— Жертв здесь нет — те, что существуют на дне в своем ублюдстве не уступают тем подонкам, что сидят наверху, у власти, — безжалостно дополнял увиденное Роином сопровождающий его по людским джунглям Калеб уже уставший таскаться за вверенным придурком. В неподготовленном впечатлительном сознании под сопутствующие комментарии провожатого все увиденное срасталось в один большой коллапс, который казалось невозможным разрешить. Невольно Роин приходил к выводу, что людей, несчастное оставшееся вне Света Духов человечество не спасти. Печальную улыбку вызывал у него тот факт, что весь прочувствованный на первый взгляд ужас в статьях артэонской прессы назывался демократическим прогрессивным государством, подающим надежды, тянущимся к сотрудничеству с разумными артэонами. Наглядной становилась абсурдность официальной лжи, рассчитанной на наивные умы; все эти официальные постулаты о разумном долге, желании помочь оправдывающие артэонские военные базы по всему югу сейчас вызывали печальную усмешку.
— Но зачем мы здесь? Для чего? Неужели нельзя уйти, разумно спрятаться за стену и послать все это. Вообще сюда не лезть? — вечером Роин поинтересовался у Майлса, вызвав в его смеющимся лице тень усталости.
— Ты ведь не дурак, — с пронизывающим прищуром посмотрел на него Майлс, попивая дорогое вино расслабляющийся пользуясь отведенными царскими покоями. — Сам все понимаешь. Стены проблемы не решают. Оставить юг без контроля это значит, в перспективе получить многомиллионную орду, которая двинется стирать с лица земли ненавистный артэонский север. Ненависть к нам — единственное, что их всех безоговорочно объединяет. Мы вынуждены быть здесь и всем этим заниматься. Вынуждены разрушать людские общества изнутри, совращать и разлагать человечество, то есть держать своего потенциального врага в ослабленном состоянии. Оставаться вечно сильным можно, только если все вокруг погрязнут в слабости, и все что нужно сильному это только заботиться о том чтобы слабые слабыми и оставались. Что мы здесь и делаем — полностью исключаем всякую конкуренцию для самих себя. Ведь проще руками спецслужб убить одного зарвавшегося властного придурка чем потом вести войну с возглавляемым им обществом. А еще лучше вообще это общество под предлогом революции борьбы за лучшее будущее разломать, раздробить его на более мелкие слабые и беспомощные. Такой вот расклад. А все эти официальные лозунги о помощи, свободе и просвещении которые мы якобы несем на юг это не столько необходимая ложь, сколько напоминание о том, что мы все должны хотя бы иногда держать в уме, выполняя свой долг.
— Официально вы говорите... мы говорим о помощи диким людям, таким образом, оправдывая свое вторжение на юг. Говорим о просвещении, заботе об оставшемся вне Света Духов человечестве в реальности творя... совсем противоположное. Под благими намерениями творим настоящий ужас. А ведь истинное зло выделяется тем, что всегда изо всех сил старается добром прикинуться, — печальный вывод высказал он Майлсу, в его лице видя весь артэонский истеблишмент.
— Но мы, вынуждены такими быть. Выбора, у нас, просто нет, — уже устало протянул Майлс. — Со временем ты это должен понять. Не признать, понять, — подчеркнул он. — Мы, получается, подходим к самому интересному: здесь на диком юге, среди руин, глядя вокруг, сможешь ли ты не забыть, что дал тебе артэонский мир? Хватит ли у тебя мудрости, учитывая суровость реальной жизни осознать необходимость нашей 'внешней политики'? — тлея злорадством, Майлс все-таки оставил последнее слово за собой. Роину больше всего жаждущему побыстрее вернуться домой к любимой, оставалось только опустить глаза.
После выяснения настроя 'союзников' головы скрыв капюшонами наброшенных сверху шерстяных пенул под которые надев утепленные туники; отступив от конспирации ради тепла и удобства, ноги от холода обезопасив чуждыми этим землям ватными штанами, заправив их в такие же чужеродные здесь зимнего варианта берцы. Сев в неброский с виду старенький шестиместный дилижанс, запряженный цугом четверки лошадей, в сопровождении сотрудника медгарской тайной стражи в качестве возницы взгромоздившегося на высотный облучок, они двинулись к границе Грионского союза. Калеб также променял свою броню на здешний ветхий линоторакс поверх меховой рубахи, оставив при себе меч и несколько гранат в сумке на поясе. — Пойдем, постараемся узнать что там на уме у врагов имперцев, — поведал Роину Майлс.
Вблизи западной границы союза они подъехали к одной из здешних 'миротворческих' застав мрачным глухим цилиндром плосковершинной башни в окружении квадрата массивной ограды возвышающейся на пригорке. Приняв поочередное дежурство, сейчас здесь размещались несколько батальонов армидейской пехоты, поэтому на стенах крепости показались солдаты в родной золотистой броне. Миновав привратный ров по перекрывшему его подъемному мосту в задранном состоянии служившему воротами, отказавшись выпить чаю, они быстро начали смену лошадей. Оставив здесь грионского ямщика, пополнив свою братию четырьмя армидейскими громилами-телохранителями, подобно Калебу облаченными в серенькую местную обмундировку собой скорее напоминая шайку бандитов с большой дороги. Одного громилу отправив на место кучера в обществе оставшихся троих амбалов в уставших лицах добродушия не выражающих посольская делегация трясясь в холодном салоне, понеслась по припорошенным снегом проселкам. Привычно тайно пробираясь по вражеским землям, миновав официальную границу прирученного союза оказавшись в редколесье, спустя пару часов они въехали в степи.
