Колос времени

Что же такое время? Пока никто меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но как скоро хочу дать ответ об этом, я становлюсь совершенно в тупик. Между тем вполне сознаю, что если бы ничто не уходило, то не было бы прошедшего, и если бы ничего не происходило, то не было бы будущего, и если бы не было ничего действительно существующего, то не было бы и настоящего времени...

Блаженный Августин. Исповедь. Около 400 г.

Часть 1. Орел

Санкт-Петербург, наши дни

— Я уезжаю в круэз! — гордо сообщила бабушка.

Так и было сказано — в круэз.

— Куда? — удивилась Вера. Она только вошла, даже не успела отдышаться. Разговор происходил в душной прихожей, заставленной коробками со всяким хламом. Хлам именовался "памятью о дорогих сердцу временах" и лишь по этой причине до сих пор не был отправлен на помойку.

— У тебя проблемы со слухом? — нахмурилась бабушка. — Я ясно сказала, Анатоль взял две путевки, мы с ним едем в круэз по Ладожскому озеру — неделю на большом белом теплоходе.

Вера потерлась потной щекой о плечо.

— А... э... хорошо... Значит, Анатолий Васильевич взял путевки, — пробормотала она.

Узкие пергаментные скулы бабушки слегка порозовели.

— Старый развратник! Думает, я не знаю всех его штучек. Разумеется, он решил снова пойти на приступ.

— И ты согласилась?

— Вера, мы уже в том возрасте, что нашей репутации ничто не повредит... и это меня раздражает! К тому же, кажется, намерения Анатоля вполне серьезны.

Девушка задумчиво кивнула. Серьезные намерения давнего ухажера — это, конечно, повод. Хорошо, что бабушка в кои-то веки решилась выбраться из своей пропыленной квартиры. Ядвига Станиславовна была такой домоседкой, что за последние десять лет только дважды по доброй воле выходила из дома — на похороны подруг детства (одна умерла семь, другая — пять лет назад). И один раз ее саму увезла скорая с подозрением на инфаркт.

И вдруг — романтическое путешествие!

— Когда вы едете?

— Завтра! — Бабушка с удовольствием оглядела себя в облезлом зеркале стенного шкафа. В ее речи прорезался отчетливый французский прононс: — Теплоход отходит в час пополудни.

— Я тебя провожу.

— Не надо, Анатоль заедет за мной на такси. Я вызвала тебя, чтобы ты помогла мне собраться. Надеюсь, ты принесла все, о чем я просила?

— Конечно, только лучше я все-таки провожу...

— Не вздумай! — Ядвига Станиславовна резко обернулась, и высокий кок ее жестких медно-рыжих волос, украшенный черной атласной розой, подпрыгнул, будто живой. — Ты нужна мне здесь! Будешь смотреть за апартаментами в мое отсутствие.

Вера не поверила ушам:

— Зачем? Бабуля, глупости какие!

— Кто-то должен кормить Барса.

Толстый полосатый кот благодушно муркнул у бабушкиных ног, отсвечивая топазовыми глазищами.

Вера вздохнула.

— Барса я возьму к себе.

— И поливать цветы!

— У тебя нет никаких цветов!

— Есть! Анатоль подарил мне диффенбахию, — гордо произнесла бабушка.

Внучка кивнула.

— Хорошо, ее я тоже заберу.

— Я тебе запрещаю! Мне нужно, чтобы ты осталась здесь. Это не обсуждается! Я не хочу думать, что меня ограбят, пока я буду в круэзе. Ты видела, что случилось с парадным?

Вера посмотрела на бабушку с удивлением. Действительно, заходя в подъезд, она заметила, что железная дверь снята с петель и стоит, прислоненная к стене. Полгода назад подъезды бабушкиного дома оснастили новыми домофонами, на которые скинулись жильцы... все, кроме бабушки. Та с самого начала приняла идею модернизации в штыки — и удивительное дело! Оказалось, что воля одного человека вполне может возобладать над желанием большинства: с момента установки домофоны соседних подъездов работали, как часы, а бабушкин ломался с завидной регулярностью, примерно раз в две недели. А теперь дверь вообще сняли...

