Надевая на голое тело холодную одежду, и шипя от холода, Хорвут невольно подумал, что одна из таких привычек может сыграть с ним не очень добрую шутку, а если быть более точным, то постарается ответить по причинному месту самым болезненным способом.

— Слуги спят?

— Спят.

Хорвут на время застыл в дверях спальни.

— Ай, да ладно, пускай спят! Пойдем!

Дальше они ступали в малиновом полумраке, мейстер Гарст зажег над головой рукотворный с кулак шар света, которым и освещал коридоры родового имения.

— Колдун, так и не вылез из подвала?

— Нет. Сидел там весь вечер и...

— Ночь, — раздумывая, закончил Хорвут.

— Прикажете?.. — начал вопрос мейстер.

— Нет, — поспешно опередил помощника барон. — Сперва узнаем, чего он хочет. А потом... потом все станет на свои круги, будет видно, как поступать.

Гарст не ответил, но Хорвут в любую секунду вполне мог рассчитывать на его помощь. Мейстер Конвар Гарст будет всегда рядом, всегда неподалеку с мечом в руках.

— Он слишком... силен.

— Я умею ждать, мой господин.

— Жди.

Они миновали коридор второго этажа, пустующие комнаты, вышли на лестницу, спустились в гостевой зал. Барон мельком встретил невидящие взоры диких кабанов и медведей, лосей и оленей, волков и лис. Чучела их голов чередовались с более грозными экспонатами — трофейными оружиями, развешанными по стенам и углам, а также: штандарты и гербы. Изредка попадались темные провала картин, зияющие окнами в ночь, в полумраке нереального света. Казалось, не только Хорвут был бесчувственным к полупризрачной красоте дома, но и его подручный слуга — мейстер Гарст, всецело поглощенный в собственные мысли.

Они покинули самую широкую и просторную залу имения, вошли в служебную, рассчитанную на прислугу часть здания, мейстер уверено вел своего господина в темноте лабиринта коридоров. Перед кухней Гарст остановился, у тяжелой и обитой металлической клетью двери, посторонился в сторону, пропуская вперед хозяина.

По металлу прошлась энергетическая вязь. Магия! Дверь защищена магией.

— Гм, этот умник не снял защиту, Гарст?

— Она распознает вас и впустит, а меня... — он не закончил, барон понял его без слов.

— Значит, небольшая трудность на пути?

— Постарайтесь ее разрешить, мой господин.

Хорвут выразительно оценил своего сподручного. Можно ли тому верить? Ха, а если не ему, то кому?

Верных и преданных ему у него, к сожалению, нет. То есть, никогда и не было, до сегодняшнего дня.

Довериться ли Гарсту?

Время покажет.

Уверено барон Хорвут взялся за массивное кольцо и потянул на себя, дверь поддалась его воле, магия лишь легонько коснулась пальцев, зацепила кисть и рассеялась прочь, в воздухе. Хорвут скользнул в темноту подвала, а Гарст остался стоять на страже, готовый в любой момент прийти своему господину на помощь, без разницы какая перед ним стояла стена: каменная или магическая.

Темень.

Кромешная темень в собственном доме.

Кто поверит, что он находится в столь любимом имении. Естественно, если считать тот факт, что находишься в темном подвале. Спускаешься на ощупь, по правую сторону, постоянно опираясь на стену и осторожно ощупывая носком сапога очередную ступень. Идиотство! Надо немедленно с утра распорядиться повесить в тоннеле на каждый крючок в стене по фонарю. С утра.

Барон Хорвут спускался в собственный подвал на ощупь.

'Дуралей колдун, ну почему не повесить на лестничном марше, скажем, парочку магических шаров? Неужели это так трудно?' — возмущений Хорвута нет предела, но все они остались при нем. Вошел он в низкий кабинет, заставленный алхимическим и магическим хламом с мрачной решимостью, но в полном молчании при этом.

Дым. Удушающий дым стоял в рабочем зале.

