Колос времени

— Смотри в оба! — отрывисто предупредил девушку темполог, и она послушно смотрела.

Это была самая странная пробежка по городу в Вериной жизни. К тому, что люди вдруг исчезают без всякой причины, а на их месте немедленно появляются другие, она кое-как притерпелась. Если удавалось сконцентрироваться, такие моменты можно было пресекать — и тогда исчезнувшие возвращались из небытия, как ни в чем не бывало. Но само время не подчинялось воздействию. Каждой клеточкой, каждым напряженным нервом Вера чувствовала, как оно трещит и мнется, точно лист плотной бумаги. Она слышала, как звенят невидимые тяжи, видела хрустальную рябь временных сдвигов, пробегавшую между домами, а иногда — и сквозь дома. Случалось так, что половина здания вдруг выдвигалась на проезжую часть, а внутри него продолжалась обычная жизнь: кто-то спал, кто-то сидел за компьютером или смотрел телевизор, кто-то разговаривал по телефону, а кто-то, ничуть не беспокоясь, с удовольствием принимал душ.

Наблюдать за этим, осознавая полную неестественность происходящего, было мучительно.

Они добежали до перекрестка. Впереди отчетливо виднелись круглые стены стадиона "Петровский" с рогами огромных прожекторов. Из-за позолоченной главки новенькой часовни выглядывала крыша подземного перехода с синей буквой "М".

Кирилл затормозил так резко, что подошвы сандалий заскрипели. Вскинув голову, Вера увидела в воздухе тонкую рябь, словно ветер гнал над проспектом прозрачную вуаль. Они остановились, пережидая. Помеха была такой слабой, что пространство почти не искажалось. Только солнечные лучи, преломляясь в ней, высвечивали неясные картины, похожие на отражение в темном зеркале. Помеха прошла совсем близко, добравшись до перекрестка, рассекла надвое длинный белый лимузин с цветами и лентами на капоте, вспыхнула и исчезла. Стерся и автомобиль, но за секунду до этого Вера успела разглядеть в нем Юлиану. Подруга, почти утонувшая в ворохе белых юбок и фаты, махнула ей букетом.

Темполог потянул девушку за локоть, увлекая в подземный переход. Они влетели в вестибюль станции, на глазах у изумленной дежурной перемахнули турникет — Вера и пикнуть не успела, как напарник играючи перебросил ее и перескочил сам — и понеслись вниз по эскалатору. Вслед донесся быстро затихающий вопль, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным гудением механизмов и грохотом шагов по ступеням.

Длинная полутемная платформа была пуста.

Они быстро прошли из конца в конец: Кирилл шумно вынюхивал, Вера оглядывалась по сторонам. Сквозняк тащил по перрону мятую газету, ровно мигали оранжевые цифры электронных часов, тускло отсвечивали металлические плафоны больших квадратных светильников.

Послышался нарастающий гул, и под долгий пронзительный гудок мимо, не останавливаясь, пронеслась пустая электричка.

— И что теперь? — Вера отбросила упавшие на лицо волосы.

— Не знаю, — буркнул темполог.

Девушка изумленно вскинула брови.

— Ты? И чего-то не знаешь? Не верю.

— Уж поверь! — Кирилл с тяжелым вздохом опустился на мраморную лавку и потер лицо. — Зря я тебя послушал...

— Ну, спасибо!

— Сама подумай, что музейному экспонату делать в подземелье? Ты, наверное, плохо разглядела карту.

Вера пожала плечами и села рядом. Поморщившись, она сняла босоножки и с удовольствием прижала горящие ступни к прохладному полу.

— Знаешь, — заметила она, — тут ведь есть и второй уровень...

— Что?

— Да, прямо под нами. — Она с кряхтением приподнялась, опершись о лавку коленом. Сидения на станции располагались вокруг больших сквозных отверстий, открывающих вид на нижнюю платформу. Навалившись грудью на перила, Вера свесила голову и ойкнула от неожиданности. Под ней в обе стороны бесшумно текла людская река.

— А там народ ходит, — пробормотала девушка, нагибаясь еще ниже. — Спустимся, проверим?

Темполог метнул на нее гневный взгляд.

