Хольмград'76. Шаг Третий. Ключи и калитки

— Договорились, — кивнул я в ответ. — Как попрошу — узнаю.

— Вот так просто? — прищурилась Света.

— А то ж, — пожал я плечами и, будто опомнившись, хлопнул себя ладонью по лбу. — Но сначала надо будет зайти к нотариусу.

— Зачем? — не поняла подруга.

— Чтобы составить завещание, разумеется, — развёл я руками. — Поскольку есть у меня подозрение, что слова: "прошу руки вашей дочери", станут последним, что я произнесу в своей жизни. А так хоть о "Вечерней лавке" беспокоиться не придётся.

— Дурак, — буркнула Света.

— Дурак, — кивнул я в ответ. — Зато счастливый.

— И любимый, — оказавшись рядом со мной, Света ввернулась мне под руку и, коснувшись губами моей щеки, замерла...

Нарушил нашу тихую идиллию вынырнувший из Запределья Баюн. Опять со спиннингом в зубах.

— Не хочу рыбу, — вздохнула подруга. — Баюнушка, а принеси нам курочку, а? В остроге их много, я точно знаю.

— С меня уха, — подтвердил я просьбу Светы. Баюн перевёл взгляд с меня на девушку, неопределённо мрявкнул и вновь исчез. На этот раз его не было куда дольше. Я даже успел найти наживку для грядущей рыбалки, когда Баюн, наконец, вернулся в лагерь... с уже потрошённой курицей, аккуратно уложенной в лукошко.

— М-да, и почему мне кажется, что он не сам её разделывал? — протянула Света, с удивлением взирая на добычу двухвостого. Я же, получив мыслеобраз-доклад от питомца, не сдержал смеха. Двухвостый просто заставил челядинку Неонилы отдать ему только что выпотрошенную ею курицу! И тётку можно понять. На домашнего котика, наш Баюн не похож совершенно и уже давно... Гангстер!

— Острым когтем и улыбкой, добиться нужного проще, чем одной улыбкой, да? — я фыркнул. — Особенно, когда в улыбке шестьдесят клыков!

Глава 2. Уйти нельзя остаться!

— Подожди, ты всерьёз решил вернуться в Усть-Бийск?! — воскликнула Света, и надо признать, некоторые интонации в её голосе заставили меня насторожиться. Страх за меня, это ладно. Это естественно, хоть и неприятно. Но вот угроза... а она мне точно не послышалась, это совсем другое дело. Нам сейчас только ссор и не хватало!

— Решил, — кивнул я со вздохом в ответ.

— Но... но, зачем?! — возмущённо спросила она. М-да, кажется, придётся выкручиваться. Просто так Света меня не отпустит.

— Не хочу идти в Словень пешком, — пожав плечами, отозвался я. — Ну и взять некоторую плату за оказанную помощь, тоже будет не лишним. Это в лесу мы прекрасно обходимся без денег, а когда окажемся в обжитых местах, что будем делать?

— Ну, можно ведь попросить того же профессора, чтобы передал с Баюном каких-нибудь безделушек, ценных для местных? — пробормотала Света. — Мы бы их продали...

— Например? — с любопытством поинтересовался я. Ведь и сам думал о чём-то подобном, но, дальше просьбы прислать с котярой каких-нибудь серебряных слитков, не додумался. Но они серьёзных денег стоят. Всё же, Хольмград, это не мой прежний мир, в котором серебро стоило сущие копейки... по сравнению с тем же золотом, разумеется. На родине Светы же, серебро стоит куда дороже, поскольку является намного более востребованным металлом, широко использующимся в естествознании.

— Зеркала? — неуверенно предположила Света.

— Спальню в доме полусотника вспомни, — покачал я головой. — Каких размеров было то зеркало, что висело аккурат напротив нашей кроватки? Ростовое, а?

— Это не значит, что оно дешёвое, — пожала плечами подруга.

— Не спорю, — кивнул я. — Но тащить на торг такой хрупкий товар, идея всё же не из лучших. Согласись?

— Можно попросить, чтобы Баюн принёс мелкие зеркальца, ручные, — упрямства Свете не занимать. — Их сберечь будет куда проще.

