Рукопись,найденная в бремсберге

Краткое содержание произведения.

Из недр глубоко засекреченного Центрального Хранилища внеземных артефактов появляется рукопись, в которой неопровержимо доказывается, что существуют другие миры, с разумной жизнью, в корне отличающейся от нашей.

В недрах горы Бештау, которые были пробиты для добычи радиоактивных руд и потом законсервированных, находят цилиндр. Цилиндр изготовлен из редкого металла — рения, что само по себе уже исключает мысль о подделке, вследствие его колоссальной стоимости. Внутри цилиндра находится рукопись, написанная на пергаменте, изготовленной из шкуры животного, который на Земле не водится. Чернила рукописи также изготовлены неизвестным способом, из неизвестных материалов. В рукописи, названной по месту находки, повествуется история о нелегкой судьбе нашего современника, попавшего в неизвестный мир. Немолодой человек, решивший пройтись по местам, где он давно не был, попадает в неизвестный мир, с признаками феодального строя, разительно отличающийся от того мира, в котором он жил раньше. Основой этого мира является магия, а у Странника Ивана, такое имя он принял после перехода в другой мир, магических способностей не было совершенно. У него были только научные знания, поскольку Странник был человек начитанный и с высшим образованиям. Благодаря своим знаниям он сумел помочь одолеть Черного колдуна, спасти похищенного принца.

Неизвестно, когда этот цилиндр попал в наш мир, по некоторым фактами можно было судить, что автор наш современник, но цилиндр был вплавлен, в породу, которой от двенадцати до пятнадцати миллионов лет.

Рукопись, найденная в бремсберге.

Автор: Алмаев Виктор Григорьевич.

Всё это выдумки чистой воды, кроме прописных истин

Все события, имена и фамилии участников целиком вымышлены,

всякие совпадения случайны. И вообще, всё это происходило в

далекой, далекой Галактике.

Предисловие издателя.

Находить рукописи стало почтенным и распространенным занятием. Где эти рукописи только не находили — и в Сарагоссе, и в муравейнике, и под кроватью, и в ЗИП-файле, а вот теперь ещё и в бремсберге. Кто не знает — это наклонная горная выработка. (Примечание издателя рукописи)

Центральное Хранилище артефактов внеземного происхождения.

Камышовый кот пробирался через заросли, внимательно слушая звуки, приносимые ветром. Вот вспорхнула синица, мимо проползла змея. Все это обыденно и привычно. Но что это? Чуткие уши услышали странные звуки — плеск весла, шипение разрезаемой воды и людской говор. Таких звуков этот кот еще не слышал, а потому затаился в густых зарослях. Он и предположить не мог, что присутствует при рождении самого значительного и самого секретного проекта, который развивался в разоренной войной стране.

Этот остров в одном из самых больших озер-морей нашего государства никогда не видел такой суматохи, как этим осенним днем 1947 года. Долгими годами этот остров не видел людей, а тут с рыбацкого баркаса высадились сразу четыре человека. Двое закинули удочки в озеро, изображая беспечных рыбаков, а двое неторопливо пробирались через заросли камыша. То один, то другой наклонялись, копали землю и, когда лопата скрежетала о камни, удовлетворенно кивали головой:

— Лоция не врет, это и в самом деле гранит, хотя как он мог оказаться здесь, посреди озера, в одном из самых труднодоступных уголков Союза, не знаю. Но он идеально подходит для наших целей, и, главное: до него не так просто добраться, а когда задует "моряна", так и вовсе невозможно.

Всё это для кота не имело никакого смысла и, раздраженно фыркнув, он удалился в своё логово.

Вскоре на острове закипела работа, но очень странная это была работа. Тихий и безлюдный остров с наступлением темноты преображался: рабочие в центре стали быстро сооружать шахту, но, когда вставало Солнце, оно освещало только бескрайние заросли камыша. Только очень внимательный наблюдатель мог заметить, что камышовые коты, одним из последних пристанищ которых был этот остров, вели себя очень беспокойно, да в центре озера постоянно плавает мутное облако взвеси. Но кому надо было наблюдать за камышовыми котами, или за состоянием озера? После страшной войны у всех были дела более важные.

Так рассказывал мне мой дед, который и был одним из тех, кто предложил построить на этом острове совершенно секретный объект — Центральное Хранилище Артефактов Внеземного происхождения (ЦХАВ).

Началась эта эпопея давно. Странное и удивительное время это было — двадцатые годы в России. В пору светлых надежд на лучшее будущее, во всем обществе царило оживление. Из лесу выходили неведомые странники, передавали вождям рукописи и послания, написанные на неведомых языках, неведомыми знаками. Даже Елена Рерих поддалась всеобщему очарованию и написала Агни-йогу, произведение, в котором признавала Ленина как воплощение предшественника Матерейи. Одну такую рукопись долго изучали профессора и академики, и наконец, они поняли, что семидесятилетний автор рукописи, живя в глухом селении в сибирской тайге, самостоятельно разработал целые разделы математики — дифференциальное и интегральное исчисление. Только незнакомый с работами современных ему ученых, он все эти понятия назвал по-своему. Перед учеными встала дилемма — сообщить автору о том, что его труд очень ценен, но опоздал на несколько десятилетий, или не сообщать. Так это дело и заглохло. Где другие рукописи, которые, по словам их авторов, содержат сокровеннейшие тайны жизни сейчас неизвестно. Мистика и эзотерика царствовали с невероятной силой. В "просвещенном" обществе царили столоверчение и мадам Блаватская с её совершенно невразумительными, но объемистыми опусами о диких племенах Индостана и теософских тайнах Востока. Всюду ходили слухи о Сейд-озере, которые не утихают и по нынешний день. На это загадочное озеро была послана экспедиция под руководством Барченко, но она не обнаружила ничего сверхъестественного. Но по странной случайности все их работы засекречены и по нынешний год. Случайно ли они и сейчас засекречены? Но самое таинственное место на Земле была Шамбала. Каких только небылиц рассказывали адепты различных учений об этой стране, в которой, впрочем, никто из них не был. Шамбала это тайное, спрятанное в глубине Гималайских гор прибежище Девяти Бессмертных, хранящих всю мудрость прошедших веков. Они оберегали человечество от самых жутких и разрушительных видов разработанного оружия. Некоторые изобретатели таких видов оружия часто бесследно исчезали, или их находили мертвыми и не оставалось ни одной записки, ни какой зацепки, способной пролить свет на тайну такого оружия. Шла большая гонка, тем более странная и жестокая, что она велась в обстановке строжайшей секретности. Немцы посылали экспедицию за экспедицией в Тибет и Гималаи, в надежде первыми добраться до Шамбалы. Известный чекист Бокий, расстрелянный в 37 году (не тот Бокий, по учебникам которого я изучал Горное дело, а его старший брат), организовал в ЧК Особый отдел. Этот Отдел занимался поиском рецептов бессмертия для высших лиц государства, а так же поисками сверхмощного оружия, так ярко описанного в индийских источниках — Махабхарате, Ригведе и Бхагават-гите. Бокий привлек к делу профессоров с мировыми именами — Барченко, Рериха, и других. Одним из наиболее горячих сторонников поисков Шамбалы и Девяти Бессмертных был всемирно известный эсер Яков Блюмкин, убийца германского посла графа Вильгельма фон Мирбах-Харфа. Расстрелянный, по уверениям газет, Блюмкин, на самом деле для искупления грехов был послан в Тибет. Его задачей было всестороннее обеспечение работы наших исследователей, посланных в Центральную Азию. Эти экспедиции должны были найти пути в Шамбалу и завязать с Девятью Бессмертными дипломатические отношения. Великолепный знаток восточных языков и единоборств, Блюмкин с честью выполнил свою работу, чего не скажешь о результатах работы других экспедиций. Практически все тридцатые годы Бокий, организовавший Особый отдел ОГПУ посылал экспедицию за экспедицией в глухие и неизведанные уголки мира. Эти экспедиции направлялись туда, где по уверениям местных жителей жили, или проявляли свой гнев боги — в Тибет, на Сейд-озеро что на Кольском полуострове, долго искали Шамбалу, Девять бессмертных. Эти Бессмертные должны были дать земным властителям сверхоружие, или, на худой конец, обеспечить им бессмертие. Все двадцатые и большую часть тридцатых годов советское ОГПУ и нацистское "Ананербе" наперегонки посылали экспедицию за экспедицией, фашисты даже секретно высаживались на Русском севере, в поисках Гипербореи, и пытаясь разгадать магические тайны полярных лабиринтов, но... Экспедиция за экспедицией шли в Центральную Азию, рвались в Тибет и Лхасу, были сделаны важные географические открытия, но властителей, хоть России, хоть Германии, Англии мало интересовали вопросы исчезающего озера Лоб-Нор, водораздела каких— то неведомых рек, расположенных на краю обитаемого мира. Их интересовало совсем другие известия. Ничего из этой затеи не вышло, Барченко и другие ученые ответили за провал головой, включая и Блюмкина, основатель Ананербе то ли сам бросился со скалы, то ли ему помогли это сделать. Эти экспедиции приносили также сведения о таинственных металлически блестящих шарах в небе, которые наблюдали за их работой. Эти шары потом, с легкой руки какого-то острослова прозвали "летающей посудой".

Так бы это дело и заглохло, но при создании секретного завода оружия в Уральской тайге были обнаружены обломки того, что с подачи американцев стало известно как НЛО, или УФО. Огромный, практически метровый обломок цилиндра, изготовленный из сплава, который невозможно отлить в земных условиях, состоящий из несочетаемых друг с другом элементами был доставлен в Москву для проведения анализов. Был определен его состав, включающий в себя около двадцати редких и редкоземельных элементов, так же было установлено, что при воздействии на него слабой соляной кислоты выделяется аммиак. Потом загадочный образец таинственно исчез. Найдется ли он когда-нибудь, или пополнит огромную коллекцию предметов, типа параллелепипеда из нержавеющей стали, найденный в юрских известняках Австрии и тоже таинственно исчезнувших?

На стол генсека лег многостраничный документ, из которого следовало, что такие "артефакты" — новое словечко по тем временам, необходимо изучать, но в режиме абсолютной секретности — вдруг исследования приведут к созданию мощного оружия, или двинут вперед технологию. Когда высочайшее одобрение было получено, государственный механизм, на этот раз, сработал быстро и четко.

Резолюция генсека: "Утвердить" стала руководством к действию.

Так мой дед стал у истоков ЦХАВ.

Немного о нем. Василий Осипович был не слишком высокого роста, серые глаза с лихим прищуром смотрели на мир, на его лице были глубокие морщины, как у каждого бывалого человека, повидавшего мир. С его лица не сходил загар, потому что он много времени проводил на свежем воздухе. Рыжеватые усы его, по тогдашней моде были, лихо закручены вверх, что придавало лицу деда задорное выражение. Я считал эти усы эталоном мужской выразительности и, когда в моду вошли усы, скорбно опущенные вниз, мне такие усы не понравились. В целом дед не выглядел силачом, хотя он был очень силен и многократно показывал это. Если ударить по его бицепсу ребром ладони, то по мышце бежала "свинка" — небольшой бугорок напряженных мышц.

Дед приезжал к нам редко. Он всегда отшучивался, когда его спрашивали — где он работает и, из-за ответа "В дальних лесах", я почему-то считал его лесником. Я был тогда очень молод и не придавал значения тому, что дед никогда не приезжал один — его всегда сопровождали двое крепких парней, которых он представлял как друзей по рыбалке. Теперь, получив от деда нижеследующие документы, я понял, что это были его телохранители. Всё величие его фигуры я понял, когда он передал мне документы, которые он держал в папке "Рукопись, найденная в бремсберге".

Он сказал мне, что после его смерти я "ДОЛЖЕН" опубликовать эти документы. Он говорил мне:

— Видишь ли, я присягал хранить тайну государству, которое развалили для своей корысти люди, чей моральный облик оставляет желать лучшего. Теперь, когда этого государства нет, я считаю, что весь мир ДОЛЖЕН узнать, что на самом деле произошло, говорил мне дед.

Я выполняю последнюю волю деда, профессора, академика и прочая и прочая и прочая.

Вот эти документы

Заявление.

— Я, бывший работник ФСБ, доктор исторических наук, профессор, академик вышел на пенсию и покинул секретное хранилище ФСБ, предназначенное для хранения артефактов внеземного происхождения.

Хранилище существовало с 1947 года, когда в руки "компетентных органов" попали части инопланетного космического "блюдца", потерпевшего крушение в районе Уральских гор. С течением времени было выстроено существующее и по сей день хранилище на 10 000 экспонатов, но вскоре его пришлось расширить. Оно располагалось в труднодоступном районе, на небольшом островке, посередине огромного моря-озера. Для сохранения абсолютной тайны хранилище располагалось на глубине 800 метров в сплошном гранитном массиве, от вертикальной шахты отходили горизонтальные выработки, в конце которых были установлены рабочие лаборатории, сами хранилища, места для отдыха и проживания. Рабочие кабинеты находились в стальных шарах из нержавеющей стали, толщиной десять сантиметров которые были установлены на мощных пружинах и упирались в потолок амортизаторами. В хранилище были солидные запасы воды и продуктов, имелась своя электростанция с запасом топлива на десять лет. Словом все было сделано для выживания нашего коллектива, даже при ядерном нападении, не говоря уже о землетрясениях, которых в тех местах просто никогда не были. Только немногие знали, что если что-то пойдет не так, как хотелось бы, то в стратегических точках были заложены сначала обычные, но очень мощные заряды, которые потом были заменены на ядерные заряды соответствующей мощности. Большая сеть особо доверенных лиц собирали артефакты внеземного происхождения по всему миру, составляя конкуренцию ЦРУ и другим аналогичным организациям. В подземных лабораториях внеземные артефакты долго и тщательно изучались, собирались сведения очевидцев, но результаты исследований становились достоянием очень узкого круга лиц, в число которых не всегда входили даже первые лица государства. Хранилище было расположено в труднодоступном районе, на острове, который был объявлен строго охраняемым биологическим заповедником. И правда, на поверхности кипела жизнь, это был рай для птиц, зверей, рыб. В этом хранилище я проработал более 32 лет. Самым неоспоримым доказательством существования параллельных миров я считал и считаю цилиндр из металла рения, содержащий рукопись, найденный в горе Бештау, хотя бы потому, что этот цилиндр весит столько, что на его изготовление пошел бы годовой запас рения такой страны как Великобритания. Слишком дорого и вообще невозможно для глупого розыгрыша.

Я сфотографировал данные документы и попросил своего душеприказчика распространить их в Интернете, так как считаю невозможным и далее скрывать от общественности существование этих и подобных документов, прямо доказывающих существование параллельных Вселенных и присутствие там разумных существ, какими бы странными и опасными они нам не казались. На данный шаг, кроме общечеловеческого значения этих документов меня подвиг тот факт, что хранилище расположено на острове, который в настоящее время не находится на территории России и ей не принадлежит. Современные правители этой страны, которую я не называю из соображений секретности, вполне могут призвать экспертов из США и таким образом все накопленные данные будут для России потеряны, так как никаких попыток вывоза материалов из хранилища на территорию России не предпринимаются. Таким образом, я хочу обратить внимание общественности на недопустимость сокрытия всего накопленного материала и поставить вопрос о введения этих материалов в научный оборот.

Откроем папку.

Совершенно Секретно!

Категория — Абсолютный секрет

!!!Хранить вечно!!!

Дело Љ 7312 / 4378946

Начато 15 августа 1978 года.

Опись содержимого дела:

1. Заявление.

2. Протокол осмотра находки, сделанной 10 июля 1978 года на горе Бештау, в заброшенном бремсберге горных выработок. Эти выработки были закрыты в 1956 году вследствие полного истощения месторождения фосфатных минералов группы урана. Находка представляет собой цилиндр из снежно-белого металла, диаметром 22,34 см, длинной 50,4 см, весом 26,94 килограмм.

Протокол осмотра находки заверил Государственный нотариус ХХХХХХХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХХХ.

3. Обломок бештаунита (разновидность трахилипарита), распространенного на вулканических скалах района Кавказских Минеральных Вод с включенным в него отпечатком цилиндра.

4. Цилиндр из снежно-белого металла, диаметром 22,34 см, длиной 50,4 см, весом 26,94 килограмма.

5. Объяснительная записка автора находки.

6. Расписки в количестве пяти штук о неразглашении государственной тайны от участников первоначального обследования цилиндра и обломков бештаунита.

Все подписавшиеся предупреждены лично мною, капитаном КГБ Захарьином Андреем Павловичем о строжайшем соблюдении тайны, в противном случае они будут подвергнуты высшей мере наказания без судебного разбирательства.

7. Протокол исследования образца материала рукописи.

8. Фотоматериалы, которыми были запечатлены все фазы нахождения и извлечения цилиндра.

9. Рукопись на материале неизвестного происхождения, написанное черными "чернилами" неизвестного состава.

10. Результаты исследования цилиндра, на 78 страницах, лицами, специально для этого уполномоченными, имена которых не разглашаются в целях сохранения государственной тайны.

Протокол.

Мы, нижеподписавшиеся,

Председатель Пятигорского краеведческого общества,

кандидат геолого-минералогических наук ХХХХХХ ХХХХХ ХХХХХХХХХ (Имена, фамилии, отчества всех фигурантов данного дела в интересах безопасности уничтожены мною, капитаном ФСБ Ивановым Иван Ивановичем.),

Члены комиссии:

ХХХХХХХХХ ХХХХ ХХХХХХХХХХХХ, кандидат медицинских наук,

ХХХХХХХ ХХХХ ХХХХХХХХ краевед,

Составили настоящий акт в том, что нам был предъявлен цилиндр из снежно-белого металла, с заметным голубоватым отливом, диаметром 22,34 см, длиной 50,4 см, весом 26, 94 килограмм.

Цилиндр имеет круговую риску в одной части цилиндра, поперек риски наложена печать, представляющая из себя рисунок Дракона, выполненный на неизвестном нам материале, типа сургуча, если только существует сургуч золотого цвета, в глубине которого бродят алые искры.

При попытке взять в руки упомянутый цилиндр, все присутствующие, которые пытались это сделать, получали слабый, но болезненный удар неизвестной природы, при котором удержать цилиндр в руках было невозможно. Удержать в руках цилиндр мог только гражданин ХХХХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХХХХХ, нашедший его и принесший на заседание краеведческого общества.

Присутствующие решили вскрыть цилиндр, было ясно, что круговая риска по поверхности цилиндра является верхней части резьбовой нарезки. При вращении головки цилиндра против часовой стрелки, после четырнадцати оборотов, она легко отвернулась. Когда крышка была снята, то обнаружилось, что внутри цилиндр полый и содержит свернутый том из 146 листов неизвестного материала, видимо из кожи какого-то животного, на котором черными буквами было написано "Рукопись, найденная в бремсберге". (Пояснение: бремсберг — это наклонная часть горной выработки, служащая для переброски добытой породы с верхнего горизонта шахты на расположенный ниже горизонт). Содержимое рукописи нам неизвестно.

Нами даны подписки о неразглашении тайны государственного значения. В случае нарушения тайны, мы должны ответить по всей строгости закона.

Подписи:

Председатель комиссии: ХХХХХХ ХХХХХ ХХХХХХХХХ.

Члены комиссии: ХХХХХХХХХ ХХХХ ХХХХХХХХХХХХ.

ХХХХХХХХХ ХХХХ ХХХХХХХХ.

Государственная печать.

Гербовая пошлина в сумме двенадцати рублей взята.

Подпись: Государственный нотариус: ХХХХХХХХ ХХХХ ХХХХХХХ.

Дано:

Хранилище Љ 316723.

Протокол.

исследования металлического цилиндра, предъявленного нам капитаном ФСБ Ивановым Иваном Васильевичем.

Мною, сотрудником Хранилища внеземных артефактов, было проведено исследование состава цилиндра из металла белого цвета с явственным голубым отблеском. Исследования показали, что металл, из которого изготовлен цилиндр, является РЕНИЕМ. Было проведено исследование соскоба металла с днища цилиндра. Температура плавления образца составила 3170 градусов по Цельсию, температура кипения 5870 градусов, что соответствует аналогичным показателям рения. Удельный вес образца так же соответствует рению. Линии на рентгенограммах соответствуют рению. Обращает внимание чистота представленного образца, который превосходит соответственные показатели рения, закупленного в США или произведенного на советских аффинажных заводах.

Учитывая, что геологи определяют содержание рения в коре Земли всего в 1000 тонн, стоимость порошкообразного рения составляет 1320 долларов за килограмм, стоимость цилиндра составляет не менее, а и значительно более 34 716 долларов США, учитывая его чистоту.

С обращением с материалами класса "Высшая секретность" я знаком.

Подпись.

Кандидат геолого-минералогических наук ХХХХХХ ХХХХХ ХХХХХХХХХ (См выше)

Хранилище Љ 316723.

Протокол.

исследования представленного образца животного происхождения неизвестной природы.

Данный образец представляет собой кожу животного, обработанного и выделанного неизвестным нам способом. Род и вид животного нам тоже неизвестен.

С обращением с материалами класса "Высшая секретность" знакомы.

Академик РАН ХХХХХ ХХХХХХХХХ ХХХХХХ

Кандидат биологических наук ХХХХ ХХХХХХХ ХХХХХХХХХХ.

История находки послания.

(Написано непосредственным автором находки).

Рукопись заверена нотариусом. Подпись: капитан ФСБ Захарьин Андрей Павлович

Я, ХХХХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХХХХХ решил прогуляться по горе Бештау и посмотреть на места, где прошло моё детство.

10 июля 1978 года я пошел от станции "Лермонтовский разъезд" Северо-Кавказской железной дороги по заброшенной дороге, ведущей к горе Бештау. Погода стояла прекрасная, стояла "золотая осень", было не жарко, и я двигался довольно быстро. Спокойно поднимаясь через подножье горы к её вершине, я держал путь к скале, под которой пятнадцать или более лет тому назад находился отвал из штольни, пробитой в этой горе. Этот отвал тогда таил в себе неоценимые для мальчишки сокровища — тяжелые, тускло блестящие, как бронзовые, кристаллы марказита. Я собирал их, поглядывая в сторону надежно закрытого черным щитом отверстия штольни и мечтал — вот там, в глубине этих и других минералов — завались. Знакомый краевед — Иван Васильевич, показывал мне тяжелые куски черного, блестящего магнетита, халькопирит блестел как золото, а на самом дне шахты были и другие, изумительные минералы. Там, как я уже позже узнал, находили редчайший минерал — "лермонотовит", названный в честь поэта, погибшего на соседней горе. Глубина шахты была огромной: прорыли ходы примерно на такую же глубину, как и высота горы. Сейчас я знаю, что в горе вырыли более 250 километров шахт и штолен и что эта выработка — самая обширная на территории России. Все выходы из шахт надежно закрыты. Но и тогда путь вглубь горы был наглухо закрыт, чтобы не было повторения судьбы, которая подстерегла одного из подростков в другой штольне, которых много в теле горы. Ребята пробрались довольно далеко, нашли несколько цилиндров аммонала, взяли один и, выйдя на поверхность, взорвали его. Грохот взрыва всегда был притягателен для мальчиков и один из них попытался вернуться за оставшимися патронами, но, видимо взрыв нарушил хрупкое равновесие суглинка, в котором была проложена штольня, и он уже не вернулся к ожидавшим его товарищам. Попытки раскопать завал, в котором принимали участие бойцы местной добровольной спасательной дружины, были остановлены из-за угрозы нового обрушения.

Конечно, годы брали своё все решительнее и решительнее — там, где когда-то бегал вприпрыжку, сейчас я пыхтел, поднимаясь в гору. Но скала всё приближалась и приближалась, и я с усмешкой посмотрел на свой молоток, который взял с собою, неизвестно зачем. Ибо те марказиты с восхитительно копьевидными кристаллами, с их тускло-золотым блеском, через год, после находки полностью разложились и превратились в бурый порошок, несмотря на то, что хранились они в теплой и сухой комнате. Конечно, даже и следа не должно было остаться от тех минералов, которые я находил здесь. Но "Дум спиро, сперо" — пока дышу, надеюсь. Передо мною вставала во всем великолепии гора, я решил пройти вдоль ее отрога, так называемого Лисьего хвоста, так как в той части горы я еще не был. Стоял жаркий июль, я шел свободно и не торопясь.

В воздухе плыл чарующий запах богородицкой травы или чабреца, мяты, душицы и многих других трав, которые цветистым ковром покрывали подножие горы. Ветер доносил чистый, смолистый запах сосен, в изобилии насаженных в этих местах. Вдали поблескивало озеро, в котором благочестивые монахи, восстановившие монастырь после долгих лет разрухи и запустения, разводили священный для буддистов лотос. Многочисленные ручейки, сбегающие с вершины, прорыли глубокие рытвины, замаскированные высокой травой и идти надо было осторожно.

Я бывал в этих местах давно, лет двадцать тому назад, неоднократно хаживал и на озеро, на котором тогда лотосы не росли, тогда оно питалось ледяной водой, бегущей из вбитой прямо в скалу трубки. Но за те двадцать — двадцать пять лет, что я тут не был, все изменилось. Вросли в землю и стали ниже огромные камни, на которых так было удобно устроиться на отдых, колючие кусты шиповника и терна закрыли прежние тропинки, везде были видны следы деятельности человека: Гора, или лучше сказать курган, который местные жители называли Кочубей, ранее покрытая степною травой, теперь террасирована и на ней, и в других местах высажены сосны. Однажды мне попалась целая аллея японской айвы, которая не дает съедобных плодов, но дивно цветет розовато-белыми, крупными цветами. Впрочем, ходить тут следовало с осторожностью. Сейчас здесь царит тишина и покой, но давным-давно... Когда-то из невообразимых глубин Земли стал подниматься раскаленный столб разогретой до красного каления тугоплавкой лавы. Она не текла, как лавы Исландии, или Гавайях, нет, тут, как на острове Мартиника лава поднималась раскаленным, грозящим небу пальцем и навеки застыла в трехсотметровой скале Медовой горы и образовали многочисленные скалы, некоторые из которых заслужили собственные названия — Острая, Тупая, Кабанка, Лохматая. Разрушительные землетрясения сотрясали землю, от раскаленных скал отрывались огромные куски, капли дождя мгновенно испарялись, попадая на эти обломки вулканов и тяжелые тучи раскаленного газа и пепла, с грохотом курьерского поезда мчались по склонам новоявленных гор, сжигая все на своем пути. К счастью, человек тогда ещё копался в болотах Африки и не был свидетелем таких апокалиптических происшествий. Но в других местах Земли подобные лавы встречались и происходили такие — же ужасные явления. Я усмехнулся — "Смотри, как тебя настроило на лирический лад!" Я покрутил головой — смотри, что лезет в голову, при виде этих светлых утесов, которые, теперь окружают меня со всех сторон. Дойдя до окружной дороги и свернув немного направо и вверх, я попал на старую, практически заброшенную дорогу, по которой, однако было легко идти. Справа и слева по дороге попадались забетонированные отверстия вентиляционных шахт. Воздух был свежий, передо мною вставала Скала Бегемот. Она очень похожа на сидящего бегемота, хотя, если посмотреть с другой стороны, она выглядит как чистая Медведица. Я знал, что рядом с этой скалой, в небольшом гроте находится капище Мары, богини Смерти древних ариев, рядом, на скале начертаны солярные знаки. Этими знаками огнепоклонники, развалины храма которых расположены по соседству, старались отвести мрачную ауру этих мест. Поднявшись по крутой тропе, я обнаружил и грот, и солярные знаки. Грот имеет странную, давящую атмосферу, мне стало не по себе, и я решил спуститься ниже, на продолжение дороги. Спустившись ниже, я обнаружил две шахты. Одна была надежно забетонирована, на поверхности остался только входной портал. Все остальное было закрыто бетонной пробкой, в которую, видимо для вентиляции было вделано от пяти до семи отрезков стальных труб диаметром 100 мм. Пройдя немного дальше, я обнаружил другой вход в шахту. И вдруг сердце сделало пропуск — в теле портала шахты, как и в детстве, чернело отверстие зева штольни. Портал шахты, сделанный из добротного бетона, не поддался давлению неумолимого времени, но само устье шахты было закрыто листом металла, что не остановило неугомонных искателей вторчермета. Всюду валялись разбросанные обрывки металлической брони кабеля, огромные куски черной изоляции показывали, что здесь поработали "чёрные копатели", они разломали полусгнившую преграду и, видимо, лазили внутрь. Лист железа был вскрыт и в штольню образовался свободный доступ. Ступеньки были в хорошем состоянии, и я решил немного опуститься в шахту. Идти было удобно, пол штольни все время оставался ровным, а сзади успокоительно мерцал кружок выхода в светлый день. Вокруг, однако, сильно потемнело, и я достал свой небольшой фонарик. Жестяная коробочка с батарейкой КБС, он давал, несмотря на небольшие размеры довольно приличный свет. Штольня все продолжалась и продолжалась, камень везде был на диво крепок, его в своё время использовали для облицовки Волго-Донского канала, из него отливали кислотоупорные ванны для химии и я пошел, ничего не опасаясь. Штольня была пробита в самом сердце скалы, мелкие кристаллики кварца заманчиво поблескивали в свете солнца и я сделал шаг вперед. Ничего интересного тут не было — серый камень, такой же, как и на всех скалах, я даже припомнил его название — трахилипарит. Я решил было вернуться, но прошел ещё немного. Сзади всё уменьшался и уменьшался светлый кружок входа, кристаллы кварца становились немного крупнее и я шел и шел вперед, пока не вышел в огромную выработку. Потолок было трудно разглядеть в неверном свете фонарика, видно было только, что вверху блестят какие-то кристаллы. Он выглядели очень заманчиво, но достать их было невозможно, а бросать молоток, чтобы сбить их, я все же побоялся. Вдруг свод обрушится. По стенам вились черные змейки какой-то руды, и я быстрее пошел мимо, и попал в небольшой бремсберг, который вел куда-то наверх. Я хотел пройти мимо, но в глубине шахты что— то ярко блеснуло, я подумал, что свет отразился от грани кристалла. Поднявшись метров на пять, и, подойдя ближе, я увидел, что это небольшой цилиндр из снежно-белого металла, но не из алюминия. Не знаю, почему, я сфотографировал находку, которая вросла в камень. Камень был оторван от основной массы силою взрыва, еще в то время, когда здесь велась добыча урановой руды. В бремсберге было достаточно темно, но, на моё счастье у меня был верный "Зоркий" с лампой-вспышкой. Мне пришлось потрудиться, чтобы вырубить его из сплошной массы камня своим молотком. Все фазы добычи цилиндра я фотографировал, сердце бешено колотилось — это была чудеснейшая находка. Подняв цилиндр, я чуть было его не выронил — такой он был тяжелый. Мне было не по себе. Этот цилиндр поразил меня своей неуместностью, чужеродностью, ему было совершенно не место в старой шахте. Прежде всего, на нем не было ни малейших следов коррозии, хотя все стальные детали в выработке проржавели окончательно. Выйдя из шахты, я огляделся. В блеске июльского полдня далеко передо мною раскинулся Железноводск. Гордо высились Железная, Развалка, плавала в мареве июля Змейка.

Я взял цилиндр и с большим трудом донес его до остановки электрички "Машук". Чтобы не было лишних вопросов, я завернул цилиндр в газету, которая у меня была с собою, и положил его в рюкзак.

Когда я пришел домой, и тщательно осмотрел находку, я обнаружил на ней быстро исчезающую надпись "Доведи эту находку до ученых!". Я хорошенько разглядел цилиндр, и, обнаружив тончайшую круговую полоску вверху стакана, запечатанную печатью с изображением Дракона понял, что это, возможно след от резьбовой нарезки, которой закреплена крышка. Понимая ценность находки и, помня о надписи, я не стал открывать цилиндр.

В молодости я был членом Пятигорского Краеведческого общества и решил предоставить находку туда. Когда-то я даже сделал дар музею — подарил друзу кристаллов кварца (честно сказать она была великовата, чтобы хранить её дома), и даже видел её в витрине музея с надписью — "Дар краеведа ХХХХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХХХХХ". Кроме того я часто посещал музей и был знаком с некоторыми его сотрудниками и даже назвал им место, где мы с братом обнаружили следы стоянки сарматского времени. Это мы определили по характерным обломкам керамики. Сарматы лепили горшки с примесью сажи и мелких белых зерен кварца. Хотя оно ещё не было на пути к своему возрождению, после некоторого упадка, но это было единственное научное учреждение в нашем городе. Ехать в Москву я не смог по финансовым соображениями

Поэтому я сразу же отнес находку в Пятигорский музей краеведения. Дальнейшая судьба его мне неизвестна.

Подпись: ХХХХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХХХХХ

Расписка:

Я, нижеподписавшийся получил вознаграждение за найденный мною предмет в сумме 870 рублей. Настоящим заверяю, что имущественных претензий не имею.

Подпись: ХХХХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХХХХХ

Вот что было написано каллиграфическим подчерком на листах неизвестного происхождения.

Рукопись, найденная в бремсберге.

Огромная пятиглавая гора возвышается над равниной, в окружении нескольких гор поменьше. Некоторые из них были просто огромными скалами, когда-то вознесшимися из недр Земли, да так и застывшими, другие больше походили на зверей, уютно улегшихся на бесконечной степи. Про эти горы рассказывают бесчисленное множество легенд и преданий, выбирай любое. Самая распространенная легенда о неверной жене, юной красавице Машуко, которой надоел старый муж — седой Эльбрус и чье сердце склонилось к молодому джигиту. Тут и муж, как по заказу уехал на войну, любовники помчались в бесконечные степи. Юную Машуко не испугала опасность мщения сурового старца, ради любви она рискнула всем. Но Эльбрус не ко времени вернулся домой, и, не обнаружив, жены, сел на своего махари — бегового Верблюда. Махари мчался быстрее птицы и они живо догнали беглецов. . В тоске по юной жене Эльбрус отбросил своё венчальное Кольцо, которое упало около тех мест, где сейчас город Кисловодск. Старый Эльбрус не смог стерпеть такого позора, что его, аксакала здешних мест, отважного предводителя и князя, бросила жена. Он громко вызвал Джигита на смертный бой. Загремела ужасная битва, кровь Джигита оросила эти степи. Степь тряслась от края и до края. Тучи пепла и огня застилали окрестности. Джигит своей шашкой раздвоил голову старцу, но это не помешало Эльбрусу разрубить наглеца на пять кусков, которые и образовали гору Бештау. Машуко застыла навек, испуская горючие, впрочем, весьма целебные слезы. Эльбрус удалился к себе, в сердце гор, где и окаменел от тоски и горя, но оставил чудовищного Змея и Льва вечно сторожить любовников. Имена гор открывали их тайную сущность — тут и Верблюд, на котором старый великан Эльбрус погнался за своею женою, юной Машуко, осмелившейся убежать с бравым Джигитом из-под ненавистного венца. И Змей, ныне свернувшаяся клубком гора Змейка, и Лев, вечно сторожащий любовников. Сейчас эта гора сменила имя и называется горой Развалкой.

Впрочем, были и другие легенды, менее сказочные о молодом джигите Машуке, который сражался с завоевателями и, предпочтя смерть позору плена и рабства, бросился с одного из утесов. И сама гора заплакала о храбреце и юном красавце. С тех пор "Машук, податель струй целебных..." А степь продолжала жить своей жизнью — навеки замер Бык, пахавший в незапамятное время эту степь, нашлось место и для Кабана, народная молва назвала и титаническую скалу — Медовой горой, видимо из-за ласк Машуко с джигитом. Рядом с Бештау, вся ободранная, стоит как немой укор, Шелудивая гора, но давно уже исчез Кинжал Эльбруса, брошенный им после битвы с джигитом. Кинжал был весь разрушен жадными людьми и увезен в тайные хранилища, где из него добывали зловещее вещество для новой войны.

А остатки джигита люди назвали Бештау: Пять Гор — по числу глав самой высокой горы.

Эти места видели многое.

Бесчисленные, ныне забытые племена проходили здесь. Эти места притягивали к себе самых знаменитых ханов, султанов, путешественников. Держали тут ставку и грозные ханы Золотой Орды и сам Потрясатель Вселенной — Тимур-ленг, Железный хромец, вел свои войска в битву в виду этих гор. Отдаленный от скопища местных гор Золотой курган сам служил источником легенд о несметных сокровищах, зарытых здесь, да только никто их не нашел до сего времени и только наконечники бронзовых стрел давно исчезнувшего народа изредка попадали к наиболее настойчивым искателям кладов. Только предание говорит о Золотом шатре Потрясателя Вселенной, стоявшем на этой горе с её чудесным видом на всё Пятигорье. Жалкие развалины стоят на месте некогда славного города Маджары и "чёрные археологи" копаются здесь. Многое могли бы рассказать эти горы, да не понимают их языка торопливые люди. Были здесь и битвы, изменившие историю местных племен. В 1570 г. черкесы на Бештау были разбиты татарами в сражении, где их князь оказался, ранен, а его оба сына, Мамстрюк и Беберюк, взяты в плен.

Арабский ученый и путешественник Шереф — ад — дин Йезди, ещё в средние века путешествовал в этих местах и в своей знаменитой "Книге побед" — "Зафар — Наме" назвал эту гору одним из чудеснейших мест, которые ему пришлось видеть. В этой книге Шереф — ад — дин Йезди описал, как могущественный Тамерлан, Потрясатель Вселенной, победив в междуречье Куры и Терека Тохтамыша, несколько дней останавливался на Беш-таке и окрестностях его, весною 1395 года от рождества Христова, или в 795 году хиджры. Но ещё до Шереф — ад — дин Йезди арабский географ Ибн-Батута побывал в 14 веке в ставке хана Узбека, в своей книге "Подарок созерцающим о диковинках городов и чудесах путешествий" знаменитый путешественник описал своё пребывание в городе Можар и посетил ставку хана в Биш-даге, где посетил ключ горячей воды. Он первым описал здешние целебные ключи. Эти места притягивали к себе самых знаменитых ханов, султанов, путешественников. Потом были века забвения и новых открытий. Я очень интересовался историей малой родины и всюду собирал о ней сведения.