Из изученной теории Роин знал, что некогда всю территорию степей занимало огромное государство — Карграт, которое после длительной войны с Грионским союзом якобы истощило все свои ресурсы, ослабло и само собой развалилось, погрузившись в пучину бесконечной усобицы. В результате так удобно оставшись несколькими рассоренными варварскими королевствами, которые одно за другим покорил и обложил данью победивший Грионский союз. В действительности, за кулисами естественно артэоны силами спецслужб уничтожили непокорное людское государство — Майлс спешил красноречиво Роина во все эти подробности посвятить. Сначала руками предателей убив степного короля артэонские спецы, подкупив и запугав всех его оставшихся наследников в итоге отказавшихся от трона, запудрили мозги местным князьям, подбив их на разделение страны. Таким образом ввергнув степную территорию в долгую междоусобную войну, с последствий которой снял сливки Грионский союз — артэонский протеже.
Не останавливаясь, они неслись через продуваемые ветром пространства присыпанные снегом, сквозь который желтеющие жухлыми колосьями травы, изредка удивляющие исполинскими, кривясь раздавшимися вширь осинами, липами-мутантами. Из окна кареты взгляду открывались заброшенные зарастающие пашни и примыкающие к ним ютящиеся вокруг колодцев, будто истерзанные неведомым поветрием безлюдно замершие хутора, вписывающиеся в здешний мертвенный колорит заново обживаемые поселки в местах развилок нитей дорог, еще хранящие на своих стенах следы пожаров и разрушений, оставленных бушевавшим здесь конфликтом. Лишь изредка встречались теплящие обычную жизнь поселения, не затронутые противостоянием всех против всех прокатившимся по этим землям — огражденные частоколом городки, чьи властители сумели воздержаться от бессмысленной братоубийственной бойни, которой сопровождался развал некогда крупной страны. А ведь когда-то эти земли были наполнены цивилизованной жизнью, и до сих пор свидетельством того мирного времени вся эта полузаброшенная территория пронизывалась мощеными трактами, по одному из которых одиноко стучал подковами везущий Роина экипаж. Ночью, сменив лошадей в заранее установленной придорожной таверне, не позволив себе отдыха, они понеслись дальше.
В соответствии с оперативной обстановкой, во избежание встреч с придорожными бандами, они вынужденно воспользовались давно забытой топорщащейся старой травой сквозь снежные наносы колеей, в морозном утреннем тумане не запланировано въехав в отголосок недавнего поля брани, демонстрирующий искусственную катастрофу все еще пожирающую степи. От брошенных трупов благодаря местным в основном пернатым падальщикам за несколько недель почти ничего не осталось, остатки одежды и ненужной амуниции валялись мусором. Вслед за следами боестолкновения его причиной в стороне от дороги показался оставшийся сожженной руиной костяк не сумевшего сохранить нейтралитет городка, перед заваленными главными воротами которого из земли остался торчать кол из извилистой ветви здешней великанской осины. О жестоко казненном правителе разграбленного до конца оборонявшегося городка теперь напоминал только темно-бурый заостренный конец оставшегося торчать изгибистого столба. Грузную атмосферу дополняло карканье ворон теперь облюбовавших степные продуваемые ветром просторы.
И вот, наконец, угрюмые степи вслед за редколесьем перетекли в заросли можжевельника, ивы и черных елей; жгучей на холоде сыростью отяготившей воздух начались Элонские болота. Заросшие лесом зажавшие с обеих сторон бескрайние трясины, перебиваемые небольшими озерцами, сейчас замерли скованные льдом, забеленные снегом. По мощенному булыжником тракту проложенному еще когда товары из степного Карграта потоком текли в Ладгарскую Империю и наоборот, законспирированный посольский экипаж пробирался местами с трудом — давно не используемый этот путь в летнюю пору неумолимо стирался напирающим болотным лесом.
