Рукопись,найденная в бремсберге

— Смотри, во что превратилась это жертва твоего любопытства! Принцесса из страны Адаль Рамсфирт и в таком положении! Хочу сам позабавлюсь, хочу, отдам своим слугам!

При этих словах из пасти слуги полились слюнки.

Принц дернулся, всеми фибрами души желая вступить с чудовищами в бой и, несомненно, он разорвал бы их в клочья голыми руками, но магические оковы держали крепко.

Принцесса закатила свои чудесные глаза и упала в обморок. Голова её, с каким-то костяным стуком ударилась о каменный пол узилища. Колдун так ударил слугу, что тот влип в гранитную стену, и сполз рядом с девушкой.

— Я приказал тебе следить за нею, чтобы она себе ничего не повредила! Отнеси её в соседнюю камеру, оставь там воды, да смотри! Если ты прикоснешься к ней хотя бы своим нечестивым взглядом...

Слуга затрясся в неподдельном ужасе. Он поднял девушку и унес ее от взора принца.

— Колдун ушел, и я, — продолжал принц, — остался в полной темноте.

Через несколько дней, мне трудно сказать, сколько именно, я висел в темноте, все тело моё разрывала ужасная боль, и я не мог следить за временем. Дверь снова открылась, и вошли слуга, колдун и девушка. Но что я увидел!

Слуга колдуна, угодливо изогнувшись, пропустил в камеру богато, но очень фривольно одетую девушку. У нее была коротенькая юбочка, открывающая загорелые ноги на всю длину. Только синяки от побоев, ещё не сошли с ее прекрасного тела. Точеную фигурку облегал топ с таким низким вырезом, что я невольно закрыл глаза. Мне было горько, что я сразу не разглядел в глазах красотки неприкрытое пламя похоти, лжи и коварства.

— Это и есть твой Прекрасный Принц? — спросила ведьма хриплым, но все же зовущим голосом, — он вообще-то ничего, хотя и несколько не в моём вкусе.

Она подошла поближе и стала бесстыдно рассматривать обнаженное тело, задерживаясь взглядом в некоторых местах.

— Если бы ты отдал его мне, через недельку он бы валялся у меня в ногах, вымаливая хоть капельку моей милости. Я бы сумела разжечь и покорить его полностью. Судя по всему, он ещё девственник. Он был бы мой раб и носил бы в зубах поводок, привязанный к собачьему ошейнику на своей шее. А я стегала бы его кнутом, и он с радостью подставлял бы свою задницу под удары.

— Не обольщайся Фрикта! Он крепче, чем ты о нем думаешь, а насладиться его телом, что ж, мы это тебе устроим.

Похохатывая, парочка удалилась, я остался висеть в полной тьме, обуреваемый горькими мыслями. Прошло много дней.

Но однажды ночью, дверь тихонько приоткрылась и в комнату вошла та же девушка, только совершенно в другой, значительно более скромной одежде. Она осторожно осматривалась по сторонам, а в руке у нее был меч, весь из дыма и пламени.

— Потерпи принц, — сказала она. — Колдун улетел по своим делам, слуга надышался какой-то дряни, спит, и спать будет трое суток. Я принесла меч колдуна и сейчас освобожу тебя от оков. И ещё, прости меня за тот маскарад, который я разыграла для колдуна. Я несчастная принцесса страны Адаль Рамсфирт. Колдун уничтожил наше царство, перебил почти всех жителей, а меня он подвергал таким, таким... Тут ей голос пресекся от рыданий, а затем она подняла меч и стала с остервенением рубить мои оковы.

Я освободился и первым делом взял меч. Я ещё не полностью доверял Фрикте, вдруг это провокация колдуна, который решил поманить меня призраком свободы, с тем, чтобы ещё больше причинить мне боль.

Фрикта вела меня через темные переходы, я сжимал меч и в каждую секунду ожидал звуков тревоги, но все было тихо и спокойно.

Мы дошли, наконец, до двери, принцесса первая выглянула в щель, а потом сделала рукою знак, что дорога свободна.