— Так и стоить они будут намного дешевле, — развёл я руками. — Маленькие зеркала дороги лишь до тех пор, пока нет технологии позволяющей делать большие полотна. А тут, как мы знаем, таковая уже имеется. Нет, мы, конечно, заглянем на торг, как окажемся в том же Подкаменске, например. Заглянем и приценимся к разным товарам, в том числе и к зеркалам, если найдутся, но до него ведь ещё добраться надо. И, скажу честно, не знаю как ты, а мне очень хотелось бы доехать до Подкаменска с комфортом. Насколько это вообще возможно.

— То есть, с ночёвками на постоялых дворах, в мягкой кроватке, да? — улыбнулась Света.

— И желательно в твоей компании, — ухмыльнулся я в ответ.

— Пф, как будто возможна какая-то другая! — вздёрнула носик подруга и тут же прищурившись, ткнула меня пальцем в грудь. — Или ты уже по сторонам смотреть начал, а? Признавайся, изменщик!

— Кхм, Светочка, милая... тебе головку напекло? — опешил я. — Или рыбка несвежей оказалась? Куда здесь смотреть-то?! На кого? Лес же вокруг! Тайга!

— Ой, подумаешь! — протянула та. — Матушка моя говорит, что свинья грязь везде найдёт, а мужик — юбку.

Я аж дар речи потерял от такого наезда. Сижу, и только рот открываю, как карасик на берег вытащенный. Света же посмотрела на это, полюбовалась, да и закатилась от смеха! Монетка, блин!

— Ой, чую, весёлая у нас с тобой жизнь будет, подруга, — только и выдавил я из себя, наблюдая за хихикающей Светой. Помолчал и договорил: — Ну, с кулинарией ты точно знакома. Пробовал — понравилось. Скажи, а может ты ещё и с шляпным делом знакома? Ну, для полного набора...

— Шляпным? — от удивления Света даже смеяться перестала. — В смысле, умею ли я мастерить шляпы?

— Угу, — кивнул я.

— Н-нет, а с чего такой вопрос, вообще? — непонимающе протянула она. — И о каком полном наборе ты говоришь?

— Фух! — я демонстративно расслабился. — Ну хоть здесь повезло! А то я уже начал бояться, что мне досталась "настоящая" женщина!

— Чего-о?! — градус непонимания рос, а вместе с ним росло и возмущение подруги. Ещё чуть-чуть и крышечка зазвенит-запрыгает, как у закипающего чайничка.

— Ну, знаешь, одна дама из моего мира, порядочная стерва была, между прочим, когда-то сказала, что настоящая женщина может из ничего состряпать салат, шляпку и скандал, — любезно пояснил я. — Вот я и решил узнать, насколько ты "настоящая", по её классификации. Выяснилось, что на две трети. Многовато, конечно, на мой взгляд, но лучше, чем могло бы быть.

— Ерофей Хабаров, ты хам! — припечатала Света, вздёрнула подбородок, и поднявшись с пледа, на котором мы устроились перед костром, решительно направилась к шалашу, всем своим видом демонстрируя гордость и превосходство над всякими мужланами. Правда, оказавшись у входа в наше лежбище, пафос всё же убавила. Не пролезал он в низкий проём. Да и задирать нос, вползая под навес на четвереньках... ну, тот ещё цирк.

Как я и предполагал, долго изображать обиду Света не стала. Скучно же. Так что, не прошло и получаса, как она выбралась из шалаша и, устроившись рядом с мурлыкающим от её поглаживаний Баюном, вновь принялась терзать меня расспросами.

— Ну хорошо, идея с зеркалами тебе не по нраву, — протянула подруга. — Может, бисер?

— Тоже смотреть нужно, — вздохнул я. — Здесь, вообще, на диво продвинута технология работы со стеклом, а бисер-то тоже из него делают, как никак.

— Ножи, Ероша! — глядя на то, как я, от нечего делать, кромсаю прутик уведённым из трофейного лабаза ножиком, воскликнула Света. Я перевёл взгляд на инструмент в моих руках и... согласился.

— А это хорошая идея, солнышко! — протянул я. — С приличной сталью здесь дела обстоят куда хуже, чем с тем же стеклодувным промыслом. И стоят изделия из стали довольно дорого. Баюн, отнесёшь записку профессору?

