Во время не состоявшегося обеда Соджет не успел снять полушубок, только расстегнул его. Поэтому Звезду Героя и остальные награды Черниченков еще не видел. Первым Олега увидел во всей красе Немченко. Как боевой командир, он по достоинству оценил 'иконостас' приезжего майора. Да и сам майор понравился заместителю начальника лагпункта. И это было взаимно. Капитан тоже произвел на Соджета хорошее впечатление, Красную Звезду кому попало не дадут, да и причитания местного начальника по поводу принципиальности зама сыграли свою положительную роль.
— Олег Евгеньевич — представился он.
— Кирилл Федорович ответил вошедший.
— Как тут дела обстоят, Кирилл Федорович? — спросил первый.
— Хреново, если честно — ответил второй.
— Ну, это я уже понял. Чуть не прибил эту гниду — он кивнул головой в сторону соседней комнаты — А вы не боитесь со мной так откровенничать?
— Нет — устало выдохнул капитан — смерти я не боюсь, повидал уже, а покрывать сволочей с детства не приучен.
— Написали бы рапорт наверх о том, что здесь твориться.
— Писал, на имя Берии, а через два дня Черниченков мне этот рапорт в нос сунул и сказал, что ему приказали разобраться. А он списал все на мою контузию. Мол, человек Немченко хороший, коммунист и все такое, но с головой у него немного того. Короче собака брешет, а караван идет — подвел он итог своей речи.
— Ладно, с людьми разберусь, посмотрю, кто тут, куда караваны водит — судя по тону, которым Олег это сказал, кому-то после этих просмотров очень поплохеет, вплоть до летального исхода.
— Майор — Немченко перешел на 'ты' — я слышал, ты для танковой бригады людей набираешь.
— Ну, не только для танковой, а вообще специалисты толковые нужны, инженеры, механики, электрики и так далее. И, конечно же, те, кто воевать может, а главное умеет. А что?
— Да видишь ли в чем дело — нерешительно начал капитан — ты берешь политических, а уголовников не берешь.
— На кой черт мне урки нужны. С ними мороки вагон, а толку ноль — Соджет пытался понять, куда клонит собеседник.
— Есть у меня среди осужденных по уголовным статьям люди толковые, попавшие по дурости или по пьянке. Вот, например этот — он достал из тумбочки тонкую папку с личным делом — Свиридов Егор Тимофеевич, 1907 года рождения. Осужден за кражу. Пять лет срок. А на самом деле было так. Призвали мужика в Белоруссию в марте, учить мехводов на БТ. Он работал зам начальника МТС, вот и дали сержанта и вперед, учи обалдуев. Война началась, он на БТ воевал, даже два раза горел. Потом на тридцатьчетверке тоже мехводом. А как дали старшину, стал командиром танка. Потрепали их очень сильно. Вот остатки его батальона, а там осталось человек шестьдесят от силы, отправили на переформирование. Командиров отдельно, а солдат в вагон погрузили и повезли. Загнали на станцию эшелон, их вагон отцепили и в тупик поставили. И как обычно харчей дали на два дня, а они там четверо суток торчат. Толком никто ни чего не знает, начальства нет, начальник станции их послал. Короче обычный бардак. Не мне тебе рассказывать, сам все знаешь. Егор, как старшина за главного. Потыкался, помыкался — толку нет. Вот и решил прод склад грабануть. Ночь не поспал, зато ребят накормил. И как часовой его не заметил, ума не приложу. А кто-то из его придурков банку консервов у местной тетки на махорку поменял. Короче пришла милиция, его забрали и к нам. Еще повезло. Были бы комендантские, расстреляли бы сразу. А начальник милиции его пожалел. Оформил явку с повинной, чтобы по минимуму дали. Ты не думай. Я тоже не сразу ему поверил. Здесь знаешь какие артисты сидят, таких сказок наплетут только уши развесь. Я специально запрос на него делал. Все так и было. И воевал он хорошо. Командир части даже рапорт писал, чтобы его на фронт забрать, да и сам он рвется воевать, а эта гнида не пускает. Кто мол, работать будет. Такие люди нам здесь, мол, нужны. А этот Свиридов, будто двухжильный, у нас не каждый норму сделать может, а он полторы и каждый день. Вот его Черниченков и не отпускает на фронт. За блатных, мол, кто-то работать должен.