Сразу после войны, когда в этих местах стали рыть штольни и шахты для добычи урана, по городу ползли зловещие слухи, которые усиливались той таинственностью, в которой сооружался город для шахтеров и завод для переработки руды. Ходили слухи о шпионах, и, стоило кому-нибудь попытаться сфотографировать "секретную" гору", как толпа возмущенных граждан наваливалась на него и, всего избитого, тащила в милицию. Раньше граждане были более патриотичны, ещё бы — они были гордыми победителями фашизма, а не "пиплом, который всё схавает".

Матери нам говорили, чтобы мы не поднимали упавшую или забытую кем-то конфету — нашли шоколадку, разломили её, а там синий кристаллический порошок — яд. А время стояло голодное, и шоколадная конфета на улице была вроде НЛО — все говорят, но никто не видел. В очереди тревожно перешептывались, что на Город надвигается циклон — тогда только-только стали предавать сводки погоды по радио и грозное, непонятное слово — Циклон, пугала встревоженных обывателей.

А ныне тишина и спокойствие царят здесь. Прорытые в поисках зловещих металлов глубокие норы, частью обрушились, частью были замурованы, чтобы не брали они новые жертвы в честь своих металлов.

Давно сняты и колючая проволока, опутывавшая подножье горы, исчезли и грозные надписи — "Стой, стреляют без предупреждения" и ведь стреляли же, ржавой пылью легли на землю таблички-предупреждения, что воду из многочисленных ручьев пить нельзя, что она отравлена, как отравлены зловещие озера отходов от урановых производств. Даже сейчас с вершины Малого Бешту отлично видны отвратительные белые озера — хвостохранилища отработанного материала. Несмотря на то, что сейчас они обнесены колючей проволокой, но ветер разносит отравленную пыль по всем окрестностям.

На вершину Бештау теперь, после закрытия шахт и снятия секретности с Соцгородка, который получил имя Лермонтов, подниматься не запрещали. Стало модно встречать на его вершине рассвет в честь окончания школы. (Впрочем, это было уже давно, до открытия многочисленных кафе и забегаловок, где то же окончание школы можно встретить с гораздо меньшими усилиями). Но это всё предисловие, а повесть о моих чудесных и ужасных приключениях только начинается. Надеюсь, я не лежу, где-то одурманенный ядовитыми испарениями, которые, говорят, иногда вырываются из-под капища богини смерти Мары, я недавно посетил его. Но всё по порядку.

Я отправился в путешествие по склону горы Бештау. Кто я? Неважно, это никак не влияет на события, которые произошли. Стояла чудесная погода, и я не предполагал, что со мною начнутся чудесные и ужасные приключения. Мне надо было найти хорошую палку из кизила, чтобы сделать из неё, впрочем, это неважно. С собою я взял свой молоток, в ручке которого была проделано отверстие и сделана петля из прочной ленты, чтобы не выронить молоток из рук. Из-за этого-то молотка все и случилось.

Погода была прекрасная, с высоты был прекрасно виден весь Кавказ, горную цепь которого замыкал на правом фланге двуглавый Эльбрус. Ни облачка не было в небе, которое сияло июльской синевой, самой прекрасной в мире. Повсюду плыл чудесный запах растений, раздавалось басовитое жужжание жуков — бронзовок, которые слетелись отовсюду на пир к цветущим кустам барбариса. Розовые цветы душицы, синие колокольчики расцвечивали землю волшебным узором. Бледные, но такие душистые стояли цветы мяты. Спугнутые кузнечики трещали то тут — то там, вспыхивая то ярко-алыми, то синими крылышками, которые прятались у них под верхними надкрыльями, окрашенными в цвет окружающей местности. Разноцветные бабочки добавляли великолепия в этот и без того великолепный день. Я старался пройти по камням, чтобы не топтать эту красоту. Перешагивать с камня на камень было совершенно не трудно, в таком количестве они покрывали землю. На обед я остановился на большом камне, скорее на маленькой скале, вросшей в землю. Небольшой выступ дал мне место, где я уселся с определенными удобствами — сидеть под ласковыми лучами Солнца было приятно, в кустах возились и распевали свои песенки мелкие птахи, и даже появившаяся в пределах видимости бродячая собачонка, не нарушала идиллическую картину. Меня немного разморило, настроение было благодушное и я, свистнув, подозвал собаку, поделившись своим обедом. Чистопородная "дворянка", собака была совершенно черного цвета и той породы, что над бровями у нее были два удивительно ярких желтых пятна. По поверьям северных народов такая собака видит духов и общается с ними. Шавка, поджав хвост, медленно подходила ко мне, поскуливая, готовая отпрыгнуть и в любой момент пуститься наутек. Я кинул ей кусочек булки, она мгновенно проглотила его, весело завиляла хвостом и подошла совсем близко. Её глаза были редкого для собаки цвета — голубые и выглядели совсем как человеческие, они смотрели на редкость осмысленно, так, что я даже немного вздрогнул. Пообедав, я всё смотрел на Эльбрус, вид которого мне очень нравился и, каждый раз я замечал в нем всё новые и новые подробности. Видимо я незаметно для себя задремал, потому, что когда я открыл глаза, Солнце уже перешло на западную часть небосклона.

Спрыгнув с уступа, я увидел перед собою все ту же собачонку. Она осторожно подошла ко мне, вид у нее был самый мирный, она не ползала на брюхе, не поджимала хвост, а подошла и тихо взялась зубами за штанину. Потом отпрыгнула, весело залаяла и пошла вверх по склону, а, когда я замешкался, она снова подошла и, потянув за штанину, явственно дала понять, чтобы я двигался следом за нею. Дорога была не трудная, собака весело прыгала впереди меня, она показала мне сравнительно легкий путь к двум скалам, между которыми была узкая щель, вся засыпанная мелкими камнями. Я подумал, что это самый короткий путь к вершине этих скал, откуда должен открываться великолепный вид на долину Подкумка, Город и Скачки.

Справа и слева от меня высились серые громады скал. Время и непогода выгрызли в стенах крупные куски и, разыгравшееся воображение уже рисовало в контурах скал каких-то неведомых чудовищ, впрочем, иногда забавных. Вот Бегемот из мультфильма "Девочка и колокольчик", вот топорщит усы кошачья голова, вот что-то совсем непонятное, но явно где-то или когда-то существовавшее.

Собака полезла вверх и, завернув за выступ скалы, исчезла. Больше я её никогда не видел.

Не сказать, что путь наверх был труден. Слежавшиеся мелкие камешки не норовили ускользнуть из-под ног, дыхание не колотилось в горле, хотя дорога была крутая, а шел я достаточно быстро.

Внезапно я вышел на небольшую площадку, которая была образована давним отвалом породы, а впереди чернело отверстие очередной штольни. Я остановился в недоумении — мне казалось, что я бывал в этих местах, правда, давно, но штольни я тогда не видел. Впрочем, за двадцать, а то и за тридцать лет, которые прошли со времени тех, далёких походов, многое могло измениться.

Великий Магистр, Белый Маг.

Из чёрного зева штольни раздался какой-то полу-всхлип, полу-вскрик. Меня не назовешь ярым альтруистом, инстинкт самосохранения у меня хорошо развит, но, почему-то я бросился на зов.

Потом я сам себе удивлялся, но сейчас... На полу штольни лежал человек. Человек? Что-то неправильное было в его лице, облике, одежде. Но этот человек был ранен, страшные раны рассекали его грудь, обломок арбалетного болта торчал из груди, и становилось ясно, что он уже не жилец на этом свете.

— Пить — прохрипел он

Я достал бутылку с водою, которая всегда была со мною, когда я иду на прогулку (не называть же это путешествием?).

Несмотря на терзавшую его боль, незнакомец с интересом смотрел на бутылку и, не знаю почему, но мне стало ясно, что "такой" бутылки он никогда не видел.

— Предсказание свершилось!— Он явно торжествовал.

— Я пью из волшебного, никогда мною, не виданного сосуда, вокруг меня Серые скалы, а передо мною стоит человек. Скажи, у тебя есть "Холодное Железо"?

— Ну, если имеется в виду вот это, — и я поднял молоток на уровень глаз.

— А скажи — ты можешь взять в руки именно железную часть своего удивительного изделия?

— Легко, — и я взялся за боёк молотка.

— Всё так, как было предсказано, иди навстречу своей судьбе, тебя встретят. Но только, когда я умру, а это будет так, не спорь, разожги Живой огонь на моём погребальном ложе. Я назначаю тебя своим наследником, — торжественно проговорил он.

-Всё мое имущество, все мои замки и книги отныне твои, как только ты меня здесь похоронишь. Смотри, чтобы мой труп сгорел полностью, и развей мой пепел, так велит "Книга Предсказаний, толкований и заговоров".

Я не успел ничего сказать, как незнакомец дернулся, задрожал, и я вдруг обнаружил, что он лежит на аккуратно сложенной поленнице дров, которую я раньше не мог не заметить.

— Может тут какие-то испарения, и у меня галлюцинации?

Но я никогда галлюцинациями не страдал. Я ориентирован во времени и пространстве. Знаю сходство между орлом и курицей (оба относятся к птицам). Знаю различие между ними — орел высоко летает, а курица нет, разве что на пару метров, да и то с кучи навоза в огороде. Знаю смысл поговорки — "не в свои сани не садись", в общем, я всегда мог правильно ответить на вопросник психиатра, который вычитал, уж не помню в каком-то фантастическом рассказе. Но это происшествие...

Как сомнамбула я подошел к поленнице, обнаружил в середине большой пучок соломы. Явственно ощущая, как моя жизнь разламывается на реальную и невероятную части, достал из кармана большой кусок кварца, подобранного мною у подножья Бештау, резкими ударами о свой молоток, высек сноп искр, которые упали на солому. Огонь весело затанцевал, черный столб дыма поднялся вверх, и через несколько минут все было кончено. От незнакомца осталась только кучка пепла.

— Покойся в мире, проговорил я, — я не знаю, кто ты, откуда, какой ты был человек, но пусть тебе будет ПОКОЙ! Requiem in расе! — почему-то добавил я.

Я помог налетевшему ветерку развеять кучку пепла, оставшуюся на месте бывшего костра.

Завещание незнакомца было выполнено, мне вдруг стало страшно, и я направился было к спуску к подножию Бештау, но налетевший на меня страх только усилился и я бросился под иллюзорную защиту штольни. Как только меня охватил мрак выработки, как я успокоился.

Но за своей спиною, там, где сиял июльский день, я слышал странные и зловещие звуки, и у меня пропало всякое желание возвращаться.

"Спереди свет, сзади тьма, идем...", вспомнил я старый анекдот. Сейчас у меня всё было в точности до наоборот — свет сзади с непонятными звуками, зловещими вскриками, а впереди была тьма и неизвестность.

Дорогу мне преградила какая-то колеблющаяся стена из полупрозрачной материи — точь в точь — завеса из многолетней паутины. Я протянул вперед свой молоток и, когда он коснулся того, что я посчитал паутиной, молоток рванулся вперед, едва не оторвав мне руку, я вылетел за ним и увидел впереди солнечный свет.

Выйдя из горы, я испытал потрясение — передо мною стеной стояла могучая гряда гор. Это не была Кавказская гряда, которая должна была быть далеко за моей спиной. Штольня явно шла на север. Цепь Главного Кавказа расположена на южной стороне горизонта, в хорошую погоду со склона Бештау хорошо видны зубцы Дых тау, Коштан-тау, Ушбы и других гор. Хорошо зная Кавказ, я полностью был уверен, что эти горы — не Кавказ — эти горы значительно ближе и выше. Передо мною должны были открыться виды Железноводска, в крайнем случае, Лермонтова, но никак не эти могучие горы, и Кавказ должен находиться за моей спиной. Совершенно ошеломленный я стал поворачиваться и снова испытал потрясение — никакой горы Бештау за мной не стояло, а расстилалась бескрайняя степь, в которой мелькали, где-то на пределе видимости несколько быстро движущихся точек.

Великий, или Золотой Дракон.

Я снова обернулся к горам. Синие, словно вырезанные из бумаги, ровными цепями они продолжались, и каждая следующая цепь поднималась все выше и выше. Вершины покрывали вечные снега, блестевшие на Солнце. А неподалеку лежал огромный, весь зеленый с золотыми блестками камень, в котором мне почудилось, что то знакомое. Я пригляделся и с ужасом увидел морду гигантского Дракона.

Так я впервые увидел Великого Дракона, моего, смею надеяться, друга и уж, конечно Защитника.

— Где я?

В моей голове раздался голос:

— Там, где многие мечтали бы побывать, но не всем это дозволяется.

— Кто ты?

— Я — Великий Дракон, иногда меня называют Золотым Драконом. Тысячу и один день я жду, когда по этой дороге придет славный богатырь, наследник и продолжатель дела Белого Мага с "холодным железом" в руке. Это у тебя оно? Смотри не коснись меня — от железа образуются трудно заживающие язвы. А теперь ты должен сесть мне на спину, потому что у нас нет времени на пустую болтовню — Слуги Черного Мага уже близко.

— Но я не богатырь, я человек, лучшие дни которого уже давно позади и, хотя у меня в руке молоток из железа, я...

Тонкий, длинный хвост Дракона обвился вокруг меня, меня схватило, и я оказался на спине Дракона, зажатый его чешуёй, а сам Дракон быстро поднимался в небо. Куда там современным истребителям — перегрузка буквально впечатала меня в его спину.

Впрочем, перегрузка почти сразу кончилась, и я посмотрел вниз. Там, и я испытал первое, но, увы, не последнее потрясение в этот, столь богатый событиями день. Там на спинах скелетов неведомых существ, больше похожих на помесь жабы с крабом скакали скелеты других существ.

— Это просто чувство юмора у Черного колдуна такое — он сделал плоть своих слуг незримой, а скелеты, для пущего эффекта заставил даже светиться по ночам. Представляешь картинку? Берегись!

Скелеты подняли трубки самого зловещего вида и из них вырвались клубы черного дыма. Дракон заложил крутой вираж, но стрелки были не промах — один шар мчался прямо на меня. Инстинктивно я подставил на пути шара молоток, стараясь отбить его, как шар в настольном теннисе. Раздалась вспышка и огненная черта понеслась вниз, ударилась между врагами. Мощный взрыв раскидал части существ по равнине.

— Неплохо, уничтожить за один раз десяток слуг Черного колдуна, прекрасное начало, богатырь.

— Я тебе уже говорил, что я не богатырь!

Дракон ничего не ответил, и мы помчались, поднимаясь все выше и выше, пересекая исполинские цепи гор.

С высоты мне отлично были видны горы. Я всегда любил горы, но эти... Огромные, покрытые снегом, с острыми ребрами, на которых нескончаемый ветер пел свою песнь, эти горы были и грозными и прекрасными. Иногда мы пролетали над расселинами, которые, казалось, доходили до самого сердца гор, тогда с ближайшего утеса вниз с шумом падала серебряная лента водопада. Между хребтами лежали узкие, зеленые долины.

Внезапно Дракон задрожал, горестно воскликнул:

— Прости меня богатырь, я совершенно забыл про грозную опасность, подстерегающую нас, Драконов в этих местах. Уже тысячу лет ни один Дракон не приближался к проклятой Золотой Долине, а я, стремясь уйти от слуг Черного колдуна совсем о ней забыл. Наша гибель неизбежна.

Долина проклятого золота.

Дракон круто пошел вниз, и мы оказались в долине, которая, на мой взгляд, ничем не отличалась от соседних долин. Дракон упал на живот, стал скрести когтями землю и, когда я, спрыгнув с него, спросил, что тот делает, Дракон так свирепо глянул на меня, что я отошел.

Мне давно надо было бы поесть — я не рассчитывал на долгое путешествие и доел то, что у меня с собою было, ещё на скале, разделив провизию с собакой.

— А кстати, куда делась эта собачонка?

Но эта загадка меня интересовала не долго. Живот заявлял о своих нуждах все более настойчиво. Я заметил, что Дракон злобно поглядывает на меня и не стал что-нибудь у него просить. Выбрав камень поувесистей, я отошел, и мне улыбнулась удача. На камне стояла большая птица. Она была совершенно не пугана и не побежала прочь при моем появлении. Резко взмахнув рукой, я вдруг взглянул на камень — несмотря на свои маленькие размеры, он был очень тяжелым и отливал золотым цветом.

— Золото, — подумал я, но еда была важнее всего, и камень сбил птицу. Я схватил птицу, тут раздался оглушительный удар грома, всё затряслось, и я увидел, как Великий Дракон, только что лежавший на земле поднялся во весь свой гигантский рост и ... поклонился мне.

— Спасибо маленький брат! Ибо ты и есть тот великий богатырь, которого мы все давно ждем. Ты разрушил Великое Заклятье! Эта Долина! Давным-давно, создавший нас маг вложил нам неукротимое стремление к золоту! Мне стыдно говорить, но ради этого желтого куска бесполезного металла, который ты так небрежно отбросил от себя, мы, Драконы разоряли целые царства. И вот Черный Маг, ненавидя Драконов, конечно, тех, кто может с честью носить это благородное имя, создал эту долину и заполнил её золотом. Драконы, пролетая мимо, не могли удержаться, чтобы не спуститься в долину, а потом не имели сил оторваться от неё. Ведь тут было ЗОЛОТО! Посмотри вокруг! Эти все холмы и скалы — это ведь останки несчастных драконов, побежденных силой своего притяжения к золоту! Было предсказано, что, если кто-нибудь добровольно откажется от золота, стоя в этой долине, то заклятье падет.

Я огляделся. И действительно — всюду валялись исполинские кости, грозные черепа скалили внушительные зубы, огромные когти впивались в землю и всюду, около них лежали груды золота, гигантские самородки и мелкий песок, всюду было оно! Некоторые черепа драконов были обгорелыми, по земле струились ручьи из червонного золота, когда-то расплавленного, да так и застывшего.

— Здесь разыгрывались ужасные битвы за этот металл, если в Долину попадали сразу два дракона. Жадность затмевала им глаза и тогда в Долине текли целые реки золота, расплавленного огненным дыханием сражающихся драконов.

— Полетели отсюда, мне не хочется смотреть на эти останки, — И я резво запрыгнул на спину Дракона, не забыв, однако взять собою тушку птицы.

— Пообедаем в другом месте!

Когда мы взлетели, Дракон вдруг укрыл меня своим крылом, и я услышал нарастающий гул. Дракон медленно произносил слова, которые, как мне казалось, никогда не звучали под ясным небом и не должны были звучать. Ответом на эти слова был такой грохот, что я едва не оглох, хотя и был укутан крылом Дракона. Крыло развернулось, и я увидел, что окрестные горы начали рушиться, камни, скалы, мелкая пыль полетели в Золотую Долину, засыпав её до основания. Дракон разинул свою необъятную пасть и вниз полился поток огня. Через несколько минут все было кончено. Вместо Долины лежало озеро расплавленной лавы.

Дракон успокоился и сказал:

— Эта лава никогда не застынет, пока я этого не пожелаю. Хотя Великое Заклятье и снято, но я хочу, чтобы злая судьба подстерегала других драконов, не хочу также, чтобы черные волхвы колдовали над костями Драконов, совершая свои омерзительные обряды.

Мы перелетели в другую долину, Дракон улегся "немного вздремнуть", видимо последнее приключение отняло у него много сил. А я решил обследовать местность, в которую меня занесла судьба. К моему удивлению, долина оказалась прямо таки переполнена различными рудопроявлениями. Скалы, блестевшие черными гранями на Солнце, оказались магнетитовыми и я, еле оторвал свой молоток от них. Неподалеку сверкали золотом крупные кубические кристаллы. В их зеркальных гранях отражалась вся долина. На моё счастье, это оказались не золото, а кристаллы пирита, а пир — значит огонь

Взяв пару таких кристаллов, я собрал немного пуха с осота, переложил его тонкими веточками, затем навалил более солидные ветви и, ударил кристаллами друг об друга. После удара вниз полетел целый пучок искр. Костер весело затанцевал.

Дракон открыл глаз, и, увидев огонь, вскочил на ноги.

— И ты ещё утверждаешь, что ты не колдун, но ты смог вызвать Живой огонь! Этого не удавалось никакому колдуну с тех пор, как я себя помню!

— Увы, я действительно не колдун, волшебник, маг, волхв, чародей, а огонь я разжег при помощи этих двух камней, и я протянул их Дракону. Кажется, любовь к золоту перешла у него в ненависть к нему, а то и в боязнь. Дракон попятился.

— Это не золото, это просто минерал, на него похожий, впрочем, кое-где на Волге его иногда зовут "кошкиным золотом", там он встречается в виде мелких кристалликов и тот, кто его не знает, может подумать, что это золото. Люди, хотя и не Драконы, но для того, чтобы завладеть золотом всегда совершали различные злодеяния.

— Спрячь эти магические камни и никому их не показывай. Пожалуй, ты обладаешь такими знаниями, перед которыми могут склониться даже Маги. Кстати, никому не открывай своего настоящего имени — здесь имя человека и его судьба — неразрывны, и, зная Истинное имя, ты можешь заставить его обладателя делать все, что тебе угодно.

— Тогда, зови меня Иваном. Прекрасное имя, имя героев многих сказок, легенд и былин. Это имя носили и царевичи и дураки. Кто я, я сейчас не знаю. Пусть я здесь буду Иваном.

Надетая на крепкий сук, помещенная на огонь тушка птицы скоро стала издавать совершенно одуряющий запах, но Дракону этот запах не очень понравился.

— И охота портить свеженькое мясо этим огнем... Хотя если бы ты попросил, я вмиг бы зажарил эту несчастную пташку своим дыханием...

Кстати, на каком это я языке говорю с Драконом? Я никогда не отличался способностями к языкам, правда знал ругательства примерно на двадцати трех языках, да и поздороваться мог на нескольких, но говорить на чужом языке — этого я не мог. Помню, когда судьба забросила меня на недельку в Финляндию, там мне пришлось изъясняться на английском, так пришлось доставать из самых заброшенных уголков памяти "язык вероятного противника", как учили нас в детстве. Немного объясниться с людьми я все же смог. Учили нас ранее на совесть и навеки вбивали в наши дурные головы необходимый запас знаний, никогда ведь не знаешь, что тебе будет надо, а что нет. А тут! Я говорил на абсолютно чужом языке свободно и непринужденно.

— Не бери в голову, как у нас говорят, это Великий Магистр Белый Маг перед смертью внедрил в тебя знание нашего языка, чтобы ты не сошел с ума, не только попав в незнакомую обстановку, но и ещё ничего не понимая, где ты и что с тобой.

Пообедав, я снова сел на Дракона, и мы взлетели ввысь. Когда мы взлетели снова, я увидел вдали огромный кратер, точнее кальдеру, а в её глубине — замок, выстроенный из чёрного базальта. Каким-то древним ужасом веяло от него, и Дракон резко ускорил свой полет. Он молчал, и я не решился прервать его задумчивое молчание. Под нами проплывали остроконечные пики гор, покрытые снегом. Сердце проваливалось в пятки каждый раз, когда взор, спокойно скользящий по заснеженным плато вдруг падал в пропасть обрыва. Между цепями гор зеленели прекрасные, но безжизненные долины.

— Эти земли находятся в "Серой зоне". Они не под властью Зла, но Чёрный колдун свободно творит здесь свою волю.

Чтобы мне было лучше видно, Дракон сложил крылья.

— Мы, Драконы летим не с помощью крыльев, а с помощью магии, а крылья придают нам величественный вид, да и драконессам больше нравятся драконы с мощными крыльями.

Мы летели долго, и успели проголодаться. Снова опустившись в миленькую долину, мы разбрелись. Я разжег огонь, стал подогревать тушку горной индейки, добытой мною ранее, а Дракон полетел к ближайшим скалам, "немного позавтракать".

Я недоумевал — Дракон такой огромный, неужели он успевает схватить прыткую горную козу?

Когда Дракон, сытый и довольный прилетел, я спросил его об этом. И едва не погиб. Глаза Дракона вдруг резко пожелтели, вертикальная щель зрачка полыхнула огнем, Дракон как-то странно зашипел, и меня прямо-таки бросило к нему. Хорошо, что я в это время стоял, ухватившись за ствол молодой березки.

Свист все продолжался, но я — Человек, я могу противостоять гипнозу! Повторяя в уме таблицу умножения, я занялся вычислением самых неудобных мест таблицы и стоял на месте. Вдруг Дракон помотал головой, кашлянул и стал просить у меня... прощения.

— Никогда не видел, чтобы кто-нибудь устоял перед Зовом Дракона! Ты и в самом деле славный богатырь! Никакой дракон тебя не сможет призвать, а среди нас есть те, которых НАДО опасаться. Зло колдуна проникло им в сердце, и они с удовольствием творят разрушения и бесчинства!

Мы удобно устроились, я на подходящем валуне, Дракон лежал просто на земле, да и где найти скалу, на которой уместился бы этот великан, посматривая на меня одним глазом. Круглый, золотой, с вертикальной черной щелью зрачка, в котором временами пробегали искры, его глаз притягивал меня. Круглые чешуи на боках, величиной с суповую тарелку переливались разными цветами. Сами они были прозрачными, но в глубине каждой горели разноцветные огоньки.

Сам Дракон возвышался надо мною, огромные когти, способные раздирать гранит были всего в пяти — десяти сантиметрах от меня, но это потрясающее зрелище не внушало во мне беспокойства. Я ему поверил до конца. Сожрать меня он мог много раз, еще там, возле исчезнувшей горы.

— Должен тебе сказать, — начал Дракон, — Нашим королевством правит, вот уже почти десять лет вдовствующая королева. Принцессы у нас нет, так что, если ты вдруг размечтался о принцессе и половине королевстве, забудь!

— Не больно то и хотелось! Как сказал Иван-царевич из одного анекдота, я уже в таком возрасте, что говорящая лягушка для меня интереснее, чем Василиса Прекрасная!

Дракон продолжал:

— Королева овдовела в двадцать лет. Её муж, молодой и прекрасный король, получил как-то ультиматум от Нечестивых Магов, черный замок которых ты видел на пролете над горами. Король недолго думал, посадил свою Золотую гвардию на драконов и отправился в замок. Мы нагрянули так внезапно, что Нечестивые колдуны не опомнились, когда прямо в замке на дворе стали высаживаться несравненные бойцы Королевской гвардии. Резня была ужасающая, наконец, колдуны укрылись в донжоне, король первым бросился к башне и высадил дверь, но погиб от колдовского заклятия. Гвардейцы не пощадили никого из колдунов, но короля уже не вернешь.

Королева так и не вышла повторно замуж — в стране началась ожесточенная гражданская война. Несколько крупных властителей решили отложиться от королевства, бароны собрали свою конницу и пошли войной на молодую вдову.

Но королева, в полном боевом наряде вышла к Золотой гвардии, выхватила меч и сама повела их в атаку. Гвардия не подвела королеву, баронскую конницу втоптали в грязь, отложившихся властителей повесили на воротах их собственных замков и в стране наступил мир. Столь быстрая расправа охладила воинственный пыл соседей, Золотая гвардия снова подтвердила свою несравненную репутацию.

Сама королева осталась вдовою. Конечно, у неё были один или два "друга королевской постели", как это называлось, но она держала их на коротком поводке, и народ не роптал на фаворитов.

Сейчас у неё подрастает племянник, который торжественно провозглашен преемником королевы. Объявлено, что, когда ему исполнится двадцать один год, он станет королем, а королева уйдет в монастырь, хотя и не примет монашество.

Мальчик (ему сейчас пятнадцать лет), уже делит с королевой тяготы власти, принимает участие в Государственном Совете, вместе с королевой принимает иностранных послов, обучается всем необходимым наукам. Особенно ему нравятся алхимия и боевые искусства.

Страна наша очень протяженная и имеет естественные границы, которые никто не оспаривает. От Востока, с его вечно бурлящим котлом войн и недоразумений мы отделены этими горами, которые преодолеть невозможно ни для кого, кроме драконов, разумеется, так что восточные товары попадают к нам с Запада, через Бескрайнее море. С юга наши границы упираются в пустыню, где кочуют люди, убежденные в том, что, если ты силен, то просто отними товар на зависть более слабым племенам. А торговать — это удел слабых духом. Остается Север, но и там царят настолько непроходимые леса, что про них сложены ужасные, или чарующие легенды.

Всё хорошо, но в последнее время в королевстве нездоровая атмосфера. Как-то смутно и темно стало и никто не может прямо сказать, в чем дело. Ни один Маг (а их у нас достаточно) не может определить вид и характер угрозы. Они только говорят о "славном богатыре с холодным железом", который придет из-за гор, и спасет королевство.

— Ну, теперь ты видишь, что я не тот богатырь? Я не иду через горы — ты меня несешь, сам я не богатырского вида, да и лучшие годы мои далеко позади.

— Но ты пришел в предсказанное время, по предсказанной дороге, у тебя есть "холодное железо" и ты уже успел совершить пару славных дел. Мы, драконы, благодарны тебе вовек, за избавление нас от проклятия ужасной Золотой долины, да и уничтожение десятка слуг Черного колдуна тоже благое дело.

Мы снова взлетели ввысь, и сердце моё то замирало от ужаса при виде острых лезвий гор, на которых ветер пел несмолкающую песню, то плавилось от восторга при виде зеленых долин с падающими водопадами, серебристыми елями, невероятной красоты цветами.

Долго мы так летели, и я наслаждался полетом. Сидеть на Драконе было очень удобно, снизу меня согревал огонь, всегда горящий в теле Дракона, вздыбленная чешуя служила прекрасным сидением, но я всё щипал себя за руку, проверяя — может быть я, одурманенный испарениями шахты, валяюсь в бреду, где-то на каменном полу? Но, кажется всё это на самом деле, хотя поверить во всё происходящее невероятно трудно.

Пока я так раздумывал, скалистые отроги гор закончились. Теперь мы летели над горами, которые обступили со всех сторон главные хребты. Мягкие очертания гор и холмов совершенно были не похожи на остроконечные пики, над которыми мы летели вот уже пару часов. Даже сверху мне было видно, как струятся ручьи, как мрачные ели сменились веселыми березовыми рощами, а на скалах выросли меднотелые сосны. Драконы не ведает усталости, но я, я — это другое дело...

По моей просьбе мы опустились на вершинку округлого холма. Я спрыгнул со спины Дракона и огляделся. Весь холм порос мягкой травкой, в которой краснели какие-то ягодки. Да это же поляника! Я рву ягоды целыми горстями, вкус лесной клубники напоминает мне мое детство, я бегу по холму, крича что-то неразборчивое, а потом смотрю и смотрю в синюю даль, которая так напоминает мне сибирские просторы, которые я видел с вершин Уральских гор. Равнина, чуть подернутая легким туманом, уходит, в необозримую даль. Молодые листья березок отбрасывают солнечные зайчики, где-то далеко блестит маленькое озеро. В свежей, зеленой траве краснели не только мелкие ягоды поляники. Там и тут высовывались крепкие, багрово-красные головки подберезовиков, коричневые шляпки белых росли целыми кругами. Вся эта картина заставляет трепетать все фибры моей души, и я поклялся в её глубине, что буду верным сыном своей новой Родины, потому, что я отчетливо понял, что здесь мне придется прожить всю оставшуюся жизнь. Конечно, жалко оставлять дом, друзей, налаженную жизнь, но что поделаешь... Умом я понимал, что попал в крутую передрягу, что я стал пешкой в какой-то запутанной игре, непонятной мне, но "надо жить, надо только умно жить" говорил герой фильма "Калина красная". Сам-то он, не очень умно жил.

Мы ещё долго мчались. Я немного задремал, но Дракон показал мне далеко впереди на золотую искру:

Город Царствующей Магии и Великая Королева.

— Впереди Королевство!

— Скажи мне Дракон, а как называется ваша столица?

— Наша столица называется Город. Конечно, у неё есть имя, но оно табуировано. Знать подлинное имя столицы — Великая Честь и великая ответственность. Его нельзя произносить вслух, писать, и, если тебя схватят черные маги, нельзя, под самыми страшными пытками называть её имя, ибо ИМЯ и есть СУДЬБА! И родильное Имя новорожденного не знают даже его родители. Когда ребенок родится, в тот же день Маг шепчет ему на ухо его Родильное Имя.

— Но ребенок же ничего не понимает! Или у вас не так?

— И у нас так, только в день совершеннолетия, когда молодой человек все хорошо осознает, у него в памяти всплывает его Имя, и тогда он сам решает, кому его сообщить. И это касается всех, от Короля до поденщика.

— Ну, тогда и не надо мне знать это имя. Чего не знаешь, о том не плачешь, не правда ли?

Мы быстро мчались вперед, и огромный город вставал передо мною всё яснее и яснее. Как описать необъятное? Сначала Город явился в виде огромной горы, с массой шпилей, башенок, стен. От Города исходило какое-то излучение Мощи и Спокойствия. Сами собой всплыли строчки из Манаса, в переводе Липкина:

Этот город не видел врага,

Никогда чужеземца нога

Не вступала на камни Бейпина,

Не входила в Город беда,

И потопа густая вода

Миновала камни Бейпина!

Две гигантские башни, нет, БАШНИ вставали в виде ворот в Город Королевы, между башнями билось синее пламя, даже Великий Дракон опустился на землю, потому что никто не смеет влетать в Город.

Я тоже сошел со спины Дракона, и пошел рядом с ним, удивляясь прекрасным зданиям, выстроенных из мрамора, разноцветных камней, с гордыми гербами над богато украшенными дверями. Все улицы были покрыты каменными плитками, которые по цвету удивительно гармонировали друг с другом, образуя сложный узор. Нигде нет мусора, нет резких и неприятных запахов, которыми (по уверениям историков) отличались средневековые города. А что передо мною был средневековый город, сомнений не было. Ни одной автомашины, только звери, не очень похожие на лошадей, но несшие ту же функцию — быть тягловыми животными, ручные повозки и толпа, толпа, толпа...

По мере нашего продвижения шум на улицах стихал, народ, глядя, как мы с Драконом продвигаемся вперед, замолкал, и, вдруг кто-то закричал:— Да это же Золотой Дракон с богатырем! Предсказание сбывается!

И тотчас площади и улицы взорвались таким шумом, что я чуть не оглох. Нам давали дорогу, но сзади нас образовалась большая процессия, которая шла за нами до самой Королевской площади. Гвардейцы, дежурившие на площади, образовали живую цепь, сквозь которую прошли только мы с Драконом. Остальные остались на площади, и на ней стоял такой шум, что из великолепного портала дверей вышел величавый Маг, провел рукою и шум стих.

— Королева приказывает всем умолкнуть! Она рассмотрит все обстоятельства дела и примет надлежащее решение!

Маг повернулся ко мне и жестом пригласил меня во дворец. Дракон проворчал, что во дворце слишком мало места, что он лучше подождет меня на стене, которая опоясывала весь дворец.

С сильно бьющимся сердцем я пошел за Магом. Он вел меня через анфиладу комнат, богато и разнообразно украшенных, но мне было не до того, чтобы любоваться красотами королевских покоев. Я чувствовал себя как двоечник, вызванный к грозному директору школы после очередной шалости.

Наконец мы подошли к золотой двери, по сторонам которой стояли статуи, держа в руках протазаны весьма грозного вида. Маг сделал рукою замысловатое движение и стражи дверей подняли своё скрещенное оружие. Двери медленно открылись и церемониймейстер провозгласил:

— Странник из неведомых краев к Королеве!

Я шагнул вперед и увидел на величественном троне ещё более величественную Королеву. Да, она вполне заслуживает звание Королевы. Её взглядом вполне можно было резать сталь, весь облик был холоден и неприступен.

Отдавая себе отчет, что теперь решается моя судьба, что бы там не говорил Дракон, я коротко поклонился, так, чтобы отдать Королеве должное, но и не уронить своё достоинство.

— Пусть странник подойдет и объяснит, как он смел, выдать себя за предсказанного богатыря, хотя он таким и не выглядит!

— Королева! Я не сказал пока ещё ни единого слова в пределах Твоего города! Богатырем впервые назвал меня Золотой дракон, хотя я и не заслуживаю такого высокого звания. Но он первый встретил меня после невероятного приключения, испытанного мною по ту сторону мерцающей завесы, после гибели неизвестного мне человека, назвавшего себя Белым Магом. Он провозгласил меня своим наследником перед тем, как удостоиться Огненного погребения. Я принадлежу к людям, которые верят в Магов только в детском возрасте, в наших землях Магов нет, и, по всей видимости, никогда не было.

— Белый Маг погиб? Поистине нас ожидают трудные времена! Расскажи же Странник свою историю подробнее. Впрочем, Мы выслушаем её завтра, а сейчас ты отправляйся в свой замок, приведи себя в надлежащий вид, а завтра Мы дадим тебе аудиенцию, на которой ты подробно опишешь свои приключения и то, как ты попал в Наш город

С этими словами королева подала мне небольшое зеркало в бронзовой оправе. Глянув туда, я действительно увидел осунувшуюся физиономию с черными кругами под глазами.

В окно заглянула голова Дракона.

— Великая Королева! С твоего разрешения я буду сопровождать Странника, который отзывается на имя Иван, до его дворца, а потом мы с тобою поговорим.