— Ладно, — удивляясь себе, проронила Вера. — Я могу одна сходить.

Она встала, рассчитывая, что он пойдет за ней. Кирилл даже не пошевелился.

Конечно, это было глупостью. Мчаться сюда сломя голову — ради чего? Ради призрака, обманки? Помешательство, ей-богу... Но как определить, что является нормальным, а что бредовым в такой запутанной ситуации? В общем-то, никак. Если бы Вера всегда слушалась голоса разума, то и Кирилла ей следовало бы сдать в милицию сразу, как он возник в бабушкиной кухне. А поскольку она этого не сделала, то и говорить не о чем. Возможно, это был ее первый шаг к сумасшествию, и все последующие метания шли оттого, что к миру безумия она пыталась подойти с привычной логикой. Вот уж чего точно не следовало делать! Мир безумия — это особая связь вещей и явлений, наполненная парадоксами, таинственная и уникальная целевая программа.

Вера вдруг задохнулась от неожиданной пришедшей в голову мысли: что, если вообще не пытаться искать объяснения происходящему? Не сопротивляться ему, и все будет хорошо. Позволить увлечь себя в мир фантастических видений, вывернутого времени, перекрученного пространства — в мир, подчиняющийся загадочным законам мистического бытия...

Сомнения как рукой сняло.

Вера глянула на нижний ярус. Внизу стояла Юлька — загорелая, с новой прической, в легком брючном костюме цвета фуксии, с букетом ирисов в руке, и эмоционально говорила по телефону. Почувствовав на себе Верин взгляд, она подняла голову и, не прекращая разговора, взмахнула ирисами. Вера видела, как шевелятся ее ярко накрашенные губы, как подруга хмурится, энергично встряхивая волосами, и нетерпеливо постукивает каблуком по мраморному полу. Но ни единого звука наверх не долетало.

— Пошли... — Вера соскользнула с лавки, на ходу хватая темполога за рукав.

Они сбежали по неработающему эскалатору и остановились, озираясь.

Нижняя платформа поражала своей пустотой, если не сказать запущенностью. Казалось, по ней уже давно никто не ходил: пол затянуло ровным слоем пыли, половина светильников не горела, оставшиеся едва освещали потемневшие стены со сбитыми плитками. Желто-красная мозаика в конце зала поблекла и местами осыпалась. Было слышно, как где-то в тоннеле капает вода.

Кирилл безостановочно крутился на месте, раздувая ноздри.

— Пойдем-ка отсюда, — произнес он, стиснув Верино плечо. — Чувствуешь, чем пахнет?

— Тухлыми яйцами? — предположила та, выворачиваясь. Краем глаза девушка уловила какое-то движение на краю платформы и изо всех сил пыталась его не упустить. От мозаики с шорохом отделилось и упало на пол еще несколько кусочков. Поднятая ими пыль невесомым облачком проплыла пару метров и рассеялась у ног Юльки, балансирующей на ограничительной линии, словно эквилибристка на канате.

— Эй, сюда! — Вера торопливо замахала ей, и дернула Кирилла за руку. — Ты ее чувствуешь?

— Кого?

— Юльку.

— Здесь никого нет.

— Есть, есть... Нюхай внимательней!

Порыв ветра взъерошил им волосы. Из тоннеля с гулом вылетела электричка и затормозила, останавливаясь. Люди выходили из вагонов и тянулись к выходу, будто не замечая хрустевшего под ногами мусора. В опустевший вагон вошла Юлька.

— Стой! — Темполог едва успел перехватить метнувшуюся следом Веру. — Куда?

— Пусти! Она же сейчас уедет!

— Кто она? Никого же нет!

— А я говорю, есть! Там поезд и Юлька... да убери ты руки!

"Осторожно, двери закрываются" — прозвучало по вагонам. Створки одновременно сомкнулись, и поезд начал плавно набирать ход.

— Ну вот, упустили! — сердито топнула Вера, провожая взглядом последние вагоны.

— Нечего там было упускать, — отрезал Кирилл.

— Это ты так думаешь.

— Я не думаю, я знаю. Пошли отсюда!

Вера нахмурилась.