— И много у тебя таких уголовников, с боевым опытом?
— Много, не много, но десятка два наберется — ответил Немченко.
— Вот и оформляй всех, всех заберу — подвел итог Олег — сейчас извини, мне надо еще со всеми переговорить. Хотя бы парой слов с каждым перекинуться.
— Ладно, майор, не буду мешать — поднялся со стула зам начлага.
— Сиди, сиди, ты то их знаешь. Может, подскажешь что, толковое по ходу дела.
Есть, после вида того шашлыка, Соджету расхотелось напрочь, а вот попить чаю за эти шесть часов собеседований пару раз удалось. Он переговорил со всеми теми, кого он планировал забрать и также с теми, кого ему рекомендовал Немченко. По ходу разговора капитан давал толковые советы относительно того или иного человека. Чем изрядно облегчил работу Олегу. Один бы он потратил времени раза в два больше.
— Спасибо тебе, Кирилл. Без тебя бы промудохался дня два. Слушай, а тебе, наверное, достанется за помощь мне — майор озаботился судьбой этого хорошего человека.
— Это вряд ли. Ты чего думаешь, Черниченков здесь не показывается, ждет, когда ты уедешь. Потом конечно проорется, напьется и успокоится — спокойно ответил тот.
— Как я понял тут с блатными у вас проблемы большие — Олег начал новую тему.
— Да как сказать. Если говорить об уголовниках, то там как ты понимаешь своя иерархия, еще жестче чем в армии. Есть воры в законе. Они не работают никогда. Дальше идут блатные — эти тоже если и работают, то на очень не пыльных и хороших должностях. Например, помощником начальника прод склада. Есть и среди них бригадиры и учетчики. Потом — всякие деятели средней руки: воры, грабители, медвежатники, а уж за ними форточники, карманники, жулье мелкое, да и просто шпана уличная. Все они, конечно же, стараются пристроиться получше, но вообще-то работают и работают нормально. Политические конечно же живут хуже. У них почти нет силы. Если и попадаются явные лидеры их либо воры к себе приближают, либо убивают по-тихому. Вот такие не веселые дела тут у нас. Была бы моя воля — я бы всех воров в законе и блатарей к стенке поставил.
— Кирилл, а где тут у вас самые борзые воры обитают. Хочу посмотреть на эту погань — у Соджета появилась очень интересная идея, и он решил ее реализовать незамедлительно — преподать кое-кому пару уроков хороших манер.
Он вышел в коридор, заглянул в кабинет начлага, но там никого не было. Спустился на первый
этаж, и окликнул дежурного по администрации сержанта, читающего газету — Эй, найди мне Черниченкова, скажи, что я приказал, пусть побыстрее поднимется в свой кабинет. Ему было неприятно видеть этого откормленного и вполне довольного жизнью сержанта, читающего в тепле газету, когда в стране миллионы людей голодали и работали по двенадцать часов в холодных цехах заводов — Бегом, самка собаки, минута времени. Время пошло. Не успеешь, пристрелю нах.... Дежурный вылетел из здания, быстрее, чем снаряд из пушки. Видимо он понял, такой — пристрелит.
Через несколько минут в открывшуюся дверь своего кабинета осторожно протиснулся начальник лагпункта.
— Вызывали товарищ майор — робко переспросил он. По злобному виду Олега было понятно, что грядет буря. И зря Черниченков надеялся, что потеря двадцати человек, которых забрал с собой этот ненормальный самая большая проблема. Проблемы начинались только теперь. Даже выпитый спирт не давал обычного ощущения важности и вседозволенности.
