-Не могу, — с усилием отказался Сайлус. Проветриться-то тоже было охото. — Понимаете, я чувствую, что уже близок к разгадке. Мне бы только уцепиться за её хвост и всё. А если я сейчас всё брошу и куда-то помчусь, то считайте вся моя работе пойдёт коту под хвост. И смогу ли я ещё раз через это пройти — это будет уже под большим вопросом.
-Понимаю, — сказал Ямото, найдя резон в словах лейтенанта. И хотя ему и не помешало бы присутствие опытного разведчика на предстоящей вылазке, он всё-таки не стал настаивать. — В таком случае не буду мешать. Раз говоришь нужно, значит нужно. Но выглядишь ты неважно, Джон, — следом заметил капитан, повнимательней вглядевшись в измождённое лицо Сайлуса. И не найдя там ничего хорошего, распорядился. — Вот, что. Хоть ты завтра и не летишь, а выспаться тебе надо.
-Но... — заспорил, было, Джон, чувствуя в себе ещё силы.
Но остался не услышанным.
-Это не просьба Джон — это приказ, — настоял на своем Ямото. — Иди отсыпайся. Никуда этот накопитель от тебя не убежит. Могу гарантировать. Я даже охрану увеличу, если пожелаешь.
Делать нечего, пришлось смериться. И то правда, чувствовал себя Джон не важно.
-Есть, идти отсыпаться, — козырнул он. — Разрешите выполнять?
-Выполняйте, — дал добро Ямото и отключил голографическое окно связи.
Джон посмотрел на накопитель, подумал было провести ещё один сеанс виртуального слияния, но потом оставил эту попытку. Капитан прав, он слишком устал, чтобы и дальше заниматься дешифровкой. Неизвестно чем всё это может в итоге закончиться для него. Лучше не рисковать. Отсоединив виом от накопителя, и, бросив его на стол, лейтенант покинул кабинет.
— Глава 16.
На головокружительной скорости трубчатый лес, под днищем грейдера, стелился самым настоящим ковром, изредка мелькая отдельными фрагментами трубчатых стволов, особо невероятных размеров. Грейдер делает вираж, и очередной гигантский ствол со свистом проносится мимо. И снова простор, только ветер навстречу бьёт в кабину крылом.
-Сэм, далеко ещё? — нетерпеливо поинтересовался Званцев, не имея возможности находиться в кабине пилота. Получив ответ: что скоро, сержант осмотрел свой немногочисленный отряд.
Ямото, в этот раз, выделил для задания в основном одних разведчиков, дополнительно предоставив им в помощь группу прикрытия из восьми десантников. Тут были и Дилон, и Ровен, и, конечно же, Кэс — куда без неё. Её вообще капитан отпустил с лёгким сердцем. А то она ему все уши уже прожужжал на тему дискриминации, мол: ей нечем заняться на корабле. Она-то де думала, что обнаружит результаты исследований фауны, собранные колонистами за весь период их пребывания на планете. Ей же останется их только благоговейно изучать. А оно-то как вышло. Все блоки памяти уничтожены, вся информация пропала и восстановлению не подлежит. Ну и что тогда прикажите делать запертому внутри корабля ксенобиологу. Вот Кэс и взбеленилась окончательно, когда до её ушей дошла информация о вылазки на планету. Ямото даже не стал спорить, просто ткнул в неё пальцем: Идёшь, — и всё.
Помимо них в погрузочной кабине грейдера ещё находились: Квотермейер — пожелавший собственными глазами взглянут на гидропонную станцию колонистов, может чего и нароет там полезного. Хан — из расформированного отряда "бета" и его товарищ по оружию рядовой Колин, знаменитый своей стремительностью и остротой глаза.
Ну и, наконец, восемь десантников. Те сидели обособленно, создав, так сказать, свой кружок интересов. Их имён Званцев не помнил. Но вот одно имя, ему запоминать не пришлось — Элен. Да-да, именно. Сержант-таки последовал совету души и познакомился с девушкой, которую как не трудно догадаться, звали Элен.