— И пруток серебра пусть всё же передаст, — заметила Света. — Хоть оно и недёшево, но уж от ста-двухсот граммов, ни профессор ни князь точно не обеднеют! А в пути серебро всё же удобнее, чем те же ножи. Их-то, ещё продать нужно.

— Согласен, — кивнул я, строча письмо для Граца, пока двухвостый довольный грядущим путешествием в Запределье, крутился вокруг, так и фоня нетерпеливым предвкушением. Потрепав котяру по мощному загривку, я усмехнулся. — Не спеши. Набегаешься ещё. Тебе ведь по возвращении от профессора ещё и меня в острог доставить придётся, а потом и вытащить из него.

— Мр-р, — Баюн довольно потёрся спиной о мой бок и, рухнув рядом с наслаждением потянулся, с лёгкостью раздирая когтями подвернувшееся по лапу берёзовое полешко. Котяра, он котяра и есть. Пусть и огромный.

В столь скандально попрощавшийся с нами Усть-Бийский острог я явился прикрытый максимально мощным мороком, отводящим глаза окружающим. Можно было бы, конечно, воспользоваться обычной иллюзией, но... городок-то совсем небольшой и незнакомые лица в нём — редкость, даже с учётом пребывания в нём всех окрестных жителей. Так что, прикрываться чужой физиономией — не выход, особенно, есди вспомнить, что ныне Усть-Бийская крепость находится на осадном положении. Схватят же моментально! А с отводящим глаза мороком по этому поводу можно не волноваться. Для окружающих я сейчас просто неинтересен. Ну идёт куда-то молодой парень, и пусть идёт. У окружающих и своих дел хватает, так что времени пялиться на всяких прохожих нет...

Вообще, можно было бы, конечно, сразу прыгнуть в тот же трофейный лабаз и без помех реквизировать у стрельцов одну из стоящих там телег, благо, силушки, чтобы утащить её, у Баюна теперь с избытком. А после и пару коняшек прихватить можно было бы, таким же макаром. Вон их сколько в поле перед крепостью пасётся... Но, меня прямо-таки тянуло в гости к полусотнику. Интуиция, любопытство или просто шило в пятой точке, чёрт его знает. Но я чувствовал, что мне обязательно нужно наведаться в дом Стояна Смеяновича. И противиться этому ощущению я не стал. В конце концов, в моём прошлом такие предчувствия случались не единожды, и польза от них была для меня очевидна.

Пройти на подворье полусотника оказалось проще простого. Обычно запертые ворота, на сей раз были распахнуты настежь, а во дворе царила какая-то нездоровая суета. Челядь и домочадцы Стояна носились как угорелые, что-то таскали в дом, что-то переносили из амбара в погреб и обратно... В общем, веселье в самом разгаре, но мне интересно, а по какому поводу, переезд у них, что ли, или к празднику какому готовятся?

М-да... насчёт праздника я, пожалуй, поторопился! Да и весельем на подворье полусотника не пахнет. Уж очень кислые физиономии у домочадцев. А у Неонилы свет Брониславны, и вовсе глаза на мокром месте. Интересно... а где же хозяин дома-то? Я уже почти все комнаты обшарил, но полусотника так и не нашёл. А если?

Тьфу! Ну, так и есть. Заперся господин начальник всея стрельцов Усть-Бийска в спальне. Лежит, разметавшись на кровати, сопит с надрывом, кажется, даже постанывает еле слышно. Эка его прихватило! А ведь вчера ещё здоров был, что тот бык, и нате вам. Расховорался бедолага, того и гляди на тот свет отправится.

Я поморщился от кислых, затхлых запахов, поселившихся в спальне полусотника, которые даже не думали развеиваться, несмотря на распахнутые настежь окна. Плохо здесь. Болью пахнет, немочью...

Приглядевшись к лицу мечущегося в сонном бреду хозяина дома, я невольно покачал головой. Ещё недавно выглядевший молодым и подтянутым, сейчас полусотник был похож на страдающего от доброго десятка хворей старика. Бледное лицо изрезано глубокими морщинами, на лбу выступила холодная испарина, а сухие, побелевшие губы потрескались так, словно бедолага уже не первый день страдает от жажды.

