Волчица и пергамент. Том 10

— Но в этом месте на карте имеется выборщик, — произнёс он, уткнув большой палец в Убан.

Люди моря и люди гор издавна были в плохих отношениях. В частности, Арберк крайне плохо вёл себя по отношению к Убану в вопросах взаимного товарооборота.

— Если этот путь будет открыт, это принесёт пользу всем людям этого места. Убан приобретёт особое значение. Я уверен, что выборщика Дюрана удастся убедить.

Донер снова взглянул на Коула, потом, вероятно, чтобы скрыть, что ему хотелось принять предложение, снова стал рассматривать карту.

— И с чего?...

...такая уверенность, имел в виду Донер.

— Выборщик — человек, не слишком подходящий для сражений, в тех местах военная сила уважается с древних времён, и потому он не слишком уважаем местными жителями. К тому же он имеет слабое влияние на движение товаров, и людей на его землях откровенно обходят в торговых вопросах, люди не могутнадеяться на выборщика, и их недовольство обращено на него.

Донер, относившийся к союзу Рувик — причине невыгодного положения жителей Убана, посмотрел на Коула, изо всех сил стараясь выглядеть уверенным.

— Что ты хочешь от нас?

— Если вы заключите честную сделку и перестанете выдавливать соки из жителей Убана, и если вы выставите это заслугой выборщика Дюрана, он укрепит свои позиции, и мы сможем предотвратить мятеж против него.

Затем Коул показал точку на карте. Здесь, по словам Амаретты, должна была упасть звезда Медведя-Лунобивца.

— Вам же за то, что выборщик расцветёт как правитель, я обеспечу получение привилегий на провоз товаров, как только путь на юг будет открыт. Как тебе это?

Богатый землями, тёплый на протяжении всего года Юг производил множество разнообразного продовольствия. К тому же оттуда ведут пути по суше и по морю к пустынным землям, где можно было встретить странные, невиданные товары. И всё это могло быть доставлено в Арберк с потрясающей быстротой.

— Само собой, можно будет доставлять товары и с севера на юг. Капитан, у меня есть поддержка королевской семьи Уинфилда.

Коул приблизил своё лицо вплотную к лицу капитана, так часто с ним самим делала Миюри. Красное от солнца, обветренное, просоленное лицо моряка, с которого неуверенно смотрели странно округлившиеся глаза.

— Королевство Уинфилд — крупнейший производитель шерсти.

Конечно, её обычно быстрее было перевозить кораблями, но ветер не всегда был попутным, и доставка могла задерживаться. А если бы был открыт новый путь, можно было бы избежать перебоев.

Само собой, Коул мог лишь строить предположения, не зная, получится ли всё на самом деле.

Но он должен был в это верить.

Он молился Господу, потому что верил в то, что завтрашний день станет лучше.

— Не мог бы ты вернуться в Арберк и обсудить это предложение с другими членами союза? — предложил Коул, понимая, что один Донер не мог, конечно, принять решение.

Но выгода от осуществления такого замысла была очевидна любому, кто занимался торговлей.

К тому же из морского сражения почти всегда кто-то выходил победителем, а кто-то — проигравшим. Ваден со своей командой перестроил свою команду, готовясь к ответной атаке, а с учётом Миюри Донер вполне мог понять, что если он и его люди позволят себе лишнее, расклад быстро обернётся морем крови.

Раз так, чем безнадёжно сражаться и нести потери, лучше вернуться домой невредимыми и даже привезти с собой кое-что неожиданное...

Этот капитан, должно быть, не раз попадал в штормы на море и был вынужден снова и снова решать, идти ли вперёд или отступить.

Донер прикрыл глаза и процедил сквозь зубы:

— Трудно будет народ из торгового дома заставить просто так поверить мне на слово.

Коул тут же кивнул:

— Я, конечно, тоже приду с объяснениями. И госпожа Амаретта также хотела бы принести извинения за то, что всем солгала.

Донер, наконец, расслабил сжатые челюсти и немного ссутулился. Но его глаза продолжали смотреть на развёрнутую карту.

Наверное, его не оставляли видения товаров, которые которыми можно было бы торговать, когда север и юг были бы связаны коротким путём.

У торговцев был один принцип: если даже торговец просто упадёт, даром он подниматься не будет.

Что-то похожее было свойственно и тем, кто мечтал стать священником, которые с радостью принимали своё падение, считая его очередным испытанием, посланным им Господом.

А у похожих людей были способы понять друг друга.

— Фах, — фыркнул Донер и повернулся к Коулу.

Уши Миюри тут же встали торчком и направились на звук его движения, вероятно, ей показалось, что Донер собирался достать меч.

— Я с нетерпением жду возможности увидеть изумлённые лица влиятельных особ, — заявил Донер, вытирая об одежду руку.

Затем он протянул эту руку Коулу. Коул её принял, и Донер, фыркнув, приказал своим людям отступить.

ЭПИЛОГ

Коул написал много писем. Каждое начинал с извинений и оправданий и был готов к тому, что при встрече с глазу на глаз ему придётся сказать больше того, что было включено в письмо. Однако лишь так можно было охватить всё.