Это была милая и хрупкая девушка, с тонкими чертами лица, с забавной застенчивой улыбкой и абсолютно беззащитными глазами. Они-то и пленили сержанта, привыкшего видеть в глазах военных чаще всего жёсткий блеск металла.
Имея папу генерала, можно сказать этакого тирана, всю сознательную жизнь мечтавшего о сыне — продолжателе рода, — Элен с душой романтика, пришлось провести детство в военных лагерях — куда её засунул любимый папочка. Там ей прививали дисциплину, и делали из неё самого настоящего солдата без страха и упрёка, ломая в ней тонкую натуру актрисы и индивидуальность художника.
Но, несмотря на грубый и властный характер своего отца, Элен всё-таки любила его как дочь и безмерно гордилась им, даже скорее почитала. Как же, ветеран двух войн — трижды герой, — хвала и почёт! И потому, как только встал вопрос о дальнейшем пути после окончании школы, Элен даже не заикаясь о своих желаниях перед суровым папой, поступила в военную академию, постигать там сложную науку позиционных войн.
Но от себя, как известно не убежишь. И вопреки логики, вместо того чтобы очерстветь душой на поприще военного уклада жизни, Элен не рассталась со своими маленькими женскими интересами, продолжая стремиться всей своей юной душой, в тайне конечно, к романтики и путешествиям. А кто это мог ей дать в её-то суровом положении? Конечно же, только космодесант. Космические корабли, далёкие звёзды, другие планеты, и всюду сильные суровые мужчины, с уверенной и твёрдой жизненной позицией. Примерно как её папа. Хотя, конечно же, с ним никто не мог сравниться — в этом Элен была уверена по своей детской простоте.
После окончания академии, Элен по собственному желанию, отправилась служить на дальние рубежи Солнечной системы. Служить её пришлось на корабль "Могучий Защитник", несшего вахту на орбите Плутона, хотя могла всю жизнь прослужить в центральном штабе военно-вооруженных сил альянса Земли, как и её отец. Но нет. Какая-то затаённая обида, не смотря на всю любовь к нему, гнала Элен подальше от отца.
Потом была война: пара сражений с непокорными марсианами, погоня за пиратами. В должности связиста Элен целыми сутками прослушивала космос, забыв о всякой романтики и полётах души. Но так сложилась судьба, что если бы не эта хрупкая девушка, то человечество никогда бы, наверное, не услышало о "Гелиосе". Ведь это именно она была первой, а может и единственной в своём роде, кто засёк и расшифровал входящий гиперсигнал, настолько слабый, что он даже не распознавался электроникой — она его попросту проигнорировала, — а вот Элен — нет.
Вот так она и очутилась на "Надежде". К тому времени папа её уже умер, и препятствий ей никто не чинил, зато его Имя ей только помогло.
Первый раз Кирилл пересёкся с Элен в тактическом зале планирования операций, где девушка вместе с капитаном Ямото и ещё с парой специалистов, разбирала карты местности, пытаясь их восстановить по показаниям лётчиков, планомерно исследовавших экваториальный материк планеты. Познакомился же он с ней уже в общей столовой, куда, кстати, не так часто захаживал. Элен сидела совсем одна, с печалью на глазах и затаённым страхом, гнездившимся у неё в душе. Она сидела, не замечая никого вокруг, а он подсел к ней за столик, встретился пару раз с девушкой глазами и вдруг представился. Знакомство продолжалось пять минут, и этого хватила пленить Элен окончательно и бесповоротно. Ведь разведчики — это же какие люди! Таких не берут в солдаты, таких сразу в генералы! Но они почему-то не идут. Предпочитают не предавать своё призвание, которое ценят выше любых званий. И когда встал вопрос кого брать на задание, Кирилл, поколебавшись, но под уговорами самой Элен, сдался и взял её в свою команду, напутствовав, чтоб всегда держалась рядом. Но, наверное, зря согласился.