Когда я вышел во двор, светила полная Луна. В её холодном свете черепа, которыми был вымощен двор, светились зловеще и загадочно. Всё было тихо. Мы прокрались к порталу, ворота были закрыты, но я ударил мечом колдуна по петлям и с легкостью перерубил часть из них. Ворота покосились и приоткрылись. И в это время с неба раздался грубый голос колдуна:

— Куда голубки собрались? Не успеешь на минутку выйти по делам, как у тебя уже пытаются украсть самое ценное! Я вижу, Фрикта, тебе было мало тех уроков, которые я дал для того, чтобы сломить твою непомерную гордость. Моей рабыне такая гордыня не по чину!

Фрикта гордо выпрямилась, ей нечего было терять, она гордо ответила колдуну, что гордость принцессы страны Адаль Рамсфирт сломить невозможно, принцессу можно только убить, но не покорить!

Колдун расхохотался. У него в руке был огненный бич.

— А это ты видела? Кажется, я мало тебя ласкал этим бичом! Придется дать тебе еще один-два урока!

Не помня себя от ярости, я бросился вперед, Дымный меч встретился с бичом и с легкостью перерубил его.

Началась схватка. Колдун картинно поднял руки и в них появился другой меч, блестящий как Солнце, он слепил мне глаза, но Дымный меч приглушил его сияние. Трижды скрещивались мечи, меня все время отбрасывало в сторону — колдун был очень силен. Он злобно щерил свои зубы, осыпал меня бранью, пророчествовал, что он сделает со мной и с Фриктой, когда прижмет меня в углу двора. И вот я очутился в самом углу двора, колдун высоко взметнул свой меч, чтобы разрубить меня на две части, но я поднырнул под его руку и вонзил клинок прямо ему в брюхо! Неописуемое изумление отразилось на его морде, ибо лицом ЭТО назвать было нельзя. Он упал на живот, Фрикта подбежала ко мне, и тут появился ты... Дальше ты знаешь.

Два дня мы шли по сожженной земле. Пыль от вулкана забивала легкие, кашель разрывал нам грудь, из глаз текли слезы, с каждым шагом взметалась черная пыль и временами она затмевала Солнце.

Когда мы подошли к горе, в которой, как я знал, находятся зловещие артефакты, то увидели, что дальше пути нет. Совершенно отвесные, почти зеркально отполированные грани горы не позволяли ни подняться на неё, ни обойти так, как я обошел жандармы на пути сюда. Мы решили остановиться и немного передохнуть.

Когда мы сели обедать, с неба раздался призывной клич, и мы увидели, как с высоты к нам спускаются три дракона. На спине у них сидели три Мага. Ни Золотого дракона, ни Королевы на драконах не было. Сами драконы имели очень потрепанный вид, Маги несли печать усталости, один из них носил одежду и знаки Высшего Мага, но это был не тот Маг, которого я знал в Городе.

Тяжело и устало, драконы опустились на землю, Маги подошли к нам. Я заметил, что двое из них принадлежали к моим недоброжелателям, но они были очень измотаны и никаких враждебных действий не начали.

Принц подвел к Верховному Магу Фрикту и представил её как свою спасительницу. Маг был поражены красотой и обаятельностью девушки. Он как-то сразу полюбил её, как может быть будущую королеву.

Верховный Маг развел руки, произвел пассы и перед нами возник его походный шатер. Весь из голубого шелка, расшитый золотыми узорами, шатер был огромен. Шесть золотых стоек поддерживали его стены, центральный столб был весь покрыт узорчатой резьбой с инкрустациями из панциря черепахи, костей огромных морских животных и драгоценных камней. Когда мы зашли в шатер и расположились на толстых коврах, в которых нога утопала по щиколотку, заиграла тихая музыка. Невысокий столик в центре шатра (мне вспомнился узбекский достархан), был весь покрыт золотой посудой, наполненной изысканными блюдами отменного вкуса, запаха и вида. Самому Магу подали большую чашу, диаметром наверно сантиметров тридцать, всю выточенную из огромного изумруда. Все стенки этого драгоценного сосуда покрывала тонкая, затейливая резьба, которая заставляла огни многочисленных светильников, расположенных по окружности шатра дрожать и переливаться. Вспоминая свои трапезы, состоящие из разваренного в кипятке кубика пеммикана, ночевки, которые проходили на холодном снегу, под пологом тонкой тряпочки, я даже немного позавидовал комфорту. Умеют же эти Маги устраиваться!