Я удивился было непочтительной речи Дракона, но, видимо в местной иерархии Дракон занимал не последнее место. Королева кивнула головой и я, вдруг оказался на площади, окруженный со всех сторон людьми. Но тут были не только люди с одной головой, двумя руками и прочим, что характерно для человека. Самые удивительные существа окружали меня со всех сторон, и я почувствовал, что начинаю терять сознания от переизбытка впечатлений.

Внезапно все от меня отпрянули, а на освободившееся пространство приземлился Дракон. Мы с ним прошествовали к бело-голубому дворцу, который стоял как раз напротив Дворца королевы.

Замок поражал своим великолепием, соразмерностью частей и какой-то благородной величавостью. Посреди фасада сияла начищенная бронзовая дверь. Портал двери окружал изысканный узор, высеченный в камне с переливающейся поверхностью. Когда мы подошли, в полированной сияющей поверхности показались какие-то выпуклости и вмятины и вот перед нами возник Медный человек.

Дворец Магистра Белого Мага.

— Что угодно пришельцу?— надменно спросил он.

— Наследник Белого Мага и твой Хозяин изволит войти в свой замок! — проговорил Дракон.

— Так Белый Маг погиб? Это очень печальное известие. А как был одет Маг в свой последний час? На лице Медного человека появилась печаль, хотя я и не думал, что такое возможно.

— Ты сомневаешься в моих словах? — проревел Дракон.

Но Медный человек не покачнулся.

— Я только выполняю распоряжение моего обожаемого создателя и хозяина.

— Он был одет в белый колет, расшитый жемчугом, впрочем, испачканный кровью, бархатные кюлоты и сафьяновые сапоги на небольшом каблучке — ответил я.

Медный человек исчез, но бронзовые врата стали раскрываться. За ними уже стоял Медный человек. Он сделал широкий приглашающий жест. Но Дракон не стал проходить в открывшийся холл.

— Я буду ожидать тебя на крыше твоего замка, когда ты приведешь себя в порядок, покушаешь и хорошенько выспишься. Завтра у тебя трудный день. Посмотри на себя в зеркало, краше в гроб кладут.

Я шел через множество комнат, даже забеспокоился — найду ли дорогу назад. Медный человек распахнул дверь, и я попал в ванную комнату. Впрочем, ванной комнатой ЭТО можно было назвать с большой натяжкой.

Я увидел огромный зал, в котором среди мраморных берегов плескалось небольшое озеро, несколько дверей, выходящих неизвестно куда.

Меня пригласили раздеться и я, сняв с себя всё, прыгнул в воду с небольшого возвышения. Вода была довольно горячей, но не слишком. В воздухе повеяло различными приятными запахами — лаванда сменяла мяту, роза — вербену, я блаженствовал, и тут на меня накинулись водяные смерчи. Они крутились вокруг моего тела, прямо-таки сдирая с кожи всё, сначала я испугался, но потом необыкновенно приятное чувство от такого массажа овладело мною, и я отдался на волю этих вихрей. Они крутили и мяли меня до тех пор, пока не появился снова Медный человек и спросил:

— Хозяин желает продолжить?

— Мы тут решили, что тебе будет приятно оказаться в привычной для себя обстановке.

Я утвердительно кивнул головой и тотчас водяной вихрь подхватил меня, и я оказался в настоящей русской бане. Не успел я удивиться, как тот же слуга спросил:

— Все ли так, как вы помните, или что поправить?

Я огляделся. Мощные сосновые стволы составляли стены бани, в глубине стоял огромный камень, под которым бушевал огонь, на стене были оборудованы полки.

Меня осторожно уложили на полку, от камня повалил необыкновенно душистый пар и березовый веник начал гулять по моей спине, сначала тихо и нежно, а затем он разгулялся в полную силу. Когда массаж кончился, я выбежал наружу и бросился в ванную, которая оказалась наполненной ледяной водой!

Это было необыкновенное ощущение!

Я выбрался на "берег" и вошел в предбанник. На столике появились кувшины с разными видами кваса, сушки и что-то еще. Я пригласил Медного человека садиться, он присел, но есть, по понятным причинам, отказался.

— Как тебя звал Белый маг? — спросил я.

— Лучше будет, хозяин, если Вы сами дадите мне имя, это будет только Ваше имя.

Я задумался, а потом вспомнил чудесный рассказ и торжественно изрек:

— Нарекаю тебя Робби!

В ответ на недоуменный взгляд Медного человека, пришлось пересказать ему содержание рассказа, после чего Робби встал и сказал, что отныне у меня нет более преданного слуги, чем он.

Наконец усталость сломила меня и, предшествуемый Робби, я прошел в свою спальню. Это тоже было колоссальное помещение с большой кроватью. Я только успел подумать, что надо бы устроить что-нибудь менее грандиозное, как обнаружил, что я уже проспал всю ночь. Только раз, ещё в детстве, со мной был такой же случай — я только закрыл глаза, тут же, как мне показалось, их открыл и обнаружил, что проспал всю ночь. Выспался и тогда и сейчас я замечательно.

Пока я спал, Робби вышел во внутренний двор замка и произнес глубоким, исполненным печали голосом, который, благодаря магическим свойствам Робби услышали во всем Городе.

— Сограждане! Вы, которые любили и уважали Великого Боевого Магистра, Белого Мага! Мои новости ужасны, печальны, но, все же дают некоторую надежду. Как вы все знаете, насколько дней назад Маг отправился на войну со страшным порождением Черного колдуна, угрожавшего нашему Городу. Целое войско, во главе с Зохром угрожало поработить наш Город. Великий Белый Маг сумел развоплотить все войско. Но перед битвой у него было видение, о котором он поведал мне. Маг знал, что из этой битвы он не вернется, но пообещал, что приведет в Город славного богатыря, который сможет держать в руках "холодное железо", смертельно опасное для всех нас, в которых присутствует магическое начало. В волшебный шар, палантир, я следил за битвой. Это была ужасная битва и славная победа. Белый Маг применил все свои Знания в Высшей Боевой магии и сумел справиться с войском Зохра. Но тут навстречу ему вышел сам Зохр. Чудовищное порождение некроманта Черного колдуна , вооруженное огромной палицей встало перед Белым Магом. Снова закипела битва, которую я уже считал законченной. Громом битвы меня прямо-таки отбросило от палантира и, когда я вернулся к нему, то увидел, что Зохр лежит, разрубленный от шеи до груди. Но из-за скалы вышел кто-то, кого я не смог опознать. Но я уверен, что это не был Черный колдун, потому, что такое магическое действие, как вывод из ада Зохра и всего его войска должно было отнять у колдуна все силы на длительный срок. Вокруг этого незнакомца колыхалось черное облако искажающего заклинания. Он поднял руки и огненная стрела сопровождаемая "Смертельным ударом" сорвалась с его арбалета. Белый Маг, отброшенный ударом стрелы, исчез. Исчез и его погубитель, и я не смог проследить его исчезновение. Всё это было предсказано Белым магом. А сегодня в Город вошел, сопровождаемый Великим Драконом человек, совсем не богатырского вида, но он держал в руке странное оружие, под названием "Молоток". Этим оружием он одним взмахом, как говорит Золотой Дракон, уничтожил десять самых приближенных слуг колдуна.

В Городе тотчас объявили траур по Белому Магу. Но я узнал об этом через несколько дней. Белого Мага в Городе любили и уважали, и скорбь горожан была неподдельной.

Когда я проснулся, то не сразу понял, где я нахожусь. Все вокруг блестело золотом и драгоценными камнями, я никогда не видел подобной роскоши, даже во дворцах Ленинграда. На мой полузадушенный вопль вошел Робби.

Роби подвел меня к зеркалу, и я сначала даже не узнал себя. С моих плеч сняли, наверное, годков сорок, так молодо я выглядел!

Робби помог мне одеться, иначе мне бы никогда не справиться с незнакомой одеждой, массой застежек, пуговиц, лент. А в зеркале отразился молодой человек, лет этак двадцати восьми, или двадцати девяти, одетый в светло-серый колет, расшитый обильными жемчужинами, штаны, не знаю, как они здесь называются. На голове красовался, берет с изумрудно-бриллиантовым пером необыкновенной работы. На левом боку висела грозная, даже на вид, боевая шпага.

— Но я не умею владеть шпагой, — сказал я, но Робби успокоил меня, говоря, что ЭТА шпага сама знает дело на высшем уровне.

Я стал рассматривать шедевр оружейного искусства, который Роби назвал Боевой Шпагой Великого Магистра Белого Мага.

Длинное, узкое лезвие глубокого черного цвета было сплошь покрыто таинственными символами, которые были выложены золотом. Учитывая высокую твердость "черной" бронзы, которую тут, за неимением стали применяли для изготовления оружия, я поинтересовался у Робби, какой мастер наносил таушировку на лезвие.

— Видишь ли, Странник, — ответил Робби, — никакой из ювелиров не смог бы выполнить такую тонкую и сложную работу. Магистр вывел особую породу муравьев с острыми алмазными челюстями. Они и прогрызли все эти символы, следуя указаниям Мага.

Я содрогнулся. Муравьи с такими челюстями, что режут "черную" бронзу как масло? Где они теперь? Но Робби успокоил меня:

— Маг потом перенес их всех на необитаемый остров в самой отдаленной части Земли.

Я продолжал осматривать шпагу. Вся она отличалась необыкновенным благородством пропорций — и длина лезвия и длина рукояти, а эфес представлял собой чудо ювелирного искусства. Оголовок рукояти венчал большой самоцвет неизвестного мне вида — по всей поверхности его пробегали радужные полосы, создавая восхитительную игру красок. Самоцвет находился в венчике из нежных лепестков белого золота. Ниже, или ближе к лезвию, на вершине рукояти было изображение самого Мага, вылитое из чистого золота и Робби говорит, что сходство с обликом Мага поразительное. Сама рукоять Шпаги была сделана из лазурно-зеленого камня, который очень удачно ложился в руку. Руку защищала гарда, на которую можно было смотреть часами — настолько тонкой и изящной была работа ювелира-оружейника. В углах перекрестий золотых полос были укреплены не слишком большие бриллианты, что добавляло очарования эфесу.

— Эта Шпага создана для того, чтобы защищать своего владельца от всех порождений злой Магии, — пояснил Робби, — Она сама выскакивает из ножен, когда владельцу грозит опасность. Превзойти её в боевом искусстве никто не может!

Робби провел меня в Малую столовую. Как объяснил Робби, это было не очень большое помещение, но батальон драгун тут вполне бы мог поместиться, даже со своими лошадьми.

Что я ел, не знаю, все было необыкновенно вкусно, а когда я поел, то обнаружил, что стол украшает только белая, камчатная скатерть, а в середине стола высится изящная ваза с орхидеями. Тогда я спросил — где Дракон, как можно его увидеть? Я чувствовал к Дракону самое искреннее расположение и считал его своим проводником среди трудностей и рифов дворцовой жизни. Роби подвел меня к угольно-черной пластине в одном углу комнаты и сказал, что бы я назвал место, где мне угодно очутиться. Я так и сделал и тотчас очутился на крыше донжона, а через минуту ко мне спустился Золотой Дракон.

Он лег на крышу, положил голову на золоченые, как я первоначально подумал перила ограждения, но Дракон даже оскорбился за Белого мага, когда я высказал Дракону свои соображения.

— Как ты мог подумать такое! Запомни, если ты видишь золото, то это золото и есть, а если что-то другое, то это все выполнено из цельного куска металла, редкого дерева, или из чего — ни будь еще.

Он лежал на террасе и глаза его смотрели куда-то вдаль. Губы его сложились в скорбную усмешку.

Я спросил Дракона, отчего у него такой печальный вид, и Дракон мне сказал:

— Ты знаешь, глаза у Драконов такие, что я могу посчитать, сколько лапок у той букашки, что летит в тех горах на горизонте, но, сколько я не смотрю в ту сторону, где властвует Черный колдун, я ничего не вижу, и это меня беспокоит. Ни в магические приборы, ни простыми глазами там ничего не видно, видимо он поставил завесу Тайны для магических существ.

— А скажи, Великий Дракон, а у вас есть тот, кто сохраняет секреты государства? Наверняка ведь Черный колдун захочет знать, что творится в Городе. Наверняка его интересует настроение жителей, ваши военные возможности. Способность Королевы к мобилизации сил и средств для отпора врагу, тоже весьма должна интересовать вашего врага. Тот, кто владеет информацией, владеет миром!

— Мне такая постановка вопроса не приходила в голову, у нас нет, по-моему, ничего подобного. Но нам пора. Надо тебе хотя бы немного показать Город, а потом мы полетим к королеве.

Призрак.

Дракон встряхнулся, подошел к краю башни, посадил меня на уже ставшее привычным место и ринулся вниз. Королевский дворец окружала широкая кольцевая площадь, на которую выходили пятнадцать широких улиц, расположенных как спицы в колесе. Каждая улица начиналась величественным замком, а за замком тянулись самые разнообразные дома. Через какой-то промежуток начиналась поперечная улица, расположенная концентрически с Главной, или Королевской площадью. Таких кругов было четыре, а заканчивалась все на массивной крепостной стене. Но в город вели только одни ворота, охраняемые циклопическими башнями. Меня поразил вид Города с высоты, такими красивыми были все дома и улицы, в кварталах были скверы и везде росли цветы. Все замки, которыми начинались радиальные улицы, разбегающиеся от Центральной площади, были разнообразной архитектуры, но все они были величественны и богато украшены. Во дворе каждого замка я заметил фонтаны и клумбы с разнообразными цветами.

— Фонтаны и клумбы — предметы особой гордости и соперничества между Магами, которые много времени проводят, выращивая такие цветы, которых нет у других Магов. А чтобы это так и осталось, цветы выращивают таким образом, что расти они, могут только на том месте, где их посадили. Эти цветы никогда не отцветают, и каждый день меняют свой облик, — заметил Дракон.

— В каждом замке живет член Магической Академии, Великий Маг. Вообще история города началась с того, что Великие Маги перестали воевать друг с другом, выбрали Верховного Мага, который и стал королем. Он построил себе замок, который ты видишь в середине центральной площади, а остальные Маги построили себе замки на равном расстоянии друг от друга и от Королевского дворца. Ходят тёмные слухи, что сплотиться их заставила какая-то внешняя угроза, но это было так давно... Никто уже и не помнит, какая это была угроза.

— За замком расположены дома родственников и приближенных Мага. Они находятся под защитой мага и обязаны выступать на его стороне в конфликтах. Но конфликты между жителями Города были так давно, что только Драконы и помнят об этом, а все обитатели Города перезнакомились, переженились, подружились и сейчас не важно, в каком квартале ты живешь.

— Но пора к королеве.

Дракон спланировал прямо перед ступенями, ведущими во дворец, я сошел с него, а Дракон проворчал:

— Не люблю я этого, но, как мне кажется, сегодня это необходимо!

Дракон вдруг встряхнулся и вдруг... стал ростом с хорошую лошадь. Не теряя величественного вида, Дракон направился во дворец, и я пошел вслед за ним. Теперь никакая усталость не мешала мне рассматривать убранство дворца, и я с любопытством оглядывался по сторонам.

Мы шли через множество комнат, залов, холлов и я просто не знал, куда смотреть. Всюду на полу был такой чудесный паркет из редчайших сортов дерева, со вставками из перламутра, черепаховых панцирей, сияющего, неизвестного мне металла, снежно-белого с голубым отливом, что казалось кощунством его топтать.

— Не бойся, — сказал Дракон. — Этому паркету ничего не сделается. Тысячу лет назад, когда Великий маг-архитектор Архелой сотворил этот дворец для Короля Гриммелса, тот в восторге наложил на дворец Неразрушимое Заклятье, одно из Величайших. И теперь никто ничего изменить во дворце не может. Настанет Время, Земля развеется пылью в глубине эпох, а Дворец все так же будет сиять своей красотою. Как ты понимаешь, в разные времена существуют разные вкусы, но каждый король вынужден строить своё, а изменить что-либо в этом дворце он не в силах. Так что ступай смело!

Это меня ободрило, и я стал свободнее ступать по бесценному паркету. В одной из комнат моё внимание привлек шкафчик, высотой почти полтора метра, стоящий на изящно выгнутых ножках. Сам шкафчик был из темного дерева, украшенный причудливой резьбой, а на дверце была нарисовано картина. Когда же я подошел поближе, то с удивлением увидел, что это картина выполнена в стиле флорентийской мозаики. Над гладкой серой поверхностью воды склонились ветви деревьев и пальм, на которых сидели или резвились попугаи, обезьяны, а на берегу лежала тяжелая туша крокодила. Все было прописано до мельчайших деталей — перья птиц, чешуя крокодила, сами обезьяны и ветви деревьев. Только каждое отдельное перышко, гладь воды, ветка дерева были вырезаны из цветного камня и с величайшей точностью подогнаны друг к другу, так, что между кусочками разных минералов оставлялись только тончайшие линии, видимые только тогда, когда хорошенько присмотришься.

Потолки замка — сами по себе представляли произведения искусства. На них с величайшим мастерством были выписаны различные события из мифологической древности, теснились изображения людей, птиц, зверей, и каких-то невообразимых существ. А стены одной комната, через которую мы проходили все были украшены головами монстров, на которые я и взглянуть без дрожи ужаса не мог.

— Это все охотничьи трофеи Великих Королей, хозяев этого замка, — проговорил Дракон.

Другая комната представляла собой музей оружия. Наверное, нет такого оружия, изобретенного за века, которое здесь не было бы представлено. Но все это были образцы холодного оружия. Мечи, копья, сулицы, и много таких, которые я и опознать не мог.

Рядами висели кинжалы всех форм и видов — от примитивных каменных лезвий, заключенных в деревянные державки и до изящных кинжалов совершенных форм, убийственных по назначению.

Целые ряды различных по длине клинков висели на стенах, располагались в витринах, а один меч был прикован к стене цепями, внушающими уважение своей толщиной. В этот раз мне не удалось, как следует рассмотреть эту потрясающую коллекцию, но позже я её внимательно с нею ознакомился. Подойдя к огромному мечу, который был прикован к стене, я, по совету Дракона, который сопровождал меня, стал и прислушался. Постепенно тихие звуки находящихся здесь посетителей ушли и мне стали чудиться звуки битвы — лязг оружия, скрежет разрубаемых доспехов, стоны раненых и дикие взвизги лошадей. Тут я полностью понял стихи Друниной, нашей поэтессы:

Я только раз бывала в рукопашной.

Раз наяву, и тысячи во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Дракону пришлось даже немного встряхнуть меня, чтобы я пришел в чувство.

— Ты тоже это слышишь? — спросил он меня.

— Да. Что это за чудовище?

Меч был просто огромен. Вместе с двуручной рукоятью он был на два пальца выше меня Длинное лезвие клинка, шириной в три пальца, имело волнистое лезвие, по которому пробегали кровавые искры. Рядом с простой прямой гардой было вычеканено изображение апокалиптического зверя, весь облик которого обличал ярость и жажду крови. Этот меч был создан для битв и убийства. Не представляю себе силача, который мог орудовать этим мечом в течение всей битвы. По-моему, это превышало человеческие силы.

— Ты прав, в том, что обычный человек не мог, как следует взмахнуть этим мечом. Но однажды охотники в гнезде Большого Орла нашли человеческого детеныша. Малыш, которому должно было быть около двух лет, спокойно сидел в гнезде, а когда прилетела Орлица, он так же раскрывал рот и даже отнимал кровавые куски у других орлят. Охотники хотели забрать его, но у них ничего не получилось — Великая Орлица стала защищать его. Через год он пришел в селение сам. Смело подойдя к людям, он заклекотал по орлиному, но люди как то поняли его, и дали ему приют. Долго-долго он учился жить по человеческим меркам — говорить, носить одежду, общаться. Многие видели, что он часто уходил в лес и там взбирался на практически отвесную, неприступную скалу. Стоя на скале, он издавал призывный звук и к нему прилетали несколько орлов — его приемных родителей и братьев с сестрами.

Во время одной такой отлучки на селение напали вурдалаки и селение погибло. Когда Сын Орла, такое имя дали ему односельчане, пришел в селение, все уже было кончено. Выжила только маленькая девочка, от которой мы и знаем эту жуткую историю. Юношам стремительно поднялся на крышу одного из уцелевших домов и заклекотал как орел. С неба к нему спустились трое гигантских орлов. Они покружили над разоренной деревней и улетели. Через некоторое время они вернулись, держа в лапах этот меч. Сын Орла схватил его одной рукою и пошел на поиски логова вурдалаков. Вернулся он через три дня, весь покрытый кровью своей и чужой, но о вурдалаках с тех пор в тех лесах не было слышно. Видимо гнев выжег в душе молодого человека все человеческие чувства, и он пошел в наемники. Благодаря своей нечеловеческой силе, презрению к смерти и несомненным полководческим талантам он быстро возвысился, до генеральского звания, а затем, убив законного короля, стал сам императором Гранитных гор. В самом сердце гор он построил себе замок, в котором происходили поистине чудовищные оргии, всюду лилась кровь, слышны были стоны и рыдания. Как потом установили маги, именно меч был причиной всех этих бедствий. Он выжег в сердце юноши все человеческое, оставив только орлиное презрение к жизни других существ. Взгляд императора был страшен. Он просто смотрел в тебя и мимо тебя, ты для него был просто добычей, куском мяса и только он решал разорвать тебя на куски сейчас, или оставить и позабавиться потом. Его империя постоянно разрасталась и потребовались силы всех Магов, чтобы справиться с ним. После его смерти империя немедленно развалилась и теперь там только мрак и мерзость запустения. А пра-пра, и далее предок нынешней королевы принес этот меч сюда и приковал его к стене, чтобы он не наделал снова ужасов и погромов. Цепи эти разорвать невозможно, кроме того меч под защитой Охранного Заклинания.

Но я отвлекся, и вернемся к моей аудиенции у Королевы.

Комнаты, между тем начали заполняться людьми и разнообразными существами, на людей практически непохожими. Вот стоит гигант, весь покрытый столь разноцветными перьями, что наряд наших попугаев ара, рядом с ним просто потускнел бы. Когда гигант повернулся, я увидел у него на локтевом сгибе несколько образований, похожих на пальцы. Он разговаривал с ещё более причудливым существом, которое выглядывало из панциря, покрытого шестиугольными пластинками коричневого цвета, на каждой пластинке был выгравирован сложный рисунок, заполненный золотой проволокой.

Дракон шепнул:

— Видишь ли, эти придворные как растения, а Королева как Солнце для них. Увидеть Королеву — их всегдашняя цель, а поговорить с нею — величайшая удача.

Мы шли и шли, я вдруг услышал шёпот:

— У него серая одежда, значит, он ещё не полноправный Маг.

— Да, но у него на боку Боевая шпага Магистра Белого Мага, а это страшная штука.

— Надеюсь, он ещё не научился с нею обращаться

— Шпага сама знает, что ей делать для защиты хозяина.

К нам приблизился мажордом, а, может быть церемониймейстер, я в этом не разбираюсь, и пошел впереди нас, раздвигая всё более густеющую толпу придворных.

Церемониймейстер подошел к очередной двери и провозгласил:

— Странник Иван к Светлейшей Государыне!

Дверь растворилась неведомо как, и снова возникла за нашими спинами. Поклонившись королеве, я вдруг заметил злобный взгляд одного из придворных, который ТАК посмотрел на меня, что мне стало не по себе.

— Подойди ко мне! — приказала Королева. Мы сейчас пройдем в Малый кабинет, где ты поведаешь НАМ повесть о твоих странствиях. Надо признать, что слуги Белого Мага знают своё дело, и ты выглядишь значительно лучше, чем вчера.

Я хотел отдать зеркальце, которое Королева дала мне вчера, но Королева так надменно глянула на меня, что я оторопел.

— Если Королева дает что-нибудь, то это навсегда! Запомни это!

Королева встала, и несколько человек направились вместе с нею к незаметной двери в углу Зала приемов. С нами оказался и тот придворный, злобный взгляд которого мне удалось перехватить. Пройдя ещё пару комнат, мы пришли в действительно небольшой и очень уютный кабинет. Королева села в кресло и сказала:

— Прошу вас господа, без чинов и регалий. Я привела вас сюда, чтобы выслушать рассказ Ивана, мне кажется, что мы услышим много удивительного. Этот кабинет невозможно прослушать извне, так что всё тут сказанное останется тайной.

— Прежде чем начать свой рассказ, позволь спросить королева: снаружи нас нельзя прослушать, но ты уверена, что в кабинете нет ушей Черного колдуна?

Я совершенно не был готов к тому, какой эффект произведут мои слова. Второй министр, тот самый, со злобным взглядом, вдруг вскочил, взмахнул рукою, и сверкающая полоса металла помчалась к королеве. Но Боевая шпага Белого мага метнулась наперерез, нож, звякнув, отлетел в угол. Из всех нас только Дракон не потерял присутствие духа. Своим длинным хвостом он мгновенно обхватил злодея так, что министр не смог бы двинуть ни рукой, ни ногой. Но второй министр, сделал какое-то неуловимое движение головой и мгновенно превратился в труп.

Королева вскочила, выкрикнула заклинание и тело несостоявшегося убийцы окутала голубая пелена, а королева отдала приказание таким низким голосом, что было просто удивительно.

— Все в Комнату Допросов! Дежурного некроманта туда же!

Нас как будто вихрем подхватило, и мы вмиг очутились в темном подземелье, освещаемом только светом тусклых факелов.

— Сначала допросим пришельца! Сейчас мы подвергнем тебя испытанию. Черный колдун хитер, злобен и коварен, а твоё появление столь необычно, что невольно возникают вопросы. Становись вот сюда! Это ковер Правды, он не даст тебе соврать, даже, если ты и захочешь этого, а если, все же умудришься солгать, благодаря своей иностранной выучке, Ковер сожжет тебя! Как ты узнал, что среди нас есть предатель? Или ты хотел, что бы тебе верили безоговорочно и поэтому раскрыл твоего предшественника?

— Меня глубоко оскорбляют эти беспочвенные подозрения! Я не стремился в вашу страну, мне и дома было неплохо! Должен заметить, уважаемая Королева, что с гостями ТАК не обращаются. Но, поскольку вы в состоянии войны с Черным колдуном, я отвечу. Я не шпион какой-либо стороны, я простой обыватель. Силой обстоятельств я оказался вовлечен в непонятную мне страну, игру неизвестных мне людей, существ. Но и этого мало — я попал в страну Магии, в которую я не верил всю свою сознательную жизнь! У нас магии нет!

А спросил я об ушах колдуна потому, что в нашем мире — разведка и шпионаж обычное дело и чем ближе к источнику власти, тем более стремятся попасть в избранный круг людей, причастных к тайнам государства, чтобы быть в курсе всего, происходящего в государстве. Вот и все!

Королева задумалась, а потом сказала:

— Хорошо сказано! МЫ просим прощения за грубое обращение, но учитывая обстоятельства, МЫ надеемся, что ты нас поймешь. А теперь займемся этим трупом!

Мне пришлось закрыть глаза, заткнуть уши, пока некромант творил свои чудовищные заклинания. Потом настала тишина, и я с ужасом увидел, как из неподвижного тела появляется полупрозрачная фигура второго министра.

— Великая Королева, он ваш. Осмелюсь заметить, что он способен ответить только на три вопроса, после чего будет ждать решения своей участи.

— Как ты стал предателем?

— Я нахожусь в родстве с незаконнорожденным принцем Абвелигом, и, поэтому имею БОЛЬШЕ прав на престол, чем кто-нибудь в этой стране, поскольку Я мужчина. Колдун обещал мне престол под его покровительством!

— Много ли тебе удалось передать колдуну, да не прозвучит его имя в этих стенах, хотя нас и защищает тройной слой Матери-Земли от его вредоносного внимания?

— Много. Все дела моего министерства, жаль, только, что я не успел передать сведения об этом нахале, которого ты пригрела с момента его появления здесь.

— Если ты ответишь достаточно подробно, Я гарантирую тебе, что отправлю твою душу в Великое Ничто, где ты растворишься без следа. Но если ты что-нибудь утаишь от Меня, я отправлю тебя в Хелльстан, на вечные муки! Расскажи мне о планах, ты знаешь, кого.

— Прости Королева, но он мне ничего не говорил о своих планах. Знаю только, что его цель — господство над ВСЕМ СУЩИМ! А милости твоей мне не нужно, я все равно попаду в Хелльстан, как сказал мне мой господин, но он мне обещал там место рядом с собой и отсутствие мук!

Дух второго министра развеялся в душной темноте подземелья, и через мгновение до нас донесся крик, исполненный вечной муки:

— О какое коварство! Отец Лжи, мои муки будут длиться вечно!

Подавленные всем происшедшим мы вернулись в кабинет.

Королева приказала подать вино и, после тягостной паузы обратилась ко мне со словами благодарности, говоря, что моя шпага спасла ей жизнь. Слуга хотел поднять нож, выбитый из рук предателя, но это оказалась змея, разрубленная пополам, глаза её ещё горели злобным пламенем.

Несмотря, что её две половины держались только на кусочке кожи, змея сумела поднять голову, немигающими глазами следила за действиями слуги и даже пыталась контратаковать его.

Увернувшись от её выпада, слуга подошел к маленькой дверце, в стене кабинета, поколдовал над ней, причем в прямом смысле, распахнул дверцу, одел какие-то чешуйчатые перчатки, из сине-зеленой кожи, взял из сейфа длинные щипцы, начищенное до блеска блюдо, по виду стальное и, приблизившись к змее, уверенным движением смахнул её на блюдо. Раздался громкий треск, змея стала корчиться, но через мгновение от неё не осталось и горстки пепла.

Королева объяснила мне, что это блюдо сотворено Величайшим Магом несколько веков назад и оно единственный предмет из "холодного железа", который находится в королевстве, не считая Грозного Молота за моим поясом. Сейф надежно изолирован, а перчатки сделаны из грудного панциря редчайшей рептилии Квароссы, которая водится в Пылающих скалах, расположенных в пустыне Юга. Надо признать, что такое имя этим скалам дано не зря. По просьбе королевы я поднес мой старый, избитый молоток к ней и она долго его рассматривала.

— Видно он хорошо поработал на своём веку. Скажи, скольких чудовищ, монстров ты им уничтожил?

— Великая Королева! Я не богатырь, я не воевал с чудовищами, в нашей Земле их просто нет и железо там металл самый обычный, а вот, допустим золото, встречается гораздо реже. Этот молоток служил мне для разных слесарных работ.

— Как удивительно отличаются обычаи разных стран! — промолвила Королева.

— Богатырь по своей привычке скромничает, — вмешался Дракон. — Он уничтожил десяток слуг Черного колдуна одним взмахом своего удивительного оружия, он освободил от заклятия Проклятую Золотую Долину, созданную на гибель нам, Драконам. Богатырь и не должен выставлять свои подвиги напоказ, это дела бардов, менестрелей, которые, я уверен, ещё споют о его подвигах!

Я был подавлен. Одно дело, общаться с Великим Драконом, в существование которого на Земле, хотя и не слишком верили, но всё же... Но участвовать в мрачном обряде некроманта, отвечать на злые вопросы Королевы, видеть въявь призрака, это для меня было слишком. Хотя я и не пью алкоголя, но тут я принял предложенный мне бокал и почувствовал себя лучше.

По знаку Королевы я стал говорить и рассказал о своей жизни, прямой, как древко стрелы. Детсад, школа, институт, работа, женитьба, пенсия и спокойная жизнь до самой смерти. Но вот дернуло же меня пройти по дорогам юности! "Не возвращайтесь к былым возлюбленным, былых возлюбленных на свете нет!"

Несмотря на испытание на Ковре Правды, Королева приказала трем Магам испытать меня не присутствие во мне магической силы. В малом кабинете на полу была выгравирована и украшена благородными металлами пентаграмма, в углах которой стояли высокие свечи, выполненные из травяно-зеленого воска. Меня поставили в центр пентаграммы, Маги наставили на меня свои посохи и я почувствовал присутствие грозной, но невидимой силы. Куда там Ковру Правды, или нашему примитивному детектору лжи. Я, правда, никогда не подвергался допросу с его применением, но уверен, что Маги превзошли самые изощренные методы допроса, применяемые на Земле. Про себя я решил называть ту Землю, где родился, Старой Землей. Вопросы посыпались один за другим. Я был в трансе и не мог увильнуть ни от одного, даже с помощью приема, так славно описанного в рассказе "Честность — лучшая политика". После испытания Маги в один голос заявили, что магической силы во мне нет полностью, что я тот человек, за которого себя выдаю, что они просто удивлены, как человек, не имеющий магической силы смог дожить до этих, достойных, как они сказали лет в таком суровом месте, как его Земля.

Меня пригласили присесть и указали на кресло рядом с Королевой. Кресло было такое роскошное, что я, было, заколебался, присесть ли мне, но, потом махнул на все рукой и решил присесть в него. Кресло, несмотря на всю его роскошь, оказалось очень удобным.

Королева задала мне массу вопросов, я, как умел, обрисовал ей положение на Земле, экономику, технику, науку, рассказал об искусстве, но королеву интересовало в основном наши военные возможности. Направляемый хорошо поставленными вопросами, я развернул перед потрясенными слушателями широкую картину военных возможностей людей. Я рассказал, как по земле стремительно передвигались боевые машины из "холодного железа", в небе, многократно быстрее звука мчались самолеты. Потрясенная свита Королевы узнала про баллистические ракеты, которые перелетая через половину света, попадали в цель, не большую, чем форточка в кабинете Её величества. Могущество бомб разработанных слугами политиков таково, что даже её создатели не осмелились испытать их на полную мощность. Они опасались, что сила взрыва уничтожит и столицу, расположенную в двух с половиной тысячах километров от места испытаний. В глубинах океана затаились подводные лодки, которые несли в себе оружие, применение которого принесет гибель целого континента, а по поверхности плыли настоящие монстры, более чем в четверть километра длиной и водоизмещением восемьдесят тысяч тонн. На земле мчатся танки, боевые машины весом в шестьдесят тонн, своими снарядами, пробивающие броню толщиной в полметра, отлитой из "холодного железа", самых лучших марок.

— Мой рост — сто семьдесят шесть сантиметров, возьмите кубик со стороною десять сантиметров, налейте туда воды, это и будет один килограмм. Тысяча таких килограммов составляет одну тонну. Тогда вы сможете иметь представление о величине современных авианосцев. На борту у него экипаж, все население вашего города сможет составить только экипажи пяти-шести таких махин.

Все долго молчали. Наконец королева сказала:

— В каком же злом и жестоком и злом мире ты жил раньше!

— Поэтому я и советую — закрыть наглухо все порталы, ворота, мембраны для выхода в наш мир, ведь уже, по крайней мере, два проникновения осуществились Белого мага к нам и меня — сюда.— Белый маг был ВЕЛИЧАЙШИМ Магом нашего мира, а ты... ты попал сюда по предопределению Высших сил.

— И все же...

Королева продолжала свои вопросы.

— Ты говоришь, что у вас нет магии. Как же вы живете без магических приемов, волшебных шаров, то есть без всех этих приспособлений, которые облегчают нашу жизнь. Как вы дошли до этого?

— Человек, тем и отличается от животного, что он задает вопросы. Мы любим, учиться, учимся всю жизнь и передаем сувои знания следующим поколениям. Животные тоже учат своих детенышей, сородичей в стае. Например, японские макаки только сравнительно недавно нашли способ жить благодаря использованию термальных источников, в таких холодных местах, в каких не живет больше ни одна обезьяна на Земле. Но их обучение не идет дальше сиюминутных потребностей.

Но только человек расселился по всей Земле. Больше нет ни одного животного, расселившегося так широко. Если только человек не держит их в качестве домашних животных, как собак, или кошек. Началось все в жарких краях, в Африке. Человек начал обрабатывать камни, делая из него орудия труда и оружие для войны, ибо у нас за место под Солнцем надо сражаться. Потом люди поняли, что для изготовления всех разнообразных инструментов подходят разные камни. Владение искусством обработки камня, изобретение копья, лука и стрел дали человеку решающее преимущество перед огромными животными — теперь можно могучего зверя поразить издалека. Люди распространились далеко на север, а, когда Великое оледенение начало теснить людей назад, к югу, человек овладел искусством вызывания огня. Люди пытливы и постоянно совали в огонь то тушку животного и получали восхитительное жаркое, то кусок глины, изобрели керамику, и, наконец, овладели тайной выплавки металлов, важнейшим из которых является железо.

При этих словах слушатели испуганно отшатнулись.

— И что, много ли у вас этого железа?

— Много, недаром, даже век наш называют Железным, хотя и есть много других определений — века пара, информатики, постиндустриальный, и так далее. А что касается магических шаров, то люди с помощью приборов умеют видеть на невообразимо громадные расстояния, невидимое невооруженным глазом открывается им. Люди могут разговаривать разделенные любыми расстояниями и, причем, только с тем человеком, с которым им надо поговорить, другие этого услышать не могут.

Наконец поток вопросов иссяк и мы, с Драконом отправились восвояси.

Дракон тоже выглядел подавленным, когда же я спросил его о причине, он ответил, что наши технические достижения его впечатлили, особенно описание тяжелого стального танка и сверхзвукового самолета.

— Сталь и железо для нас отрава, — грустно промолвил Дракон,— хорошо, что хотя бы тебе оно не вредит. И сама возможность поразить цель на расстоянии в 200 километров, не рискуя получить ответный удар от Дракона с помощью, этой, как ты назвал её ракеты, мне глубоко претит. Это не рыцарские методы ведения войны.

Спят рыцари, ржавеют их мечи,

И редко, редко, кто из них проснется,

И людям из могилы постучит.

Мы вернулись в "мой" замок, хотя теперь я держал в руках королевский фирман на право владения замком и всем имуществом Белого мага, я ещё полностью с этим не освоился.