— Я-то видела, а ты откуда знаешь?

— Утром я ходила в булочную.

Вера недоверчиво вскинула брови.

— Софья с третьего этажа ходила и рассказала мне, — поправилась Ядвига Станиславовна и, поколебавшись, схватилась за сердце: — Боже, ты хочешь моей смерти!

— Бабуля!

— Тогда пообещай, нет, поклянись всем, что для тебя дорого, что ни на минуту не оставишь этот дом, пока я буду в отъезде.

— Бабуля!!

— Поклянись! — неожиданно глубоким голосом воскликнула бабушка, устремив на внучку пронзительный взгляд темных глаз.

В коробках зазвенело, и у Веры внезапно закружилась голова.

— Ладно, клянусь, — устало выдохнула она.

Ядвига Станиславовна тут же повеселела.

— Вот и отлично! Смотри, Вера, ты поклялась. А теперь будь добра, поторопись. Времени так мало, а у меня столько дел...

На следующий день Вера проводила бабушку с кавалером до такси и выслушала искренние заверения Анатолия Васильевича в том, что "с дражайшей Ядвиги не упадет и волоса". Потом вернулась в квартиру, забралась с ногами в кресло-качалку и задумалась.

Хорошо, что бабушка сможет развлечься. На Анатолия Васильевича можно положиться, к тому же он не испытывает отвращения к таким достижениям цивилизации, как мобильный телефон. Плохо одно — теперь внучке придется целую неделю сидеть в скопище пыльного старья без горячей воды, кондиционера и компьютера.

"Ну, почему так, а? Друзья кайфуют на море, а я...", — Вера закатила глаза и, не удержавшись, чихнула пять раз подряд.

Кто бы мог подумать, что в северных широтах может случиться такое невыносимо жаркое лето! Город раскален, словно доменная печь. Метеорологи и предсказатели погоды делают большие глаза и обещают циклоны, грозовые фронты, ветра с Северного Ледовитого океана, только все это, как видно, предпочитает обходить Петербург стороной.

Вера выглянула в окно: над гранитными парапетами поднимались волны жара, заставляя невскую панораму колыхаться, как мираж в пустыне. Свинцово-серые речные воды маслянисто блестели. Сквозь рассохшиеся рамы просачивался мерзкий душок паленой резины, смешиваясь с запахом лекарств и несвежего белья — запахом, типичным для квартиры, где живет одинокий пожилой человек.

Сидеть в этой душегубке целую неделю? Кошмар! Будь ее воля, Вера ни минуты здесь не задержалась бы — прихватила Барса и адье, бон шанс. А, собственно, что мешает ей это сделать? Договориться с соседкой — пусть зайдет пару раз, полить цветок... Лишь бы бабушка ничего не узнала... А если узнает? От той же Софьи с третьего этажа?..

Вера зажмурилась и попыталась внушить себе, что в любом положении можно найти свои плюсы. Положим, горячая вода в жару не нужна, а вот отсутствие кондиционера — большой жирный минус. Бабушка почему-то негативно относилась к электронике любого вида, даже свет лишний раз предпочитала не включать. В подтверждение тому на кухонном столе стоял старинный литой подсвечник с тремя оплывшими свечами.

— Нет, — произнесла Вера, глядя на закоптелый потолок. — Я так не выдержу. Генеральная уборка — вот, что нужно этому дому.

И пора, наконец, разобрать коробки, десятилетиями пылящиеся в коридоре. У Веры давно чесались руки сделать это, но Ядвига Станиславовна не любила перемен. Зато теперь, когда бабушки нет...

Перетащив в кухню несколько коробок, Вера уселась на пол и принялась в них копаться. Первые три она сразу отодвинула в сторону — на выброс. А вот четвертая... Девушка с пониманием присвистнула, достав из нее массивную бронзовую статуэтку — сидящего на камне орла со змеей в когтях. Антикварная вещь или нет, но работы очень тонкой, просто филигранной: у птицы видно каждое перышко, у змеи — каждая чешуйка. Для своих размеров статуэтка весила совсем немного, наверное, была полой изнутри. Интересно, почему такую красоту бабушка держит в коробке? Ведь ей нравятся подобные вещи.