— Нет, б...ь, прикалываюсь, сижу. Сколько у тебя в лагере уголовников не работает? — неудержимое бешенство охватывало Олега. Зверь просил крови.
— Все работают — прошептал теперь уже скорее всего бывший начальник лагеря. Но, вовремя спохватившись, добавил — только те, кто санчасти лежат. Больные.
— Не п....и, б...ь, больные. Я тебя сейчас самого больным сделаю. Чтобы через пять минут все блатные и воры в законе стояли перед администрацией. Бегом б...ь. Черниченков исчез за дверью и в коридоре послышался его визгливый голос. Соджет специально засек время. В пять минут конечно же никто не уложился, но минут через десять в дверном проеме показалась красная морда начальника лагпункта — Товарищ майор, ваше приказание выполнено. За это время Олег успел попить чаю, надеть полушубок и даже немного успокоиться.
На площадке перед зданием администрации стояло человек сорок. Они пытались изображать какое-то подобие организованного строя. Именно подобие, так как стоявшие, вид имели крайне самоуверенный, если не сказать наглый. Они курили, переговаривались, и вообще стояли с таким видом, как будто бы их оторвали от очень важных дел ради прихоти какого-то чудака на букву М.
Соджет спустился с крыльца администрации и направился к уркам. За ним следом из здания вышли несколько его бойцов, сам Черниченков, человек пять — семь вохровцев. Последним было интересно посмотреть на этот спектакль. Как никак развлечение в их серой и однообразной жизни.
Когда до блатарей осталось метров шесть — семь один из них, видимо или самый главный, или самый наглый обратился к Олегу.
— Чего звал начальник, опять агитировать будешь.
Но агитировать их никто не собирался
— Так, граждане уголовники, запомните этот день на всю свою оставшуюся короткую жизнь. С сегодняшнего дня у вас один выбор или вы работаете как все, или всех вас и всю такую мразь, как вы, мы будем расстреливать.
— Э, начальник не гони волну. У меня чирик капает, и пусть капает. А будет вышка, тогда и подкатывай — раздался голос из толпы.
— Это кто там такой умный раззявил свою помойку — спокойно парировал Соджет. Ярость куда-то ушла. Осталась злость. Холодная и жесткая злость. И ничего более.
— Это ты здесь такой смелый, пока вохра за спиной с автоматами стоит. А зайди к нам в барак, покалякать за жизнь. Мы тебя быстро из Васьки в Машку перекрестим — ответил зек, стоявший ближе всего. За спиной у него дружный раздался гогот.
Олег, не спеша, расстегнул портупею и бросил ее рядом с собой на снег. Отметив боковым зрением, что его ребята рассредоточились, перекрывая возможные сектора стрельбы, и при этом как бы невзначай передернули затворы своих ППД. Где-то сбоку появился Немченко, держа руку на кобуре с пистолетом.
— Что здесь происходит — завопил своим визгливым голосом начлаг — Я протестую, у вас нет права устанавливать здесь свои порядки. Видимо выпитый спирт, все-таки оказал свое пагубное влияние на этого вообще-то трусливого человека.
— Е...о завали — рявкнул на него Соджет. Такой рык мог остановить даже носорога, а уж трусоватого по своей природе Черниченкова и подавно.
— О, гляньте братва, а начальничек-то раздевается. Бес, наверное, ему твоя идея так по душе пришлась, что он решил прямо тут перекреститься — раздался голос из толпы, а громкий смех почти заглушил последние слова говорившего.
— Значит ты Бес — Олег обратился к стоявшему ближе всего к нему зеку. Тот был крепкого телосложения, не высокого роста. Одет в новую тужурку, из-под которой торчал белый шарф, а на ногах у него были войлочные сапоги. При чем такие сапоги зимой были за счастье для любого командира на фронте. А здесь в лагере их носил вор в законе. Значит, кто-то на фронте отмораживал себе ноги в кирзаках. Валенков на всех не хватало. Но зацепило не это. Зацепил девственно белый шарф. В этот миг Соджет приговорил Беса.