Магия проявлялась не только в возможности наделенных ею магов материализовать свою фантазию в физическом пространстве; это была сила пронизывающая собой весь охватываемый мир, влияя на все сущее. Самым распространенным так называемым стихийным проявлением магии были различные волшебные растения — не видоизмененные уже существующие, а уникальные новые виды — либо растущие где попало подобно сорнякам, как правило, своими единичными экземплярами не представляющие особой ценности. Либо наоборот редкие уникальные открывающие доступ к немыслимым возможностям и силам, являющие собой сокровища которые еще следовало отыскать, добыть. Одним из пустяковых на первый взгляд волшебных растений была желтая ягода, сладковатая питательная, обильно растущая в глубинах лесов, мрачных пещер. Разовое ее употребление не давало никакого эффекта, но если есть эту ягоду постоянно и соблюдать определенные правила 'лесного жителя': не вкушать ни сахара, ни соли, жить только охотой, кормясь дарами леса, то начинали происходить определенные мутации. Лесные люди или желтоеды как их было принято называть вследствие этих мутаций появляющиеся, могли месяцами обходиться без еды, были более устойчивы к холоду, могли спать у огня прямо на земле, глаза их, наливаясь желтизной, обретали возможность видеть в темноте. Их тела обретали нерушимое здоровье и физическую крепость немыслимую для людей, живущих в цивилизации. Но ложкой дегтя в данном случае было падение уровня интеллекта, вплоть до потери возможности членораздельной речи. Доходило до того что некоторые особи данного отклонения от вида людского рождались вообще полулюдьми полуобезьянами ни при каких обстоятельствах неспособными вернуться к цивилизации. Благодаря магии, ее проявлению в виде желтой ягоды труднодоступные дремучие леса и горы населялись целыми народами этих кроманьонцев. Вот и на юге Преферии глухие непроходимые болота, тянущиеся на сотни километров, облюбовали десятки племен этих так называемых желтоедов.
Разрушаемый прорывающимися сквозь камень проростами ивняка тракт, пересекая самый крупный остров выступающий сердцем протяженных смерзшихся топей, раздвигая дебри уникальных бордовых кедров, вывел к лагерю местных дикарей. Лагерь своего рода военный, населенный в качестве воинского контингента по очереди несшими службу мужчинами из местных племен, оставившими своих женщин дома, вдалеке и безопасности. Разумеется, благодаря своим замаскированным дозорным постам заранее узнав о приближении чужаков, специальными звуковыми сигналами предупрежденные, да и вообще элементарно услышавшие стороннее приближение своим нечеловеческим слухом подорвавшиеся по тревоге воины болот были готовы к встрече. На пересекаемой поляне по обе стороны от дороги возникли несколько десятков вигвамов, коптящих меж ними костров и на первый взгляд никого; но едва дилижансу стоило доследовать до середины раскинувшегося по обочинам стойбища, как из-за окружающих его деревьев с воинственным кличем вывалило несколько сотен вооруженных аборигенов.
Выбежав с диким пугающим ревом по уже отрепетированному сценарию первым делом перекрыв своей массой дорогу, набросав под лошадей мешочки с какой-то гадостью, от запаха которой те напугались, громко заржав встали на дыбы, наплевав на команды погонщика, туземные желтоеды взяли пришельцев в кольцо. Дикари выглядящие, как и положено: кряжистые, заросшие, косматые, углем и красным растительным соком расчертившие лица, на холоде одетые в плащи из шкур лоскутными юбками свисающие до колен, затянутые на поясе ремнями, сверху закрытые удобными приобретенными у артэонов кирасами. Наставили на забредших в их территорию незнакомцев пики армидейского производства и оттуда же родом стрелы, но в деревянных простецких луках.
Зажав незваных гостей наставленными острыми жалами на полых стальных древках, руками лучников с ветвей окружающих деревьев держа их на мушке; остановившись на расстоянии метра и нападать не спеша, прерывая тяжелое дыхание устрашающими рыками, смотрящее бешенными янтарными глазами болотное воинство замерло в ожидании ответных действий. Выделенные для охраны послов солдаты, включая Калеба, естественно обнажили мечи, застыв с ними спинами к защищаемой карете, в незнании как быть, глядя на окруживших звероподобных богатырей. Спустившись с повозки Майлс прибывающий в полном спокойствии велел охране опустить оружие и успокоиться; забравшись на запятки кузова, достав папирусный свиток, развернув его он, наглядно продемонстрировал всем местным обитателям изображенный на нем знак, в соответствии с договоренностью дающий неприкосновенность.
Когда-то войска степей и Империи теснили элонских желтоедов в глубину болот, изгоняя их подальше от проложенного через эту территорию торгового маршрута, а сегодня болотные питекантропы хорошо вооруженные стояли здесь полноценным военным лагерем, ведя себя как хозяева, отобрав оружие у армидейских громил (подчинившихся послушав Майлса), обыскав подозрительных незнакомцев включая их повозку. Окруженные со всех сторон армидейские вояки подняли руки вверх, давая волосатым обезьянам полную свободу действий, ожидая, когда посол все уладит. После успокоения ни в чем невиноватых лошадей, убедившись в отсутствии опасности один из туземцев отмеченный белым сантиметров двадцать пером, торчащим из волос на затылке, подал сигнал свистом. И в условиях полностью контролируемой ситуации выйдя из-за деревьев, появился местный вожак — организатор этой военной заставы, главный источник идеи элонского народа, которая должна объединить все здешние дикие племена. Кряжистый сутулый громила, черная копна которого руками множества жен сплетенная в мелкие косички свисает до пояса. Также косами свисают его усы. Шерстяное пончо лежащее на его массивных плечах сверху украшает бронзовый увесистый пектораль закрывающий половину груди. Опираясь на заказное копье-посох, с улыбкой он смотрел на того кого ждал.