После того, как принц описал свою одиссею, усталым голосом Верховный Маг стал рассказывать про горестные события, которые имели место в Королевстве не более недели назад.

Над городом зависла такая огромная и черная туча, какой не было даже во время войны с Черным колдуном. Она выпускала из себя хоботы торнадо, которые кружились на улицах города, сметая все на своем пути и не было никаких сил, даже магических, чтобы с ними справиться. Но это было только начало. Разразился ужаснейший ливень, потоки воды помчались с окрестных гор на беззащитный Город. Вода даже перехлестнула через стену, чего не было с начала времен. Молнии освещали гибнущий Город синим светом, а потом все молнии собрались в один огромный, блестящий ствол и стали гулять по Дворцовой площади, разрушая только что отстроенные дворцы магов. Только Дворец Королевы, поскольку он был защищен Неразрушимым Заклятием и дворец Белого Мага, при этих словах все присутствующие посмотрели на меня, остались невредимыми.

— Громоотводы надо было ставить, — пробурчал я, — Всем магам было предложено это сделать, но они понадеялись на свою силу и вот результат.

Молнии ничего не могли сделать с дворцом, тогда они перенесли свою ярость во двор, где постройки не были защищены Нерушимым Заклятием и сожгли все дотла. Кроме того, и это самое ужасное, они разрушили подземные темницы, в которых содержались приспешники Черного колдуна, и комнату для допросов, в которой сгорел Ковер Правды и Великий Шар!

Сейчас, сопоставив времена, мы поняли, что это освобожденная сила Черного колдуна, после его перевоплощения в тело принца, сотворила все эти ужасные дела. Молнии ударили в Королеву, когда она была во дворе, пытаясь укротить неистовую силу катаклизма. Но Верховный Маг, наследником которого я, недостойный, являюсь, принял удар стихии на себя и погиб на месте. Королева упала замертво и сейчас лежит в своих покоях между жизнью и смертью.

— Поэтому, Ваше высочество, — обратился Верховный Маг к принцу, — Ваше присутствие во дворце совершенно необходимо, и как можно скорее.

Пошли будить драконов, но они спали мертвым сном.

— Драконам тоже досталось крепко, бурей их унесло очень далеко и, пока, вернулись только эти, но они были измотаны до предела, и только высокое чувство долга позволило им совершить это тяжелое путешествие.

Решено было отложить отлет до утра, потому, что все тоже были утомлены.

Принц, принцесса остановились в шатре Верховного Мага, а двое Магов, прибывших с Верховным Магом, разбили свои шатры несколько поодаль. Мне подарили огромный ковер, на котором я и улегся спать.

Кто бы меня спас!

Это был великолепный ковер! Моя нога утопала в нем, прихотливый рисунок вился по всей поверхности ковра и, после ночей, проведенных в походных условиях, сна на лапнике, а, иногда и просто на камнях, лежать на нем было одно удовольствие. Пододвинув к себе свои пожитки, я удобно улегся на мягкий ворс. Утомленный, я сразу заснул. Тем ужаснее было моё пробуждение!

Сначала я ощутил небольшое покачивание, как будто ковер старался убаюкать меня, но потом я понял, что ковер ЛЕТИТ!

Внезапно я оказался в воздухе без всякой поддержки, а ковер исчез. Мой задушенный ветром крик едва прозвучал, я грохнулся всей силой о камень, и черная пелена беспамятства накрыла меня.

Когда я очнулся, был уже ясный день. У меня оказалось сломанное правое плечо, переломано пара ребер, но я был жив.

Но радость от спасения, быстро сменилась ужасом, когда я подполз к краю обрыва и увидел, в каком положении меня оставил проклятый ковер. "Тимео данаос эт дона ферентес!" Я забыл об этой истине и расслабился, посчитав, что все ужасы и страхи позади.