Выйдя из Королевского дворца, я остановился. Над площадью висел неумолчный гул голосов, хотя торговли на площади не было. Всю площадь окружали величественные здания, все выстроенные из ценных пород камня, а один замок был весь покрыт сверкающими металлическими плитами.

— Это замок Мага-рудознатца.

Мне захотелось в будущем поговорить с этим Магом, потому, что я с детства любил различные минералы, собрал небольшую коллекцию. Куда бы ни забрасывала меня судьба, всюду я старался собрать хотя бы несколько образцов минералов, характерных для этой местности.

Люди и виды дворца.

Прямо напротив Дворца Королевы возвышался замок, который достался мне в наследство от Белого Мага, хотя я ничего не сделал, чтобы заслужить такую честь. Мне не приходилось быть домовладельцем чего-нибудь больше, чем стандартная трехкомнатная квартира в таком же стандартном доме, правда, построенным по "польскому проекту". Конечно, все заботы и тяготы по поддержанию замка в надлежащем порядке теперь легли на мои плечи. А отношения с вассалами, арендаторами и бог его знает с кем! Обязанности царедворца, на которые мне указала Королева. Она возвела меня в рыцарское достоинство, присвоив мне герб, в котором на серебряном поле был изображен Грозный Молот, поражающий врагов.

Золотой Дракон, казалось, догадался о моем смятении.

— Ничего Иван, ты справишься. У Белого Мага всеми делами заправлял его Медный Человек. Маг не любил хозяйственных забот. Он был великим путешественником, коллекционировал книги, минералы, оружие и, как только услышит о каком-нибудь достойном образце, сразу срывался с места и мчался туда.

Я немного успокоился и обратил своё внимание на замок.

В первую очередь обращал на себя внимание исполинский донжон, который был выше всех других строений в Городе, не исключая и Башни Королевского дворца. Донжон стоял посредине обширного двора, который был образован зданием, построенным в виде квадрата.

Вместе с Робби мы прошли во внутренний двор.

Двор был украшен цветником, разбитым во французском стиле. Четкие геометрические линии дорожек, ровно подстриженные кусты. Всюду стояли мраморные и бронзовые статуи, выполненные с величайшим искусством. Вверх били серебристые струи фонтанов, которые падали назад, в чаши с мелодичным плеском, дополняя музыку птичьего пения, которое раздавалась повсюду. Сами клумбы были заполнены массой цветов, большинство из которых мне были незнакомы. Немного зная полевые и горные цветы, в цветах, которые росли в парках и садах, я не разбирался. Робби ходил за мною и давал необходимые пояснения. Осмотрев двор, через проход в одном из зданий мы вышли в ту часть двора, где были служебные постройки. Но тут я уже взмолился — я был просто перегружен впечатлениями и мы поспешили в столовую, где м не был подан великолепный обед. Серебряной посуды не было — серебро также как и "холодное железо" для магических существ было ядом. Его всюду заменял неизвестный мне металл, который, на мой взгляд, был ещё красивее серебра. Этот металл был снежно-белым и по нему пробегали голубые искры. Кушать, впрочем, подавали на золотых сервизах. Тончайший фарфор и сосуды из горного хрусталя дополняли убранство стола. После обеда я, по привычке лег немного поспать, чтобы все впечатления этого дня улеглись в моей голове.

Утром я сказал Робби, чтобы он собрал в зале всех руководителей служб хозяйства Белого мага.

Когда все собрались в обеденном зале, я, встав, произнес речь:

— Уважаемые друзья и соратники Белого Мага! Я прошу почтить его память вставанием и минутой молчания. Этот обряд для присутствующих был новым, но все послушно встали. В зале, по моему приказанию играла самая скорбная музыка, которую в этой реальности играют на похоронах.

Выждав необходимое время, я жестом пригласил людей сесть. В особые, траурные бокалы налили тёмно-рубинового, почти черного вина, все выпили и с размаху разбили бокалы, чтобы они больше никогда не могли служить менее благородной цели.

В своей речи я первым делом сообщил о том, что Белый Маг, призвал меня для того, чтобы я совершил над ним Огненное Погребение с помощью Живого Огня, что я и выполнил. Белый Маг возложил на меня обязанности помогать Королеве в деле защиты от козней злого колдуна, чем я и собираюсь заняться. Вмешиваться в их повседневную работу я не намерен, как Медный Человек (мы с Робби решили держать его нынешнее имя в тайне), управлял всем хозяйством Белого Мага, так он и будет им управлять. А я намерен познакомиться с каждым более тесно в процессе знакомства с ними и хозяйством Белого Мага.

А теперь мы должны помянуть Белого Мага. Он был могущественным магом и отличным солдатом. До поздней ночи мы сидели за столом, и каждый из присутствующих рассказал о своей работе с Белым Магом, а присутствующий здесь же менестрель исполнил очень грустную балладу на смерть Магистра. Соратники Белого Мага отлично понимали, что с его уходом кончилась целая эпоха и началась другая, лучше, или хуже, это может показать только будущее.

Все разошлись, понуро опустив головы.

Утром я попросил Робби устроить мне экскурсию по замку. Эти экскурсии растянулись на несколько дней, хотя мы осматривали только один этаж в день. Первым делом мы прошли в библиотеку Мага. Эта библиотека была одна из крупнейших в Королевстве. Рядами, одна за другой стояли комнаты, в которых располагались столы с материалами, которые просматривал в своё время хозяин библиотеки. На каждом столе, кроме книги, или свитка рукописи находились перья. Это были магические перья. Они записывали все, что им приказывал маг, на свитках из прекрасно выделанной шкуры, подобно пергаменту Древнего Мира. Наконец мы вошли в основное хранилище книг. При виде уходящих на неизвестную длину полок, тесно уставленных книгами, свитками из разнообразных материалов, при виде высеченных на камне надписей, я грустно промолвил, что прочесть это никто не в состоянии. Робби предложил мне задать какой-нибудь вопрос, допустим по истории Королевства. Мы стояли около стола и, когда я задал свой вопрос, в глубине стеллажей послышался шорох и книга, мягко спланировав, легла на стол, уже раскрытая на нужной странице. Я бросился её разглядывать, но, увы... Страница выглядела ещё более загадочной, чем страница манускрипта Войнича. Разочарованно я произнес:

Эта книга, одна из книг,

Чью мудрость никто не постиг,

Что за странные знаки сплелись?

Звери, птицы и злаки сплелись!

Но "Медный человек" сказал мне, что Белый маг решил эту задачу и теперь понимание чужого языка, или письменности для того, кто сядет в магическое кресло не является проблемой. Робби произнес какие-то слова, и передо мною появилось существо, которое Робби представил мне как Хранителя библиотеки, а ему Робби сказал, что я наследник Мага и теперь хозяин всего, что ранее принадлежало белому Магу. Хранитель был больше похож на черепаху, вставшую на задние лапы, только панцирь у него был искусно гравирован золотыми узорами, сначала я был немного озадачен, потому, что не ожидал в этой роли видеть не гуманоида. Но заглянув в его глаза, я увидел в них мерцание ТАКОГО разума, что я смутился. Казалось, что Хранитель видит меня насквозь и не одобряет выбор Белого Мага.

Робби подвел меня к креслу, на котором была укреплена какая-то установка, он мне объяснил, что это установка для записи воспоминаний и, одновременно для обучения другим языкам и магическому искусству. Конечно, это не была "установка" в моём понимании, это было не техническое, а магическое приспособление, разработанное Магом, но для меня было проще использовать привычные понятия. Когда я сел в это кресло, я элементарно уснул. Когда я проснулся, Робби, грустно качая головой, сказал, что магическое искусство мне недоступно, я никогда не стану Великим магом, а мои воспоминания сейчас печатаются. Я увидел несколько сотен перьев, которые усердно скрипели, переводя на пергамент из шкуры зомбара мои воспоминания. Строки получались такими ровными, каждый знак был так каллиграфически выписан, что я невольно залюбовался. Были записаны все мои впечатления, от самых "младых ногтей", было воспроизведено содержимое всех книг, которые я прочел в своей жизни. А книг я прочитал немало, поэтому для библиотеки Мага это было весомым вкладом. Хранитель, когда увидел, сколько его драгоценных книг прибавилось в библиотеке, стал относиться ко мне с величайшим пиететом. Я потом просмотрел "свои" воспоминания и стер то, что хотел бы стереть, потому, что у "каждого есть свои скелеты в шкафу", о которых не принято оповещать посторонних. Стоило только подумать, что это место рукописи надо стереть, как оно исчезало, а остальные знаки передвигались на освободившееся место.

Я не маг и никогда им не буду.

Так, в Стране Магии, я остался единственным не магическим существом. Но надо было воспользоваться своим "недостатком" и превратить его в силу. Ибо наши недостатки — это продолжение наших достоинств, а, может, и наоборот?

Я в жизни прочел огромную массу книг, и, причем не только художественных и фантастики, много читал научных и научно-популярных книг, имею высшее техническое образование, при получении которого мне пришлось изучать массу "предметов", некоторые из которых, например марксизм-ленинизм был совершенно бесполезны, и в том мире, и в этом, но другие... Волшебная машина Белого Мага всю мою память очистила, сделала эйдетической, и поэтому я уже утратил способность что-либо забыть. Она привела в стройный порядок мои воспоминания, и я мгновенно получал ответ на любой вопрос, заданный самому себе. Я мог с точностью вызвать в памяти любую страницу прочитанной мною книги, независимо от времени, когда я её читал, любое мгновение своей прошлой жизни. Поэтому я имел огромный запас знаний, которым и должен был суметь воспользоваться. "Человек ничего в своей жизни не в силах забыть, все остается в подсознании, человек просто не умеет все вспомнить", как говорили психологи. А я могу "вспомнить всё", благодаря волшебной машине Белого Мага.

Мы продолжали осмотр. Больше всего меня поразил вид кабинета и лаборатории Мага.

Портрет Принцессы.

В кабинете Мага не было никаких таких вещей, которыми так любят пугать нас создатели фантастических фильмов-ужастиков — не было ни чучела крокодила, подвешенного к потолку, ни бутылей с ужасными монстрами, бьющимися о несокрушимое (изнутри) стекло, ни черепов, лязгающих своими зубами. Когда я вошел в кабинет, первое, что бросилось мне в глаза, был портрет молодой, изящной женщины. Но, к моему изумлению, и даже ужасу, женщина на портрете, едва взглянув на меня, тихо вскрикнула и повернулась ко мне спиною.

Тут вперед вышел Робби. Он отвесил портрету в высшей степени почтительный и изящный поклон и сказал:

— Извините, принцесса, Этот молодой человек — наследник Белого Мага. Маг сразился со злым порождением Черного колдуна, несмотря на то, что это чудовище охраняла целая армия существ, подвластных колдуну. В отчаянной битве все порождения Черного колдуна были уничтожены, ужасная угроза нашему Королевству была устранена. Но сам Маг получил множество ранений. Зная будущее, Маг в последнем усилии вышел в соседнее пространство и нашел этого могучего богатыря. Богатырь оказал Магу последние почести, достойно похоронил, предав его Огненному погребению, с помощью Живого Огня, который сам же богатырь и вызвал. Маг назначил его своим наследником. Королева утвердила последнюю волю Мага, и теперь Иван, ибо так зовут богатыря, является его полноправно признанным наследником. Так что смените гнев на милость и взгляните на него.

Женщина на портрете повернулась и с плачем взглянула на меня.

— Маг погиб? А я, думала, что он за что-то на меня сердится, потому, что я его давно не видела!

И она залилась неудержимым плачем.

Конечно, мне ещё не приходилось утешать нарисованных принцесс, да и живых принцесс я видел только по телевизору.

— Ваше величество, — обратился я к портрету, — своими рыданиями вы разбиваете наши сердца, — Я указал на себя и Роби, — Маг погиб как герой, избавив свою страну от ужаснейших несчастий. Можно ли желать более славной смерти? Его имя и деяния останутся в памяти благодарных потомков и, конечно, кто-нибудь сочинит героическую оду или сагу в его честь, слова которой будут воспламенять сердца молодых и звать их на подвиги во имя своей Родины!

Девушка на портрете обернулась, в её руке оказался платок, и она вытерла свои слезы.

— Маг создал меня. Он увидел во сне принцессу из далекой страны и, проснувшись, сотворил этот портрет. Он потратил много времени и сил, чтобы найти Ту, чей образ так вонзился ему в сердце! Но всё было напрасно. А теперь позвольте мне уйти к себе.

С этими словами поверхность картины стала одноцветно-серой.

Несколько лет назад мне посчастливилось попасть в Ленинграде на выставку картин из собрания Тиссена-Борнемиссы. Из выставленных там прославленных живописных полотен больше всего мне понравились "Портрет рыбака" кисти Франса Хальса и "Портрет женщины в красном", (Не путать с фильмом с участием Нормы Бейкер), не помню, чьей кисти.

Во внезапно открывшемся окне в Вечность сидит вполоборота к зрителю молодая женщина. Невозможно поверить в то, что её давно уже нет, что это просто картина. Живая, "блистательна, полувоздушна", в богато расшитом бархатном платье, она задумчиво смотрит на нас и сквозь зрителя. Что она видит? Какие тайны нашего сердца открыты ей? С любовью выписана каждая черта её лица, глаз, рук. Угол стола, тоже накрытый бархатной скатертью, с массой золотой посуды как бы выдвигается из тесных рамок картины и, кажется можно ощутить руками нежность бархата, тяжесть золотых кистей бахромы, вдохнуть немного того, давно ушедшего аромата эпохи. И вот передо мною оживший портрет. Я обратился к Роби, и он рассказал мне, что Белый Маг облетел на Драконе практически всю Землю, был при всех дворах всех властителей, но, увы, оригинала портрета, он так и не нашел. Великий Магистр Белый маг видимо искал не в том пространстве и не в том времени, когда жила эта удивительная женщина.

Должен признаться, меня глубоко огорчило исчезновение девушки, но Робби сказал, что Маг, силой своего Высокого искусства создал в картине целый мир для воплощения своей Мечты и через некоторое время девушка появится снова. А пока осмотрите кабинет.

Кабинет Мага.

Это был настоящий кабинет ученого. Ничего лишнего, только стол, чрезвычайно удобное кресло, несколько полок для наиболее необходимых книг. На полу, выложенная драгоценными камнями и сверкающими металлами была нарисована пентаграмма.

Когда я, по приглашению Робби, уселся в кресло, по сторонам пентаграммы, в центре которой стояли кресло и стол, сами собою зажглись разноцветные огни, к потолку стал подниматься благовонный дым. Я почувствовал разлившуюся вокруг меня несокрушимую мощь. На столе появился свиток из неизвестного мне материала, кстати сказать, я описываю мои приключения именно на материале из этого свитка. Рядом появилось перо из крыла, наверно обитателя рая, таким красивым, изящным и необычным оно было. Когда вы в этом кресле, никакое порождение злой магии, никакое чуждое влияние над вами не властно, — пояснил Робби.

— В этом пере никогда не кончаются чернила, оно не стачивается, а материал для письма никогда не кончается, — заявил Робби.

Я попробовал что-то написать, и вспомнил, что когда-то, давным-давно, да и не в этой жизни, в моду вошли шариковые ручки с пишущими стержнями. Тогда мы делали державки для стержней из самых разнообразных предметов. Особенным успехом пользовались ручки, изготовленные из гусиных перьев. Мы, наверно воображали себя Пушкиными или Лермонтовыми, хотя писали обычные школьные сочинения, да еще с массой ошибок.

— Ты, — говорила мне учительница, — строишь свои бесконечные предложения так, что я и сама не знаю, где надо ставить запятую. И в дневнике появлялась очередная оценка — 2/ 5. Она поясняла, что за грамотность — 2, а за сочинение — 5. Поэтому на государственном экзамене в седьмом классе я писал предложения в виде: Он пришел. И старался укротить свою страсть втиснуть все сочинение в одном предложении. Так вот, тогда же, весною, бродя по склону Бештау, я нашел перо орла. Широкое, коричневое с полосами то более темными, то более светлыми, с нежным пушком внизу, около ствола, оно было чрезвычайно красиво, а главное — во всей школе ни у кого такого пера не было. Я сделал из него шариковую ручку и гордо принимал завистливые взгляды товарищей. Но, чтобы писать этой ручкой, надо было приноровиться. При письме рука делает быстрые движения, а широкое перо ощутимо тормозило руку. Перо Мага действовало так же. Но приноровиться мне удалось быстро и я начал описывать свои удивительные приключения, которые описываю и сейчас. Но я отвлекся от осмотра кабинета. На особом столе находился прозрачный шар, диаметром около полуметра. Как человек, прочитавший массу фантастических произведений, я сразу опознал в этом шаре Магический, Волшебный Шар, палантир, или Волшебное око. Было очень странно осознавать, что в чем-то авторы произведений о Магах были правы.

Совершенно безукоризненный по форме, огромный Шар, выточенный из цельного кристалла, Шар был великолепен. Обстановка кабинета отражалась в нем и я подошел к Шару.

— Какой огромный кристалл горного хрусталя послужил основой для этого Шара, — сказал я. Но Робби гордо выпрямился и сказал, что шар из горного хрусталя более подходит для какой-нибудь деревенской ведьмы, а этот Шар выточен из единого кристалла алмаза и является третьим по величине Шаром в Королевстве. Первый по величине Шар является Коронной драгоценностью и Государственным Палантиром, второй Шар принадлежит Королеве. Я подошел к Шару и попытался вызвать в нем какую-нибудь картину, но сколько я не старался, у меня ничего не выходило. Я выкрикивал все слова, которые по воле их авторов должны были оживить Шар, но у меня ничего не получалось. Тогда я обратился к Робби. Робби сказал, что, поскольку я не Маг, то управлять Шаром, мне не дано. Сам же Робби построен Белым Магом так, чтобы выполнять все желания своего хозяина и поэтому он обладает некоторым запасом магических способностей. С тех пор Робби "оживлял" Шар и передавал управление мне, а я уже рассматривал в Шаре все, что мне угодно. Конечно, существовали и определенные ограничения, например, способностей Робби не хватало, чтобы заглянуть в кабинет другого Мага, да я этого и не хотел. Может быть, Толкин был провидцем и описал скорбное перерождение Сарумана под действием взгляда Саурона практически с натуры. Кроме того, существовали и ограничения этического порядка, которые мне нарушать не хотелось.

Мы прошли в лабораторию Мага. Вот где было чему поучиться создателям фильмов про Магов, волшебников и других таких же персонажей.

Конечно, всяких глупостей, рассчитанных на любопытствующих простаков, там не было.

В углу, сложенная из темных, закопченных кирпичей, негромко гудела печь, непременный атрибут алхимиков. Странный, голубой огонь лизал кирпичи. Робби сказал, что в руках умелого Мага в этой печи можно расплавить почти все на свете, но этим огнем могут управлять только очень опытные Маги. Вдоль всех стен были устроены полки и стеллажи, на которых располагались многочисленные склянки с порошками, куски металлов и горных пород, в аккуратных коробках находились различные травы. Широкий и длинный стол сверху был накрыт каким-то листом металла. Снежно-белый, с голубым отливом он представлял собой великолепное зрелище. На столе стояли различные аппараты, назначение которых мне было неизвестно. Взгляд только выхватывал стеклянные колбы, переходники, холодильники, в которых журчала вода. Только для тщательного осмотра этой лаборатории требовалось немало дней, но я понял, что нашел место, где смогу заняться своими опытами для изготовления необходимых мне предметов.

Взглянув на пол, я обнаружил, что вся поверхность пола лаборатории представляет собой огромную пентаграмму, вплетенную в прихотливо извивающиеся линии. Начав следить за этой линией глазами, я так увлекся, что только довольно грубый толчок Робби вывел меня из транса.

— Хозяин, нельзя долго смотреть на эти линии, потому, что они могут увести вас в неизвестные края, откуда уже нет возврата. Маг несколько раз пускал по этим линиям магические шары, в надежде установить с ними связь, но ни разу не добился успеха.

После осмотра кабинета и мастерской Робби подвел меня к столу.

И это все мне?

— Хозяин, Вам надо ознакомиться с принадлежащими вам ценностями, недвижимостью и землями, — торжественно произнес он.

До поздней ночи мы разбирались с Робби в манорах, майоратах, синьориях, землях, принадлежавших ранее магу, а теперь перешедших ко мне. Робби дал полный отчет о количестве драгоценных камней и металлов, находящихся во владениях Мага, обо всех запасах, сделанных на случай осады и многое, многое другое. Он подвел меня к огромной стеклянной пластине, около которой на полу лежала стеклянная же пластина. Почтительным тоном он попросил меня снять обувь, стать на эту пластину и прижать руки к вертикально стоящей пластине. Мне это напомнило рассказы товарищей, которые участвовали в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС и в эксплуатации третьего энергоблока. Там тоже надо было проверяться на предмет отсутствия радиоактивного заражения, прикоснувшись руками к изображению ладоней на стекле. При обнаружении радиоактивного заражения изображения ладоней, или части тела освещаются красным светом и необходимо снова идти в душ, смывая зловещие пятна. Только тут речь шла о идентификации моей личности. Роби потом пояснил, что в будущем будет достаточно просто прикоснуться к пластине и только в сомнительных случаях придется пройти полную проверку. Когда моя идентификация закончилась, в недрах стены раздался сдержанный гул и стала открываться спрятанная до того дверь.

Мы вошли в сокровищницу Мага. Одно дело читать на листе пергамента сухие строчки — алмазов необработанных, столько то карат и совсем другое дело — погрузить руки в прохладные глубины сундука, полного этих самых карат. Один за другим камни привлекали моё внимание или своими четкими гранями, или величиной. Необработанный алмаз совершенно не походит на бриллиант. Это просто кусок стекла, но, правда, с четкими гранями в виде октаэдра, как будто кто-то слепил вместе две четырехгранные пирамидки.

Дальше вдоль стены стояли сундуки с рубинами и сапфирами, с неизвестными на Старой Земле самоцветами, более похожими на осколок яркой радуги, которая к тому же переливается в теле минерала. Я не буду описывать все богатство Мага, здесь были сокровища, собранные в течении веков предшественниками мага и надо было постараться не разбазарить его. К счастью для меня, я не стал рыдать от счастья, кататься по земле, совершать другие безумства, ради свалившегося на меня баснословного богатства. Потребности у меня были довольно скромные, я жил на всем готовом, да и во всей прошлой жизни у нас не было ничего такого, чтобы эти самые потребности развились и душили нас.

Закрыв сокровищницу, мы отправились осматривать подземную часть замка. Как сказал Роби, под замком был настоящий небольшой город со своими улицами и площадями. Подземелья располагались на нескольких уровнях, и обойти их за один раз было нереально.

Я укрепил сердце, ожидая, что сейчас ко мне станут бросаться несчастные узники, все со следами страшных пыток, оборванные и будут уверять в своей невиновности.

Ничего этого не было. Белый маг не гноил людей в своих подземельях, не развлекался пытками. Это были просто помещения, приспособленные под хранения всяческих запасов. По ярко освещенным переходам не бродили призраки, потрясая полупрозрачными цепями, оглушительно вопя, не было там и апокалиптических зверей, или демонов из ада. Это были просто хозяйственные помещения. К чему пытать злодея, когда его можно было поставить на Ковер Правды и злодей сразу и сам во всем покается.

Когда мы, с помощью магического лифта, который связывал все этажи дворца, вернулись в кабинет, Робби преподнес ещё один сюрприз, показав мне множество потайных ходов, которыми эти несокрушимые стены были просто изрыты.

Кроме того, Медный Человек рассказал мне, что, если кто произнесет тайный пароль, то он, Робби должен будет поставить завесу Высшей Защиты. Эту завесу не в силах пробить даже Архимаг, ни одно порождение ада не сможет за нее проникнуть. Но и те, которые находятся под её защитой, покинуть дворец до снятия защиты не смогут. За все прошедшие века защиту включали только раз — при её создании, для проверки.

На другой день, после знакомства с дворцом, после обучения в магической машине, я попросил Робби, познакомить меня с остальными слугами в замке.

Мы прошли в "служебную половину".

Там мы встретили всех слуг, которые выстроились в ряд и Робби стал во главе этого строя. Я боялся, что все слуги будут "медными истуканами" но они оказались вполне живыми (некоторые даже очень) живыми людьми. Впереди стоял повар. Он небольшого роста, тучный, из тех, про которых говорят, что его легче перепрыгнуть, чем обойти, у него были густые черные усы и нос крючком. Я поблагодарил его за вкусный обед, обошел всех слуг, и выразил надежду, что они будут служить мне так же усердно, как и Белому Магу.

Девушки нестройно отвечали, что будут стараться, и мы с Робби пошли дальше.

Первым делом после посещения домашних слуг, мы прошли в кордегардию. Как только мы вошли, капитан, чеканя шаг, подошел к нам и отдал рапорт о том, что "в строю сто бойцов, больные, самовольно ушедшие отсутствуют".

— Вольно, — скомандовал я, и мы с капитаном прошлись вдоль строя, осматривая бойцов. Каждый выглядел молодцом, все прекрасно знали устав (которого я не знаю), но судил о правильности по четким ответам бойца и выражению лица капитана Бальфура. Капитан мне понравился. Его суровое, сосредоточенное лицо несло на себе отпечаток нелегко прожитых лет, щеку пересекал небольшой шрам, вся подтянутая фигура дышала силой и энергией.

— Капитан, я хотел бы завтра поприсутствовать на учениях вашего отряда, — сказал я, — Я Вам полностью доверяю, поскольку Вас выбрал Белый Маг, но мне надо самому уяснить ваши возможности.

Ответом было троекратный возглас, что то среднее между "Ура", и "Хурра!". Мы вышли во двор, и пошли дальше. Квадрат основного здания дворца заключал в себя внутренний двор, весь, как я уже писал, покрытый клумбами с цветами, статуями и фонтанами. В одном из зданий была арка, ведущая в основной двор поместья, куда мы и направились.

Отдельно во дворе стояли кузница и несколько домиков, в которых жили, по выражению Робби "специалисты". На мой вопрос о такой явной неприязни Робби ответил, что "они" попытались смастерить такого же медного человека, как и Робби, но у них, конечно, ничего не получилось.

Первым делом мы зашли в кузницу. Могучий кузнец и двое его подмастерьев коротко кивнули нам и продолжали переворачивать какой-то большой ковш, из которого, в подготовленную форму полилась ярко сияющая жидкость. Когда жидкость вытекла, заполнив форму до отказа, работники поставили ковш в стороне. После этого кузнец подошел к нам и отвесил глубокий, но полный достоинства поклон. Я протянул ему руку и поинтересовался, что они делают.

— Мы отливаем статуэтку в Храм Невидимого, — При этих словах все сделали охраняющий жест.

— Верховный жрец заказал её несколько недель назад, но пока утвердили восковую модель, прошло ещё некоторое время.

— Вы работаете по выплавляемой модели? — спросил я.

Кузнец с видимым удивлением посмотрел на меня и спросил, откуда я знаю столь специфический термин, на что я ответил, что мы ещё пообщаемся на предмет работы с металлами, и что я очень люблю этот вид искусства.

Мы славно поговорили о металлах и их свойствах, я поинтересовался, почему "холодное железо" здесь не в чести. Кузнец пояснил мне, что любое прикосновение "железа" обжигает, а попадание его внутрь приводит к фатальным последствиям.

Я вспомнил, что и на Старой Земле применение железа было в некоторых культурах табуированным. Египтяне и древние греки считали железо Костью хтонического чудовища — Тифона, и его применение регулировалось религиозными запретами, как и у этрусков, ассирийцев и даже у таких всемирных завоевателей как римляне. Только дикие лангобарды, придя со своими длинными железными мечами в Северную Италию, смогли разрушить эти запреты. И произошло разделение Веков на Золотой и Железный, по словам древнеримского поэта "железу приделали крылья и, оперенного, мощно мечут его вдаль" А дальше все пошло покатанной дороге. Еще в Ниневии были обнаружены болванки высококачественной стали, но, видимо её получение было таким сложным и дорогостоящим мероприятием, что среди тонн золота, найденного в гробнице Тутанхамона, было только одно маленькое колечко, выкованное из метеоритного железа. Видимо оно служило для каких-то религиозных церемоний. Следующим поколениям людей пришлось открывать секреты выплавки стали самостоятельно.

Потом мы прошли в мастерскую ювелира. Сухой, сгорбленный человек с достоинством подошел ко мне и поклонился. Я попросил показать мне свою мастерскую, на что тот ответил, что все принадлежит мне, и я волен осматривать все что угодно. Но, чтобы Робби, тут он глянул из-под нависших бровей на медного человека, туда не входил, потому, что когда он вошел сюда в прошлый раз, лет этак десять-пятнадцать тому назад, то смахнул вазочку, неописуемой красоты и, если бы не ловкость подмастерья, то вазочка, несомненно, погибла бы.

Я попросил Робби немного подождать в прихожей и вошел в святая-святых ювелира. Ошеломленный открывшийся красотой я стоял на пороге, разглядывая открывшийся вид. Все стены комнаты была украшена арабесками, вычурными и изящными. Разнообразные работы в стиле флорентийской мозаики отлично вписывались в эти арабески. Повсюду стояли статуи дивной работы. За длинным столом сидело трое подмастерьев, которые вскочили при нашем появлении. На столе, в застекленных ящиках вдоль стен, на черном бархате лежали ювелирные изделия, из различных металлов, со вставками из драгоценных камней. Я залюбовался искусной работой и заслужил, видимо этим одобрение ювелира.

— Мне хотелось бы переговорить с вами, уважаемый мастер об одной работе, которую, однако, необходимо держать в тайне. Вы можете из подходящего кристалла горного хрусталя вырезать и отполировать несколько одинаковых предметов, вид и размеры которых я вам укажу, но только точность этой работы превышает все, что вы делали до сих пор?

При этих словах ювелир оскорбленно выпрямился, но я не дал ему времени разразиться негодующей речью.

— Видите ли, мастер, — начал я, — при осмотре Вашей удивительной коллекции драгоценных украшений, я увидел, что Вы не повторяетесь. Каждое изделие уникально, что и говорит о Вашем мастерстве, но эта работа требует точного повторения нескольких изделий, иначе весь труд пойдет насмарку.

— Я не ремесленник, но, если это надо для дела, я готов отштамповать хоть сотню одинаковых изделий!

— Эти предметы, назовем их линзами, должны представлять собой часть сферы с обеих сторон, размеры и форма которых я вам сообщу позднее. Но при их изготовлении вы не должны пользоваться магией, ни в каком виде!

— Конечно, я готовлю заготовки для магических шаров, но жизнь им дает тот Маг, который их заказывает, так что работа эта для меня по силам.

— Вот и славно.

Мы обошли ещё несколько зданий, в которых трудились различные ремесленники, ибо хозяйство Мага, как и подобает образцовому средневековому хозяйству, обслуживала себя почти во всем само. В мастерской ткача мне показали удивительные, переливающиеся ткани и Ткач гордо сообщил, что подобных тканей никто, кроме него в королевстве делать не может и что продажа этих тканей добавляет солидный вклад в ежегодный бюджет поместья. Только некоторые вещи, такие, как необходимые материалы или металлы приходилось заказывать на стороне. Я тут же послал слугу на рынок, приказав купить в ряду торговцев драгоценными камнями пару кристаллов горного хрусталя необходимых мне размеров. Но Роби посоветовал для этого послать одного из подмастерьев, чтобы ушлые купцы не подсунули мне хорошую имитацию, да, ещё не дай бог, снабдив её заклинанием для наблюдения за мною. Я согласился и шустрый молодой подмастерье ювелира, по имени Фома отправился за покупкой. Когда Фома вернулся, Робби взял у него кристаллы и, открыв какой-то ящичек в своей руке, положил их туда. Через некоторое время Робби отдал мне кристаллы, говоря, что теперь они совершенно безопасны. А если продавец снабдил бы их какой-то магией, для того, чтобы с помощью этих предметов поглядывать за мною, то эти заклинания вернутся, к тому, кто их сотворил, и взорвутся у такого торговца в руках. Я сказал, что и у нас есть любители ставить "жучки" для подглядывания и подслушивания за некоторыми людьми, за их работой и что этими вещами занимаются не только отдельные люди, но и само государство. Мне долго пришлось объяснять значение слова "жучки" и было решено, что Робби будет так называть любые колдовские штучки, которые могут быть установлены для слежки за мною. Маг поставил защиту, но все же...

Начало изобретений.

Когда Фома принес эти кристаллы, то я отправился в кабинет и сел в кресло. Тотчас по углам звезды пентаграммы зажглись огни, и я отчётливо ощутил разлившееся вокруг меня напряжение. Картина на стене всё ещё оставалась непроницаемо-серой, но я уже полностью углубился в работу. В детстве у меня были многие научно-популярные книги по различным отраслям знания, особенно мне нравились тогда книги "Умелые руки" и "Техническое творчество", которые теперь вряд ли где-нибудь и найдешь. Но в памяти они сохранились великолепно. По описаниям в этих книгах, я когда-то построил "телескоп". Это были две картонные трубки с линзами. Трубки были вставлены вставленные одна в другую и могли перемещаться для более точной наводки на резкость. Телескоп давал вполне приличное увеличение, раз примерно (по расчетам) в сто. Но держать в руках подзорную трубу длиной около метра было плохо — все дрожало и прыгало, я хотел было сделать для неё треногу, но... Дела, дела... В общем, труба долго лежала, а потом я её разобрал, хотя линзы лежат ещё дома, в специальной коробочке, но больше я этим телескопом не занимался. Полностью углубившись в работу, я ощущал неподдельную радость от того, с какой легкостью я вспоминаю необходимые формулы и сведения, как быстро и четко ложатся строки, а, если надо, то стоит только провести рукою и строчки исчезали с листа. Но необходимые строки оставались на листах намертво. Теперь я учел прошлые ошибки постройки подзорной трубы, и, собрав у себя в кабинете ювелира, кузнеца и столяра, дал каждому четкое задание. Этот телескоп должен был помочь исследовать ночное небо в поисках знакомых созвездий. Кстати я попробовал определить место этой Земли по звёздному небу и безрезультатно. Во первых необходимых знаний у меня не было. А во вторых... Знакомых созвездий северного неба не было. Отсутствует и Орион, моё любимое созвездие, нет ни Большой, ни Малой Медведицы, а ночное небо представляет собой великолепное, но совершенно непривычное зрелище. В небе можно было простым глазом различить не менее четырех спиральных Галактики и десяток шаровых. То, что мы знаем, как Млечный путь здесь проходит через все небо значительно более яркой полосою, что в сочетании с иссиня-черным небом внушает трепет, как и древнему философу. Несколько крупных, ярких звезд подвешенных на разных сторонах горизонта позволяют легко ориентироваться на поверхности земли и являются навигационными звездами. Луна, правда, тут одна, но и её лик отличается от привычного для меня образа.

Через два дня мне принесли два ящичка и две треноги. Один ящик и тренога были богато украшены, я их отложил в сторону, а взяв другой ящик, треногу, я вызвал капитана Бальфура, двух солдат из его отряда, "которые обладают хорошим зрением и отличной памятью", вызвал также и художника и повел этот сводный отряд на крышу самой высокой башни замка. Башня эта, к слову сказать, была самым высоким строением Города, намного выше крепостной стены и оттуда открывался замечательный вид вокруг. На крыше, по моему распоряжению был укреплен круг из металла, в центр которого я поставил треногу. Собрав стереотрубу, которую сделали мастера, установив её в центр круга. На металлический круг поставили удобное кресло, которое могло катиться по "рельсу" во все стороны. Опробовав трубу, я пригласил капитана посмотреть в неё, и был искренне обрадован тому изумлению, с которым бравый вояка осматривал склон горы, который лежал примерно в двадцати километрах от нас.

— Я не только вижу оленя, который пасется на склоне, но я вижу и птицу, которая сидит у него на спине и клюет насекомых.

Все с изумлением, даже страхом опробовали трубу, и я отпустил всех, кроме Роби, который стал у меня чем-то вроде адъютанта, капитана, художника и солдат.

— Я напоминаю вам всем, что все, здесь сказанное, является высшим секретом и всё здесь происходящее не должно быть разглашено ни при каких обстоятельствах!

Я приказал художнику тщательно запечатлеть все, что он увидит в трубу, не выпуская ни малейшей детали окрестностей. Солдаты должны будут ежедневно сравнивать вид, который откроется им в трубе с рисунками. Если появится новое дерево, или скала, или что-либо передвинется, приказываю докладывать в тот же час капитану, а капитан доложит мне. На недоуменный вопрос, как же может переместиться скала, или возникнет внезапно взрослое дерево, я прочитал небольшую лекцию о методах маскировки с помощью посторонних предметов.

— Магический шар, несомненно, засечет постороннего наблюдателя, который, в такой же шар будет наблюдать за нами, но эти изделия не несут в себе магии и не могут быть засечены с помощью магических средств. И никто не сможет догадаться, что мы ведем непрерывный осмотр окрестностей, чтобы вовремя выявить наблюдателя от Черного колдуна. А мы находимся на пороге войны с Черным колдуном и должны быть настороже. Кроме того, я сомневаюсь, что кто-нибудь из наших магов ведет систематическое наблюдение за окрестностями, а мне представляется это необходимым. Но я ещё раз требую соблюдение секретности!

Взяв украшенный ящичек и треногу, мы пошли через площадь к Королевскому дворцу. Робби, к сожалению, не мог покинуть пределы замка Белого мага, и я отправился в сопровождении двух солдат. Фома нес ящичек и треногу и только что не лопался от гордости при мысли, что он попадет в Королевский дворец.

Прибыв к Королеве, я выслушал мягкий упрек, что я не посещаю её балы (которые происходили почти ежедневно и которые меня совершенно не прельщали), но я заслужил себе прощение, показав свои подарки.