В громадных колбах, что-то шипело и кипело, голос Невелина доносился слева, с глубины захламленного и страшноватого на вид помещения. Что творил в подвале барона Хорвута сей субъект, коим представлялся мессир колдун, являлось загадкой, и поистине, даже господину Хорвуту.

Хорвут задержался на пороге столь мрачного святилища, давая возможность глазам привыкнуть к нереальному, потустороннему свету, исходившему с глубины кабинета, как раз оттуда, откуда доносились скрипучие хрипы-слова колдуна.

Барон зажал рот и нос рукой, такой смрад, который распространялся по подвалу, а именно — лаборатории колдуна, не просто отвратно вдыхать, даже немыслимо было представить, что так тошнотворно и ядовито-кошмарно, могло вонять? Интуитивно Хорвут осознанно понимал, что даже не под каким предлогом не захочет дознаваться, какая гадость или мерзость, могла так непристойно вонять?

'Чертов колдун! Что же он тут делает? Что?!'

Не удержав вдох и набрав полные легкие удушающего воздуха, вельможа поперхнулся и громко закашлялся, шепот резко прекратился.

— Кто здесь? Кто здесь? — заверещал дико Невелин, допрашиваясь у пустоты.

Новый приступ кашля скрутил Хорвута, он согнулся, чуть ли не вдвое, держась рукою за грудь.

— Господин Хорвут, это вы? — Поток отборной ругани слетел с уст колдуна. Что-то ощутимо громыхнуло с той стороны, неловкие шаркающие шаги приближались к скорчившемуся у магического стола аристократу, звон стекла подтвердил: мессир Невелин с огромным трудом шествовал навстречу хозяину поместья.

'Нет, он точно мне ответит за весь этот бардак в моем доме! Непременно ответит!' — зло скандировал в голове ясную мысль Хорвут. Очередной спазм скрутил его снова пополам.

— Хорвут! Ну, конечно же, Хорвут! — раздалось у вельможи над самым ухом, вместе с голосом до Хорвута докатилась волна смрадной вони, которую принес за собою жилец обиталища. Молодого аристократа едва не стошнило.

— Хорвут, почему вы молчите? Я же мог ненароком атаковать вас, применить против вас магию?

'Что?! Этот старый придурок еще смеет надо мной подшучивать и угрожать? Магию, видите ли, применить? Вот зараза!' — разгневался опять барон.

— Давайте, я вам помогу, вам сразу же станет легче, давайте!..

— Не стои-ит... я уже лу-учше себя чувствую...

— Перестаньте, это точно вам поможет. Я же знаю, — настаивал на своем колдун.

Хорвут резко передернул плечами от омерзения, когда пальцы Невелина дотронулись до его плеча, слегка сжали, а потом, через них и через одежду по телу барона разлилась удивительная жизненная прохлада, дурманящая и освежающая. Тошноту и муть, как рукой сняло, вельможа чудесным образом ощутил прилив силы и бодрость духа, сознание прояснилось и в голове перестало гудеть. Словно заново родился!

— Это хорошо, что вы пришли, а я уже подумал, что вы плюнули на мою просьбу, для вас у меня есть кое-какая важная информация, — с радостью в голосе объявил колдун.

— Надеюсь важная? Я не люблю подниматься посреди ночи, — ощетинился, как мог Хорвут, он и дальше продолжал с омерзением относиться к магу. И зачем только я его пригрел? Захотелось, блин, острых ощущений!

— Очень-очень важная, господин Хорвут, — запел сладостно и загадочно кудесник.

В какой-то мере ему все же удалось заинтриговать вельможу, так сказать, зародить семя любопытства, так присущее всем человеческим личностям и личностям других народов Зоргана.

Вопросы уже готовы были слететь с уст аристократа, когда магик сам, по собственной инициативе, перехватил главенство речи, и принялся нудно, заядливо объяснять ситуацию.

— Наш план частично удался, а частично... скорректировался.

— Не понял? Что значит 'скорректировался'?

— А то и значит, мой господин, Бремару и его свите удалось-таки доставить бричку с телами в Эльсдар и подпалить ее в Яру.