— Ага, сейчас полушубок сниму — он уже был расстегнут, и осталось его только скинуть — и суну тебе по самые гланды или сначала зубы выбить? Чтобы сосать не мешали.
Такого Бесу не говорил никто и никогда. Такого Бес не мог простить никому и никогда. Но он не был дураком и понимал, что что-то тут не так. Слишком нагло вел себя этот молодой майор. Да и награды говорили о том, что этот парень не прост. Очень не прост. Бес всегда полагался на свое чутье, и сейчас оно говорило: — Готовься умереть. Но это и так было ясно. Он убьет этого сопляка, убьет по любому. Задета его воровская честь, а честь дороже жизни. Но зачем этому клоуну весь этот цирк. Или он настолько уверен в себе, что не боится или он настолько смел и глуп, что не понимает, как серьезно попал. Задумал, наверное, повыделываться, чтобы рассказывать потом своей бабе о том, как один разогнал толпу зеков с заточками. Хотелось бы верить во второе. Бес повидал всяких людей, но этот был какой-то особенный. Ненормальный, не наш! И эта мысль как назойливая муха не давала вору возможности сосредоточиться. Резким, отработанным за годы движением, он вытащил финку из-за голенища сапога и пошел на противника. Медленно приближаясь и пытаясь понять, что же в нем не так.
— Бес, покажи какая кровянка у красноперого — раздался возглас кого-то из урок.
— Не медленно прекратите, я приказываю — снова завизжал начальник лагпункта. Он вытащил наган и видимо хотел стрелять воздух, но в этот момент кто-то из бойцов приложил его прикладом. Да так хорошо, что сам Черниченков рухнул на снег, папаха полетела в одну сторону, а наган в другую. Вор на крик начлага даже не обернулся, а Соджет только боковым зрением отметил слаженные и профессиональные действия своих бойцов. Вохра вообще предпочла не вмешиваться от греха подальше. Тем более что Немченко стоял, как ни в чем не бывало. Он опытный фронтовик, сразу отметил очень высокий уровень подготовки ребят Олега, расслабился и спокойно ждал окончания этого 'марлезонского балета'. Сождет стоял спокойный как удав. Расслабленная поза змеи перед броском. По тому, как легко и непринужденно финка летала из правой руки в левую и обратно, он сделал вывод об очень высоком уровне подготовки противника. Пожалуй, сцепись он с этим уркой на ножах, еще не известно кто бы победил. Но сейчас у него есть серьезное преимущество — он чувствовал Беса, а Бес его нет. Поэтому и был обречен. Схватка длилась всего мгновенье. Никто толком не понял, что произошло. Бес, почти подошедший к Олегу в плотную, вдруг сделал резкий выпад в его сторону справа и тут же попытался ударить заточкой, которая оказалась в левой руке. Но противник, вместо того чтобы стандартным приемом поставить блок против руки с финкой, просто отошел, даже не отошел, а каким-то непостижимым образом очень быстро переместился в сторону, совершив при этом короткий удар по кадыку вора. Тот замер, захрипел и упал. Несколько секунд стояла гробовая тишина.
— Еще есть желающие усомниться в моих словах? — Олег почти успокоился. Зверь получил свою жертву. Толпа зеков ответила угрюмой тишиной. Сейчас на их глазах произошло нечто, что ни как не укладывалось в их мировоззрении. Они ожидали, что или этот сопляк поорет и все разойдутся, или если он застрелит Беса, то может начаться бунт. Но произошло нечто странное и страшное. Молодой парень голыми руками убил одного из самых авторитетных и опасных людей уголовного мира. Убил просто так, в назидание другим. И огонь, горящий в его глазах, говорил им о том, что этот человек еще придет и за их жизнями тоже.
— Ну, раз больше желающих нет тогда, закругляемся. Капитан Немченко — крикнул Соджет демонстративно громко.