— Если Глубокочтимая Королева соизволит подняться на крышу самой высокой Башни, то я продемонстрирую свой подарок в действии.

Королева высоко подняла брови, таким титулом её еще не титуловали. Это ей понравилось, и мы вошли в королевский лифт, который вознес нас на самый верх дворцовой башни. Раздался шум крыльев и к нам присоединился Золотой Дракон.

Установив треногу и стереотрубу, я пригласил Королеву заглянуть в неё. Королева заглянула и отшатнулась. Местная Луна, на которую я навел трубу, казалось, нависла над самой Королевой, и она испугалась, что её сейчас унесет на поверхность Луны. Когда первый испуг прошел, королева и придворные веселились как дети, наводя трубу на самые отдаленные горные пики и внимательно разглядывая окрестности. Как и в средневековой Европе, изобретение микроскопа и подзорной трубы почему-то задержалось, хотя линзы и здесь были известны с древних времен. Потребовался гений Галилея и Левенгука, чтобы стало построить микроскоп, телескоп и подзорную трубу. Но и значительно позже изображению в окуляре трубы не доверяли, считая его просто искажением действительности.

По этому случаю мне даровали новое придворное звание: гофмейстера Королевской Стереотрубы и герб — на золотом фоне изображение Грозного Молота из "Холодного Железа", и Подзорной Трубы, лежащих крест-накрест.

Золотой Дракон заявил, что то, что ему надо, он и так увидит, но, зная о недостаточной зоркости человеческих глаз, считает изобретение полезным. Кроме того, добавил он, ни одному магу, или, не дай бог, колдуну не перехватить взгляд из этой трубы. Ведь были случаи, что когда тот, кто смотрит в магический шар, который некоторые называют палантирами, сталкиваются взглядом с другим Магом. Тогда начинается магические поединки взглядами, которые, хорошо, если кончаются смертью обоих магов, но бывали случаи, когда более сильный маг совершенно подминал под себя слабого мага и тот становился послушным орудием более сильного мага, иногда даже совершенно не замечая этого. С этой трубой, такого произойти не может, потому, что она не подвластна магии. Магия на неодушевленные предметы не действует.

Королева приказала убрать трубу в ящик, назначила новую придворную должность — Хранителя Королевской трубы (она обрадовалась возможности занять необременительным делом одного из родовитых дворян, которые болтались во дворце, не занятые никаким делом, но по своему знатному происхождению, имеющие на присутствие во дворце несомненное право). Мне потом сказали, какие подковерные страсти разгораются при возникновении новой придворной должности, как интригуют друг против друга, какие замшелые подвиги предков при этом возникают из небытия. Кроме того, мне удалось ввести книгопечатание. Волшебные перья — это хорошо, но для широкого распространения литературы ротационная машина с линотипом лучше. Я хорошо помнил слова Янки при дворе короля Артура: Дайте мне газету, и я подниму нацию. Нацию мне поднимать нет надобности, но, много дворянчиков, болтающихся без дела при дворе Королевы удалось пристроить корреспондентами и они чрезвычайно гордились этим званием. Газета рассказывала новости Королевства, стала распространять сведения о купцах и товарах, привезенных в город, давала анонсы заезжих знаменитостей и поэтому газета пользовалась большим успехом.

Обыденная жизнь попаданца в Стране Магии.

Жизнь моя покатилась привычным чередом. Встав утром, принявши восхитительный душ именно той температуры, "которая угодна Его светлости" (это про меня!), позавтракав, я удалялся в кабинет. Там мы иногда вели беседы с портретом красавицы, которая, несмотря на то, что была нарисована Белым Магом, обладала довольно обширными познаниями, видимо данными ей тем же Магом, который не желал терпеть рядом с собою пустоголовую дурочку, или молчунью. Но и трещоткой принцесса не была и отлично улавливала моменты, когда лучше помолчать.

Все мои знания подверглись пересмотру, и мною был выработан план действий на ближайшее время.

После занятий наступало время осмотра вспомогательных помещений, посещение Мастеров — кузнеца, ювелира, столяра, ткача и других. Я учился у них, а они учились у меня, например, мы пустили в оборот изделия из платины, которую никто, кроме нашего ювелира не умел плавить. Я вспомнил, что пылевидная платина, в смеси с пылевидным древесным углем может быть расплавлена и ювелир изготовил несколько замечательных ювелирных украшений с бриллиантами, которые лучше всего оттеняются благородным блеском платины. Конечно, в шкатулке королевы прибавилось несколько модных, уникальных украшений, но мы все равно получили значительный доход, хотя Белый Маг и так был баснословно богат. Но и мои расходы значительно возросли. Например, было закуплено значительное количество нитей из шелка, довольно много редкой, чрезвычайно прочной древесины.

Из этой древесины столяр, с большими трудностями изготовил, по предложенным чертежам водяное колесо. Мне было странно, что при довольно высокой технологии водяного колеса изобретено не было, хотя довольно крупные ручьи проходили в каждом замке. Все это было приготовлено мною для будущих дел. Было выкопано небольшое озеро, на выходе из которого мы и установили водяное колесо. Мы тут же соорудили пару жерновов и предусмотрели возможность применения силы воды для других механизмов. Кузнецу понравился мощный молот, который имел привод от водяного колеса и мог совершать такие мощные удары, для которых раньше требовались магические усилия. Они очень истощали кузнеца, и он применял магию только в особых случаях. Кстати мечи, откованные на новом молоте, значительно превосходили в прочности и остроте любые другие мечи, отлитые по прежним технологиям. Я вооружил этими мечами свою гвардию. Только гром ударов потрясал округу, и пришлось звать придворного Мага, чтобы приглушить этот гром.

Значительное время тратилось мною на тренировки бойцов отряда моей охраны. Я и сам пытался научиться стрельбе из лука, занимался борьбой, фехтованиями на мечах. Мечи тут делали из сплава, который, назывался "чёрной бронзой", как рабочие инструменты великих фараонов Египта, и которые не уступали египетским в остроте и прочности. Боевое фехтование на увесистых деревянных мечах было довольно утомительным занятием. Синяки и ссадины не сходили у меня с тела. Бальфур приставил ко мне старого дядьку, который и лупцевал меня нещадно, невзирая на моё звание. Каждый бой кончался тем, что мой "меч" кувыркаясь, отлетал метров на пять, а я получал новый синяк. День, когда мне удалось выдержать раунд боя с "дядькой" без потери меча завершился попойкой в кордегардии. Впрочем, я пил чрезвычайно умеренно и не все старые рубаки одобряли подобное поведение. Хотя, конечно мне этого не высказывали. Здесь была своя система борьбы без оружия, которая, на мой взгляд включала в себя элементы почти всех восточных единоборств, но были с специфические приемы, годные для того, чтобы справиться с небольшими монстрами при борьбе один на один. Меня тоже учили этим приемам. Конечно, мои успехи в военном деле были очень скромными, но применив пару приемов из прочитанной некогда мною книги Харлампиева "Борьба самбо", которую я, впрочем, без особого толка, прочел давным-давно, и тогда даже пытался повторить кое-какие приемы, я укрепил своих бойцов во мнении, что я умею значительно больше, чем показываю.

Лучшим временем дня были вечерние чаепития на вольном воздухе, на террасе, или крыше какой-нибудь башни, где мог поместиться Великий Дракон. Бесконечно мудрый, он тоже полюбил неспешные беседы при восходящей Луне, когда теплый ветерок овевал нас. Он обладал неисчерпаемым запасом знаний о географии дальних стран, удивительных, а иногда грозных обычаях их обитателей, истории различных эпох Волшебной страны и щедро этим делился. Иногда он сетовал, что люди страны потеряли значительную толику любопытства и теперь не слышно о великих путешественниках, первопроходцах, а Земля так мало исследована! Он рассказывал про свои полеты с Белым Магом по всем государствам Новой Земли, как мы условились называть ту планету, на которой я сейчас нахожусь. Золотой Дракон побывал во всех широтах. Его рассказы о природе планеты были просто бесценными, и я попросил Дракона опубликовать их. Книга вышла как "Путевые заметки Праздного Дракона" и имела оглушительный успех. Дракон был горд и все грозил издать следующие книги. Но грозные события, которые последовали вслед за этим, пока мешают осуществлению этого намерения. Мне тоже было, что рассказать о Старой Земле, я много путешествовал, был и на Тихом океане, в Закавказье и в Молдавии, за Полярным кругом и на Черном море и, даже посетил две соседние страны, да и по телевизору видел много видовых фильмов.

Эти почти ежевечерние чаепития стали такими привычными, что я не на шутку тосковал, когда Дракон улетал на несколько дней по своим делам. И вот однажды я вызвал двух дюжих слуг, которые сняли портрет принцессы со стены и вынесли его на балкон. Обернувшись к принцессе, я с ужасом увидел, что она плачет. Но потом оказалось, что она так долго не видела ничего, кроме знакомых до последней трещинки стен кабинета, и сейчас плачет от радости.

— Я так тебе благодарна, что вижу эти замечательные виды и спасибо тебе, что вынес меня на свежий воздух, хотя я и не могу его ощутить.

С тех пор, мы стали выносить портрет на разные балконы каждый вечер, а поскольку портрет был большим и, соответственно, тяжелым, для него соорудили что-то в виде каталки и задача для моих слуг значительно облегчилась. Когда вернулся Дракон, он одобрил это нововведение и с тех пор мы стали пить чай втроем.

Но мне не давало покоя отсутствие электричества. Однажды, я набрался нахальства и спросил Дракона — не может ли он отнести меня в ту долину, в которой мы отдыхали после разгрома Долины Проклятого золота, и, если он может, то не соблагоизволит ли он принести меня обратно с некоторым грузом на спине.

Дракон сказал, что давно хотел предложить мне размяться и куда-нибудь слетать, но он не понимает, почему именно в ту долину, где я уже был. Не лучше ли побывать там, где ты ещё не был? Я ответил, что с удовольствием полетаю с ним, но сейчас я лечу в долину по делу потому, что я хочу кое-что оттуда унести. Дракон согласился, и вскоре мы полетели в горы.

Когда мы прилетели на место, я снова поразился красоте этих мест и ощутил, как я соскучился по поездкам в горы, но надо было делать дело и я начал отбивать большие куски магнетита от скалы и засовывать их в большой мешок, взятый специально для этой цели. У меня была кирка, сделанная из "черной бронзы" и мне не стоило большого труда набить целый мешок за час-полтора. Увидев мешок, Дракон крякнул, но легко взвалил его себе на спину, и мы полетели обратно. Прилетев домой, я отдал кузнецу куски породы, приказав истолочь их в порошок, а для этого применить толкушку, подключенную к водяному колесу. Мы уже соорудили водяную мельницу и делаем муку, несравненно более тонкого помола, чем все остальные мельницы в городе. Эта мука даже поставлялась ко двору Её величества Королевы. Кузнец пододвинул толкушку и откинул передачу на жернова. В течение двух дней вся масса магнетита была превращена в пыль, причем я отобрал только те частицы, которые слиплись в один ком благодаря своим магнитным свойствам. Утомительно и скучно описывать, как я формировал из этой пыли цилиндр, потом смешивал эту пыль с клеем, формируя "подкову" из магнетита. Эту подкову обмотали специально изготовленной проволокой, обвитой тончайшими шелковыми нитями и получили электромагнитную катушку. Катушку, через тонкую оловянную проволочку подключили к батарее, которую соорудил кузнец по моим указаниям. Электрическая батарея состояла из двадцати двух тысяч медных и цинковых пластинок, разделенных тонким сукном, которое было пропитано серной кислотой. Батарея дала ток, оловянный предохранитель вспыхнул, что еще раз укрепило мнение кузнеца в моих недюжинных колдовских способностях. Подкова сильно намагнитилась, и было ясно, что я на правильном пути. А когда мы изготовили примитивный, но довольно мощный электромотор, удивлению окружающих не было предела. С той поры у меня в замке всегда было электричество, которое я получал от водяного колеса и генератора. Для того чтобы ещё больше поднять свой авторитет я сделал пару светильников из двух графитовых электродов, склеенных между собою тонкой полоской глины и соединенных тончайшей проволочкой. Пригласив Королеву на бал, который я, как наследник Белого Мага должен был давать каждый месяц, я попросил её нажать на кнопку и бальный зал озарился таким ярким светом, какого он не видел с начала времен. Для дворца Королевы Маги готовили специальные свечи, которые не дают копоти, а тут конечно копоти не было совершенно. Это произвело фурор. Но изготавливать такие светильники в массовом масштабе я отказался, объяснив, что их свет вреден для глаз, и долго смотреть на это свет нельзя. Но Королева снова воспользовалась случаем и назначила на новую придворную должность одного из самых настырных, но не занятых делом придворных. "Эти Свечи Странника" были даже прописаны в его гербе, что несколько подняло его престиж. Вы бы видели, какая буря интриг, зависти и восхищения поднялась вслед за этим назначением. Ко мне ходили целые делегации, чтобы я придумал ещё чего-нибудь для обновления герба некоторых придворных. Та в Королевстве появились Хранители Водяных колес, Начальники Грузоподъемных Устройств и некоторые другие должности.

Но я ни на минуту не забывал, что Белый Маг послал меня для войны с Черным колдуном и усердно готовился к войне. Каждый день мне рапортовали о результатах наблюдения за окружающими горами, изменений не было, но Дракон, а он хорошо чувствовал магическое напряжение, говорил, что Чёрный колдун что-то готовит и необходимо как-то разведать его планы.

И тогда мы решили понаблюдать за колдуном с близкого расстояния.

Кальдера.

Огромный орел, лениво взмахивая крыльями, наверно метров пять в размахе, нес меня, зажав когтями к убежищу Черного колдуна. Нет, я не попался в когти к колдуну. Просто Орел согласился доставить меня тайно как можно выше по горе к кальдере, в которой Черный колдун устроил себе убежище. Конечно, Золотой Дракон доставил бы меня на эту гору с большим комфортом и скоростью, но Дракон все же магическое существо и любой колдун почует его за милю и милю. А мне требовалась скрытность, чтобы вести о наших приготовлениях не дошли бы до вражеских ушей раньше срока.

Летящий орел в горах, что может быть обыденней этого зрелища, да и в кальдеру он спускаться не будет. Для постороннего глаза — орел захватил добычу, сейчас поест и полетит дальше.

Болтаясь в когтях Орла, который очень крепко, хотя и осторожно держал меня, я испытал, сначала приступ дурноты — нелегкое дело висеть вот так, в когтях, но потом обвык и стал с интересом смотреть на приближающуюся гору. Древний вулкан был сильно разъеден ветрами, водой и временем. На его поверхности ничего не росло. Крутые склоны, покрытые толстым слоем вулканического пепла, делали бессмысленными все попытки подняться на нее. Всюду валялись большие и малые вулканические бомбы, хрупкие утесы из пемзы напрасно обещали опору возможным путникам. И всюду потоки лавы. Застывшие, они извивались как змеи, и я тут понял, почему вход в Тартар часто ассоциируется с жерлами вулканов. В горле першило от запаха серы, струйки испарений были такими зловонными, что дышать было тяжело.

"Оседлавший Бурю", так звали орла, осторожно опустил меня у подножья скалы, на вершину которой потом взлетел сам. Мы с ним договорились, что он заберет меня через неделю, с другой стороны горы. Подождав некоторое время, орел тяжело взлетел и помчался прочь от горы, а я начал карабкаться наверх.

Идти было тяжело и сложно — всюду высились камни, склон был крут, а мне необходимо было нести поклажу, в которой немалую тяжесть составляла стереотруба, да и примитивный, но рабочий фотоаппарат с пластинками из стекла, покрытого желатином с хлористым серебром. Там, дома на Старой Земле у меня была книга о новейших способах фотографии. Учитывая, что книге было уже более ста лет, все эти "новейшие способы" на Старой Земле ужасно устарели. Но для того Средневековья, куда я, хотя и не по своей воле попал, эти способы были в самый раз. В книге были подробно описаны конструкции фотоаппаратов, объективов, способы получения пластинок для фотографий. Я искренне веселился, когда давал задание столяру и ювелиру на корпус с мехами и линзы для объектива. Помню, таким аппаратом фотографировали меня еще в детстве. Фотограф постоянно говорил — сейчас вылетит птичка, а когда ничего не вылетало, было немного обидно, что тебя провели как простака. Да ещё еда, небольшая палатка, выкрашенная в цвет скал, да вода... Если бы это я нес тогда, когда я только прибыл в Волшебную страну, у меня просто не хватило бы сил нести все это, но волшебные снадобья Роби, его великолепная ванна, да ещё почти год усиленных тренировок сделали своё дело. Одет я был как горожанин, тепло и удобно, хотя Роби суетился, старался украсить мой наряд "хотя бы парой драгоценностей, ведь "гофмейстеру Её Величества неприлично выходить как простому горожанину". Я еле отбился от блюстителя традиций.

Солнце сжигало меня, хотя я ему ничего плохого не сделал. Ледяной ветер перехватывал дыхание, так что я поджаривался и замерзал одновременно. Мелкая пыль, скорее пепел сожженных камней лезла в горло, и я начинал кашлять. Но шаг за шагом я приближался к вершине. Тогда я опустился на колени и дальше передвигался к краю кальдеры ползком. То, что я увидел, потрясло меня до глубины души.

Стены кальдеры были сложены из черного базальта, застывшего в виде шести и пятиугольных исполинских колонн. В некоторых колоннах зеленели пятна оливина, но их правильное расположение навело меня на мысль, что это скорее магические глаза, чем природные образования. Впоследствии мы выяснили, что это так и есть.

Дно кальдеры тоже было сложено из шестигранных отдельностей базальта, только их торцы были тщательно отполированы до сияющего блеска. Мрачный замок возвышался в самом центре кальдеры. Когда Черный колдун стал его хозяином, он полностью перестроил замок. Циклопические стены, контрфорсы и сторожевые башни создавали мрачное впечатление полной неприступности.

Около замка кольцом было организовано пустое пространство, чтобы враг не мог подойти, укрываясь за неровностями почвы. Моё внимание привлек огненный бассейн, расположенный прямо напротив главного входа. Пока я наблюдал, двери растворились, раздалась инфернальная музыка. Ужасающие звуки сбросили меня с наблюдательного поста, и я отдышался, только спустившись ниже, чтобы хотя бы стенки горы защитили меня от этого ужаса. Из замка вышел Черный колдун. Говорят, он слабее Нечестивого мага, которого уничтожил Король несколько десятилетий назад, но от этой фигуры веяло такой угрожающей мощью, что я вынужден был снова сползти назад и отдышаться под защитой камней. Но сделать фото я успел. Конечно, мои стеклянные пластинки со слоем желатина, в котором находились мельчайшие кристаллы хлористого серебра, были весьма несовершенны, но изображение они давали. Я не рекламировал это изобретение, потому, что читал, как некоторые народы протестуют против фотографирования, считая, что этим похищается их душа. Когда я выглянул снова, колдун уже купался в бассейне огненной лавы. Честно говоря, у меня отвисла челюсть от этого зрелища.

Потом колдун вылез из бассейна, встряхнулся, точно собака, от чего во все стороны полетели огненные брызги, и удалился в замок.

А на открытом пространстве начались занятия воинов колдуна. При дворе королевы тоже не все были гуманоидные создания, но там они были, не побоюсь этого слова красивые, а тут... Не раз мне пришлось подавлять позывы своего желудка, когда в поле зрения стереотрубы попадались особенные экземпляры. Но все они производили впечатление воинов, знающих своё дело и весьма опасных в ближнем бою.

Когда тренировки закончились, солдаты рассыпались по всей кальдере, приводя её в порядок. Я заметил, что они двигались по причудливым маршрутам к своим целям. Через несколько часов наблюдения я понял почему. Один солдат поскользнулся на отполированной пластине и ступил на соседнюю, по виду точно такую же пластинку. Тотчас же под его ногами разверзлась огненная бездна, и несчастный полетел вниз. Взметнулись языки пламени, и пластинка вновь встала на своё место, ничем не выдавая своей ужасной сути. Я сделал фото места, где провалился солдат через стереотрубу. Фотоаппарат иногда замечает то, что не видно простым глазом. В Волшебной стране мне приходилось с опаской относиться к россказням о НЛО, призраках, которые проявлялись на снимках. Это вполне могло оказаться правдой, ведь одного призрака я видел собственными глазами. Я сделал также несколько снимков самого замка с различных ракурсов и расстояний.

Потянулись тоскливые дни "разведки". Если кто думает, что разведка — это сплошные приключения, то спешу их разочаровать. Многодневное сидение в засаде, когда тебя едят комары и мухи, пепел сгоревших камней забивает горло, невозможно встать и размяться, вот некоторые, не самые страшные неприятности многодневной засады. Если бы меня обнаружили... Я постепенно переползал с места на место, обходя кальдеру по гребню, чтобы осмотреть замок со всех сторон. При обходе я старался, как сказано в "Наставлении военному разведчику", изданного с грифом "Для служебного пользования" держаться так, чтобы меня не могли засечь на фоне неба. Эту книгу я прочитал в доме одной старушки, сын которой принес эту книгу. Юноша погиб на задании, и книга осталась для женщины последним напоминанием о сыне. Фото замка я сделал с четырех сторон. У меня осталась пара пластинок, и я решил, что их надо поберечь. Через неделю "Оседлавший Бурю" прилетел на условленное место. Когда я снова появился на крыше своей башни, Робби ахнул, он заявил, что я потерял чуть ли не половину своего веса и вообще похож "чёрт знает на что". Тут он резко захлопнул рот и попытался отнести меня в бассейн, но я все же отбился и прошествовал в бассейн сам. Боже, какое это наслаждение, отмыться после нескольких дней, проведенных в совершенно ненормальных условиях!

Я блаженствовал в водяных вихрях, которые терли меня со всех сторон, совершенно не щадя, они крутили и вертели меня, как будто я был каким-то предметом в посудомоечной машине. Потом я узнал, что вся вода, в которой я мылся, поступила на проверку магических включений, которые могли бы разбросать слуги Черного колдуна по всей горе. К счастью ничего такого не было обнаружено. Посещение бани почти вернуло мне силы. Потом был восхитительный обед (или ужин?), и глубокий, глубокий сон.

Я не рискнул показывать получившиеся снимки королеве, или Коронному совету, хотя, учитывая все факторы, снимки были просто отличными. Некоторые Маги, с тревогой следили за моими успехами у королевы, и, хотя я и не собирался делать при дворе карьеру, именно это и казалась честолюбцам наиболее подозрительным. Но мне нравилось разговаривать с королевой и мы вели с нею такие долгие беседы, что пошел даже слушок о новом "друге постели королевы", что являлось полной ерундой. Кроме того, я много времени проводил с юным королевичем, рассказывал будущему королю о географии, политике Земли, эти уроки Рамьяну, как звали юношу, нравились. Но я отвлекся.

Как я и надеялся, на снимках обрисовались подробности, которые я не заметил во время наблюдения. Острые шпили магических заграждений торчали во все стороны, совершенно не видимые простому взору. Они были расположены так, чтобы преградить доступ к замку с любой стороны. Роби сказал, что эти фото необходимо уничтожить, чтобы злая воля колдуна не подействовала с их помощью на нас. Художник перерисовал фото на большие холсты, с соблюдением всех подробностей. Полотна были предъявлены королеве, а фото уничтожены.

Королева созвала Большой Коронный Совет, который рассматривал полотна тщательно, но не пришел ни к какому то выводу. Слишком веселую жизнь вели придворные несколько десятилетий подряд, а поговорка "пока гром не грянет..." верна под любыми звездами.

Только Дракон отнесся к угрозе внимательно, но его пламенная речь (чуть ли не в прямом смысле слова), не возымела действия.

Когда мы вернулись в замок, Дракон долго не мог успокоиться и все произносил тирады против лежебок и лентяев. Я рассмешил его, рассказав, что в Москве, ещё при царе, немецкий доктор Лодер, фамилия которого в переводе на русский языке и обозначает "лентяй", лечил московских бояр от ожирения путем усердной ходьбы по своему саду. Извозчики, которые привозили бар на эту процедуру, говорили, что он "лодыря гоняет". Так это слово — лодырь вошло в русский язык.

Дракон пристрастился к напитку, который мне напоминал кофе, его тоже делали из крупных, обжаренных зерен, которые привозили с жаркого юга. Только порция, которой я потчевал его, конечно, была несоразмерна с моей порцией.

Пара беллум, пара пацис!

Мы с Драконом долго обсуждали, что можно сделать для обороны города и мне пришла мысль, что отлить бронзовые пушки нам вполне по силам при нынешнем состоянии здешней технологии. Мы отлили несколько пушек, основываясь на "секретном единороге Шувалова", и карронадах французского флота. Для пушек изготовили довольно приличное количество черного пороха, (пироксилин я не рискнул готовить). Приготовили также несколько видов ядер и разрывных бомб. Для испытаний мы, взяв капитана и несколько солдат, по его выбору удалились от города, по соображениям секретности, на пару дней пешего похода.

К моей радости, несколько солдат капитана, обладавших хорошим глазомером, оказались и отличными канонирами. Когда каменные шары, стали крушить в щепки толстые деревянные щиты, расположенные в паре сотен метров от пушек, капитан Бальфур, побледнев, сказал:

— Какое ужасное оружие, если бы не угроза со стороны ещё большего ужаса, я бы просил навсегда закопать эти, как вы говорите пушки здесь бы и сейчас!

Для конспирации мы отлили большие бомбарды в виде китайского зверя Ци-линь, объяснив королеве, что это символы счастья древнего, мудрого народа, который живет на Земле.

Воспользовавшись днем тезоименитства Королевы, мы произвели пристрелку бомбард и пушек с главных Воротных Башен Города, объявив это салютом в честь королевы. Бомбарды, ярко начищенные, похожие фантастических животных, вставших на задние лапы, очень понравились Королеве, и мы расставили большие и малые пушки по всем направлениям, откуда могли ждать нападения. В моих мастерских тем временем шла лихорадочная работа по изготовлению пороха. К счастью, в королевстве не был развит отвратительный обряд курения, инструменты были изготовлены из материалов, которые не дают искры, все работники были строго предупреждены об опасности работы. Дело обошлось без взрывов, тем более что мы сушили порох теплом, идущим по трубам, от огня, который горел в печах, расположенных довольно далеко. В школе мне пришлось изучать трехлинейную винтовку Мосина, несмотря на полный идиотизм этого занятия, так как винтовка была давно снята с вооружения. Основываясь на её конструкции и опираясь на имеющиеся материалы и технологии, мне удалось разработать простую конструкцию однозарядного ружья. По сравнению с имеющимися на Старой Земле ружьями, эти были примитивными, и все же мы стали изготавливать их сотнями. Только пули мы делали не стальным, с никелированным покрытием, а взяли за образец пулю Минье, которые французы и англичане применяли в Крымской войне против России. Массивное свинцовое тело и небольшая юбочка из тонкого свинцового листа. Подобные пули применялись в пневматических ружьях, которыми мы пользовались в тирах Старой Земли. Эти ружья стреляли почти вдвое дальше, чем луки. Для того чтобы хорошо стрелять из луков требуются годы и годы интенсивной тренировки, в сущности, хорошо стреляет из лука только профессионал, иначе это просто перевод драгоценных стрел. Арбалеты в этой стране значительно уступали по силам луку, потому, что хорошей стали в государстве не имелось. А из ружья даже подросток, после часа обучения начинает стрелять довольно прилично. Чтобы еще больше облегчить стрелкам задачу мы приготовили некоторое количество подобий патронов и огромное количество свинцовых пуль.

Одновременно мы успели посеребрить большую часть оружия гальваническим методом, с помощью моего генератора. Железное оружие мы сделать, по известным причинам для всех не могли, поэтому пришлось ограничиться слоем серебра на бронзовых мечах, саблях, протазанах. Серебро губительно для всех магических существ, поэтому оружие носили только в защитных ножнах, чтобы не поранить себя, или соседей. Королева организовала новый полк — Серебряной Гвардии, служить в котором было трудно, но почетно. Трудно было потому, что я попросил Королеву доверить тренировку бойцов капитану Бальфуру. С дворянских сынков сошло много потов, но это теперь были закаленные воины.

Королевский двор продолжал веселиться, мы были на балу, когда внезапно ко мне пришел гонец от капитана Бальфура.

— Разрешите доложить, — отрапортовал гонец, — на склоне горы, с северо-запада, в том направлении, где находится замок колдуна, появились три новых скалы.

Я подошел к Королеве, и попросил срочного созыва Королевского совета, благо все маги были во дворце. Когда же мы собрались, то пришел растерянный городской бургомистр и доложил королеве, что сегодня в Город не вошел ни один путник, ни один караван с товарами.

Война!

Мы поняли, что началась война. Принц, с которым мы не раз обсуждали возможное начало войны, отдал приказ Магам установить магическую защиту, чтобы враг не мог послать заразу по воде, или воздуху. Маги тотчас установили магическую защиту над всем городом и вовремя — защита мгновенно запылала, показывая, что через неё пытается в Город прорваться вредоносное начало. Одновременно принц отдал приказ собрать всех тех, которые вошли в Город в течение последней недели и приказ был выполнен. Около сотни вражеских лазутчиков были обезврежены.

Генеральный штаб, во главе с королевой поднялись на одну из главных башен. Картина, которую мы увидели, могла заставить трепетать самое храброе сердце: весь склон горы, откуда можно было попасть в Город, был покрыт вражескими полчищами. По команде королевы Маги послали в сторону врага массу файерболов. Огненные шары сорвались с рук Магов и помчались на врага, но Черный колдун был готов к магической войне и огненные шары безвредно для врага разорвались далеко в стороне. Магическая защита отлично действовала против магической атаки. Тут я и увидел королеву тех, теперь уже далеких лет, когда она, во главе Золотой Гвардии штурмовала замки мятежных баронов. Ни минуты колебания, ни грана растерянности.

— Золотой и Серебряной гвардиям боевую тревогу, — сказала она негромко, но так, что все услышали.

— Ваше величество! — обратился я к королеве, а принц одобрительно кивнул головой, он был посвящен в некоторые секреты предстоящего действия.

— Прежде чем Золотая Гвардия выйдет в поле, прошу разрешения, чтобы с врагом поговорили наши Ци-лини.

Королева растеряно кивнула, она не знала о возможностях наших орудий, замаскированных под фантастических зверей. Я вышел вперед и приказал, чтобы расчеты открыли огонь, когда враг подойдет на дистанцию поражения. Никто не успел сказать хоть слово, как со стороны врага послышалась та же музыка, которая сводила меня с ума, ещё там, в кальдере. Только маги, да мои артиллеристы сохранили присутствие духа и способность соображать. На Магов эта музыка не подействовала, а, по совету Золотого Дракона, все артиллеристы, да и вообще полк Белого Мага был в плотных наушниках, одетых под шлемы. Сейчас эта тактика себя оправдала. Золотая гвардия, горожане катались по земле, в тщетной надежде не слышать зловещих звуков. Тем временем вражеский оркестр, шагая как на параде, подошел к рубежу, на котором его уже могут достать наши снаряды.

"Рука упала в пропасть со странным звуком "Пли!", и выдала оркестру пропуск в ту сторону Земли. Разрывные бомбы начали падать среди вражеского войска, поражая всех, кто был рядом с местом разрыва, канониры превзошли сами себя и мгновенно открыли снова огонь, перезарядив орудия. Густой дым на мгновение закрыл нам обзор.

— Магам, очистить воздух от дыма! — скомандовал принц, это тоже входило в сценарий сражения, потому, что я знал, сколько дыма образуется при выстрелах черным порохом.

Когда дым рассеялся, мы увидели страшную картину действия бомб против плотных колонн войск. А орудия продолжали греметь, ядра, скованные цепями носились среди врагов, поражая их десятками. Но дисциплина среди вражеского войска была жесточайшая. Снова и снова они смыкали свои колонны, все приближаясь к нашим воротам. Вот уже первые ряды подошли совсем близко, как заговорили ружья капитана Бальфура. Стрелы, арбалетные болты с обеих сторон летели так густо, что на мгновение потемнел свет Солнца. Весь первый ряд вражеской колонны упал, срезанный серпом Войны. Но враг продолжал наступать, плотные ряды внезапно разомкнулись, и показался чудовищный таран, передний конец которого сиял нестерпимым огнем. Таран сам мерно шел вперед, размахивая бараньей головой, отлитой из огненного металла, никто его не переносил с места на место, было видно, что он так же мерно прошагает через обломки наших ворот и пойдет дальше, круша все на своем пути.

— Это таран Гиббелиуса, враг смог им овладеть! Мы пропали, этому тарану ничто не в силах противостоять!

Бальфур сосредоточил огонь ружей на тех врагах, которые стояли рядом с тараном. Они падали, но их место занимали другие. Но Бальфур разыгрывал свою партию как по нотам. По его команде вперед вышла сотня гренадеров со своим оружием — разрывными гранатами. Через мгновение вокруг тарана никого не осталось, а другие колонны врага были ещё далеко. Молодой лейтенант из Золотой гвардии повел свою роту через маленькую калитку в воротах и успел затащить таран в Город, не ломая ворот. Таран тотчас обездвижили Верховные Маги Города.

За этот подвиг лейтенант был сразу произведен в Ктифусы, чин, только немного ниже генеральского.

С неба послышался скрежещущий звук и на нас стали пикировать дюжина Черных Драконов. Они изрыгали потоки огня, который ударялся о защиту, поставленную Магами, и бессильно опадал вниз. Но драконы шли строем клина, пытаясь прорваться в Город. И снова Бальфур оказался на высоте. Его ружейная рота стреляла плутонгами, передние ряды отдавали разряженные ружья задним рядам, те молниеносно заряжали ружья, и пальба не прекращалась ни на минуту. Конечно, пули не могли убить огромного дракона, но ранили многих из них, и у некоторых из пробитого брюха стал литься драконий огонь, сжигая тех драконов, которые попадали под их струи.

— Стрелять только по брюху, — скомандовал Бальфур, и стрельба разгорелась с новой силой. Драконы отвернули, стали набирать высоту, но тут на них набросились "наши" драконы, под командованием Золотого Дракона. Огонь из ружей тут же прекратился, канониры снова открыли огонь по приближающимся колоннам противника. Со стороны врага стали лететь файерболы, наши стрелки тут же стали обстреливать черных магов, а защита Города отбрасывала файерболы, и никто не пострадал. Зато свинцовые пули отлично поражали магов, несмотря ни на какую магическую защиту.

Надо отдать должное Черному магу — когда он понял, что внезапной атакой Город захватить не удалось, а "пятая колонна" в городе обезврежена, он отвел свои войска и приступил к правильной осаде.

Королева отвела Золотую гвардию в казармы, оставив достаточное количество солдат, наблюдающих за обстановкой.

Все собрались в зале заседаний Коронного совета.

Когда мы оглядели себя и друг друга, то едва не расхохотались. Закопченные, взъерошенные, мы не были похожи на тех лощеных царедворцев, какими были ещё утром.

— Всё это очень хорошо, но нам не до смеха! — сказала Королева.

— Странник Иван! Вы тут самый молодой, вот вам и начинать, по правилам военных советов. Только коротко и по делу!

— История Земли изобилует и примерами успешных осад и примерами победы осажденных. Первым делом надо поднять боевой дух защитников, ибо "сила крепости — в наших сердцах". Надо правильно обрисовать положение, чтобы не дать разгореться слухам. Кроме того, в предвидении долгой осады, необходимо сосредоточить ВСЮ провизию, запасы вина, уксуса, медикаментов и стратегических материалов, в одних руках, допустим на складах королевы, и поставить трех самых уважаемых Магов для строго нормированной выдачи продуктов. Никому, никаких исключений, независимо от придворного положения и прежних заслуг! И это должен знать каждый! Сейчас, перед лицом врага все равны! Это не только для поднятия духа горожан, которые должны видеть, что провизия делится справедливо, но что бы в Городе не начался голод в отдельных кварталах. Маги должны поддерживать защитный колпак над Городом и, одновременно должны следить за тем, чтобы ни с воздуха, ни с воды, ни под землею не могла просочиться зараза. В истории Земли известны случаи, когда огромные города вымирали, допустим, от чумы. Её переносят мыши, блохи и другие насекомые. Например, в городе Смоленске, давно правда, после эпидемии чумы осталось всего трое жителей, которые ушли из города, подперев ворота снаружи. Теперь о военных заботах. Нам могут угрожать несколькими способами. Начнем сверху. Черные драконы получили урок, но если они начнут метать с неба камни, то нам не поздоровится. Поэтому должны быть дежурные отряды наших драконов, чтобы помешать этому, да хорошо бы побросать камни и бомбы на лагерь Черного колдуна с воздуха, но это после его аналогичной попытки, чтобы не подать ему такую "светлую мысль". Кроме того, Черный колдун, может попытаться лихой атакой захватить нас врасплох и произвести атаку сейчас, или ночью, поэтому необходимо установить непрерывное наблюдение за его лагерем. Как известно, в Город ведет только одна дорога, мы находимся на скале, но в лагере врагов вполне могут находиться чудовища, которые с удовольствием прокопают лаз в теле скалы. Поэтому мы изготовили небольшой прибор, который надо установит вне стен Города и внимательно за ним наблюдать. Если стрелка задрожит, значит, там копают. Предполье надо сделать недоступным для пеших прогулок врагов, потому я послал капитана с дюжиной солдат, которые засеют поля вот этими сюрпризами. Я показал так называемый чеснок — четыре длинных иглы, спаянных у ушка, так, что вверх всегда смотрело острие, какой бы стороной не бросили это изделие на землю.

Кроме того, считаю необходимым не давать врагу покоя, для чего кавалерию вооружить ружьями и посылать её в набеги на лагерь. Днем и ночью, только не в одно и то же время, чтобы враг не привык и не смог подготовиться. Узкую тропинку, расположение которой мы будем часто менять, "чесноком" не засевать, чтобы наши кони могли свободно ходить. Надо выкопать "волчьи ямы", установить мины.

