение, Ранто с немым вопросом посмотрел на него, но Лоуренс заговорил о другом:

— Ты в Бога веришь?

Как он и ожидал, Ранто был ошарашен таким вопросом, поэтому, бросив мальчику: 'Я просто спросил', Лоуренс пошёл к прилавку.

У него при себе был пирит на двести пятьдесят серебряков. Быстро прикинув заказы на покупку, он получил в сумме четыреста трени. Он никак не мог повлиять на ситуацию, продав им свой пирит.

Однако продажа должна была повлиять. Если его ориентир верен, это должно было произойти. Лоуренс обернулся посмотреть на Хоро, стоявшую рядом с Амати. Достаточно одного мгновения. Одного взгляда на Хоро для Лоуренса было достаточно.

Итак, Лоуренс оказался перед прилавком. Завершилась очередная серия сделок, народ поутих, владелец лавки, чуть расслабившись, посмотрел на Лоуренса, снова принёсшего пирит на продажу, и улыбнулся:

— О-о.

На его лице было написано: 'Кажется, ты неплохо подзаработал'. Лоуренс в ответ молча кивнул: 'И сейчас получу ещё больше', после чего протянул владельцу мешочек с пиритом, принесённый Ранто.

— Продаю.

Владелец, широко улыбаясь, кивнул, он ведь брал некоторую плату с каждой сделки, но в следующий момент застыл на месте.

Лоуренс прикрыл глаза и улыбнулся. Его ориентир оказался верным.

— Владелец, это тоже продаётся, — прозвучал голос, от которого приятно защемило в груди Лоуренса.

В следующий миг на прилавок с тяжёлым стуком упал мешочек, размером чуть ли не вдвое больше, чем у Лоуренса.

Лоуренс посмотрел в ту сторону и увидел рядом с собой Хоро, которая, судя по её виду, была готова вцепиться в него зубами.

— Болван.

Лоуренс улыбнулся шире и извинился:

— Я был неправ.

Изумлённый владелец тут же послал ученика снимать с доски таблички на покупку. Причём все таблички, потому что даже первоначальная стоимость пирита составляла шестьсот пятьдесят серебряных монет. Тот пирит, что выложила Хоро, должен был немного вырасти в цене с момента его получения. Именно она, а не кто-то другой, была покупателем пирита Дианы.

Таким образом, за короткое время было продано пирита почти на тысячу монет. После этого поддерживать рост цен дальнейшими покупками стало невозможно.

Лоуренс снял одно из белых перьев с капюшона Хоро и произнёс:

— В отличие от кого-то другого она более взрослая на вид, красивая женщина.

Хоро с силой воткнула свой кулачок в бок Лоуренсу. Но не стала убирать руку, и одного этого ему было достаточно. Он взял эту руку в свою и, когда волна обезумевших людей нахлынула на них сзади, продолжал крепко её держать. И хотел, чтобы Амати просто увидел это.

Моя последняя сделка явно не получила одобрения у людей, подумал Лоуренс с кривой усмешкой.

Эпилог

В один момент на рынке произошла катастрофа. Все предварительные заказы на покупку были отменены, и, хотя кто-то ещё пытался покупать, продажа почти на тысячу монет повлекла за собой ещё большие продажи, и эта лавина смела прежнюю тенденцию, цена на пирит пошла на снижение.

Самый большой удар пришёлся, понятное дело, по тем, кто выставлял заявки на покупку, когда цена достигла наибольшего уровня. Но и те, которые проницательно обратили внимание на Лоуренса с Хоро и сразу же продали свои запасы, понесли большие убытки.

Что же до Амати, то он даже не успел продать договор с Лоуренсом, пока цена росла. За несколько мгновений до катастрофы Хоро вдруг убежала к прилавку с довольно весомым мешочком в руке, а Амати застыл на месте с вытянутой рукой, за которую она только что держалась. Может быть, то, что она выдернула руку и убежала, стало для него большим ударом, чем превращение договора на пирит в пустую бумажку.

Лоуренс в этом отношении мог ему посочувствовать, но Хоро, судя по всему, не только не собиралась влюбляться в него, но, напротив, задумала порвать с ним самым жестоким образом. Должно быть, Амати сказал ей что-то такое, чего она не могла простить ему.

Лоуренс не осмеливался спросить, что же сказал Амати, хотя ему хотелось это знать, чтобы не повторить ту же ошибку.

Лоуренс вечером закрыл договор с Амати, сходил к лавке Марка, чтобы его отблагодарить и вернулся на постоялый двор, где Хоро, сидя на кровати, ухаживала за своим хвостом. Даже не поднимая на него глаз, она спросила:

— Значит, с этим договором покончено?

Её слова прозвучали несколько резко, и это было не обязательно из-за того, что они долго упрямились, не понимая друг друга.

И Лоуренс, конечно, знал, в чём дело. Он положил вещи, сел на стул и ответил:

— С ним всё. В самом лучшем виде.