Потому что сейчас украдкой переглядываясь с девушкой, Кирилл впервые опасался за чью-то жизнь по настоящему. Его неприложным правилом было: что разведчик всегда должен отвечать только за самого себя, и только в крайних случаях приходить на помощь другому. А иначе — провал. Но сейчас, когда он отдал своё чёрствое сердце Элен, а взамен взял её сердце — он впервые почувствовал, что должен отныне беречь этот дар любыми возможными способами, даже в ущерб заданию. А это было непозволительно! Кощунство, предавать своих ребят!
"И как поступить, случись что? — разрывался Кирилл между голосом рассудка и позывами души. — Дурак, дурак, что согласился взять её с собой. Но ведь и отказать не мог. Как же всё-таки хорошо видеть её рядом с собой, быть спокойным за неё, зная, что её судьба сейчас находится только в моих руках, и ничего не может с ней случиться, как было бы, если бы она сейчас находилась где-нибудь совсем в другом месте, вдали от меня".
-Подлетаем к станции, — механически проскрежетал в отсеке голос Сэма.
Трубчатый лес кончился, как будто его кто-то скосил под самый корень, расчистив обширное поле с мелкой порослью, где теснились тепличные постройки, отходящие лепестками от центрального купола самой станции гидропоники.
-А вот и посадочная площадка. Держитесь крепко! — предупредил Сэм, резко бросая грейдер вниз. Это был его излюбленный манёвр, во время которого, чтоб желудок сразу к горлу подпрыгивал.
Спланировав к посадочной площадке, летающая машина, грузно повисла над площадкой, примериваясь к цели, и плавно опустилась, выпуская шасси и заглушая двигатели. Когда машина окончательно замерла, открылся люк погрузочного отсека, и оттуда полуживыми выбрались люди все зелёные с лица.
-Боже, что это было? У меня чуть кишки наружу не вылезли, — складываясь пополам, простонал Квотермейер, покидая грейдера последним.
-Это была самая лихая посадка, какую я только совершал в своей жизни, — в ответ воскликнул Сэм, в приподнятом настроении покидая кабину. Такой великолепный вираж, который он только что совершил, не должен был остаться незамеченным, и Сэм уже готовился выслушивать в свой адрес хвальбу вперемешку с удивлённым восторгом. Но остальные участники почему-то не разделяли его энтузиазма. Хватало одного взгляда, чтобы понять, сейчас вместо того, чтобы хвалит, все будут Сэма бить: долго и отчаянно. Вот только немного придут в себя и сразу начнут бить. И пока не произошло рукоприкладство, Сэм поспешил хоть чуть-чуть развеять грозовые тучи на своей бедной головой, но ничего лучшего не придумал, как спросить: — А чего это вы все такие убитые? — Ему же на самом деле было не в досуг, почему его товарищи еле стоят сейчас на ногах.
Сделав три глубоких вдоха, Кирилл погрозил весельчаку кулаком и наглядно объяснил, грозно пообещав:
-Ещё раз так сделаешь, и я тебя прямо из кабины во время полёта вышвырну. Вот тогда и посмотрим, какой из тебя летун без крыльев. Ты меня знаешь.
И Сэм действительно знал своего командира: От угроз к делу у него короткая дорога пролегала.
-Ну, извините ребята, не рассчитал. Вот ей богу клянусь — больше так не буду. Я же не знал, что вы крайне отрицательно относитесь к перегрузке, — проблеял он, искренне не понимая до какого состояния довёл людей. Он-то сам в порядке и даже ничего не почувствовал.
-Не рассчитал он, — пробурчал Квотермейер, кое-как, наконец, распрямляясь. — Головой надо думать, прежде чем делать, Икар хренов.
-Ну ладно вам. Я же извинился, — канючил Сэм, вымаливая прощение.
-А нам от твоих извинений лучше не стало. Засунь их себе, знаешь куда? — снова осадил Сэма Квотермейер, да ещё с такой интонацией, что уже теперь Сэм начал злиться, заливаясь краской гнева. Ещё бы чуть-чуть, и он за себя не отвечает...
Хорошо, что назревающую перепалку прервал голос Ямото в передающем устройстве.