Опираясь на легенду о Медведе-Лунобивце, предстояло возродить великий путь, который соединит север с югом.

Когда Коул добрался до Арберка и рассказал о возвращении Амаретты, Шарон была неприятно поражена.

— Кажется, что эта собака, что её брат — одно и то же, — проворчала она и повернулась к Ле Руа. — Однако звезда, на которую охотился медведь, охотившийся на луну? Если не считать самого её существования, то всё идёт неплохо, да? Что думаешь?

Шарон говорила с таким видом, словно у неё и так хватало проблем.

— Преподобный Коул должен написать книгу. Приключенческую историю, а за ней — проповедь, — рассмеялся Ле Руа, тряся животом.

— Компании, входящие в союз Рувика, должно быть, отчаянно нуждаются в новых областях для своих дел. Золотые монеты для них ни добро, ни зло. Золотые монеты — это золотые монеты. Это неплохо, я думаю. Кроме того, об этом лучше не рассказывать Церкви, — сказал Коул.

Теперь Ле Руа смеялся, трясясь всем телом, с таким довольным видом, что Коул был почти готов присоединиться к его веселью. По крайней мере это было выражением некоторого одобрения прозвучавших слов.

— Тогда мы должны передать этот замысел людям Хайленд и привлечь к нему тех, кто сможет вести переговоры от имени королевства, — сказал, наконец, Ле Руа.

Содействие Хайленд было необходимо, чтобы собрать достаточно шерсти в обмен на поставки товаров с юга. Обмен товарами производится несколько раз в различных местах, прежде чем они после длительного пути достигают места назначения. И получится нехорошо, если товар будет отправляться только с одной стороны.

— Да. Однако я знаю, насколько большой вольностью с моей стороны будет это предложение. Передай, что я готов к любым упрёкам.

Коул подготовил для Хайленд особенно длинное послание.

— Вот как? Думаю, может быть два ответа, — произнесла Шарон, просматривая стопку писем.

Потом Шарон вместе с Ле Руа отправились в королевство Уинфилд, книготорговец хотел узнать в типографии о ходе дел по печатанию книг Священного писания на понятном для простых людей языке.

У Коула с Миюри не было времени проводить их в порту, надо было отправить письмо Ив, оставшейся в Эшьютадте. Коулу нужно было посоветоваться с ней на тему ведения деловых переговоров, что было ключом к дальнейшим действиям. Впрочем, это было лишь частью правды, другой её частью и частью большей было опасение Коула вызвать ярость женщины-торговца, если он не привлечёт её к столь крупной сделке.

По правде Коул опасался, что с появлением Ив ситуация ещё больше усложнится, но Иления, судя по всему, хотела увидеться с Ив, и Коул написал в конце, хотел бы её приезда в Арберк.

Последним препятствием оставался выборщик Дюран. Коул не мог просто написать ему всё в письме, ему ничего не оставалось, кроме как поехать к нему самому. Замысел, в частности, требовал содействия выборщику, и Коулу надо было убедить его согласиться с его осуществлением. Амаретта, ставшая центром настоящей бури, должна была побыстрее отправиться в Убан, чтобы дать разъяснения по легенде об охотившемся на луну медведе.

Хотя следовало ожидать различных затруднений, но Коул знал, что это надо было сделать, он принял и смирился, что вызвало в нём странное чувство спокойствия.

А по-настоящему его беспокоила последняя важная задача. Договориться с союзом Рувик.

Коул передал союзу этот замысел через Донера, предлагая осуществить его так, чтобы каждый получил свою выгоду [в оригинале — "чтобы каждый получил цветы" — прим. перев.], но у союза была весомая причина, по которой ему трудно было сказать "да".

В действительности было сложно доказать, что Амаретта не исследовала вопрос о предсказании затмений. Союз мог предполагать, что ненавистный им Предрассветный кардинал просто играл со словами, намереваясь с торжеством вернуться в Убан вместе с астрономом, хранившей тайну предсказания затмения.

После морской стычки Коул вернулся в Арберк с капитаном Донером и, чтобы показать свою искренность, тут же пришёл в торговый дом, входивший в союз Рувик.

Союз осознал, что их намерения в отношении Амаретты сорваны, в то же время внезапное появление заклятого врага Предрассветного кардинала вызвало немалый шум в торговом доме. Однако после разговора с Донером волнение и шум поутихли. Происходившее всё ещё создавало ощущение неловкости, но члены союза, надо думать, тут же заиграли костяшками своих абаков, прикидывая, что было бы, если этот замысел стал бы действительностью.

В то же время торговцы никогда не забывают заключить договор, даже если ссужают деньги самому Господу. Не имея возможности исключить возможность обмана со стороны Предрассветного кардинала, они затребовали соответствующих гарантий на то время, пока тот с Амареттой отправится в Убан убеждать выборщика.

Миюри их недоверчивость злила, но с позиции союза их беспокойство было вполне естественным. И на самом деле было почти чудом, что они вообще проявили склонность одобрить замысел. Возможно, это было отражением серьёзных трудностей у союза, а также того, что, как говорил Ле Руа, союз было объединением торговцев с самыми различными намерениями.