Только чудом явилось то, что ковер промахнулся. Если бы он сбросил меня на двадцать сантиметров левее, ничто бы не спасло меня от смерти, потому, что там разверзалась ужасная бездна, наполненная огнедышащей лавой. Я лежал на малюсенькой площадке, на краю кратера вулкана, и справа и слева от меня были отвесные скалы, на которые я не смог бы взобраться, даже если бы руки ноги мои были бы целыми. С поломанной рукой нечего было, и думать взобраться наверх кратера, а спустившись, я попал бы в огнедышащие объятия лавы. Итак, вместо милосердной, быстрой смерти в огненной лаве, я был осужден умирать от голода, холода ночью и ужасающей жары днем, когда на меня будет изливаться вся ярость солнца, умноженная отражением от окружающих скал. Да и лава, бушующая немного ниже, будет добавлять своё тепло к солнечному теплу. Дым из кратера и сейчас не давал мне дышать.

Поэтому я засомневался, так ли уж небрежно ковер сбросил меня не в сам кратер, а на его стенку. Я должен был умереть и не просто, а испытав все смертные муки.

Слабым голосом я позвал принца, Королеву, Золотого дракона, но я не был Магом, я не мог бросить свой Зов, ибо у меня его не было.

Весь день, всю ночь страдания мои только усиливались, ибо к ним присоединилась жажда. Хотя все мои вещи были со мной, воды там не было. Страдая от жажды, я все же надеялся, что страдать мне недолго — человек не может провести без воды более пяти дней. Помню, наши солдаты провели в море на несамоходной барже сорок дней без еды, но вода у них была. Даже песенку тех лет вспомнил я — "Зиганшин буги, Зиганшин рок, съел свой кирзовый сапог". На самом деле они ели не кирзу, т. е. брезент, чем то пропитанный, а головки сапог, на их счастье сделанные из кожи. Они варили эти полоски и часами жевали, стараясь заглушить чувство голода. Но они остались живы и повергли весь мир в изумление своей силой духа и выдержкой. За весь период мореплавания не раз случались кораблекрушения, несчастных выбрасывало на необитаемые, бесплодные берега, или острова. Иногда потерпевшие кораблекрушение оказывались в бескрайнем море на утлом плоту, или полуразбитой шлюпке. История донесла нам весть о случаях людоедства среди спасшихся на плотах и шлюпках, подобно тому, как это случилось на пресловутом плоте с корабля "Медуза", или в знаменитой красной палатке в полярных льдах. Наши солдаты ничего подобного не сделали.

Еда у меня была, но кубик пеммикана царапал сухое горло и никак не хотел растворяться и проходить в воспаленное горло.

Солнце висело в небе, кажется целую вечность. Сожженное лицо моё горело, потому, что я никак не мог перевернуться, вниз лицом, да и от всех скал ко мне так и летели пылающие лучи.

Ночь принесла только минутное облегчение. Солнце не светило, но, кажется, уровень лавы повысился, и меня стало подогревать снизу. Внезапно снизу забили фонтанчики лавы, небольшие лаппили начали сыпаться сверху, причиняя мне дополнительные ожоги.

И ещё один ужасный день, пока прохлада ночи не принесла минутное облегчение, и я впал в благодетельное забытьё. Но разбудила меня ужасная боль. Что-то мохнатое, огромное схватило меня, сильно сжало, от чего все сломанные ребра заболели ещё сильнее, чем ранее и я потерял сознание.

Пришел я в себя только через три дня, как выяснилось потом.

Лежа на мягкой постели из благоухающих трав, глядя на нависающий потолок пещеры, где я очнулся, я недоумевал — где я и что со мною. Чувствовал я себя хорошо, пока не шелохнулся, и тогда сразу заболели все сломанные места. На мой жалкий стон ко мне подкатил мохнатый шар, в котором я узнал малыша йети. Он осторожно приподнял мою голову и поднес мою кружку, наполненную холодной, прозрачной водой. Это был нектар! Я жадно пил и пил, пока вода в кружке не кончилась. Малыш тут же убежал и дал мне кубик пеммикана, который теперь я прекрасно прожевал.