Он не шутил и не ёрничал. Завершение договора с совершенно расстроенным Амати превратилось в пустую формальность и прошло без каких-либо затруднений. Амати убытков не понёс. Если сравнить его потери от договора с Лоуренсом о продаже в долг с доходом от перепродажи пирита до момента падения цены, то доход даже несколько превысил потери. Но Лоуренс прекрасно понимал чувство огромной потери, которое испытывал Амати, потери. Которую можно было сравнить с полным разорением. Лоуренс сам это чувство испытывал до самой развязки.

В целом всё свелось к тому, что Амати не выполнил условия первого договора с Лоуренсом и не получил права сделать предложение Хоро, а по второму договору он получил от Лоуренса пирит, стоивший к этому времени не дороже мусора.

Лоуренс попросил главу отделения гильдии присутствовать на закрытии договоров роли судьи, чтобы пресечь последствия, если Амати выйдет из себя. Так глава сказал Амати: 'Это расплата за попытку возложения руки на чужую женщину'. Пусть Хоро и нельзя было назвать женщиной Лоуренса, его слова были для Амати чем-то вроде предостережения.

После краткого рассказа о ходе завершения договоров Хоро прекратила вычёсывать хвост и оценивающим взглядом посмотрела на Лоуренса.

— Что ж, я уверена, что ты не думаешь, что эта история завершилась.

Вероятно, будет правильнее считать, что пришло время вынесения приговора, а не вынесения заключения о качестве товара.

Лоуренс понимал свою вину, он встал со стула и поднял руки плечам, как бы сдаваясь.

— Я был неправ.

Однако ни одной чёрточки не изменилось в лице Хоро.

— Вопрос в том, действительно ли ты понял, в чём был неправ.

Было унизительно чувствовать, как его, взрослого мужчину, отчитывают, но Лоуренсу оставалось лишь смиренно терпеть, учитывая, насколько сильно он провинился.

— Да, понял.

Уши волчицы дрогнули.

— Я постарался понять.

Хоро с шумом выдохнула через нос и скрестила руки на груди. Похоже, этого недостаточно для прощения.

Собравшись с духом, Лоуренс попытался объясниться, исходя из своего понимания ситуации.

— То, что я своенравно заключил договор с Амати. Это, да?

Хотя Лоуренса чуть не выворачивало наизнанку от сжигавших его разочарования и обиды, он усердно старался помешать Амати выполнить обязательство по заключённому с ним договору, что оказалось не только пустой тратой сил, но и, как он и сказал, своенравным решением.

— Дело в том... Я не доверял тебе, и это было самым большим препятствием.

Хоро отвернулась, но её уши были по-прежнему повёрнуты к Лоуренсу. Это могло означать: 'Чтобы слушать тебя, мне достаточно ушей'. Лоуренсу было, конечно, досадно от такой бесцеремонности, но он мог лишь признать , что повлиять ему было не под силу.

Бросив взгляд на потолок, он продолжил:

— Белые перья на твоём плаще должны были дать мне понять, что это ты купила пирит у Дианы, так?

Хоро с недовольным видом кивнула.

— Однако, когда Амати подчёркнуто подошёл к прилавку и продал камни, я подумал, что это была твоя западня.

— Э-э, — вырвалось у Хоро, она посмотрела на Лоуренса.

Тот поспешно прикрыл рот ладонью. По-видимому он сказал что-то лишнее, но было поздно: Хоро расплела скрещённые ноги и опустила одну на пол.

— Расскажи-ка поподробней об этом.

В её красновато-янтарных глазах загорелись тусклые огоньки.

— Ну, западня, чтобы я опрометчиво начал действовать, так я тогда подумал. Исходя из этого, я решил, что ты окончательно перешла на сторону Амати. Вот почему мне было не до белых перьев. Но в действительности всё было не так... Правильно?

Уж конечно, ответил ему горящий взгляд Хоро. Ясное дело, теперь-то Лоуренс понимал настоящие намерения Хоро.

— Это означало, что у Амати уже было достаточно накоплено, и мне надо скорей начать продавать, так?

Лоуренс не доверял Хоро, а она ему доверяла. Ситуация сводилась примерно к этому. И потому Лоуренс не мог тогда правильно трактовать влияние Хоро на Амати, в частности, Амати продал пирит не для того, чтобы спровоцировать Лоуренса на опрометчивые действия, он просто сам принял решение продать. А Лоуренс счёл, что Хоро перешла на враждебную сторону и устраивала ему западню.

Если в тот момент кто-то и оценивал правильно, то это была Хоро, понявшая намерения Лоуренса. Можно было не сомневаться, что если бы Лоуренс придал белым перьям должное значение и как-то показал ей это, Хоро в тот же момент пошла бы продавать пирит вместе с Лоуренсом.

— Надо же... — пробормотала Хоро, после чего, стиснув зубы, показала Лоуренсу продолжать.

— А ещё до того ты написала своё имя на брачном договоре, составленном Амати, и это всё... это для... — произнести это Лоуренсу было неловко, но он должен был преодолеть себя. — Всё это, чтобы вывести меня из себя... Так?