— Все эти меры, конечно хороши, сказал принц, — но надо дать знать, чтобы войско баронов было наготове, и в своё время нанесла деблокирующий удар. Надо послать вестника на ком-то из драконов, пользоваться магическими шарами для связи рискованно, Черный колдун очень силен и поэтому Я запрещаю ими пользоваться!

— Кроме того, продолжал принц, — надо нанести удар Черному колдуну в его логове. Разработку этого плана мы поручаем Страннику Ивану.

Мы глядели во все глаза на принца. Как он вырос за несколько дней войны!

Я коротко кивнул головою. И мы с принцем действительно составили такой план, и потом принц лично привел его в исполнение.

Затем по старшинству выступили все Маги, и решение было единогласным — надо постараться измотать Черного колдуна, выбить у него побольше войска, потому, что уничтожить самого колдуна невозможно. Его можно только пленить с огромным риском при содержании такого страшного пленника в заключении.

Пока мы совещались, вбежал гонец от командира патруля с докладом, что во вражеском лагере происходят какие-то события. Мы тотчас направились к воротам. Глядя в стереотрубу, которая оказала нам неоценимые услуги, мы увидели, как чудовища из войска колдуна строится в правильные квадраты. Тотчас мы объявили боевую тревогу, все заняли свои места, и принц ещё раз напомнил, чтобы наблюдатели начали осматривать все стороны стен, несмотря на то, что большая часть Города располагалась на отвесной скале. И точно! Наблюдатели заметили, что по скалам ползут какие-то существа, которые вонзали когти в скалу, как если бы это было мягкое тесто. Тотчас на угрожающую стену были брошены дополнительные силы, люди стали стрелять в головы чудовищ из ружей, лить на головы врагу горящую смолу, кипяток и смогли отбить очередной приступ. А в это время войско колдуна, наконец, построилось, и они с ужасающим грохотом помчались в нашу сторону. Мы с волнением смотрели, что будет, когда передние ряды добегут до части предполья, где земля накануне было густо посыпано "чесноком". Увы! Да, конечно, первые ряды завыли, упали на землю, но сзади напирала такая масса врага, что те, которые упали на землю, были почти мгновенно растоптаны задними рядами. Враг прошел "заминированную" землю, хотя и с потерями несколько сотен своих бойцов, которые взлетали на воздух, наступив на мину, проваливались в "волчьи ямы" со ждущими их кольями, но все это не задержала атакующих.

Тут снова загремела дьявольская музыка, но мы уже были готовы к этому, она не оказала такого ужасного действия, как накануне.

Из лагеря сначала медленно и торжественно, а потом все быстрее и быстрее помчалась в нашу сторону самая отборная часть войска, во главе с самим Черным колдуном. Он мчался на каком-то очень странном звере, размахивая зажатой в руке молнией, другого слова для этого оружия не подберешь. Огромный, черный, с огненной пастью и глазами, он выглядел совершенно ужасно. Враги нахлынули на наши стены и снова отхлынули, отброшенные со многими потерями. Черный колдун, наконец, почти добрался до ворот, но капитан Бальфур открыл в воротах маленькое окошко, из него высунула свою апокалиптическую морду "Маленькая девочка" — так солдаты прозвали самую большую нашу пушку. Колдун взмахнул своей молнией, но капитан оказался шустрее и в морду "коня" колдуна полетела самая большая наша бомба. Грохот взрыва перекрыл даже шум битвы. Зверя просто разорвало на клочки, колдун все же метнул своё оружие, но наши Маги, не растерявшись, поставили ещё одну магическую завесу. Молния воткнулась в ворота, засияла нестерпимым блеском, защита рухнула, ворота задрожали, но устояли. Полу оглушённые маги все же сумели восстановить защиту и во время — колдун начал говорить заклинание "Открывания запоров", но тут на него свалилась бочка с горящей смолой. Все замерли, а колдун, явно наслаждаясь нашей растерянностью, стал купаться в огненном душе. Но, когда одна отважная женщина вылила на него ушат воды с льдинками, который она принесла из своего дома, расположенного вблизи от стены, колдун оборвал свои упражнения, тут на него налетела толпа приближенных и быстро унесла его назад. За колдуном бросились и все остальные. Наши пушки гремели, не переставая, провожая врагов картечью, и сумели нанести им хороший урон.

Все страшно устали, мы тоже понесли потери, много горожан было ранено, но убитых было немного, что конечно, не умаляло горе матерей, жен, детей, потерявших своих близких.

Королева подозвала к себе Бальфура. Бравый капитан подошел, но мы его не сразу узнали. Весь закопченный, с мундиром, изодранным в лохмотья, он стоял навытяжку с непроницаемым лицом, и, только, когда королева возложила на него Знаки Бриллиантового Меча для Правой эполеты, что— то мелькнуло в его глазах.

Бодрее всего выглядел принц. Он вскочил на стоящего рядом дракона и умчался куда-то, сначала вглубь Города, а потом мы заметили, как в одном секторе защита была снята и дракон, с еле различимой точкой на его спине помчался куда-то вдаль.

Мы все переживали за принца, который улетел в неизвестность, но через день принц вернулся сияющий и очень довольный.

— Я взял девять бочек у купца Филотна, заплатите ему. Ты Иван, — обратился принц ко мне, — дал мне мысль использовать бочки с той жидкостью, которые этот купец привез из дальних южных пределов, ты сказал, что эта жидкость, нафта, кажется, горит так, что потушить её можно только песком, а никак не водой. Вот я погрузил эти бочки на дракона и отправился к вулкану, где затаился замок колдуна. Мы поднялись на такую высоту, что никакой маг не смог бы нас достать своим огненным шаром и сбросили бочки прямо на крышу злодейского замка. А тут дежурный Маг колдуна решил нам помочь, и послал файербол прямо в одну из бочек. В результате на замок обрушился огненный дождь, но так как он не имел в себе ничего магического, защита преспокойно его пропустила. Файербол от такой защиты отлетел бы как мячик. Когда я улетал, замок был весь охвачен огнем, слуги суетились, целые океаны воды лились на крышу, но она продолжала пылать, потом она рухнула, и всё горело уже внутри.

За этот подвиг принц был тут же произведен в Полные командоры Ордена Золотой Гвардии, чем принц очень гордился.

Тем временем вернулись капитаны Золотой гвардии, посланные к баронам. Большинство сохранили верность королеве в этих страшных обстоятельствах, но двое из наиболее могущественных баронов воспользовались случаем и отложились от Короны.

— Мы сами надерем уши этому жалкому колдуну, — заявили они, — а королева пусть на нас не рассчитывает!

Посыльный прибавил также, что их придворные Маги вели себя как-то странно, как будто ими кто-то управляет изнутри. Но капитан Золотой гвардии, которого послали к этому барону, не подал виду, что что-то заметил и поспешил уйти, отказавшись от обеда, под предлогом, что надо успеть облететь остальных баронов. Уже когда он отлетел от замка, на стену выскочил Маг, попробовал вернуть посыльного назад, применяя магию, но дракон прикрыл капитана своими крыльями и они благополучно улетели, увернувшись от файербола, посланного вдогонку.

— Что ж, — сказала Королева, — с этими баронами мы будем разбираться потом.

— А сейчас мы должны решить, что делать дальше. Хотя колдун улетел на драконе к своему горящему замку, он оставил монстров с приказом взять Город, а это значит, что все они умрут, если не выполнят приказ. Твои определители мест подкопа нам помогли, немало монстров уничтожено с помощью контрмин, но, если мы не найдем выхода, как снабжать горожан продовольствием, то через полгода начнется настоящий голод. Идея собрать все продовольствие в одном месте хорошая, но вопрос с поставками продовольствия надо решать.

Мы, с дежурным магом пошли осматривать город. Мне до сих пор не удавалось найти времени, чтобы осмотреть весь Город. Начали мы со стены, которая начиналась прямо от Воротных Башен.

Я не видел Великой китайской стены, по которой, говорят, что шестерка лошадей может проехать бок о бок, но эта стена была ещё шире. Сложенная из огромных гранитных глыб она производила впечатление несокрушимой мощи. Высокие зубцы находились на равном расстоянии друг от друга, образуя бойницы, за которыми можно укрыться даже от файербола, а арбалеты в этой стране без качественной стали были слабоваты. Несколько башен прикрывали друг друга, так, чтобы захваченная башня, если это случится, оказалась бы под обстрелом с двух сторон. С тыльной стороны к стене подходили пандусы, на которых сейчас кипела работа — пополняли запасы камней, тащили бочки со смолой, которые перегружали с огромные котлы, поставленные так, чтобы можно было легко опрокинуть их и вылить горящий подарок на головы осаждающих. На каждом участке стояли часовые, которые зорко осматривали и стену от подножья до самого верха, и все окрестности. Неугомонные мальчишки бегали всюду, а подростки производили манипуляции с оружием, готовясь, стать в строй. Погибших пока было немного, и нас встречали приветственными кликами.

Маг взмахивал руками и в руках у девушек появлялись цветы, детям доставались игрушки и, хотя все понимали, что цветы и игрушки исчезнут в полночь, все были рады.

Мы шли и шли, местность за стенами стала меняться. Равнина постепенно стала исчезать, всюду стали появляться скалы, и, наконец, перед нами открылся огромный обрыв, по которому струились многочисленные водопады. Где-то внизу угадывалась земля.

— Что за равнина там, внизу? — спросил я.

— Это Великая равнина, — отвечал Маг.

— О ней мало что известно — слишком долог и труден путь к ней. Хотя тамошний герцог и признает власть нашей Королевы и принес ей оммаж устами своего посланника, но они так далеко от нас, хотя мы и можем добросить камень до его владений. Но дорога туда трудна и опасна, на неё уходит до полугода, а зимой и вообще нельзя туда попасть. Наш Город находится на Великой горе, вершину которой прежние Маги, не нам чета, срезали, обрубили склоны и к городу идет только одна, довольно широкая равнина. Это удобно, но как оказалось для врага удобно тоже — мы защищаем только сравнительно узкую полосу перед Городом, но врагу достаточно её перекрыть, как Город оказывается отрезанным от всего мира, как это происходит и сейчас.

Мы еще раз огляделись. В одном месте, там, где самая большая речка Города, примерно метра три в ширину падала в пропасть, скала даже нависала над равниной, которая виднелась метрах в пятидесяти внизу.

— А на спине Дракона можно туда спуститься?

— Спуститься то можно, но там такие ненавистники Драконов живут, что это равносильно самоубийству. Когда-то дракон похитил принцессу из тамошнего замка, и жители поклялись убивать каждого дракона, который посмеет туда спуститься. Они придумали какие-то очень эффективные ловушки и с тех пор любой дракон, безразлично — Светлый, или Тёмный, попадает и умирает в них.

Мы пошли дальше, но мне не давала покоя какая-то мысль. Она свербела и царапала меня, пока я не пришел домой. Взяв в руки книжку из тех, что были напечатаны по моим воспоминаниям, я перед сном, а, иногда и вместо сна читаю, я вдруг подскочил как укушенный пчелой! Теперь я знал, что надо делать! Книга называлась "Экспедиция Тяготения" и там описывалась похожая ситуация, правда без осады и всяких Черных колдунов.

Я сел за стол в кабинете, поздоровался с портретом, и углубился в работу. Утром были вызваны мастеровые, и закипела работа.

Вверх и вниз.

Через неделю по улицам Города, к тому месту, где я увидел нависающую над равниной скалу, потянулась целая процессия. К счастью, в это время армия колдуна отдыхала и мы могли спокойно доехать до места, если не считать того, что вокруг нас прыгали мальчишки, горожане подходили и изводили нас вопросами, на которые мы ответ давать не хотели.

Рабочие начали бурить скалу в нескольких местах. Работа шла тяжело — скала была на диво крепкой, но это меня только радовало. Одновременно рабочие стали готовить канал для пропуска воды. Принц прискакал на коне и, подойдя ко мне, стал спрашивать о характере работы. Я рассказал ему без утайки и показал чертежи. Когда мы установили мощные анкера, над скалой поднялась стрела подъемного крана, с поворотной платформой. На конце прочного троса была укреплена платформа, с мощным ограждением, способным удержать лошадь. Несколько человек должны были шестами отталкиваться от скал и не допускать сильного раскачивания платформы.

Когда все было готово, у королевы собрался Совет. К счастью, посланец герцога, владения которого примыкали к горе, на которой стоял Город, был послан с визитом к королеве примерно за год до описываемых событий. Посланец почти полгода провел в пути, так трудна и длинна объездная дорога.

Я доложил о произведенной работе, потом все отправились к платформе и я вызвался первым опробовать её в действии. Основной могучей силой, на которую я и возложил всю надежду, было водяное колесо, которое должно было по расчетам поднять платформу с грузом со дна пропасти. А вниз все спускалось на тормозах, под действием силы тяжести.

Я сел на платформу и дал сигнал к началу спуска. Если бы не моя страсть к минералогии, я не знаю, как бы пережил этот спуск, несомненно, самый жуткий в моей жизни, хотя я и проработал какое-то время в шахтах и на руднике. Во время работы мне не раз приходилось, и подниматься в шахтном подъемнике и опускаться на огромную глубину. Но там была наша, земная техника, а тут... Мне удалось отвлечься, разглядывая слои горной породы, которые проплывали перед моими глазами. В одном слое я даже заметил остатки пасти какого-то доисторического чудовища с гигантскими зубами.

Все это отвлекло меня от противного ощущения пустоты в желудке, от головокружения, при виде надвигающейся на меня равнины. Следующим путешественникам я посоветовал закрывать глаза, если они не в силах видеть всё окружающее, а лошадям вообще глаза завязывать. Чего не знаешь, о том не заботишься.

Наконец, самое длинное путешествие в моей жизни закончилось. Я спрыгнул с платформы, которая так косо стояла на склоне, что я подумал, что надо будет послать рабочих и выровнять площадку. Рядом с основным тросом мы пустили сигнальный трос, подергивание которого приводило в действие небольшой колокол. Были разработаны и сигналы, с помощью которых можно было дать известие об окончании спуска, дать сигнал к подъему и, даже было оговорено что делать, если посланца захватят эмиссары Черного колдуна. В этом случае надо было безжалостно рубить канат, желательно, тогда, когда платформа пройдет не менее половины подъема.

Захватив с собою несколько камней, я дал сигнал к подъему. Встретили меня как героя, и Королева возложила на меня Знаки Командора Ордена Бриллиантовых мечей.

Следующий спуск мы начали тут же. Посланец герцога (я привожу привычные для нас титулы и звания, потому, что иначе моим гипотетическим читателям будет неясно, кто и что), так же пошел со мною, в специальную загородку завели коней, чтобы они, если сорвутся с привязей, не повредили людям, когда начнут метаться. Мы начали снова спуск. Человек ко всему привыкает, но, когда посланец, весь зеленый от пережитого, добрался до низа, он упал на землю и начал её целовать, в знак благодарности, что вернулся домой, хотя и потерял всякую надежду на возвращение.

Замок герцога, который находился на расстоянии двадцати лиг от места нашего приземления, ничем не напоминал грозную серую цитадель, которая всеми корнями цеплялась за землю, как бы говоря о том, что сковырнуть её будет очень непросто, и это будет стоить много крови. Нет, это было высокое, светлое здание, выстроенное из белого камня, оно весело возвышалось над окружающей цветущей равниной. Когда мы приблизились к замку герцога, дорогу нам преградила конная стража, но, узнав посланца, они разрешили нам следовать дальше, отрядив несколько человек "для того, чтобы показать дорогу". Вполне разумная предосторожность во время войны.

Герцог Блогг.

Фанфары не звучали, когда мы въезжали в ворота, наоборот, ворота сразу за нами закрылись. Нас провели в Зал, через несколько минут вышел герцог Блогг. Это был высокий человек, со снежно-белой шевелюрой, но время ещё не согнула его стан, и он поражал своей воинской выправкой. Он нахмурил брови, когда увидел своего посланца, в окружении двух незнакомцев. Усевшись на трон, он разрешил приблизиться посланцу.

— Великий герцог, — начал посланец. — Я выполнил Ваше приказание. Полгода я шел по пескам, скалам, палимый Солнцем, замерзая в степях, блуждая в лесах с их опасностями, но прибыл ко двору нашей Королевы. А вернулся я за самые страшные полчаса своей жизни, болтаясь как паук, на тонкой ниточке приспособления, которую придумал этот человек, Посол Королевы!

— Я, Странник Иван, прибывший ко двору Королевы по велению Высших Сил, — при этих словах все присутствующие, не исключая и герцога сделали оберегающий жест, отгоняя злые силы.

— В настоящее время я являюсь Послом Королевы и требую всю полагающуюся Королеве дань уважения и почтения! Моя Королева посылает тебе, герцог, свои дары, награждает тебя Бриллиантовым Мечом и приглашает посетить Её в замке Королевы.

Герцог усмехнулся:

— Я не могу оставить герцогство на несколько лет.

Я ответил:

— Дорога сейчас займет не более одного дня, конечно, если вы воспользуетесь нашим подъемником. А там вы погостите столько, сколько Вам захочется, мы ведем войну, и вам, как военному человеку, наверно интересно будет посмотреть на современные битвы.

— Мы обсудим этот вопрос на нашем Совете завтра. А пока, уважаемый Посол, приглашаю Вас и ваших спутников на бал, который состоится сегодня вечером.

"Там бал был вечером, за мной она ходила, глаз томных не сводила!". Это я об одной из фрейлин герцога, но "Руссо туристо, облико морале!". Видимо, фрейлине было дано задание, соблазнить меня, и выведать все мои секреты. Военная обстановка требовала от меня сдержанности.

А сам бал мне очень понравился. Дамы, в умопомрачительных туалетах, разодетые придворные, все в бриллиантах, лентах неведомых мне орденов, в золотом шитье... "Гремела музыка роговая", пары кружились в неизвестных мне фигурах контрданса по бесценному наборному паркету, слуги обносили всех вином в узких, высоких бокалах с великолепной резьбой и позолотой. Когда настало время ужинать, герцог подошел ко мне и лично усадил на место рядом с собою, другим моим спутникам тоже достались вполне достойные места.

Сначала разговор, как и полагается, шел ни о чем, я похвалил красоту здешних дам, замок и самого герцога, который, наконец, приступил к более насущным вопросам. На все вопросы о положении Города я отвечал без утайки, умолчав только о том, что через определенное время в Городе будет трудно обеспечить население продовольствии. Когда герцог услышал, каким остроумным приемом принц вывел колдуна из схватки, заставив во время войны отправиться ремонтировать свой замок, он искренне расхохотался и поднял бокал за принца. Уже когда мы прибыли в замок Королевы, герцог возложил на принца знаки высшего Ордена герцогства — Орден Белого Барса с бриллиантовыми подвесками, каждая из которых символизировала доблестное свойство награждаемого. Аналогичные знаки достались и мне. Потом было ещё много тостов, мне пришлось отвечать на многие здравницы, короче, утром у меня страшно болела голова, и был сильный "сушняк во рту".

Когда утром герцог пришел поинтересоваться моим самочувствием, я рассказал ему анекдот: "англичанин пишет домой: вчера пили с русскими, чуть не умер. Утром проснулся и понял, что лучше бы я умер". Герцог посмеялся, но осторожно, потому, что и он вчера "несколько перебрал". Но праотеческий рецепт мне отлично помог. Когда мы отсмеялись, герцог очень удивился, когда я попросил у него "огуречного рассола". Огурцов, там, конечно не было, но что-то похожее было и мы с герцогом отпили по литру этого волшебного напитка, и я с удовольствием смотрел, как жизнь возвращается к Блоггу, да и я стал чувствовать себя намного лучше.

Герцог покрутил головой и сказал, что мы не только горазды выпить, но и способы лечения у нас просто волшебные и тут же приказал подать рассол "пироски", как назывались местные огурцы всем придворным с приказом немедленно выпить. Сначала было много недовольных, но не смевших ослушаться приказа — такое простонародное питье никому никогда не приходило в голову попробовать, но скоро придворные ожили и послали в свои владения приказы заготовить на будущее время как можно больше этого волшебного напитка. Герцогиня была несколько недовольна тем, что был найден способ быстро выводить людей из состояния похмелья, но я утешил её, сказав, что в Городе, по случаю войны, попойки строго запрещены.

После завтрака мы вышли проветриться в сад. Как я уже говорил, герцогский замок был сложен из белого камня. На Старой земле мне приходилось бывать на Востоке, в Узбекистане, где я видел "резьбу по ганчу". Стены дома покрывают белоснежной штукатуркой, примерно сантиметра три толщины и искусные мастера вырезают по этой штукатурке удивительно изящные узоры. Мусульманская религия запрещает изображать людей и животных и художники стали создавать прихотливые узоры с растительными орнаментами, которые и были названы "арабесками" в их честь.

Художники и скульпторы герцога не имели таких ограничений, и они покрыли стены замка настоящим ковром из переплетенных растений, животных, иногда ты с изумлением следишь за изящным растением, которое изображено на стене и вдруг оказывается, что оно заканчивается головой какого-нибудь зверя. Всюду стояли статуи. "И мнится, живы, Фидий сам, питомец Феба и Паллады, свой очарованный резец из рук бы выронил с досады". Герцог видимо был горячим поклонником различных видов искусств, но на мой прямой вопрос он только отмахнулся.

— Это все герцогиня. Она тут наблюдает за скульпторами, художниками, музыкантами. А моё дело — воины. Хотя я и не веду, как и мои предки, войны, но нам приходиться все время быть начеку, потому, что Великий лес, который от нас недалеко заставляет быть все время в полной боевой готовности.

Мы как раз подходили к воротам в невысокой стене, которой был окружен Воинский двор. Когда герцог подошел к воротам, они распахнулись, и капитан дворцовой стражи скомандовал: — На караул!

Все воины тут же выстроились, и капитан отдал рапорт. Герцог милостиво кивнул:

— Продолжайте!

Войн герцог не вел, но его владения граничили с Великим лесом и там водились поистине страшные обитатели. Седой, покрытый шрамами воин, как раз стоял у скульптуры такого чудовища в полный рост и показывал молодым воинам, где у этого чудища самые уязвимые места. Их было не так уж и много, и находились они под мощной защитой из чешуи или рогов. Когда начались тренировки, я изумленно остановился: чудовище было "частично оживлено" силой придворного мага. Убить молодого воина оно не могло, но отделать его так, что солдат запомнит это на всю жизнь, может. Когда стрела, или копье, или меч попадали в уязвимую часть тела с достаточной силой, чудовище замирало.

Уже к середине дня мы скакали в направление подъемника, не поддавшись на уговоры герцога о "продолжение банкета".

Герцог с недоверием смотрел на подъемник, я утешил его, что он станет "первым в истории герцогом, который воспользовался этой машиной". Герцог смотрел все же с недоверием и пробурчал, что там и разбиться можно, на что я ответил, что тогда этот подъемник будет назван его именем. Герцог расхохотался, сказал, что мы мастера его утешать и вошел в подъемник. К его чести надо сказать, что он быстро освоился, с интересом разглядывал окрестности, похвалил задумку, и я сказал, что "война двигает науку быстрее, чем дюжина университетов".

На верху стены герцога встретил почетный эскорт. Герцогу были отданы все воинские почести, кроме последних, погребальных. После окончания церемонии мы вошли в замок королевы при всеобщем ликовании, "среди синих цветов и под пение золотых фанфар".

Герцог никогда не видел королевского замка, все же путешествие между двух замков было соединено со многими трудностями, и он с любопытством оглядывался вокруг.

Когда к нему вышла Королева, герцог опустился на одно колено и добровольно подтвердил свой оммаж.

Они составляли величественную пару, и все придворные залюбовались ими.

Для герцога было поставлено ещё одно кресло, рядом с тронами королевы и принца, что польстило ему.

На следующий день, после обязательного бала и ужина, немного "полечившись", причем многие придворные попеняли мне, что я не наколдовал им такого лекарства раньше, мы отправились на Воротные Башни.

Когда герцог увидел все вражеское войско, он немного побледнел, но, когда начался очередной приступ, герцог принял непосредственное участие в отражении атаки, стреляя из ружья, которое ему подарила Королева. Герцог радовался как мальчишка, глядя на великолепную работу канониров, на то, как солдаты из ружей снимали со стены ужасных скалолазов, которые мчались по вертикальной стене, как машины по шоссе, а когда "Маленькая девочка" подала свой голос, его удивлению не было предела.

Ранее никогда не было защиты от этих скалолазов, и то, что мы нашли способ с ними справиться, наполнило его сердце надеждой и гордостью.

Приступ был отбит, и все вернулись в замок, а потом начался Военный совет. Принц выступил с обзором нашего положения, говоря, что людей мы почти не теряем, народ полон бодрости, но командиры должны смотреть далеко вперед и если осада затянется, то у Города может не хватить продовольствия и стратегических припасов. Поэтому мы просим герцога, помочь нам купить, принц подчеркнул слово "КУПИТЬ" продовольствие и припасы. Город достаточно богат. Доставку мы берем на себя, с помощью подъемника, кроме того, если герцогство примет на временное поселение женщин, детей и тяжелораненых, нашей благодарности не будет предела. "Благодарности нашей не будет предела, в границах благоразумия" — пробормотал я.

Герцог, все же услышал и усмехнулся. Было решено, что герцог вернется к себе и организует всю доставку провизии к подъемнику. Перед этим прикажет расчистить площадку, чтобы платформа становилась горизонтально, а "не под немыслимым для всякого разумного человека углом". Кроме того, герцог от своего имени пообещал некоторое количество продовольствия и припасов "без всякой оплаты". Троекратное Ура! было ему ответом.

Герцог уехал в своё герцогство, но, через несколько дней прислал своего сенешаля и пятнадцать воинов, "чтобы немного поучились современным методам войны".

Помощь оказалась, кстати, это были закаленные воины, которые много охотились и вообще, ходили в походы, хотя герцог и не воевал с соседями. Но рядом был Великий Лес с его малоприятными обитателями. Пришедшие дали несколько очень ценных советов, как справляться с теми из монстров, которые они встречали в Великом лесу.

Победа!

Тем временем война шла своей чередой. Вражеских магов осталось немного, все же они вели себя в начале войны неосторожно, полагаясь на свою магическую защиту и обозначая своё место файерболами. Стрелки быстро вывели большую часть магов из строя, и нам стало немного легче. Но оставшиеся маги быстро учились, и всё чаще случалось, что их колдовские стрелы, файерболы пробивали нашу защиту и разрывались за стеною Города, нанося нам потери. Монстры вели атаки одна за другой. Однажды им удалось взобраться на стены. Тут я и увидел, на что способна Боевая Шпага Великого Магистра Белого Мага. Она двигалась с такой скоростью, что скоро вокруг меня образовался настоящий защитный вал из мертвых монстров, а Шпага все продолжала рубить и рубить. Наши солдаты быстро перестроились на манер македонской фаланги и сбросили неприятеля со стены.

Всё это время над Городом нависали тяжелые тучи и наши маги объясняли мне, что монстры не любят прямых солнечных лучей, но убрать эти тучи наши маги не могут. Как развеять тучи, мы так до конца недели и не придумали. Как я не спрашивал книги в библиотеки — что надо сделать для того, чтобы убрать эти надоевшие всем тучи, ответа не было, точнее, ответы говорили о процедурах, не посильных нашим Магам. Тогда я приказал изготовить какое-то количество йодистого серебра в виде тонкого порошка и вылетел на Золотом Драконе в расположение противника. Мы летели значительно выше туч, но Дракон видел магическим зрением, где расположен вражеский лагерь. Впрочем, их маги тоже видели нас и быстро вызвали своих драконов. Но мы уже рассыпали порошок на головы врагов, сообразуясь с направлением ветра. Серебро тоже уничтожает монстров, хотя и не так быстро, как железо, но это серебро упало на насыщенные влагой тучи, и на землю полился проливной дождь, вызвав мощное наводнение. Оно смело часть лагеря монстров, но, главное, через окошко в тучах на землю полились солнечные лучи. В лагере произошла катастрофа. Монстры, обожженные Солнцем, вертелись на месте, лагерь накрыл многоголосый вой, жаль, только, что разрыв в облаках затянулся, по моему мнению, непозволительно быстро. К нам мчалась тройка драконов, со своим предводителем — огромным Чёрным драконом. Золотой Дракон стал набирать высоту, но вражеские драконы были не менее искусными в высшем пилотаже и пространство между нами стали полосовать целые реки огня, выпускаемые драконами. Мы были счастливее, два дракона были уничтожены практически сразу, но Чёрный дракон все же задел Золотого своим гигантским когтем. Полилась кровь. Золотой Дракон страшно заревел и, в боевой ярости, бросился на спину Черного, схватил его своими когтями и стал подбираться к голове Дракона. Черный изогнулся немыслимым образом, его голова вот-вот повернется к нам и нас сожжет огнем. Я бросил немного оставшегося порошка в глаз Черного дракона, тот дернулся и Золотой Дракон ухватил шею противника своей пастью. Крылья драконов переплелись, они наносили друг другу ужасающие раны когтями на сгибах крыльев, но Золотой Дракон изловчился и откусил голову противника, еле успев отпрянуть от потока огня пролившегося из прокушенной шеи. Чёрный дракон камнем полетел вниз, но Золотому дракону тоже досталось крепко. Он все слабел и стал плохо держаться в воздухе. Он сказал, чтобы я сбросил все с его спины все лишнее, чтобы облегчить ему полет, но и так уже все было сброшено. Я встал на спину Дракона и, хотя у меня внутри все заледенело, крикнул Дракону, чтобы он за меня не беспокоился, для таких случаев на Земле изобрели парашют. Я камнем стал падать вниз, но за спиной у меня раскрылся параплан и я повис в воздухе, рядом с удивленным Драконом. Крикнув ему, чтобы он летел в Город, там ему помогут, а сам стал подбирать стропы так, чтобы ветер, который нес меня к Городу, помог мне. Я боюсь высоты, но жить то хочется и мне удалось справиться со страхом. Я стал подлетать к Городу. Снизу мимо меня пронесся файербол: какой-то вражеский маг пытался сжечь меня. Капитан, нет, теперь уже генерал Бальфур был на страже, он взмахнул рукой, грянула "Маленькая девочка" и маг был практически сметен с лица Земли, несмотря на всю свою защиту.

Приземлившись, я не смог встать на ноги — оказалось, что мне тоже досталось от Чёрного дракона. Меня отнесли в госпиталь и только заботы Магистра врачевания уберегли меня от Мрачного путешествия. Две недели я был между жизнью и смертью, часто врачи уже опускали руки, но приказ Королевы не давал им расслабиться. Когда я впервые сел в своей кровати, опираясь на подушку, все врачи были награждены высшим гражданским орденом Милосердия.

Выйдя на свет божий, я зажмурился от яркого света — меня всё время держали, исходя из каких-то врачебных предписаний в полутьме. Меня уже ждал Золотой Дракон, которому, хотя и досталось больше чем мне, но у него была утраченная нами, людьми способность к регенерации, и он вылечился быстрее, тем более что яд, который источали драконовы когти, на него не действовал.

Нашей обоюдной радости не было предела. Мы отправились в мой замок, где я попал в ласковые, но ужасно твердые руки "медного истукана". Робби сразу взял дело моей реабилитации в свои медные руки и провел весь курс лечения, несмотря на мои уговоры и заверения, что я совсем-совсем выздоровел.

После купания в целебных растворах я повеселел, прекрасный ужин пошел мне на пользу и уже вечером я сидел на любимой террасе, в окружении Дракона и портрета принцессы, причем в окружении в прямом смысле: Дракон обвил свой хвост вокруг моего кресла.

— И много у вас там ещё таких изобретений, как это тряпичное крыло? — спросил Дракон.

— Изобретений то много, — ответил я, но далеко не все я смогу реализовать, потому, что уровень технологии не позволяет. А параплан, так это называется, изготавливают из лучших сортов весьма недешевого шелка.

Принцесса выразила радость по поводу моего выздоровления и тихо сказала, что она очень за меня беспокоилась, потому, что потерять одного за другим своих единственных друзей — Белого Мага и меня, ей было бы невыносимо тяжело. Кроме того она вздохнула и промолвила, что мы счастливцы, несмотря на войну. Мы можем передвигаться свободно, в то время как она заключена в рамки этой картины, которая все больше и больше ей кажется благоустроенной, но все же тюрьмой.

Потом все мы замолкли и только смотрели, как Луна погружается за горизонт. Это был последний тихий вечер до конца войны. Пока была передышка, мы отлили ещё более дальнобойные орудия.

Каждый день нам приходилось отражать вражеские полчища. Перед стенами Города их полегло видимо-невидимо, но с потерями враг не считался. Каждый день, почти каждую ночь раздавалась варварская музыка и враги "лезли на стенку". Этот как будто бы бессмысленный порыв давал, однако результаты. Маги все слабели и не могли уже поддержать магическую защиту на должном уровне и прикрыть весь Город. Просто наше счастье, что у врага не оставалось могучих магов, и выжил в битвах всего один дракон. Всё чаще воины, вымотанные предыдущими боями, просто засыпали на своих постах. Началась Великая эвакуация. Все женщины, все дети до пятнадцати лет были обязаны явиться к подъемнику и там их спускали вниз, на земли герцога, не затронутые войной. По неизвестным причинам река, которая вращала Колесо Разлук, как его прозвали, стала намного полноводнее и заслужила имя Реки Слез. Горожане говорили, что полноводнее она стала от их слез. На её берегах разыгрывались душераздирающие сцены прощаний с близкими и родными людьми. Многие не хотели уходить, и приходилось терпеливо объяснять, что этим они вносят вклад в общую победу. Воины не будут беспокоиться о семьях, уйдут лишние рты и можно будет увеличить порции продовольствия сражающимся. Все соглашались с этими доводами, но как было объяснить людям, что вот именно они не несет пользу для защиты любимого города. Мальчишки всеми правдами и неправдами сбегали к стенам, там они суетились, стараясь быть полезными и нанести посильный урон войску колдуна. Пацанов так просто приходилось отлавливать поисковым магам. И все-таки платформа уходила вниз заполненная до отказа. В первую очередь спускали матерей с грудными младенцами и тяжелораненых. Там раненые или на носилках, или сами шли к местам своего временного проживания. Хотя почти все легкораненые не покидали строй, участвовали в отражении вражеских атак. Шла уже не первая неделя войны и то, что Черному колдуну дают достойный отпор, поднимало дух защитников Города. Наверх платформа поднималась тяжело нагруженная продовольствием, оружием, припасами. Старшина цеха канатчиков однажды явился к подъемнику и принес бесценный дар — толстый, гибкий канат из неисчислимого количества тончайших волокон натуральной паутины. Эти волокна были свиты в тонкие веревочки, из которых был свит канат толщиной в человеческую руку, играющий на солнце всеми цветами радуги. С той поры от цеха канатчиков кто-нибудь постоянно дежурил около каната, ежедневно осматривая его. Но мастерство ремесленников было таково, что канат пережил все, даже разрушения Темного Года. Паутину привозили издалека, с Южных островов, стоила она баснословно дорога, но была на диво прочной и стойкой. В конце концов, в Городе были оставлены только самые необходимые люди, те которые или непосредственно сражались на стенах, или те, которые обеспечивали им еду, уход, лечение. Многих уговорили спуститься вниз только тем, что у них там будет много работы по уходу за тяжелоранеными, которых, к нашей скорби становилось все больше. Город практически обезлюдел. Женщины, дети и раненые были переправлены вниз, на Великую равнину, где люди герцога оказали им самый радушный прием. Жизнь эвакуированных все равно была тяжелой, потому, что никто не думал о таком большом нашествии и помещений на всех не хватало. Лихорадочно строились новые здания, но большинство пришедших, все равно проживали в шалашах и палатках. Летом было ещё терпимо, но что будет зимой? Надо будет посоветовать обкладывать палатки кипами соломы, которой было пока достаточно.

Отражение вражеских атак давалось с всё большим трудом, возросли потери. К нашему счастью у монстров не было никакой военной техники. Только некоторые имели луки, правда, ужасающей силы. После войны и магической обработки уцелевшие луки были нами использованы как крепостная артиллерия. Большинство же чудовищ полагались на свои когти, клыки, рога. Появились новые виды монстров. Однажды ночью, часовой на стене смог только вскрикнуть, как был схвачен кем-то напоминающим ящерицу. Огромные, непроницаемо-черные глаза выдавали ночных жителей, мощные лапы с когтями были приспособлены для лазания по отвесным скалам. Выдающаяся вперед морда напоминала морду гавиала — крокодила реки Ганг, но имела несравненно более мощные челюсти. Своей быстротой движений и мощными зубами они представляли страшную угрозу. К счастью другой часовой догадался запалить "огненную смесь" — смесь пороха и мельчайших семян вечнозеленого, стелющегося растения. Эта смесь применялась нами для сигнализации на большие расстояния, потому, что давала яркую вспышку. Для выпуклых глаз ночного кошмара эти вспышки оказались непереносимыми, и они свалились со стен.