Глаза полусотника неожиданно открылись и уставились на меня, начхав на мороки и отвод глаз. Слезящиеся, выцветшие глаза, в которых без всякой эмпатии легко читалась боль, терзающая полусотника.

— Пр-ришёл... — прохрипел Стоян Хлябя, не сводя с меня мутного от боли взгляда.

— Пришёл, — вздохнул я, присаживаясь на табуретку, стоящую рядом с ложем полусотника. Покрутив головой, нашёл стоящий на приставном столике кувшин и, понюхав содержимое, перелил ягодный морс в кружку, которую и подал наблюдающему за моими действиями хозяину дома. Тот благодарно кивнул и, ухватив кружку дрожащими руками, приник к ней. Заходил ходуном кадык, и в считанные секунды кружка опустела. Стоян облизнул губы и протянул её мне.

— Спасибо, — уже куда более уверенным голосом проговорил полусотник и еле слышно зашипел от боли. Руки Стояна сведённые судорогой, задрожали ещё больше, несмотря на закаменевшие мышцы. И хозяин дома не выдержал, застонал в голос. Негромко, но...чёрт, да меня от одного этого звука морозом по коже продрало!

Вспомнив уроки Яговичей, я вздохнул и, вцепившись пальцами в предплечья страдающего полусотника, тихо забормотал выученный наговор. Тихо, но быстро. Ещё и собственной волей помог, вплетая в старинный лечебный конструкт, куда более современное обезболивающее из коллекции профессора Граца.

Бледное до синевы, лицо полусотника расслабилось, а на щеках даже выступил лёгкий румянец. Стоян облегчённо вздохнул, а я почувствовал, как под моими пальцами расслабляются его мышцы, сведённые судорогой до каменного состояния. Я разжал ладони и руки полусотника безвольными плетьми упали на кровать. Стоян попытался было ими пошевелить, но добился лишь того, что его пальцы слабо дёрнулись. Тем не менее, когда я взглянул в ещё недавно полные боли, глаза хозяина дома, то не нашёл в них и следа той мути, что плескалась там какую-ту минуту назад.

— Полегчало, — скорее констатировал, чем спросил я. И полусотник вымученно улыбнулся в ответ.

— Ещё как, Ерофей. Ещё как, — откинувшись на подушку, произнёс он. Но почти тут же уставился на меня посерьёзневшим взглядом. — Я должен просить у тебя прощения. У тебя и твоей невесты. Как показало время, моё решение было неверным, более того, следуя наговору Любима, я, сам того не поняв, нарушил покон. И видишь, чем это для меня обернулось! Если бы не твоя доброта, то уже к вечеру, скорее всего, меня положили бы в домовину, а Неонила осталась вдовой. Прошу, прими мои извинения, Ерофей сын Павлов. Извинения и виру. От души и чистого сердца!

— Принимаю, — кивнул я. А что оставалось-то? Если я правильно разобрался в особенностях этого самого покона, то одним своим решением облегчить мучения нарушившего его полусотника, я, по сути, уже простил нашего со Светой несостоявшегося обидчика. А вот то, что он, уже избавившись от смертельной тяготы наложенной поконом, искренне попросил прощения и даже предложил виру... говорит о раскаянии полусотника. Ну и эмпатия моя твердит о том же, да. Может быть, конечно, это всего лишь порыв души, вызванный резким избавлением от мучивших полусотника болей и накатившим пониманием, что безносая прошла мимо, так и не задев его своей косой, но... Что ж, у меня ещё будет время это проверить. А пока же, пожалуй, займёмся приведением главы острога в полный порядок. Не дело это, оставлять крепость без командования, когда вокруг шныряют всякие находнички, только и ждущие момента, чтобы устроить здешним жителям кровавую баню.

Думается мне, что попытайся я работать со Стояном в мире Хольмграда, поднять его окончательно на ноги, мне удалось бы не раньше чем через сутки, какие бы тонизирующие наговоры и конструкты я не использовал. Здесь же, агрессивность инфополя сыграла нам на руку, и уже через полчаса ментальных манипуляций, передо мной предстал хорошо знакомый мне стрелецкий полусотник. Крепкий, моложавый, сильный и подвижный, ничуть не похожий на ту страдающую от непрерывной боли развалину, что ещё недавно валялась на кровати в ожидании собственной скорой кончины.