— Слава Аллону, нам удалось! — воскликнул в сердцах Хорвут.

— Это еще не все.

— Не все? Я так и думал, ничего нельзя доверить наемникам! А гвардейцы? Гвардейцы! Те хоть справились с задачей?

Колдун схватил барона за рукав и поволок за собой в глубину лаборатории. Хорвут возмущено и ошарашено таращился, прозревая, во что умудрился превратить его подвал, охваченный азартом и колдовской наукой Невелин, — к ужасающим последствиям.

Многочисленные колбы и реторты, чаны и станки, горелки и зажимы, штативы и громоздкие зеркала — чудеса алхимии, скрещенные больной душой колдуна, превращенные заклятиями в адскую машину... чего?! Чем занимался колдунишка в его... ЕГО подвале??

— Сейчас все увидите! Сейчас все увидите сами!.. Все увидите сами!.. — монотонно бубнил в полуголос обезумевший человек. Человек ли? Вряд ли в голове и сердце Невелина осталось что-то человеческое, наверняка все забрала наука.

Хорвут даже боялся уточнять, что же он увидит. Где? Как именно у одержимого колдуна можно дознаться правды?

Два заваленных книгами стола. Куда не глянь: груды приборов или стопки здоровенных фолиантов и инкунабул.

Они обходили высокие горы аккуратно и с осторожностью, каким-то чудом колдун умудрялся возле своих 'сокровищ' двигаться ловко и даже с предельной бережливостью.

— Сюда! Сюда, ваша милость!

Хорвут, ошарашенный и заинтригованный топотал следом.

То, что открылось глазам барону, поразило его основательно. Хорвут мгновенно задохнулся от возмущения и еще большего омерзения. Наглость! Предел его терпения. Такого позволить он уже не мог. Он такого не позволял не то что мейстеру Гарсту, но даже себе. А этот надменный, заносчивый колдунишка посмел пойти на такой поступок без... без его личного на то позволения. Сукин сын! Ублюдок!

В старом чане, в котором в былую молодость его милость, барон Хорвут полюблял окунаться и мыться, мессир наглец, варил нечто непонятное и до дикости мерзопакостное.

Невелин резво поспешил к импровизированному котлу, заглянул в него и, сосредоточив в булькающее варево взор, с отрешенным, задумчивым видом, прокомментировал:

— Сейчас, я подготовлю для вас сеанс. Сейчас, вы все увидите сами... немного ингредиентов, и вы все увидите сами!..

С широко распахнутыми глазищами от изумления Хорвут пялился на чудаковатого колдуна, куда там, погрязшего в темную волшбу чернокнижника. Кого же я пригрел у себя под боком? — с ужасом вопросил самого себя барон.

Бока чана обгорели и почернели от копоти, Невелин установил, очаг над дымоходной трубой, поднимающейся на полтора метров над полом и выходящей на задний двор, как раз над окнами в кухню. Хорвут представил на секунду, какая вонь стояла во дворе и какое испытание выпадет под утро поварам и прислуге, когда наступит время готовить ему завтрак.

Барона едва не вытошнило на каменный пол подвала.

Густой ядовито-зеленый с коричневыми пятнами клубков дым, тянулся к низкому потолку помещения, а затем вязким полотном оседал на столы и шкаф подвала. Хорвут провел пятерней по лицу, на ладони остался неприятного цвета осадок. Тьфу ты, гадость!

— Ингреди-иенты! Ингредиенты! — гундосил себе под нос чернокнижник, шаря по столу, заставленному вязанками хвороста и сухими поленьями. Колдун подхватил три полена и подкинул на угли, растормошил жар кочергой и подул на огарки. — Сейчас... Сейчас!.. Ингредие-е... ингреди...

Хорвут заворожено наблюдал за манипуляциями Невелина, что Аллон побери, делает сумасшедший старикан?