Покровители Арберка, разобравшись в своих интересах, решили поискать выгоду в небесных сферах. Но при этом они переходили опасный мост, и чтобы двигаться дальше, им были необходимы гарантии.

И потому Коул кое-что придумал. Оставшись наедине с Миюри в комнате на постоялом дворе, он подошёл к ней, сидевшей на кровати, опустился на колени и сказал:

— Мне очень жаль, но у меня есть необычная просьба: не могла бы ты остаться в Арберке?

Миюри на миг застыла, а потом взорвалась:

— То есть, это означает, что мой брат отставляет меня здесь, а сам вдвоём с этой гадалкой отправится погулять в горы?

Её хвост, как и следовало ожидать, мигом распух и принялся яростно стучать по кровати.

Миюри после той погони на море и так пребывала в дурном расположении духа. Надо думать, причиной тому стал разговор с Амареттой в каюте. Миюри, конечно, понимала, что тот разговор должен был завоевать доверие девушки-астронома. Изображая солнечную святую, она стала лучше понимать, что такое быть священнослужителем. Однако воспоминание о том, как Коул обнимал утратившую опору под ногами Амаретту, беспрерывно тлело с того времени в душе Миюри.

Кроме того, Миюри не довелось довести до конца великую в её глазах задачу по захвату вражеского корабля, это лишь подогревало её недовольство. Вероятно, её воображению представлялось морское сражение, самые немыслимые перипетии которого войдут в историю морских битв. Из-за этого волчица, вернувшись в Арберк, днями и ночами угрюмо сидела за столом, сочиняя, как должно было пройти морское сражение.

В то же время Коул собирался отправиться с Амареттой в Убан, и ему пришлось попросить Миюри присмотреть за его делами в Арберке. Наверное, это можно было назвать очень сложным испытанием.

— Мы должны убедить выборщика отказаться от предсказания затмения и принять наш замысел. Мы не можем добиться этого письмом, но, учитывая опасения союза Рувик, в этом Арберке должен кто-то остаться, кто-то, имеющий большое значение. И что бы ни произошло, как только я уговорю выборщика, сразу вернусь.

Вероятно, с учётом дороги туда и обратно это займёт не больше двух недель. Для взрослого срок небольшой, но Коул помнил, насколько долгим казался он ему в детстве.

— Итак? — ледяным тоном произнесла Миюри.

Коул взял верх над Донером, но именно потому, что научился этому у Миюри.

Сейчас его наставница была зла на него.

Однако.

— Миюри, — обратился Коул, пытаясь вложить в свой голос ту привязанность к ней, что жила в его сердце, вложить просьбу отнестись ко всему легче.

Хвост Миюри дёрнулся и упал на кровать, она отвела взгляд, словно была удивлена.

— Я в какой-то мере могу понять твоё недовольство. И, конечно же, я очень благодарен тебе за твою помощь на корабле. Без тебя бы я тогда не справился, а самое главное, именно ты придумала то, что мы пытаемся сейчас осуществить. Поэтому с тех пор, как мы вернулись, я прислушивался к твоим прихотям, разве нет?

У сидевшей на кровати Миюри волосы были заплетены с таким старанием, словно она собиралась на бал. Но прежде она велела тщательно расчесать ей волосы.

Во время еды Коул нередко удалял кости из рыбы или разрезал мясо на кусочки, чтобы без задержки отправить в её требовательно открытый рот — словно он кормил больного. Он достаточно потакал капризам коварной Миюри. Ей словно не терпелось ободрать вкусный плод — от кожицы до косточки, всё до последнего кусочка мякоти.

А в качестве последнего, самого крупного кусочка — удерживать его в одном доме с собой. Но в этом молодая волчица просчиталась в своих расчётах.

Коул, вздохнув, поднялся, и Миюри, похоже, поняла, что какая-то игра окончена.

Он посмотрел на Миюри, она казалась одинокой и печальной, она словно сожалела, что в чём-то сделала неправильный выбор.

— Прости, мне жаль, но я прошу тебя стать заложницей торгового дома.

Миюри растеряно взглянула на Коула.

Это было условием для уверенности союза Рувик на тот срок, пока Коул и Амаретта будут убеждать выборщика. Миюри была вполне достойной заложницей. В то же время она, даже если возникнет чрезвычайная ситуация, сможет самостоятельно с ней справиться, и это позволяло Коулу чувствовать себя спокойней. Тем более, что крысы Вадена уже изучили состав членов союза и не нашли среди них никого, кто мог бы представлять опасность для Миюри. К тому же, пока она будет пребывать на территории торгового дома, крысы всегда будут с ней рядом, ей не придётся оставаться в одиночестве.

— Некоторое время я буду путешествовать сам.

Он постарался сказать это, как шутку, но по лицу Миюри было видно, насколько ей было не весело. Вздохнув, она по-детски надулась и отвела взгляд в сторону.

— Когда мы найдём звезду, на которую охотился Медведь-Лунобивец, ты сможешь снова заниматься многими разными делами.