-Сержант Званцев, доложите обстановку. Вы прибыли на место?
-Да сэр, только что.
-Хорошо. В таком случае слушайте вводные. В этой операции вы за старшего группы, сержант. За людей отвечаете мне головой. Если что пойдёт не так, сразу же улетайте. Вы меня поняли?
-Да, сэр.
-Тогда слушай дальше. Ваша задача: обследовать станцию от крыши до подвала. Если найдёте работающие накопители информации, попробуйте с них скачать все имеющиеся данные. И вот ещё что. Вам придётся поторопиться, скоро взойдёт "Красное Око", а я крайне отрицательно отношусь к тому, чтобы мои люди шатались ночью по этой богом забытой планете. Зарубите это у себя на носу. Для информации: у вас всего два часа до сумерек. И на этот счёт я вот что думаю: может вообще отменить операцию до завтра? — закончил Ямото коротким рассуждением, чем немало напугал Званцева. Конечно же, его напугали не слова, а перспектива снова париться в кабинете грейдера. Значит нужно отговорить капитана от подобного шага:
-Лучше не надо сэр. — неуверенно втиснул слова в разговор Званцев, будто опасаясь проклятий на свою голову. — Мы только сюда целых четыре часа добирались, чуть не сдохли пока долетели. Вы же сами знаете, каково это находиться в грузовом трюме грейдера. Давайте мы лучше поспешим и попробуем управиться за два часа. Зато на завтра уже отпадут все вопросы, и вам спокойней и нам отдых.
И Ямото уступил.
-Ладно, бог с вами, — разрешил он, отлично понимая чувства людей на том конце "провода". Сам когда-то по нескольку часов торчал в трюме без возможности размять ноги или вздохнуть свежего воздуха. — Но если не уложитесь в условленное время, дальше будете докладывать мне через каждые полчаса. И чтоб без этих ваших штучек. Не выйдете на связь, я со всех вас шкуры спущу.
-Я это учту сэр. Через каждые два часа выходим на связь. Отбой. — Окно связи погасло. Кирилл посмотрел на небо: чистое от облаков и лазурно-фиолетовое как море, и подумал мечтательно:
"Интересно где в этот раз покажется гигант? Красиво, всё-таки, когда он медленно выплывает из-за горизонта, постепенно закрывая собой солнце и звёзды. Смотрел бы и смотрел".
-Так, у нас всего два часа до наступления ночи, — распрощавшись с грёзами, обратился Званцев к отряду сразу с предупреждения. — Работаем в темпе, а не то капитан будет очень зол на нас. Поэтому любоваться местными достопримечательностями никому не рекомендую — без башки останетесь, — я сам её вам откручу. Надеюсь это всем понятно? Отлично! Тогда за дело. Сэм — остаешься на грейдере. Если что, прикроешь. Далеко от машины не отходи, а по мне, так вообще из кабины не вылезай. Остальные за мной, дистанция один метр! — коротко скомандовал Кирилл, направляя во главе маленького отряда к входу на станцию гидропоники.
Переходный шлюз, конечно же, заклинило, а может ещё чего — сколько лет-то прошло. На выяснение причины не было времени, и переходные ворота просто взорвали, вогнув створки внутрь купола. А за ними...
Если честно так сразу с одного взгляда и не понять. Внутри, станция напоминала сразу огромный парк, сад и огород, вместе взятые. Длинные предлинные трёхуровневые площадки, радиально отходящие от внешней стены к центру купола. Между ними протянулись упругие дорожки из непонятного материала, мутно-белого цвета. На самих же многоуровневых площадка росли разнообразные садовые культуры: от фруктовых деревьев, до кабачков и помидоров, вплоть до картошки с морковью и т.д.
А всё вместе это напоминало скорее даже не парк, огород и сад, вместе взятые, а скорее некую оранжерею, где пытались сохранить редкие виды растений. Только здесь — на другой планете, — абсолютно все культурные растения, привезённые с Земли, являлись редкими и требовали к себе особо тщательного ухода.