Воодушевившись, Вера быстро разобрала еще с десяток коробок, но единственной полезной находкой стал старый-престарый настольный вентилятор, оказавшийся вполне исправным. От остального даже Барс с презрением воротил нос: истлевшие газеты, пустые банки, сломанные игрушки, побитое молью тряпье — все пыльное, трухлявое, с едким запахом лежалого. Немного разочарованная девушка перетаскала коробки на помойку и взялась за одолженный у соседки пылесос.

К концу дня прихожая и часть коридора перестали напоминать заброшенные катакомбы.

Вера сдернула с лица повязку, сделанную из старой косынки, отерла пот и рассеянно поглядела в окно. Над Невой загорались редкие огни, тонувшие в грязно-сиреневой дымке. Воздух сгустился еще сильней, и в белесом небе появились редкие облачка, ничего, впрочем, не обещавшие.

Голодный кот с жалобным мяуканьем терся об ее ноги.

— Сейчас будем ужинать, — ободрила девушка.

Она включила вентилятор, задержавшись взглядом на статуэтке. Какая все-таки интересная вещь! Как она попала к бабушке? Наследство? Подарок какого-нибудь поклонника? Не новодел, в ней чувствуется стиль и класс — будучи художницей, Вера могла оценить такую работу.

Потемневшая от времени гладкая бронза ласкала пальцы. Тончайшая проработка деталей создавала на ее поверхности затейливую игру света и тени. Орел раскинул крылья и открыл клюв, и Вера почти вживую слышала его победный клекот, а змея только что не шипела от злости. Единственным недостатком статуэтки была явная диспропорция между фигурками и камнем-основанием. Несмотря на то, что внизу шла довольно широкая полоса орнамента, это сразу бросалось в глаза.

Перевернув статуэтку, Вера заметила врезанное в камень клеймо: в овальной рамке — пылающий меч острием вверх и равносторонний крест под ним.

"Обязательно покажу Юльке", — решила девушка, водя пальцем по контуру. Юлька была не только подругой, но и менеджером-оценщиком в галерее "Ван Гог", с которой Вера сотрудничала время от времени.

На стол запрыгнул кот и принялся с урчанием тереться об орла.

— Фу, Барс, пошел отсюда!

Кот сладострастно изогнулся.

— Брысь, кому сказала! — Замахнувшись на него, Вера опрокинула стоявшую рядом банку с водой. Вода залила вентилятор, и тот, рыкнув, запрыгал по столу.

Барс зашипел, дергая хвостом, по его шерсти проскочила длинная голубая искра.

— Вот черт! — Вера растерянно схватилась за статуэтку, и ее ударило током.

Она попыталась отдернуть руку, но та словно прилипла к металлической поверхности. Ей хотелось закричать, но горло перехватил спазм.

Это было похоже на кошмарный сон.

Искры трещали по мокрой скатерти, вспыхивали в кошачьей шерсти и плясали на кончиках орлиных перьев и змеиной голове. Барс вопил, а исходящая дрожью Вера никак не могла оторваться от статуэтки. Когда же она решила, что сейчас умрет — если не от электрического разряда, то от удушья — все вдруг прекратилось. Погас свет, вентилятор с грохотом свалился на пол, а кот, разом умолкнув, пулей вылетел из кухни.

Всхлипнув, Вера рухнула в кресло и сжалась в комок.

Господи, что творится? Права бабушка в своей ненависти к электричеству, в этом доме нельзя иначе. Вера осторожно потрогала припухшую ладонь — вроде обошлось без травм. Девушка немного посидела, приходя в себя, потом поднялась и стала щелкать выключателями. Света по-прежнему не было. Вера мысленно простонала и попыталась решить, за что браться вначале: проверить щиток или найти кота?

Звонок мобильного телефона заставил ее подскочить.

— Верочка, это я, — интимным шепотом отрапортовал Анатолий Васильевич. — У нас все хорошо, наслаждаемся водной прогулкой. Дражайшая Ядвига сейчас спит, а я вот решил вам позвонить.