Невелин увлечено потянулся к другой вязанке, лежащей на том же небольшом, неопрятном и кособоком столе, приставленном у самого очага с чаном. Откинул засмоленную грязную тряпку и извлек из недр вороха нечто необычное и до невозможности ужасное. Это нечто перепугало Хорвута до ужаса, поразило и ошеломило, барон парализовано отшатнулся назад, спиною налетев на стол, опрокидывая колбы и реторты. За спиной у вельможи зашипело и зашкварчало. Это реактивы вступили в немедленную реакцию от резкого взбалтывания и соприкасания с воздухом. В пораженном состоянии барон даже не соизволил обратить внимания на беспорядок, устроенный собственной нерасторопностью — все его внимание было приковано к устрашающему действию, вершившемуся у него на глазах.

До обоняния Хорвута долетел отчетливый смрад мертвечины. Колдун Невелин без всякого смущения и отвращения достал из тряпья полусгнившую и сморщенную, истлевшую плоть мертвеца. Конечность. И не тратя лишнего времени, закинул столь специфический ингредиент в бурлящий чан на огне. Тую же секунду жижа в посудине забурлила, поднялась маслянистая, тошнотворного цвета пена и повалил зелено-коричневый, густой пар. До Хорвута докатилась опять омерзительная на нюх вонь, непроизвольно барон закрылся от смрадной пелены рукавом камзола.

— Почему, вы медлите барон? Не стойте зря! Идите сюда! Меня надолго не хватит, я и так слишком много потерял сил, призывая духов, они... они... — рот чернокнижника перекривила злорадная платоническая гримаса. — Они очень жадны и ненасытны. Чересчур много высосали у меня жизни, боюсь, вам придется торопиться с действиями. Принимать решения.

Действия?! Какие еще к бесу, действия? Что он мелит? Совсем спятил?

— Вы все увидите! Все!! — Еще три конечности полетели в клокочущий бульон. В потустороннем свете подземелья барон с ужасом узрел белесые фаланги пальцев и часть ноги, — обезумевший от колдовства чернокнижник не брезговал ничем, вход шла любая мертвечина. Хорвут мог только догадываться, где и на каком погосте доставал проклятущий колдун себе трофеи. Безумию нет предела и границ!

Та же кочерга подошла в роли мешалки, Невелин не спеша, бормоча ритуальные заклинания и творя правой рукой сложные пассы, приводил в готовность черное колдовство. Огонь полыхнул. Варево забулькало и вспенилось. Поднялось до самих краев. Густой дым покрылся призрачной пеленой и Хорвуту показалось, что в глубине пара затанцевали кривые и перекошенные рожи, упомянутых колдуном демонов. Бесформенные, чудовищные и перекрученные судорожными гримасами карикатуры на неестественно страшные нечеловеческие лица. Барон почувствовал холодный, липкий пот, заструившийся по спине, зарождающий страх в груди. Разве такой ужас способен существовать? Нет!

Глазища-впадины на осунувшемся лице Невелина закатились, губы, белесые и бескровные бегло шептали слова заклинаний, пальцы лихорадочно вцепились в горячий чан и кочергу.

Хорвут понимал медлить нельзя, но медлил. Любопытство снедало его, что же произошло с отрядом? Какие непредвиденные обстоятельства застали отряд на Северном тракте? Нужно знать подробности, чтобы предпринимать дальнейшие шаги.

Духи резвились и причитали, барон не слышал, но ощущал всем существом их безголосые крики и завывания, страх наполнял его душу. А если у Невелина не хватит сил? Не хватит умения удержать потустороннюю силу и беспощадные, изголодавшие по человеческой плоти бестии вырвутся на волю и вцепятся в него, в Хорвута, что тогда будет? Чудовищная смерть?

Тело Невелина лихорадочно задрожало, шепот превратился в неразборчивое, монотонное причитание.

Хорвут вжался в перегородивший к отступлению стол, его лицо перекосилось в немом вопле помощи.

Гарст! Вездесущий Гарст, если услышит, то успеет прийти ему на помощь. Гарст!

Нечленораздельный крик сорвался с бескровных губ чернокнижника, тело его отлипло от чана, едва не рухнув спиною в проход между неуклюжими столами. Глаза приоткрылись, в них стояло усталое торжество и бездонная боль.