Несмотря на смертельную опасность, многие воины составили Отряд Ночных Охотников. Они выбирали ночи потемнее и подкрадывались к вражескому лагерю, имея на вооружении гранаты. Это были медные полушария, снаружи на них тонким слоем наносилось серебро. Кузнецы наловчились отливать пустотелые шары, которые снаружи были гладкими, а внутри стенки были разделены на квадраты, поэтому они взрывались, давая массу осколков правильной формы. Горловина шара завинчивалась колпачком, в который был вставлен запальный шнур. Этот колпачок плотно закрывал содержимое бомбы. Мы стали начинять их пироксилином. Это для монстров было страшным оружием. Гренадеры бросали гранаты с помощью некоего подобия копьеметалки или пращи, и они летел раза в три-четыре раза дальше, чем просто бросить её рукой. Точность, вследствие малого опыта бросания была невелика, да по лагерю не промахнешься. К концу затяжной войны некоторые солдаты так наловчились, что примерно с трех-четырех сотен метров попадали точно в цель. Острые осколки, да ещё посеребрённые практически гарантировали смерть раненому монстру. Все же видимо в аду был неисчерпаемый запас этих монстров. Все новые и новые полчища приходили во вражеский лагерь. Но мы держались, надеясь, что придет зима и монстры, которые не позаботились устройством жилищ себе, или вымерзнут, или уберутся восвояси. Но может, они равнодушны и к холоду и к жаре? Тогда нам придется плохо.

Армии баронов все не приходили, да мы и не надеялись особо, ко всем бароном были посланы предупреждения, чтобы их войска не вступали в сражения в открытом поле, потому, что у слабо обученных воинов, давно забывших, что такое настоящая война, против монстров в поле не было никаких шансов. Мы предлагали им идти на Великую равнину и оттуда, по подъемнику, вливаться в ряды защитников Города. Но дороги в Волшебной стране не были "дорожкой из желтого кирпича". Опасные, трудные, длинные. Подкрепления шли очень медленно, их было мало и, довольно часто это были "нестроевые" солдаты. Бароны оправдывались тем, что им тоже надо защищать свои замки.

Наконец зима пришла, и сразу установились жестокие морозы и глубокие снега. Монстры себя чувствовали в этих условиях великолепно, а нам приходилось экономить топливо.

Солнце поднималось из туманной дымки и, казалось, только вымораживало всех нас.

Наконец наступила развязка этой страшной войны. Еще ранним утром Солнце встало в окружении нескольких колец и огненных линий, которые крестообразно пересекали небо. Там, где линии пересекались, загорались ложные Солнца, практически неотличимые от настоящего. Многие воины с тоской смотрели на небесную феерию и говорили о Конце Света. М провели разъяснительную работу, говоря, что это просто гало, что это солнечный свет преломляется в ледяных кристаллах, с нами соглашались, но во взгляде многих была тоска и обреченность.

Наконец во вражеском лагере загремели трубы, и в стеклах наших драгоценных стереотруб показался огромный эскорт и явился сам Черный колдун. Видимо, он уже отстроил свой замок, и идет, наконец, раздавить этот непокорный Город. Мы все переоделись в чистое, понимая, что сейчас, или никогда!

Враг заполнил все видимое пространство. Черные волны врагов подходили все ближе и ближе, и конца и края им не было видно. Равнодушное Солнце отсвечивало на клыках, рогах, когтях монстров и, казалось, что действительно пришел конец Города.

Враг выстроился в правильные каре, впереди, на жутком Звере, еще более странном, чем убитый ранее, восседал Черный колдун. Их войско дошло до границы, обстреливаемой нашими орудиями, сначала медленно, и как будто на параде. Загремели все наши орудия, во врага, полетели ядра, скованные цепями, которые доказали свою эффективность ранее. Мы стреляли всем, чем могли. К сожалению огненные файерболы не достигали цели — колдовское могущество Чёрного колдуна было очень велико. Но он ничего не мог сделать с нашими металлическими ядрами, раскаленными тут же на кострах, которые поджигали, казалось все, что могло гореть. Но правильные каре противника как будто не замечали, что их соратники гибнут сотнями и тысячами. Они все так же шли, можно сказать "печатая шаг", только в большинстве случаев это были лапы. "Психическая атака" — мелькнуло у меня в голове, как враги резко бросились вперед. Во главе несся колдун, размахивая сразу двумя фиолетовыми молниями. Попавшее ему в грудь ядро он с пренебрежением отбросил в сторону. Подскакав на приемлемое, по его мнению, расстояние, колдун взмахнул своим оружием и двумя резкими взмахами расколол нашу магическую защиту. Беспощадным взрывом часть стены разметало! Половина города запылало сразу, но тушить пожары было некому, все были на стенах.

Откатом от разрушенного заклинания наших Магов раскидало как шары в биллиарде. Мою бесценную Боевую шпагу Магистра Белого Мага, которой я наносил монстрам беспощадные удары, выбило из рук, она отлетела так, что её нашли уже после войны, при разборке завалов. Королева ударилась спиною о стену Башни и пролежала в коме почти неделю. Много наших воинов погибло сразу. Только принца, который стоял несколько в стороне, не задело. Он сжал в руке свое посеребренное оружие и стал ждать противника.

Колдун внезапно подскочил к самой стене и, подпрыгнув, почти на двадцать метров вверх, вцепился обеими руками в два зубца крепостной стены. Торжествующий вой, и улюлюканье донеслось снизу. Если колдун взберется на стену, это будет означать нашу гибель! Я не найдя в руке оружия несколько мгновений приходил в себя и оцепенел. Но тут показались две лапы Колдуна, жуткие, черные, поросшие бурыми, толстыми волосами.

Не помня себя от боевой ярости, как берсеркер, я бросился к этой жуткой руке и, выхватив из-за пояса свой жалкий, маленький молоток, стал бешено молотить по тыльной стороне ладони колдуна "холодным железом". Мне удалось острым концом молотка пробить его толстую шкуру. С другой стороны подскочил принц и одним ударом отсек три пальца от левой руки чудовища. От руки колдуна, которую я обрабатывал "холодным железом", повалил дым, он завопил таким жутким голосом, что я просто упал в беспамятстве. Потом мне рассказали, что дым стал валить все гуще, колдун сорвался и грянул оземь, раздавив при этом почти всех командиров врага, которые хотели вслед за ним взобраться по приставной лестнице. К поверженному колдуну, от которого шел черный дым, бросились несколько монстров, они схватили его, быстро вынесли из поля боя, последний оставшийся у врага дракон взмыл вверх и унес Черного колдуна в направление его замка. Мы держали на краю кальдеры разведчиков, хотя это и было для них смертельно опасно, но "а ля гер, ком а ля гер". Они донесли, с помощью голубиной почты, что колдун, от которого смердело невыносимо, пролетев над ними бурой кометой, первым делом плюхнулся в свой огненный бассейн, который тут же замерз и теперь из него торчит глыба, величиной примерно с голову колдуна, только, видимо из базальта.

Жуткие черные пальцы, отрубленные принцем, шевелились, пытаясь добраться до кого-нибудь из воинов, были окончательно обезврежены Магом-целителем, который в момент схватки был в госпитале и не пострадал. Маг залил эти пальцы каким-то раствором, от них послышались жуткие вопли и они растеклись зеленой жижей. Эту жижу с соблюдением всех магических предосторожностей сожгли специальным файерболом. На этом месте в толще стены навечно осталось черное углубление, и оно было обнесено специальной стеною, чтобы никто не наступил на этот отпечаток. Нам Маг-целитель объяснил, что, если бы пальцы добрались до человека, они получили бы новую жизнь, и перед нами встал бы аватара колдуна, хотя и не такая могучая, как он сам, но зато их было бы трое.

Бегство монстров было всеобщим. Через час на поле боя, в пустом лагере, только ветер выл свою зимнюю песню.

Мир вашему дому?

Маги восстановили защитный купол, и весь Город погрузился в целительный сон. Как потом оказалось, все мы проспали почти два дня.

Первый послевоенный Совет проходил в невеселой обстановке. Сначала заслушали Мага-целителя о здоровье королевы.

— Если бы она не была в полном доспехе из черной бронзы, мы бы сейчас её хоронили, — не стал скрывать положение дел врач.

— Сейчас ещё есть надежда, но королеве будет нужен продолжительный отдых!

На то время, когда королева ещё будет больна, был образован Регентский совет, во главе которого стал принц. Ему до совершеннолетия оставалось ещё два года, но на войне мальчики взрослеют быстро, и все прекрасно помнили его ратные подвиги и возражений не последовало. В Совет избрали и меня, наградив при этом всеми почетными титулами королевства, которые здесь приводить скучно и нескромно.

Первым делом, надо было определиться с послевоенными делами. В поле лежали сотни и тысячи тел монстров, зимой ещё было терпимо, но весною...

Необходимо было расчистить завалы, восстановить Город, потому, что при последнем штурме полгорода сгорела от ужасных молний колдуна, а пожар тушить было некому. С продовольствием было всё благополучно, благодаря жесткой экономии и своевременному подвозу, но топлива было маловато, несмотря на то, что многие дома были разрушены. Отапливать их не было необходимости, наоборот, оттуда можно было брать в качестве топлива паркет, балки и драгоценную, но, увы, поврежденную мебель. Снова, как в горькие минуты осад на Старой Земле в ход шли и бесценные балюстрады лестниц и полы полуразрушенных зданий, которые ещё надо было восстанавливать. Но остро требовалась разрядка от ужасов и тягот войны, и мы решили устроить пир Победы.

Организовывать пир Победы на улице было невозможно, вследствие больших холодов и впервые простолюдины были приглашены в Большой Дворцовый Зал Приемов.

Во время осады и Королева и придворные во главе с принцем, лучше узнали "простых" людей и стали их больше уважать. Они ясно понимали, что без помощи народа, удержать Город было бы просто невозможно.

Со всех уцелевших дворцов были снесены в Зал столы, стулья, которые разместили вокруг большого круглого стола, который, благодаря парочке заклинаний, смог вместить всех выживших.

Этот пир вошел в песни, легенды, оды, ещё в течение многих столетий барды будут воспевать Победу и Пир.

Не буду описывать весь ход пира, много было съедено, ещё больше выпито, сказано много тостов и произнесено хвалебных речей. Пара бардов тут же спели несколько песен на злободневную тему. Пир продолжался до тех пор, пока под стол не попадали даже самые стойкие из пирующих.

А потом настали жестокие будни.

Пользуясь ещё не отмененным военным положением, мы разбили горожан и войско на две партии. Одна партия в течение недели убирала тела монстров, потом партии менялись, потому что в обеих партиях было трудно работать. Партиям, которые работали в поле, пришлось очень плохо. Монстры и так не были красавцами, а ранения не прибавляли им привлекательности, смотреть на монстров было неприятно и тошно. Для того чтобы не заразить рабочих, маги обработали особыми магическими ритуалами ткани, из которых сшили комбинезоны, перчатки и маски для лица всем тем, кто работает в поле на уборке монстров. Всех чудовищ сносили в кучи, найденные предметы складывали в особые ящики, которые потом обезвреживали Маги. Было найдено несколько сот могущественных артефактов, с которыми трудно было справиться даже Магам. Кроме того, не все наши боевые "игрушки" были обезврежены, нам пришлось уничтожить полдюжины мин и собрать почти сорок килограмм "чеснока". Горожане и воины были строго предупреждены о том, что, если они не хотят, чтобы половина города взлетела на воздух, ВСЕ артефакты должны попасть в эти ящики. Но человеку трудно удержаться от соблазна стать могущественнее, не прикладывая особых усилий, просто присвоив чужой артефакт, поэтому в воротах каждого работника негласно проверял Маг. Наши Маги уничтожили вражеские артефакты, и вернулись в Город. Когда королева пришла в сознание и "вышла на работу", она одобрила все наши распоряжения.

Огромные кучи тел монстров облили нафтой и, дождавшись, когда ветер будет дуть от Города, подожгли эти кучи. Густой черный дым потянуло в сторону леса, в котором весною не зазеленел ни один листик, не пробилась трава, не расцвели цветы. Несчастный лес тоже пришлось сжечь, тем более что купец, который в течение зимы тайком спилил много деревьев и отвез их на побережье, полностью разорился. Корабли, построенные из этих деревьев, совершенно не слушались руля и с роковой неизбежностью попадали на скалы и рифы. Погибло несколько матросов. "Дезактивацией" леса весной занялись почти все Боевые Маги Города и они говорили, что им пришлось, не менее туго, чем тогда, когда они держали волшебный экран над Городом.

Другая команда работала в Городе. Я не буду описывать многочисленные трагедии, при расчистке завалов, когда находили тела друзей, родственников, или знакомых.

Но Город постепенно приобретал цивилизованный вид и настал час, когда подъемники стали поднимать женщин, детей, выздоровевших раненых. Тут на улицах Города опять можно было видеть и бурное ликование, и жестокую трагедию, переживаемые горожанами.

Наконец в Город пришел первый купеческий караван, и это стало поводом ещё для одного праздника.

Золотая гвардия, была объединена с Серебряной. Гвардиями теперь командовал Полный Генерал Ордена Её Высочества Золотой Гвардии Бальфур. Гвардия выступила на драконах в поход против баронов, которые предали Королевство в самый трудный период его истории. Тотчас от мятежных баронов пришли через волшебные шары заверения с выражением полной покорности, но бароны были заключены в темницы, а их баронства получили двое — Бальфур и я.

Но я был равнодушен к почестям и славе. Я или работал в лаборатории, пытаясь приспособить изобретения землян к местным условиям, или проводил время в компании принца, Дракона и портрета принцессы. Роби, ставший моим адъютантом, неизменно стоял сзади меня, предупреждая каждое наше малейшее желание.

Мы пили кофе, или его аналог, вели долгие, неспешные беседы. За это время я привязался к принцу. Я уважал его мужество, проявленное во время войны, отсутствие у него "шляхетского гонора". Принц принимал людей не по происхождению, а по их личным и рабочим качествам. Он оказался прекрасным архитектором, и по его проектам было построено несколько домов. Кроме военного дела, которым он неизменно занимался по несколько часов в день, он интересовался механикой, обработкой материалов и вообще напоминал мне молодого Петра Великого, каким нам его представляли исторические (и не очень) сочинения.

Принц стал часто приходить ко мне, вызывая некоторое недовольство "золотой молодежи", которая практически лишилась главного заводилу в их играх, к счастью, пока безвредных. Волшебная машина Белого мага вытянула из моей памяти все книги, которые я прочитал, даже музыку она вытянула тоже, все это было расписано волшебными перьями, а для музыки машина подобрала вполне приличный (по моим понятиям) оркестр, так что теперь военные парады в столице начинались под марш "Прощание славянки".

Золотой молодежи больше нравился рок и джаз и они часто сетовали, почему я запомнил так мало, но Королева говорила, что и этого слишком много, хотя сама с удовольствием танцевала под нашу классику, особенно ей нравился Венский вальс.

Принц пристрастился читать книги из библиотеки и полюбил фантастику. Будучи хорошим магом (чтобы стать великим Магом, ему ещё надо было несколько лет учиться), он иногда создавал целые сцены из книг и я, бывало, пугался, увидев как на алхимическом столе, Дарт Вейзер беспощадно рубится с Люком Скайуокером огненными мечами. К счастью эти создания могли существовать только на этом столе и, когда с него падали, мгновенно развоплощались.

И вот однажды, принц пришел ко мне в неурочный час. Он сказал, что хочет поговорить со мною без свидетелей, причем у него было такое мрачное лицо, что я перепугался не на шутку.

— Ты Иван, конечно, знаешь про новое развлечение, придуманное нашей молодежью — прыгать со скалы с тем приспособлением, что ты назвал парапланом?

Конечно, я это знал. Многие юноши и девушки приобрели отличное мастерство, прыгая со скалы и летя на параплане, а возвращаясь на подъемнике. Сначала это вызывало большое неудовольствие родителей, но потом все сгладилось, причем обошлось без жертв. Принц тоже полюбил такие полеты и достиг довольно высокого совершенства в управлении парапланом.

Принц признался мне, что с некоторых пор он во сне чувствует какое-то сладкое беспокойство, чувство полета, а затем... Затем он просыпается с бьющимся сердцем, и он страстно желал бы узнать, что будет потом. Я ответил, что земная наука ещё не дошла до того, чтобы контролировать сны, но чувство полета испытывает каждый подросток, когда начинает становиться мужчиной. Это вполне нормально.

— Некоторые девушки во дворце поглядывают на меня очень странно, поигрывают глазками, стремятся коснуться, и я прихожу в смятение.

— Просто ты становишься мужчиной и это тоже нормально, только не пускайся в загул, как твой дядя Конрет.

Жеманного дядю все во дворце не любили, он не давал прохода ни одной юбке, и принца передернуло, едва он представил себя в роли такого дядюшки. Разговор на этом и закончился, принц отправился к себе, а я заперся в лаборатории, выясняя, как все же сделать хороший булатный клинок, потому, что меня тоже обуревали неясные сомнения, так ли бесповоротно мы уничтожили Черного колдуна.

Как то мы разговорились с Золотым Драконом.

— Что ты все беспокоишься, мечешься? Мы победили и слава Неизвестному! Успокойся и пойди на сегодняшний бал, тебя Королева уже и приглашать то не приглашает, смотри, чтобы она тебя совсем бы не забыла. Заведи себе метрессу.

— Ты ведь знаешь, уважаемый Дракон, что я не придворный человек, Королева меня не забудет, а если и забудет, то, как только грянет гром, сразу вспомнит. А я вспоминаю стихи одного поэта, который живет там, на Земле, он пишет про ребят:

Они струнками-нервами

Чуют зло тишины:

"Нет, ребята, не верим мы

В слишком тихие сны.

Что-то стали на свете

Дни беспечно-легки.

На уснувшей планете

Прорастут сорняки.

Чья-то совесть задремлет,

И засохнут деревья,

И моря стянет лёд..." (Крапивин)

Дракон даже вздохнул,

— Это верно, но все же... Смотри, караваны приходят, как до войны, торговля расцвела. Все раны войны залечены, все здания отстроены и поднялось много новых. Ребятишки и молодежь освоила твой параплан и только и шныряют к герцогу и обратно, подъемник работает, ученые и ремесленники освоили много новых приемов, на всех реках гремят водяные колеса, что еще надо?

— Я вот все думаю, — сказал я, — мне стали сниться сны про пространство без магии, я со шпагой Великого Магистра стою против Черного колдуна, а шпага бездействует — магии в том пространстве нет! И тут Черный колдун так жутко смеется, что я просыпаюсь в холодном поту...

Принцесса в портрете повернулась и сказала:

— Дракон, а что, если сны эти вещие? Тогда мы все погибнем, если колдун найдет такое пространство и заманит Ивана туда.

— Я помню, что лет четыреста тому назад, Великий Маг и Король Геррик Злой, попытался создать такую комнату, облицевав её шкурами каких-то волшебных зверей, кажется с одним рогом. В этом помещении ни одна магия не действует. Этот дом находится где-то на востоке, но где именно? Никто этого не знает.

— Дракон, если там магия не действует, то чем можно в такой битве защититься?

— Тебе подвластно "холодное железо". Кажется, оно разит нечисть везде.

Разговор прервался, потому, что Роби принес кофе. Повар наш пек восхитительные круассаны, мы отдаем им должное каждый раз, как только они появляются на нашем столе. Даже принцесса, глядя, как мы ими наслаждаемся, попросила рецепт и там, в её пространстве тоже появились такие же круассаны. Белый Маг хорошо постарался для своей принцессы, вот только выходить за грань портрета она не могла. Не могли и мы попасть в её пространство.

Устав маяться от дурных предчувствий мы решили ещё раз слетать в Рудную долину, так мы её назвали, и добыть ещё магнетита. Когда мы прилетели, то сразу же стали ломать глыбы руды, но она скоро кончилась, к моему великому сожалению. Добыли мы что-то около двухсот килограммов черного вещества, которое все состояло из правильных октаэдров с четкими гранями. Не буду долго описывать, как в алхимической печи Белого Мага я обжигал тигли для плавки железа, сколько опытов мне пришлось поставить для того, чтобы выплавить хорошую сталь, это очень утомительно. Раз за разом получался или чугун, или мягкое железо, пока мне, наконец, не пришла мысль легировать это железо. Однажды я в отчаянии даже насыпал в расплав порошок того снежно-белого металла, о котором я думал, что это рений. На Земле рений — редкий металл, но здесь этот металл был широко распространен и не был таким уж дорогим, вот только его выплавка была нелегка потому, что его температура плавления очень высока. Рений — это сосед марганца по периодической системе элементов и я надеялся, что получу какой-то аналог стали Гарфильда, прочный, очень износоустойчивый материал. Действительность превзошла мои ожидания! Мне с трудом удалось обрабатывать сталь, легированную рением, пришлось извести два круга точильного камня, пока клинок не получил необходимую заточку. По форме этот клинок напоминал кончар — меч с некоторым утолщением на конце, чтобы повысить рубящий момент. Клинок с легкостью перерубал меч из черной бронзы. Конечно, он выглядел несколько аляповато, мечи местного производства выглядели не в пример изящнее, намного более красивыми. Гравировка на клинке в этой реальности была одним из широко распространенных видов художественного промысла, и достигла высокой степени совершенства. Но я не мог обратиться ни к одному граверу, потому, что, несмотря на некоторую примесь легирующих добавок, это было "холодное железо" и никто в этом свете не мог взять его в руку, тем более что я оковал ручку меча тонкими полосками железа. Вот ножны для меча были сделаны из местного галюша — кожи огромных акул, живущих в Южном море. Сине-зеленые, с костяными нашлепками на месте спиленных шипов, они были очень красивыми. Кроме того, рука, даже залитая кровью на рукоятках из галюша не скользила, что было просто бесценно. Шкуры эти привозили купцы издалёка и заламывали за них невероятную цену, но мы могли себе это позволить.

Ножны тоже были украшены заклепками из железа. Остаток стали пошел на наконечники стрел и болтов для арбалета, кинжал. Несколько сюррикенов и метательных ножей дополнили мой арсенал. На походную куртку я поставил пуговицы и застежки все из того же железа. Кроме того, вспомнив детство, немного посмеиваясь про себя я, в глубокой тайне, сделал себе рогатку и позаботился о создании нескольких сот свинцовых и железных шариков для неё. Это оружие я держал в секрете ещё и потому, что было страшно подумать, что могут натворить детишки-маги, а в Городе все были магами, только разной силы, имея в руке рогатку. Смерть всем мелким животным и птицам. А в целом, она отличалась от арбалета только видом, но не способом применения. К сожалению, сила её тоже уступала арбалету. Но потом я вспомнил, что читал описание боевой рогатки, выполненной в виде арбалета.

Когда я, в полном вооружении, по королевскому приказу явился на прием к королеве, вооружение произвело фурор. Конечно, никто из придворных щеголей не смел, прикоснуться к оружию из железа, но те, которые понимают в этом деле, с интересом наблюдали, как меч рубит самые крепкие доспехи, перерубает мечи и кинжалы.

Конечно, и Боевая шпага Великого Магистра Белого Мага была при мне, она прекрасно дополняла все вооружение и в магическом пространстве служила мне самой верной защитой.

А в остальное время мы блаженствовали, наслаждаясь прекрасной погодой, наблюдая за цветением деревьев, многие из которых мне были неизвестны. Они то пламенели, как канадские клены осенью, то одевались белым покрывалом цветов и, казалось, что это гость из небесного сада, и он вот-вот улетит на свою небесную родину. Садовник Белого Мага знал своё дело, слава о его искусстве широко разошлась по Городу, тем более что Белый Маг часто путешествовал и привозил из своих странствий разные диковинки. В его саду росли растения, из, казалось бы, несовместимых природных зон, но благодаря садовнику и магии, этот сад был одним из чудес этого Города. В саду часто устраивали балы, причем даже Королева иногда, инкогнито, принимала в них участие. К счастью, все было налажено так, что мне оставалось только принимать поздравления, да важно расхаживать среди гостей.

Принц, в свободное от государственных обязанностей время часто приходил ко мне, ему даже была выделена специальная комната, в которой он ночевал, если задержится. Комната была рядом с библиотекой, сокровищами которой он просто упивался. Но по вечерам, если он не был занят во дворце Королевы, мы сидели на террасе, пили чай и вели неспешные беседы.

Принц взрослел и его стали тревожить девичьи взгляды, он как то внезапно обнаружил, что ему нравятся одни девушки больше чем другие и странные сны стали посещать его чаще. Он рассказал мне, что однажды, сидя на берегу озера, заполненного народом, который прогуливался, купался, флиртовал, он предавался восхитительному безделью. Это бывает так редко среди трудов и забот, не правда ли? Рядом с ним прошла парочка. Мужчина был высок, строен, поигрывал мускулами и усмехался в тоненькую ниточку усов. Но его спутница! Принц впервые понял всю красоту женской фигуры, а фигура у девушки было необыкновенно хороша. Принц долго рассказывал мне, какая у неё тонкая талия, крутые бедра и вообще от фигуры веяло таким совершенством, что у него, шестнадцатилетнего мальчишки захватило дух. Повторно найти красавицу ему не удалось, хотя он частенько бывал на том самом берегу.

Это было блаженное время, о котором мы потом, с тоской вспоминали в годы тревог и волнений.

Все началось однажды утром. Когда я в сопровождении портрета принцессы поднялся на террасу своего дворца, туда прилетел и Золотой Дракон. Это, несколько необычно — он чаще всего прилетал под вечер, когда все дела были переделаны, но иногда случалось, что Дракон прилетал утром.

Вот и сейчас, поудобнее улегшись на каменном полу террасы, Дракон заявил, что мы должны расстаться на некоторый срок, скорее всего на пару лет.

— Но почему? — воскликнул я.

— Для начала я расскажу тебе историю моего рода.

Считается, что нас, Драконов создал Архимаг, но это не совсем так.

Когда Земля впервые вышла из огненной купели рождения, когда всюду плескалось огненное море, из его волн вышел Первый Дракон. Он был поистине огромен — в несколько тысяч раз больше меня.

Я не удержался от недоверчивого восклицания.

— Да, это так. Дракон резвился в вихрях новорожденной планеты, купался в расплавленных морях камня и был весьма доволен своим существованием. Но Земля потихоньку остывала, вихри уже не могли поддержать исполина в воздухе, если только можно назвать воздухом ту раскаленную массу, которую мы даже представить себе не можем.

И Дракону, как самой обычной ящерице пришлось ползать по Земле. Это его страшно угнетало, потому, что шли пустые столетия, земля была пуста, не было никого, с кем можно было хотя бы повздорить. И Первый Дракон заснул. А когда он проснулся, то всюду кипела жизнь во всех её проявлениях. Первый Дракон увлеченно изучал жизнь, и вот однажды ему встретился Архимаг. Это был первый маг, который очень глубоко проник в тайны жизни и смерти.

Дракон спросил его — почему Я один, ведь всех живых существ так много!

И Архимаг сказал ему, что если он, Дракон захочет, то сможет дать жизнь многим поколениям Драконов, но ему самому необходимо будет перевоплотиться. И Дракон решил: "Да будет так".

Архимаг превратил Первого Дракона в гигантский остров, который лежит далеко в Океане и вывел из его частей род Дракона. Первый Дракон отдал нам, своим потомкам все, а сам остался лежать в Океане. Этот остров повторяет своими очертаниями очертания Первого Дракона, и мы чтим тот Остров. Никто, кроме Драконов не смеет приблизиться к нему, и поэтому я не могу взять тебя с собою.

Раз в несколько лет все Драконы, сколько их есть на этом свете, обязаны слетаться на этот остров. Там мы решаем все наши вопросы, там мне предстоит очиститься от смерти Черного Дракона, доказать, что тот погиб не из-за того, что был самым вероятным претендентом на моё место, а погиб из-за того, что отдал сердце Злу, нарушив Клятву Драконов.

Кроме того, я должен, как Король Драконов дать Истинное, Тайное Имя каждому новорожденному Дракончику, и это Имя будет его судьбой.

И это ещё не все. Наступает пора, когда мы, Драконы должны дать жизнь новому поколению Драконов, и я обязан быть в это время на нашем острове.

Сердце мое разрывается на части, Странник, но мой долг превыше моих страданий. Пара лет пробежит незаметно, мы снова увидимся.

Дракон предложил мне совершить небольшой полет, и я с удовольствием сел на предложенное мне место. Мы взвились в небо и прилетели на то место, где я впервые увидел Дракона. Солнце светило во всю, Дракон поставил меня лицом в известную только ему сторону и произнес заклинание. И я УВИДЕЛ родную сторону, увидел Бештау, в окружении гор, которых создала подземная магма и далеко, далеко домики родного города.

— К сожалению, я не могу отправить тебя на Родину, но показать её тебе я могу.

Когда мы вернулись назад, лицо моё было залито слезами, которых я совершенно не стыдился.

Дракон улетел на свой Остров, мы продолжали жить, возобновились вечерние чаепития в обществе принца и портрета принцессы.

В это время я принял предложение герцога немного погостить у него. Я принял это предложение, и мы славно провели время в пирах, на охоте и просто в разговорах.

Как-то раз, на охоте мы удалились довольно далеко от дворца, в глухой чаще леса герцог подвел меня к кокетливо украшенному домику, затерянному в самой глуши леса.

Когда мы вошли в этот домик, герцог, уютно расположившийся в кресле, потягивая старое винцо из имеющегося здесь погреба, сказал мне:

— Странник, ты мне понравился, ты так не похож на наших чопорных придворных, от которых только и можно услышать — "Мой предок в таком-то колене...", а сами просто нули без палочки. Недаром кое-кто говорит, что аристократия потихоньку вырождается. Я рассказал ему, что на Земле, той, где я родился, был такой государственный деятель Витте, который считал совершенно также, наблюдая какие ничтожества окружают трон. За это Витте был оболган, и ему присвоили прозвище Витте-полусахалинский, несмотря на то, что он привез России необходимый мир, хотя бы и ценою потери половины далекого, практически необитаемого и неосвоенного острова. Но государство уже не могло вести войну в тысячах километрах от своей столицы. Остров служил в основном местом ссылки неугодных царю и его окружению людей.

Герцог продолжал:

— Этот домик я построил ещё, будучи неженатым, для того, чтобы встречаться здесь с некоторыми дамами... Но сейчас я женат и люблю свою герцогиню и надобность в домике отпала. Знай, что если тебе нужно будет, когда-нибудь моя помощь так, чтобы никто об этом не знал, жизнь придворного ведь совершенно непредсказуемая — сегодня ты фаворит, а завтра...

Поэтому я прошу тебя и настаиваю, напиши мне список вещей, которые тебе потребуются для тяжелого и опасного путешествия. Видишь ли, я иногда немного вижу будущее, туманно, но все же...

— Уверяю тебя, герцог, все слухи обо мне и Её величестве Королеве совершенно беспочвенны. Мы просто добрые друзья.

— Вот-вот и я о том же. Против тебя существует довольно влиятельная партия, интриги при дворах — любимое развлечение, иначе жизнь будет невыносимо скучна. Так думают многие и они делают все, чтобы развлечься. "Против кого сегодня дружим?" — вот вопрос, с которым просыпаются многие из так называемых "друзей". Поэтому, если тебе нужна будет моя помощь, если тебе надо будет скрыться, приди в этот домик, сейчас я тебя познакомлю с моим привратником.

Он крикнул, и в дверях выросла фигура из тумана.

— Дворк! Когда бы этот человек ни подошел к твоей двери, в каком бы он ни был виде, ты откроешь ему дверь, примешь его со всем радушием.

Дворк поклонился и исчез.

— А ты, — обратился герцог ко мне, — ты, если хочешь со мною встретиться, ударь этим жезлом по этому гонгу, я и только я, услышу тебя и приду к тебе.

Утром мы распрощались с герцогом. Я вернулся в свой замок для своих привычных занятий и был радушно встречен принцем и королевой.

Так продолжалось несколько счастливых недель. Золотой Дракон уже вернулся из своего паломничества к прародителю, и жизнь потекла налаженной и приятной.

Внезапно все рухнуло.

Однажды, принц исчез.

Как всегда утром, позанимавшись с мечами, отдав должное воинским упражнениям, принц решил полетать на параплане, он в совершенстве освоил это искусство и направился к знаменитой скале Жизни, как прозвали эту скалу после осады. Расправив крыло парашюта, принц прыгнул с обрыва и больше его никто не видел.

Когда через три дня принц не вернулся, был созван Коронный совет.

Я тоже был приглашен и пришел вместе с Золотым Драконом, который для такого случая уменьшился в размерах. Мы шли по великолепным залам, но их совершенство резко контрастировало с нашим настроением. Когда мы пришли, королева открыла Совет.

— Никогда принц не пропадал на такой долгий срок времени, не подав о себе известия. Я чувствую, что с ним, что то случилось. Я прошу Коронных магов осмотреть в волшебные шары всю нашу землю и найти принца. Маг такого уровня, как принц не может скрыться от волшебных шаров, даже если уедет на другую сторону Земли. Да и время, чтобы попасть к антиподам у него не было. Хорошо, если он пошел помолиться в какой-нибудь монастырь, но тогда бы он сказал об этом. Государственные дела требуют его присутствия, а он слишком ответственно относится к своим обязанностям.

— А может, его увлекла какая-нибудь красотка? Дело то молодое, — спросил Канцлер.

— В этом случае мы его увидим.

Мы тотчас перешли в Королевскую сокровищницу, где на специальном постаменте хранился Шар Королевства. Я очень удивился, увидев этот шар. Казалось человеческие руки не в силах создать ничего подобного. Огромный, в рост человека, он поражал своим великолепием и точностью формы. Прикинув, какого размера должен быть кристалл, из которого сделали этот шар, я проникся благоговением перед неизвестными мне мастерами.

— Этот Шар, Главный шар королевства пускали в дело в самых крайних случаях. Все Маги, которые будут вызывать изображения в Большом Королевском Шаре, будут крайне измотаны, за время своего дежурства.

— А если они не найдут принца? Если он, не дай бог, умер?

— Тогда шар покажет его тело, или даже если, не дай бог, он умер, некромант глядя в этот шар сможет отправить свой взгляд в мир, куда мы все уходим и найти его там.

Мы стали вокруг шара, самый старый из присутствующих Маг, вышел вперед и монотонным голосом начал творить заклинания. Я сумел только расслышать "Йогас читта вритти ниродха!", остальное потонуло в монотонном гуле, который создавали все присутствующие маги. Гул все нарастал, поднимаясь все выше и выше, наконец, Старший маг взмахнул руками и громко назвал все двенадцать Истинных Имен принца и объявил: "... Явись в магическом шаре!". Хотя эти записи хранятся в надежном месте, я не рискую привести здесь Имена принца, ибо знание Имен дает Власть.

Как только Маг назвал последнее Имя принца, по сторонам постамента, на котором стоял Шар, вспыхнули огни, они разноцветными бликами легли на лица присутствующих, королева начала заламывать руки, что-то шло не так как надо. Шар стал таким черным, что я подумал, что и межгалактическая темнота не может быть чернее. Внезапно огни погасли, шар снова стал прозрачным, Маг кучей тряпья повалился на пол, даже я почувствовал откат магической энергии. На королеву было страшно смотреть.

— Некроманта сюда!

— Я здесь, Ваше Величество!

— Найди его, живым, или... — королева не договорила, спазмы рыданий не дали ей закончить фразу.

Заклинания некроманта повергли меня в шок. Мне стоило громадных усилий вообще устоять на ногах. Внезапно Дракон, который вместе с нами принимал участие в поисках принца, обвил меня своим хвостом и я почувствовал прилив сил

— Держись, осталось немного, — прошептал он.

В этот раз Шар почернел, все присутствующие повалились на пол, комната погрузилась во тьму, страшные, угрожающие голоса проревели что-то неразборчивое. Когда я пришел в себя некромант уже склонялся над королевой, помогая ей подняться с пола, и говорил:

— Принца нет среди мертвых.

Наконец мы покинули эту страшную комнату. Маги отправились отдыхать, потому, что эти вызовы принца лишили их сил на два дня, так сильно Шар высасывает энергию из магических существ. Поскольку я не имел никакого отношения к Магии, мне досталось меньше, да и Дракон поддержал меня в самый жуткий час поиска, когда на мгновение открылась даже не окошко, а просто малюсенькая лазейка в Мир Мертвых. Все Маги прошли обряд очищения от Запретного Знания и теперь, даже при титанических усилиях памяти, вспомнить Имена принца они не могут. Но про меня забыли — ведь я не был Магом, меня даже жалели по этому поводу, хотя и признавали, что те изобретения, которые удалось реализовать, в чем-то посильнее магических заклинаний. А самое главное — они не высасывали энергию из их творца.

Через два дня мы все снова собрались в личном кабинете королевы.

Настроение было подавленным. Принца не было в Мире Живых, но его не было и в Мире Мертвых.

За это время слуги нашли далеко от обычных маршрутов летателей брошенный параплан принца, нашли и полянку, на которой обрывается след принца. Корваччи — Маг-следопыт на этой поляне обнаружил странную ямку в земле, от которой прямо-таки несло магией. Все остальные следы воздействия магии были кем-то тщательно, умело, затерты, а этот остался. Когда в эту ямку залили гипс, то получился отпечаток ужасного драконьего когтя. Длиной около тридцати сантиметров, он производил потрясающее впечатление. Черный дракон — повелитель Драконов Злобных Сил, был убит Золотым Драконом в войне Черного колдуна с Городом, и никто не мог предположить, что где-то ещё осталось чудовище подобных размеров. Но имел ли этот дракон отношение к похищению принца — неизвестно. На полянке можно было только разобрать, только то, что здесь применялась магия. Но понять об интенсивности и направленности этой магии было невозможно.

Никто не мог создать план поисков принца.

Как обычно, на Военном Совете говорить пришлось самому младшему, то есть мне.

— Я не сведущ в магии, — начал я.

— Если принца нет в обоих мирах, то где же он?

— Видишь ли, Странник Иван, — устало сказала Королева.

— Магический Шар видит все, что относится к нашему миру, основу которого составляет Магия во всех смыслах этого понятия. Но ваш мир Шар показать не может, ибо магии там нет. Не сможет он показать и тебя, как пришельца в этот мир из мира без магии.

— То есть, — начал снова я, — если в этом мире есть место без магии, Шар туда заглянуть не может?