— Подожди-ка...

Рядом негромко хлопнула обшарпанная дверь служебного помещения. Уборщик в синей спецовке с ядовито-желтой полосой и надписью "Метро" вытолкнул перед собой механический полотер и поплелся вдоль платформы, приволакивая ноги. За ним потянулась широкая, влажная, быстро исчезающая полоса.

Прищурившись, Вера не сводила с него глаз.

— Вот так вот... — Она нервно облизнула пересохшие губы. Уборщик развернулся и направился в обратную сторону. Поднятые углом плечи, темные жидкие волосы с бледно-розовой плешью, бегающий взгляд и унылая обреченность на сморщенном личике, такая знакомая и такая обманчивая. — Наконец-то! Стой!

Уборщик втянул голову в плечи и зашаркал сильней.

— Подожди!

— Что опять? — Кирилл насупился, не скрывая раздражения.

— Я не тебе! — Вера даже притопнула от нетерпения. — Там Рукс, Руслик Чернявин! Тот, про которого я говорила... И Юлька говорила... Все сходится! Это он спер часы!

— Вера-а! Ты... — Темполог осекся.

Она до боли сжала его запястье, оставляя ногтями красные следы. Зрачки ее светлых глаз то сужались, то расширялись, по лицу пробегали судороги. Кирилл дернулся, как от удара, по вставшим дыбом коротким волосам проскочила искра. И почти сразу Вера его отпустила и отступила, встряхиваясь.

— Что, и теперь не видишь? — неуверенно спросила она.

Темполог сердито зарычал. Руслан Чернявин, как заведенный, кружил в центре зала, стуча полотером о лавки.

— Эй, Руск! — Взмахнув рукой, Вера решительно направилась к нему.

Уборщик замер.

— Верка, ты, что ли?

— Я! — Она ускорила шаг, отметив, что правый глаз Чернявина, как всегда в минуты сильного волнения, начинает съезжать к переносице. Левый с подозрением сверлил приближающуюся девушку.

— Ну, привет... — наконец пробормотал Руслан, отгородившись полотером. — Давно не видились.

— Здравствуй, Руск.

Чернявин перевел взгляд на неподвижно стоящего Кирилла и вдруг, побледнев, испуганным зайцем сорвался с места.

— Стой! — завопила Вера, кидаясь следом.

Ее опередили. Коротко рыкнув, Кирилл в три огромных прыжка догнал убегающего, опрокинул на пол и, навалившись сверху, вцепившись уборщику в горло. Подбежавшая Вера повисла у темполога на плечах.

— Нет, не души его! Пусть скажет, где часы?

— Ничего не знаю... отстань от меня... — Хрипя и задыхаясь, Чернявин пытался вывернуться.

— Говори, или он тебя придушит! — Вера со злостью пнула его в бок.

— Какие еще часы? Не знаю...

— Часы, которые ты стащил из Кунсткамеры и пытался продать Юльке. Ну! Говори, где они?

Наклонившись, Ттемполог негромко, но внушительно рявкнул Чернявину в лицо.

— Ладно, ладно... Хорошо! Я скажу, только убери этого психа!

— Говори! — приказала Вера.

— Я тут не при чем! Меня попросили. Я не хотел... Я ничего не крал...

— Где часы?

— Я не вор, — жалобно проныл Чернявин. — Я не нарочно. Костян, гнида, меня подставил, и еще его френд. Знал, где я работаю, и сам попросил принести часы, подробно их описал... А сам ни копейки не дал, гад, сука неблагодарная! Меня из-за него с работы выгнали!

— Какой Костян? — прошептала Вера, холодея от внезапной догадки.

— Водлянов, скотина! Спец по антикам, Юлька его хорошо знает. И главное, сам ведь просил: принеси часы, в запасниках пылятся, их, говорит, все равно никто не хватится. Я думал, он денег даст, а он — хрен с маслом...

— Ты отдал часы Водлянову?

Руслан смущенно заерзал. Его правый глаз косил все сильнее, а левый старательно уходил в сторону, избегая встречи с бледным Вериным лицом.