— Да-да, спасибо, — отозвалась Вера, с трудом переводя дыхание.

— Верочка, я узнал — мы несколько дней будем вне доступа, вы не пугайтесь. Как только будет возможность, я вам обязательно позвоню. И вот еще... Ядвига просила ни в коем случае не включать свет и быть очень осторожной с электричеством. У нее, кажется, неисправная проводка.

— Я поняла.

— Тогда всего доброго и спокойной вам ночи.

— Спокойной... — договорить Вера не успела.

Резкий порыв ветра ударил в кухонное окно. Громко стукнула неплотно прикрытая форточка, промчавшийся сквозняк захлопал дверьми где-то в глубине квартиры.

Вздувшиеся занавески разошлись, открыв потрясающую в своей жути картину: огромная аспидно-черная туча заволокла небо и словно стеной закрыла противоположный берег Невы. Из нее в воду бесшумно били слепяще-белые молнии. Река кипела, точно ведьмин котел, клочья пены летели на гранитный парапет, и над всем этим медленно поднимался толстый серый столб водяного смерча.

Натыкаясь на стены, Вера выбежала из кухни.

Сердце выпрыгивало из груди. В темной глубине коридора что-то тонко и жалобно стонало и чуть слышно поскрипывало. Над головой девушки мерно раскачивалась двухрожковая люстра на длинной цепочке.

— Барс, Барсюша... — Вера двинулась вперед, тараща глаза в темноту. Давний, почти забытый страх перед ней уверенно выбирался на поверхность сознания. Вера с трудом перевела дыхание и вытерла вспотевшие ладони о футболку. Куда спрятался этот паршивый кот? — Барсик, ко мне...

Новый порыв ветра взъерошил ей волосы и, будто издеваясь, негромко хлопнул входной дверью.

— О, нет! — Вера перебежала в прихожую. В замке торчали позабытые ключи. Вот черт! Если Барс выскочил на лестницу, искать его придется долго.

Не думая ни о чем другом, Вера вышла на слабо освещенную площадку и стала спускаться, внимательно глядя под ноги. Дом был старый, двухвековой, и хотя его обращенный к реке фасад еще сохранял некоторое благородство облика, все остальные части давным-давно дышали на ладан. Лепнина осыпалась, выщербленные каменные ступени ходили ходуном. А в отсутствии двери несознательные граждане приноровились использовать подъезд в качестве бесплатного туалета... Фу! Вера скривилась, обходя свежую лужу, и в этот момент хвостатая тень мазнула ее по ногам.

— Барс! Ах ты, негодник!

— Мяу, — недовольно отозвалась тень, замерев на краю лужи.

Девушка медленно наклонилась и вытянула руку.

— Молодец, Барсик, хороший кот... Иди ко мне.

Головокружение налетело внезапно. Широкий полукруг окна раздвинулся, немногие уцелевшие на нем стекла завибрировали. Темный лестничный пролет понесся в сторону, а замызганный пол — Вере в лицо. Влажная ладонь соскользнула с перил. Едва не придавленный кот взвыл и метнулся к выходу, но в последний момент был перехвачен за шкирку.

— Вот так, — лежа на боку, чуть слышно прошептала Вера. Под ложечкой у нее противно екало. Кое-как поднявшись на ноги, она прижала кота к груди.

Удар грома сотряс дом до основания. Влетев в квартиру, Вера трясущейся рукой провернула ключ в замке и мелко закрестилась, бормоча что-то бессвязно-молитвенное. Барс тряпичной куклой висел у нее на локте и негромко подвывал, мешая сосредоточиться.

Необъяснимый страх никак не проходил.

Затаив дыхание, Вера осторожно заглянула в кухню и взвизгнула — кто-то стоял у окна. Неожиданно зажегся свет, явив ее испуганному взору опрокинутое кресло, съехавшую скатерть и сломанный вентилятор на полу.

И незнакомого мужчину в странной позе: голова наклонена вниз, спина выгнута, локти разведены в стороны, ноги согнуты — то ли прыгать собрался, то ли убегать.