— Ну... не совсем... Я их принес, как договаривались, к нему домой... он взял, поковырялся в футляре, потом отнес их куда-то, потом вернулся и велел нести часы обратно.

— В музей?

— Ну да.

— И ты отнес?

— Я, что ли, лох? А если бы меня с ними застукали? А так, с работы вытурили, но доказать все равно ничего не смогли...

— Что с часами?

— Да продал по частям, кому чего впихнуть удалось. Они ж все равно сломаны были, а так хоть футляр взяли, подставку бронзовую, циферблат со стрелками... Механизм только остался, здесь в подсобке валяется. Будете брать?

Вера молча разглядывала свои ладони — они были ледяными и дрожали.

— Так что? — переспросил Чернявин, удивленный внезапным молчанием. — Нести остатки-то?..

— Зачем? — перебила его девушка. — Для чего Константину понадобились эти часы?

— Да не знаю я. Вроде он что-то в них искал.

— Что?

— Ну, щупал там, стучал, иголкой ковырялся. Слушай, Верка, скажи своему френду, чтобы с меня слез. Тяжело же!

Кирилл глухо зарычал, и Вера машинально погладила темполога по макушке. Звериная муть постепенно ушла из его глаз, взгляд стал осознанным, и по губам скользнула язвительная усмешка.

— К Водлянову? — осведомился темполог, поднимаясь на ноги и помогая Вере сделать то же самое.

Девушка медленно кивнула.

— Я не понимаю... — Ее голос прозвучал так тихо, что темполог с трудом разбирал слова. — Правда, не понимаю... Почему он даже не упомянул о часах? Он же не мог не видеть, что это все одна рука... Или нет? Ему-то зачем часы понадобились? Что он в них искал?

Кирилл хмыкнул.

— Вот заодно и спросим.

— Я так думаю, — нерешительно заметил Чернявин, продолжая испуганно косить на них снизу, — Костян не для себя их брал... В смысле, они не ему нужны были, а френду его.

— Какому френду? — в один голос произнесли Вера с Кириллом.

— Не знаю. Я его только потом случайно заметил, когда уходил уже, он за стеллажами сидел. Тихо, как мышка. Старик какой-то, черный, носатый, седой весь. На кавказца похож...

Без лишних слов темполог взял девушку за руку и потянул к выходу.

— Эй, если что, я не при делах! — растерянно прокричал им вслед Чернявин.

Послышались глухие хлопки — это начала обваливаться отсыревшая штукатурка. Резко запахло тухлыми яйцами, в тоннелях сильно заклокотало. Не раздумывая, Кирилл и Вера выскочили на верхнюю платформу и бегом бросились к эскалатору.

Ребристые ступени ползли медленно, с натужным скрежетом. На середине пути под ними что-то отрывисто грохнуло и застучало, сильно отдавая в ноги. Светильники мелко затряслись и задребезжали, толстые матовые стекла плафонов покрылись сетью разбегающихся трещин. Под ними с сухим треском лопались лампочки.

Снизу пахнуло вонючей сыростью. Оглянувшись, Вера увидела, как грязно-серая пленка прибывающей воды наползает на нижние ступеньки. Над их головами по белому своду стали быстро расползаться ржавые пятна.

Поднимая брызги, с платформы выбежали ремонтники в ярко-оранжевых жилетах и касках и, перепрыгивая через ступеньки, помчалась вверх. В глубине станции уныло завыла сирена, из вестибюля отозвался звонок — пронзительно и тревожно.

Кирилл и Вера подбежали к дверям. Сквозняк едва не сбил их с ног. Двое полицейских ловили бешено рвущиеся створки и держали их, и пока дежурная с белым, как простыня лицом, дрожащими руками защелкивала замок.

— Мы закрываемся! — зачем-то бросила она, едва увернувшись от отлетевшей двери. Ее голос утонул в завывании ветра.

Тьма сгущалась отовсюду, с воды и с суши. Черно-фиолетовое небо нависло над крышами, грозя окончательно расплющить остров со всеми домами, старыми деревьями, вибрирующими проводами и автомобилями, запрудившими перекресток. Лишь призрачная громада Князь-Владимирского собора упрямо подпирала тучи мерцающими главками.