При этих словах присутствующие задвигались, кто-то пробормотал "Какое шарлатанство! Такого места в нашем Мире нет, потому, что напряженность магического поля мгновенно разнесет такое место в разные стороны".

Тут выступил Маг-прорицатель.

— Как вы знаете, уважаемые Маги, наш Город построен в месте наибольшего напряжения магических сил. Вполне возможно, что есть место, где магические силы слабы. Король Геррик Злой уже строил комнату с отсутствием магии в её стенах. Ему стало там так плохо, что он еле убрался оттуда и заклял все пути, ведущие к этому Замку. Никто не знает, где он находится, никто из Магов проникнуть туда не может, тем более, пробыть там некоторое время. Если принца спрятали там, то Шар его не найдет, не найдет он и путей, туда ведущих.

При этих словах все присутствующие почему-то посмотрели на меня.

— Ты Иван в этой стране единственный, чьи передвижения никто не сможет отследить ни в какой магический шар. Кажется мне, что мы столкнулись с новым и очень изобретательным врагом, — сказала королева.

— Кроме того, мальчик очень хорошо о вас отзывался и любил вас! Я ПРОШУ, ПРОШУ ВАС отправиться на поиски моего мальчика. Сейчас королева выглядела просто испуганной и измученной женщиной. Сердце у меня дрогнуло.

Когда я вернулся в свой замок, то первым делом прошел в библиотеку и громким голосом запросил карту маршрутов короля Геррика Злого. Через минуту у меня на столе лежали кипы карт, на которых были нанесены черные линии. Никто не знает, где и для чего Геррик построил эту комнату, в стенах которой не действует никакая магия, но сведения о его маршрутах сохранились. Раньше каждого короля, или королеву наблюдали в магические шары дежурные маги, которые следили за их передвижениями, чтобы в минуту опасности подать королю помощь. Кроме того, и это тоже имелось в виду, короля можно было и подменить, жаль только, что за годы блаженного мира традиция мониторинга состояния короля или принцев была забыта. Дракон первый навел меня на мысль, что видимо король не раз возвращался к этому строению, только вот зачем ему это было надо? Остается проследить его маршруты и отправиться туда, в то место на этой земле, где можно спрятать все, что угодно и никто этого не найдет. Единственная точка пересечений маршрутов лежала в очень загадочной и древней стране Адаль Рамсфирт. Об этой стране мало было что известно. Она лежит за Великим Лесом, за Гранитными горами, и путей туда практически нет. Как король туда переправлялся? Никто не знал этого, может быть, он перелетал туда на крыльях магии?

Великий поход за принцем.

Через неделю из дворца через черный вход, предназначенный для слуг, выехал всадник на неказистой буроватой лошадке. Она еле плелась, всадник был одет в поношенный простонародный кафтан, кожаные брюки из грубой лошадиной кожи, за спиною у него качался большой вьюк, а на поясе виднелся большой нож.

Этим всадником был я. Лошадка, такая неказистая на вид была из породы Кодроса-коломбель, самая ценная порода кочевого племени, которые кочуют на самом краю обитаемых земель. Они не соглашались продать коней — кони скорее были сыновьями и дочерями племени. И этот конь остался в конюшне королевы только вследствие смерти посланника грозного вождя племени. Посланные для того, чтобы вернуть драгоценного коня вождю, не нашли племени, которое откочевало так далеко, что послы не рискнули отправляться за ними. Эта порода не знала усталости, могла прошагать бессчётное количество миль все той же неторопливой походкой, а при необходимости пронеслась бы вихрем все эти мили. Корм она копытила из-под снега, который лежал по грудь взрослому человеку, а в горах была вообще незаменима. Мы с Бурушкой, как я назвал коня, быстро поняли друг друга. Меня не назовешь искусным наездником, с этой точки зрения Бурушка немного запрезирал меня вначале, но я усердно учился.

В своей душной конюшне, привыкший к бескрайним просторам, к синему небу и зеленой траве конь тосковал, поэтому его не смогли приручить конюхи, да ещё скакуны кочевников признают только одного хозяина. Из-за своего бешеного нрава конь долго простоял в конюшне, прежнего хозяина подзабыл, и теперь он был весел и очень игрив. Я, как мог, старался наладить с ним контакт, и, несмотря на то, что мне подарили плетку, я ни разу ею не воспользовался. Но со мною, и конь это почуял сразу, ему достанется вдоволь и синего неба и зеленой травы, а уж голода, опасностей и воли будет "выше крыши".

Никто не узнал бы Странника Ивана в этом усталом крестьянине, который, видимо, пришел в Город продать выращенный урожай, да пропился вдрызг и вот возвращается к своему селу и домочадцам.

Под армяком у меня была нагрудная перевязь с метательными ножами, я считал, что пока мы на землях герцога, этого достаточно. Когда я выплавил железо, то решил, что все металлические части одежды — пряжки, пуговицы будут сделаны из железа. Конечно, я не достиг мастерства Фолко, который разрубал на лету сразу десять репок, но кидал я ножи еще и на Земле, кое-каких результатов достиг, а занятия в гвардии Бальфура, под его опытным руководством только пошли мне на пользу. Но любимой Шпаги Великого Магистра Белого Мага со мной не было, потому, что магический предмет всегда можно увидеть в палантиры и это могло бы заинтересовать кого-нибудь: куда это Шпага едет сама собой, без хозяина? Меня-то в палантиры не видно. А все непонятное надо проверить...

Замок герцога я объехал на довольно большом расстоянии. Конечно, герцог был бы рад принять меня, но это привело бы к череде пиров, и все бы узнали, что Странник Иван, загримированный, едет инкогнито невесть куда. Мне это не подходило. Хотя шпионы Черного колдуна были выловлены, но береженного...

Неторопливой, для внешнего наблюдателя рысью, Бурушка поглощал милю за милей. Мимо проплывали фруктовые сады в полном цвету, ухоженные поля, то тут, то там возникали небольшие домишки, с чисто белыми стенами и золотисто-соломенной крышей. При доме всегда был палисадник с удивительными цветами — или как высокие колонны из пурпурных, желто-золотистых, снежно-белых цветов, или как ковер с причудливыми рисунками высаженных растений. Когда подъедешь к такому домику, чтобы попросить водички, то молодайка выносит или молодого вина, которое не пьянит, но замечательно утоляет жажду, либо молока, или, на худой конец, ледяную воду, подслащенную медом. Пасеки были при каждом таком домике.

Чем дальше я продвигался, тем ближе я был к Великому Лесу. Было заметно, что чем ближе к Лесу, тем меньше одиноких домиков, пока они совсем не пропали и на моём пути возникали сёла, деревеньки, вески, хутуны или аймаки, уж не знаю, как их села называются. И народ стал несколько иным — кряжистые, с прищуром проницательных глаз бородачи, и у каждого за поясом хорошее оружие. Сначала домишки теснились друг к другу, а затем стали возникать настоящие городки, обнесенные крепким тыном, с башенками и бойницами, а затем на пути были только небольшие города, обнесенные каменными стенами.

В каждом городке была таверна, в которой я останавливался на ночлег, Бурушка поглощал свою порцию овса, который он очень любил (когда нет зеленой травы) и пил удивительно вкусную, теплую воду. Королевские деньги, крейцы, отчеканенные из меди, с волнистым краем, восьми лучевым отверстием с краю и портретом королевы, всюду принимали охотно, но чем дальше от столицы, тем больше давали провизии на один крейц. Кстати подделать крейц не было никакой возможности, несмотря на широкое распространение меди — Высшие маги хорошенько над этим потрудились.

В начале поездки, спустившись с коня, я шел, как бы это сказать, несколько в раскоряку, все болело, всё было отбито и растерто. Постепенно все пришло в норму, я уже не стонал (мысленно), укладываясь в постель. Привычка, изумительные виды окрестностей привели меня в чувство, я стал способен наслаждаться поездкой. Постепенно я стал лошадником. Уже и сам мог взнуздать коня, почистить его, не опасаясь удара копытом. Иногда, когда было за что, награждал Бурушку кусочком сахара, до которого все лошади очень охочи.

В последнем на моем пути к Лесу городке, в трактире под названием "Розовый карась", хозяин, блестя хитрыми глазками из-под бороды, все выспрашивал, куда я держу путь.

— На богомолье еду, дедушка, видение мне было, и я не найду покоя, пока не помолюсь перед Её Ликом, высеченным на Скале.

— На богомолье говоришь? Это хорошо, а то тут пошаливать стали — путников кто-то убивает и грабит, и не простой смертью они помирают, для кого-то их смерть развлечением была!

— Что тут поделаешь, сам, наверное, знаешь — давши обет, отменить нельзя.

— Ну, хорошо, "внучек", удачи тебе, да по ночам в Лесу не забывай охранный круг держать.

Вечер я решил провести в этой таверне. Устроившись в чистой, светлой комнате, которую отвел мне хозяин, я спустился вниз, в общий зал. Народу было немного, но вечер ещё не начался, народ будет ещё подходить, как сказал мне хозяин, поставив передо мною большую кружку пенного напитка. Отпив из нее, я обнаружил, что в голове немного закружилось. Хорошенькая служаночка, пробегавшая мимо сказала, что они сахару для браги не жалеют.

Мне было очень хорошо, я понимал, что это мой последний спокойный день, в который я могу, наконец, немного расслабиться.

За стеной трактира послышался какой-то шум, потом восторженные вопли и служанка сказала, что прибыл сам Эрик-трубадур, краса и гордость трубадуров всего Королевства. Он направляется в столицу герцога для участия в певческом фестивале, который происходит каждые пять лет и куда съезжаются все трубадуры из Королевства и окрестных земель. Почетный венок, которые присуждают зрители этого фестиваля, является самой высшей наградой певцу и наш посетитель получил его уже в пятый раз, поэтому он не будет принимать участие в конкурсе, а выступит, "вне программы". Это великая честь для нас, что Эрик посетил наши края. В честь этого события хозяин поклялся, что установит мраморную доску, на которой золотыми буквами будут записаны все значительные события этого вечера. (А я подумал, что под этот шумок можно будет и цены на услуги поднять, ничто не ново ни под Луной, ни в иных мирах)

Мне было очень интересно посмотреть на Эрика, о котором я столько слышал.

Вошел высокий, могучий человек, в бархатном плаще, с гордым и "летящим" лицом. Утолив свой первый голод, он взял в руки виолу и звучным, бархатистым голосом стал петь одну балладу за другой. Наконец, когда он спел "Балладу об осаде и Великой Победе Города", он спросил слушателей, которые давно уже набились в трактир, что им исполнить. И все окружающие загомонили — Песню об Архимаге.

Певец немного помолчал, как бы собираясь с силами и запел. Клянусь, я никогда не слышал ничего подобного. Голос, рокот виолы, вся остановка зала перенесла меня в те далекие времена, когда Архимаг бродил по Земле, уничтожая Зло, делая Добро и совершенствуясь в своих знаниях. Но наступил момент, когда Архимаг, познал почти все в науке Чародейства и Волшебства и внезапно задал сам себе вопрос о смысле жизни. Триста лет он мучился над его разгадкой, и не найдя её удалился в Дальний Край, в Аркский Лес. Там он медитирует, стараясь разгадать эту загадку. И за все прошедшее время, он так и не нашел её решения.

Когда певец окончил петь, все почувствовали, что петь что-нибудь другое, после этой баллады, будет просто кощунством, и поблагодарили певца от самого чистого сердца. Постояльцы трактира отправились наверх, а окрестный люд разбрелся по домам и долго в этих краях еще говорили об Эрихе, Архимаге, и жалели, что Эрик второй раз уже не забрел в этот городок на краю Леса.

Утром, поднявшись, я оседлал Бурушку и, с сожалением покинул этот гостеприимный кров.

Наконец, после долгой скачки передо мною выросла стена Великого Леса! Никаких опушек, кустиков, сразу гигантские деревья и ощущение нешуточной угрозы.

Злое порождение Великого леса.

Вечерело, я не стал ломиться сразу в лес, хотя внутри у меня все это время тикал метроном — "до Равноденствия осталось...". День, когда солнце впервые за лето начинает уступать Ночи и Тьме всегда считался очень важным днем для совершения колдовских обрядов, в основном для черных дел. Поэтому я торопился, но не так, чтобы очертя голову, на ночь глядя бросаться в угрюмый Лес.

Оглядевшись, я увидел вблизи огонек, которого я раньше не видел, а может просто не заметил, я толкнул коленями Бурушку и решил поближе подъехать к этому одинокому домику.

Домик был какой-то странный. Двухэтажный, сложенный из толстых бревен, он все равно был какой-то скособоченный, окна глядели в землю, крыльцо покосилось, только во дворе амбар, или конюшня производили неплохое впечатление. Дом давно почернел от бурь и невзгод, тем удивительнее была яркая, даже слишком яркая вывеска — "Трактиръ".

Бурушка не очень хотел подъезжать к строению, но я заставил его, и, спешившись у крыльца, привязал повод к коновязи. Внутри дом не выглядел лучше, чем снаружи.

Хозяин, в кожаной куртке с закаченными до локтей рукавами, которые обнажали внушительные мышцы, смотрел хмуро и неприветливо.

— Здорово хозяин! — поздоровался я.

— Здоровей видали. Впрочем, если будешь ночевать, можешь завести своего коня в конюшню.

Я вышел, завел Бурушку в конюшню, почистил его, дал воды и остатки ячменя, потому, что у хозяина в конюшне ничего не нашлось, вышел и задвинул хорошо засов. А потом, подумав, достал небольшой кусок железной проволоки, которую я держал как раз для таких случаев и замотал петли на засове. Это нас и спасло.

Зайдя обратно в трактир, я решил поговорить с хозяином, поинтересовался, как идут дела, много ли проезжают этой тропою людей.

Хозяин обвел руками пустой зал и ответил, что дела идут неважно, сам видишь, спросил, что мне подать, я заказал яичницу из четырех яиц, эля, хлеба.

— И куда ты, молодой человек направляешься? — поинтересовался хозяин.

— Иду на богомолье, мне было видение, что я должен поклониться Образу На Скале, выбитый в Гранитных Горах, да вот немного задержался. Разбуди меня хозяин пораньше.

— Это уж непременно, — пробурчал хозяин.

"Что за неприветливый хозяин, так и прогореть недолго", — подумал я, но, устав с дороги, я отправился на второй этаж, где мне была выделена комната. Почему-то я не доверял этому угрюмому хозяину, он не вел себя так, как ведет дела преуспевающий трактирщик. Хотя какое тут преуспевание, на краю Великого леса, путников практически не видно и тракт остался в стороне. Почему меня привлекла эта дорожка?

Первым делом я осмотрел место вокруг кровати, нет ли там щелей, чтобы кровать провалилась, допустим, в подвал. И в жизни и в сказках такое случалось. Но ничего такого не было, кровать не была зафиксирована на одном месте, я подтащил к двери тяжеленный комод и немного успокоился. А зря.

Разбудил меня истошный визг Бурушки. Вскочив, я схватил арбалет и бросился к окну. Окна НЕ БЫЛО! А, когда я ложился спать, то перед этим посмотрел в окно и убедился, что вижу дверь конюшни.

Двери в комнате тоже не было. Не отдавая себе отчета в своих действиях, я выхватил кончар и с размаху дважды рубанул там, где вчера было окно. Целый венец бревен вывалился наружу, я высунулся. Какой-то зверь, похоже, что гигантский волк пытался размотать проволоку, которой я вчера замкнул засов. У него ничего не получалось, потому, что когтями он никак не мог удержать деревяшку, с помощью которой пытался размотать проволоку. Тогда у него стали меняться лапы на руки, и я увидел, что это волколак! Спустить курок арбалета было делом секунды. Пробитый стрелой со стальным наконечником волчара завыл, стал дергаться, но повис на стреле, видимо уже мертвый. Тут в мою комнату, через внезапно появившуюся дверь попытались прорваться три зверюги. Глаза их горели зеленым бешеным огнем, зубы сверкали и все же в одном из них я узнал хозяина трактира, несмотря на обросшую шерстью морду. Три метательных ножа полетели в незваных посетителей, раздался истошный вой, а я прыгнул прямо в оконный проем, закинув арбалет за плечи. И повис в воздухе, схваченный какими-то липкими, гибкими нитями. Но нити попали на железные пуговицы, дом весь затрясся, поднялся на огромных лапах и стал заваливаться набок. Я еле успел отпрыгнуть в сторону. Дом загорелся, видимо от свечи, которая горела у меня в комнате, и стал корчиться как живой, да это и было какое-то порождение злого колдовства, и я спасся практически чудом. Бросившись к конюшне, я всерьез опасался, что и конюшня тоже нечто в таком — же духе, но все обошлось. Только я открыл дверь, как Бурушка вылетел наружу. Я пошел взять наши вьюки и увидел, что Бурушка тоже сражался с каким-то порождением зла, даже внешний вид которого вызывал тошноту.

Когда я выскользнул из конюшни, меня уже ожидали ещё три зверя, а Бурушка отбивался от четвертого. Медленно, с опаской звери подходили ко мне, арбалет был разряжен, кончар застрял в двери, когда я открывал дверь конюшни. Смерть глядела мне в лицо и ухмылялась во все светящиеся на фоне шерсти зубы. Выхватив рогатку, я запустил стальной шарик прямо в лоб самому громадному оборотню, тот внезапно повалился, завыл, оставшиеся бросились наутек, но стальные шарики летели быстро и "холодное железо" делало своё смертоносное дело. Бурушка тем временем сбил с ног и растоптал последнего врага. Лошади кочевника не привыкать сражаться с волками, хотя это и был не "нормальный" волк, а оборотень.

Дом тем временем разгорался все сильнее, изнутри доносился вой, все ходило ходуном, и, все же дом, наконец, прогорел. На куче пепла ярко заблестели мои драгоценные ножи. Один крепко впился в череп оборотня, два других лежали между обгорелых ребер верфольфов. Значит, я не промахнулся, когда в комнате отбивался от врагов, а то их количество бы удвоилось. Пришпиленный к конюшне волк, тем временем превратился в человеческий скелет, который медленно таял.

Достав ножи из праха оборотней, я отнес ножи и положил их в ручей, который журчал неподалеку. Вода вскипела и опала. Можно было не бояться злого начала, которое могло бы задержаться на ручках ножей, которые были сделаны из рога и порядком таки обгорели.

Тролль и Манки.

Над полем медленно вставало Солнце. Обратившись к Великому Лесу, я крикнул во все горло:

— Великий Лес! Я не сделал тебе ничего дурного, почему же ты наслал на меня свои порождения? Я собираюсь только пройти к Гранитным Горам, я не собираюсь ничего рубить, даже сучья для костра мне без надобности. Обходить тебя мне очень долго, а времени у меня нет. Если ты не союзник Чёрного колдуна, то разреши мне мирно пройти, а если нет, то у меня есть "холодное железо" и огонь!

По Лесу пронесся как бы вихрь, зашумели листья, закачались сучья и снова все утихло. Бурушка двинулся к Лесу сам, не дожидаясь понуканий.

Подойдя ближе к деревьям, я удивился, глядя на них. Стволы были утыканы такими колючками, что знаменитое африканское "держидерево" просто лечится от черной зависти. Но проход между деревьями был, и мы с Бурушкой туда устремились. Сразу погасли все посторонние звуки, даже шум листвы, которая покрывала крону где-то метрах в двадцати выше меня почти стих. Копыта Бурушки ступали мягко и беззвучно по толстому слою опавшей листвы — не листвы, хвои не хвои, а что-то среднее.

Я не снимал палец со спускового крючка арбалета, регулярно пробуя, как кончар выходит из ножен, но ничего не происходило. Тот же лес, та же трава, воздух был свежий и напоенный смолистым запахом. Наконец я успокоился, закинул арбалет за плечи, но кончар и кинжал оставил на месте.

К вечеру мы доехали до небольшой речки. В середине реки темнел остров. По различным преданиям, поверьям, считалось, что нечистая сила не может перейти полоску текущей воды. У себя дома я только посмеивался над различными суевериями, например: "На мосту, видно мельник взгляд бросил косой..." — тут соединили приметы и моста, как волшебного способа переправы через реку, и мельника, как представителя тёмных сил, который своими жерновами уничтожает жизнь, таящуюся в зерне, и косой взгляд, основной причиной "сглаза". Но в Стране, где все одушевленные субъекты являются магами разной силы, где даже предметы, появившиеся в результате магических действий, проявляют своё понимание обстановки, как например Боевая Шпага Великого Магистра Белого Мага, относиться к "бабкиным россказням" следовало осторожнее.

Поэтому я переправился через реку и стал располагаться на островке. Несмотря на то, что меня со всех сторон защищала текущая вода, я вытащил свои метательные ножи. Как можно тщательнее я разметил две пентаграммы, повернутые одна относительно другой, в острие каждого угла воткнул по ножу из "холодного железа", очертил круг, в который вошел сам и поместил Бурушку. Круг давал возможность коню немного попастись, да умный конь и сам понимал, что только моё присутствие обеспечивает ему защиту. Вот странно, что именно пентаграммы, или, как их ещё называют "ведьмины кресты" используются для защиты от тёмных сил. Конечно, я доверял Бурушке, но ноги я ему на всякий случай связал. Бурушка только шумно вздохнул, укоризненно покосился на меня своим огромным карим глазом и неловко поскакал к наиболее привлекательному кустику травы. Но из пределов пентаграммы все же он не вышел.

Разведя огонь из привезенных с собой сучьев, набранных за пределами Великого Леса — я помнил уговор, который я сам же и дал и утвердил, я сварил немудрящий супчик, положив себе воздержаться от охоты и мясной пищи, пока нахожусь в Лесу. Мне надо было добраться до "комнаты без магии", и я твердо был намерен воздерживаться от всех непродуманных действий. А кровь — это жизнь и все темные существа тут же слетаются на её запах. Поужинав, ободряюще потрепав Бурушку по холке, я решил, что надо поспать. Бурушка лучше меня посторожит, его чувства острее моих. Подложив под голову седло, накрывшись походным одеялом, я заснул под неумолчный плеск воды.

Проснувшись еще затемно, я был обеспокоен какой-то давящей тишиной. Все линии пентаграмм светились в темноте, высокие языки пламени так и плясали над ножами. Бурушка, это он своими толчками разбудил меня, неотрывно смотрел в темноту. Угли ещё не все прогорели, и я подбросил сучьев. Весь противоположный берег реки был усеян существами самого зловещего вида. Они тихо поскуливали, а когда увидели, что я не сплю, подняли настоящий гвалт. Как обезьяны они подскакивали к воде, пытаясь перебраться через непреодолимую полосу быстро текущей воды, один даже прыгнул к острову, но в полете обо что-то крепко стукнулся и его труп поплыл дальше по воде.

Наконец они решились на что-то и как те же обезьяны в "Докторе Айболите", решили построить мост из своих тел. Цепляясь друг за друга, перебегая по телам своих товарищей, они быстро протянули цепочку над рекой. Но на нашем острове не было высокого дерева, за который они могли бы уцепиться и у них ничего не вышло.

Внезапно их всех как бы раскидала в стороны могучая сила, повизгивая они сели несколько поодаль, наблюдая, что будет дальше. Стрелять через реку я не решился, может выстрел изнутри пробьет защиту и она исчезнет? Я не знал.

На освобожденное пространство степенно, не торопясь вышел дракон. Это не был двадцатиметровый монстр, как Черный дракон, но метров пять в нем было. Гордо оглядевшись вокруг, мол учитесь, салаги! Дракон посмотрел на меня, зашипел, глаза его полыхнули огнем и Бурушка подался в его сторону, но, поскольку его ноги были спутаны, он только покачнулся и упал. Он отчаянно визжал, совершенно не конским ржанием, он стремился на тот берег, к дракону, но путы были крепкими. Я вспомнил, как Золотой Дракон, еще при первой встрече попробовал на мне силу своего взгляда и рассмеялся:

— Ах, ты, недокормыш! Мелкая ящерица! Нечего на мне пробовать Драконий взгляд, я его не боюсь! А ты вот "холодного железа" боишься и, если переползешь на своём брюхе сюда, я вобью тебе в пасть десять футов отточенной стали.

Дракон страшно рассердился, весь надулся и вдруг пустил в мою сторону струю огня. Но она тоже не перелетела через реку. Бурушка уже успокоился и только дрожал мелко-мелко от пережитого ужаса.

Чудовища на берегу подняли ещё больший гвалт. Дракон пристыженно опустил голову, отполз от края берега и, видимо, обдумывал свои дальнейшие планы. Но над рекой стало быстро светлеть, Солнце как-то быстро взошло, как бы кавалерийским наскоком выпрыгнуло над горизонтом и те чудовища, которых оно "приласкало" своими горячими лучами, окаменели и замерли навеки. Дорога дальше была свободна и я, оседлав Бурушку, отправился в дальнейший путь.

Еще несколько ночей мы провели в пути, но Лес всё ещё не кончался. Мы ночевали, как придется, и на островках, потому, что мы ехали вдоль реки, которая, по всей видимости, текла с Гранитных гор, а когда река сильно петляла в сторону, то устраивались на поляне. Рисование пентаграмм для меня стало непреложным обычаем, и мы каждую ночь были надежно защищены. Злыдни иногда пытались пробить защиту, но, подкрепленная силой железа она держалась стойко.

На пятый день, когда мы остановились на обед, перекусить чего-нибудь наскоро, в Лесу вдруг забили барабаны. Они сотрясали воздух с такой силой, что моя грудь колебалась в такт этим басовитым звукам. Через несколько минут барабанного боя, на полянку вышла самая удивительная процессия, которую я когда-нибудь видел. Несколько обезьян (?) несли на паланкине могучего самца, всего покрытого шерстью. В руке он держал увесистую дубинку, всю утыканную острыми, даже на взгляд, зубами каких-то зверей. Его спутники тоже держали в лапах дубины с зубами, но не такие внушительные. Процессия остановилась, несколько ударов в барабан придали этому действу какую-то гротескную величавость, вождь сошел с паланкина и обратился ко мне:

— Уважаемый путешественник! Ты пришел на нашу Землю перед тринадцатой ночью, тринадцатого месяца, а это знаменательная ночь! Мы, — тут Вождь, которого я про себя назвал Манки, не без изящества поклонился, отставил свою дубину и сделал ещё два шага в мою сторону.

— Мы приглашаем путника посетить наше селение, отведать нашей еды и питья, принять участие в нашем представлении и, если боги будут к нам благосклонны, ты возьмешь в жены любую нашу женщину, хотя бы даже и мою дочь и после моей смерти станешь вождем нашего народа! Я клянусь, что ни в еде, ни в питье не будет ничего такого, чтобы угрожало твоей жизни или здоровью.

При этих словах он вытолкнул из-за спины молодую самочку, скажу прямо, самого непривлекательного вида. Все они были похожи на детей макак, с бледными личиками, огромными глазами, ноги у них были как колесо, все тело поросло шерстью.

— Прости Вождь, — сказал я, опасаясь его недовольства потому, что к поляне их вышло столько его соплеменников, что они вполне могли бы похоронить нас, просто закидав кучей своих палок.

— Прости Вождь, повторил я, но я паломник, идущий к Образу, высеченному на Скале в Гранитных горах, и на меня возложено много обетов, в том числе и обет безбрачия, так что я не могу воспользоваться твоим предложением насчет твоей очаровательной дочери.

"Каждому гаду его гаденыш кажется верхом совершенства", поэтому Вождь предпочел не услышать некоторый сарказм в моем голосе, сама дочь вождя облегченно вздохнула, а стоящий рядом самец расслабился и опустил свою дубину, мало чем уступающую дубине вождя.

— Если ты идешь к Образу, высеченному в Горах, то ты уже пришел, куда надо! Мы покажем тебе Образ сегодня же, точнее пир наш будет проходить под ним.

Я проклинал в душе свою выдумку насчет Образа, которая на равнине неоднократно выручала меня, но тут...

Мы шли по лесу, соплеменники Вождя вели себя как бандерлоги в мультфильме про Маугли — они хохотали, ревели, прыгали на ветки и обратно, качались на лианах. Когда кто-то обнаружил пальму с орехами, то сразу несколько человек (?) полезли на нее, сверху посыпался дождь орехов, которые тут же подбирались теми, кто остался внизу.

— Твой приход был нам к счастью, — заметил Вождь. — Мы давно не находили этих очень вкусных орехов, да ещё в таком количестве.

По его сигналу все орехи были сложены в паланкин, а количество носильщиков тут же увеличилось.

Мы двинулись в путь и вскоре пришли на большую поляну, в центре которой высилась скала, с изображением ужасного создания, точнее эта скала и была этим изображением.

Изображение было вытесано с величайшим мастерством — каменный истукан выглядел совершенно живым и я подивился, как такой примитивный народ смог достичь такой жизненности в этой статуе. В серой гранитной массе поблескивали мелкие кристаллики кварца, глаза статуи были закрыты, и мне подумалось, что, если бы она открыла глаза, то не было бы существа в мире, которое выдержало бы этот взгляд.

Перед статуей стоял каменный стол, практически заваленный разными орехами, фруктами, стояли чаши, наполненные водой и каким-то мутным напитком, похожим на каву индейцев Южной Америки, или Океании, не помню. Помню только рецепт её приготовления — тщательно пережевывают корень ямса, сплевывают получившуюся массу в сосуд и оставляют бродить несколько дней.

Вся поляна была окружена кольцом из гигантских деревьев, которые росли так тесно друг к другу, что казалось, что это одна огромная доска, охватывающая все пространство большой поляны.

За стол сели только Вождь и трое его приближенных. Меня усадили прямо напротив статуи. Я все думал — а не является ли эта статуя результатом работы другого, несравненно более развитого народа, которого эти Манки прогнали с насиженного места. Пир все длился и длился. Вот и солнце зашло, поляну осветило множество факелов, Вождь то одного, то другого приближенного отсылал с поручениями, пока мы не остались с ним один на один.

Вождь выпил немало кавы, речь его стала немного невнятной, но держался он хорошо.

Наконец он встал, обратился к своему народу, который расселся на высоких ветвях окружающих поляну деревьев.

— Пришло время ударить в барабаны и начать Пляску Смерти. Это ночь, тринадцатая ночь тринадцатого месяца — Великая Ночь! На этот раз жертвой будет этот пришелец и из моих подданных не погибнет никто!

С неожиданным проворством он отскочил к деревьям, прямо-таки взлетел на ветви и взмахнул рукою. Ворота на поляну захлопнулись и...

Тяжкий удар барабана потряс окрестности. Потом гул усилился, ритм все убыстрялся и убыстрялся, статуя вдруг покачнулась, открыла глаза и стала оглядываться во все стороны.

Это был Тролль! Весь день он стоял, укутанный в тени деревьев, а сейчас искал себе жертву!

Огромный, тяжелый он сделал шаг и земля затряслась. Больше всего он напомнил мне шахматную туру из одной шахматной программы — стоит себе башня из камня, а когда по ходу партии надо сходить турой, то она рассыпается на кирпичики, и восстает в виде апокалиптического зверя, похожего на обезьяну. Своих противников обезьяна, распахнув рот до самых ног, просто проглатывает.

С неожиданным проворством тролль бросается ко мне, я еле успеваю пригнуться, когда его рука, подобная стреле башенного крана пролетает надо мной.

— Ну, образина, держись!

Кончар вылетает из ножен, но "холодная сталь" не оказала на тролля ни малейшего воздействия! Только искры и скрежещущий звук раздается над поляной, куда заманил меня коварный Манки. Тут уж мне пришлось побегать, а зрители начали хлопать в ладоши и бить в барабаны. Музыка смерти повисла над местом битвы. Хотя битва — это слишком высокое название для моей беготни в попытках уклониться от его ударов. Пока мне это удается, я даже выхватил рогатку и обстреливал великана градом то стальных, то свинцовых шариков, но тролль проглатывал их с большим удовольствием. Стрела с моего арбалета, свиснув, ударилась о руку зверюги, и с дребезжанием отлетела в сторону. Тотчас горестный вопль пронесся над поляной. Краем глаза я увидел, что стальной наконечник арбалетного болта вонзился вождю Манки прямо в глаз и тот кулем упал с ветки прямо на арену. Что ж, вождь получил сполна за своё коварство. Ни что из моего оружия не могло остановить тролля. Я уже начал уставать и понимал, что ещё немного и я, дыша, как загнанная лошадь, стану очередной жертвой исполину. Бурушка, как мог тоже уклонялся от ударов тролля. Вот мы оказались по разные стороны стола. Массивная каменная столешница, опирающаяся на толстые каменные колонны, мешала троллю добраться до меня. Он наклонился, чтобы перевесившись через стол, все же до меня дотянуться, но тут Бурушка, подскочив сзади, изо всей силы лягнул чудовище прямо в зад. Тролль потерял равновесие и грохнулся на стол. Молнией метнувшись, я успел схватить палицу вождя Манки и со всей силы грохнул чудовище в лоб. Но тот только мотнул головой. Даже зрители на ветвях притихли. Тролль взревел, видимо голод мучил его все сильнее и сильнее и он снова устремился в погоню за мной. Я стал держаться так, чтобы между нами все время находился стол. Какая-никакая, а все-таки защита. Внезапно великан поднял кулак, больше похожий на глыбу из камня и со всей силы грохнул о мешающую ему столешницу. Раздался такой удар грома, что большинство зрителей просто попадали с веток. Стол из гранитных плит толщиной в две пяди, рассыпался и в колонне — ножке стола что-то заблестело. Единодушный вой обезьян прокатился над поляной, а я, зажав в руке блестящий стержень, выхваченный из тайника, шагнул к троллю. Тот попятился, потом бросился бежать от меня, но огненная стрела вылетела из стержня, вонзилась чудовищу прямо в лоб! Несколько секунд тролль стоял неподвижно, а потом стал тихо рассыпаться в мелкий песок.

В изнеможении я сел прямо на землю. Над поляной стояла мертвая тишина, Бурушка подошел ко мне и стал перебирать губами моё ухо. С трудом я поднялся на ноги и тут Манки посыпались с веток как горох. Они все попадали на живот и поползли ко мне, а тот молодой силач, который с угрозой глядел, как дочь вождя едва не перешла ко мне, первым подполз и притянул мне палицу вождя, которую я выронил в последней схватке.

У меня почти не было сил, но я был Победитель Чудовища и "ноближе-оближе" — положение обязывает! Подняв силача с земли, я, поискав глазами, дочь вождя, взял её за руку, подвел к новому вождю племени Манки и соединил их руки. Палицу и жезл я сунул в свой походный мешок, как сувенир об этом, опаснейшем приключением в моей жизни.

Единодушный вопль прокатился над поляной, снова забили барабаны, но теперь их ритм был радостно-чечеточным и все стали скакать и прыгать.

Тут же, на траве разостлали какие-то огромные листья, и начался такой безудержный праздник, продолжившийся до поздней ночи, что я едва не оглох от музыки, воплей и барабанов. Потихоньку я встал и начал уходить, потому, что празднество превратилось в настоящую оргию и много-много маленьких манки будут рождены после этой ночи!

Когда я удалился от селения Манки, найдя подходящую полянку, я из последних сил очертил защитный круг, вонзил свои драгоценные ножи, которые я заботливо собрал с поляны Битвы, в землю и упал в беспамятстве. К счастью, меня никто не тревожил, мне удалось отлично выспаться. Еще две ночи я провел в Лесу, но, к счастью лимит опасностей был исчерпан и мы вышли на опушку Леса с другой стороны. За неширокой полосой подлеска открылась степь, вся покрытая различными цветами. Пряный запах, жужжание пчел и жуков напоминал мне о тихой и беспечной жизни, которую я променял на полную опасностей жизнь искателя приключений. Романтика? Это хорошо, когда ты сидишь в уютном кресле, потягивая холодное пиво из холодильника, и сквозь дрему следишь за приключениями какого-нибудь идиота. Он, для развлечения скучающей публики, карабкается по отвесным скалам, борется с дикими животными, или тонет в бушующих реках, с каждым мгновением приближаясь к смертельно опасному водопаду. Но стать самому участником этих похождений? Слуга покорный.

Впрочем, выбора у меня не было и я не актер, играющий такую роль, после которой он удалится в свой вагончик, привлечет к себе очередную пассию и все повторится на следующий день. Здесь же, как сказал поэт, роль требует " полной гибели всерьез".

Я был очарован и восхищен и озадачен одновременно. Холмистая равнина поднималась все выше и выше, редкие деревья разнообразили пейзаж, все было завалено камнями, а далеко-далеко вставали величественные и неприступные горы. Через весь горизонт кто-то провел широким мазком ровную розовую линию, которая тянулась направо и налево, пока хватал глаз. А от моих ног тянулась в этой розовой полосе путеводная зеленая линия, причем, стоило мне свернуть в сторону, она становилась черной. Я внезапно осознал, что давно уже следую за этой линией, именно она привела меня к великому лесу и его жуткому порождению. Что это за полоса и куда она приведет меня? Сквозь марево жаркого утра дрожала и временами исчезала из виду загадочная полоса.

— Ну что Бурушка? Доскачем сегодня до этой странной розовой полосы?

Бурушка несколько раз кивнул головой, как бы давая утвердительный ответ, а затем набрал такую скорость, какой я не видел ни у одной лошади на скачках. Он мчался наверх все быстрее и быстрее, хотя я и не считал это возможным. Зеленая линия вдруг повернула к группе розовых утесов. Бурушка доставил меня к подножию стены, которая ровной полосою из розового гранита вставала перед нами. Высотой она была примерно метров двадцать — тридцать, смотреть снизу вверх было не очень удобно. Я расседлал Бурушку, и понял, что наверх мне придется пойти одному.

Внезапно из-за утеса послышалось злобное ржание, перед нами предстал огромный, черный как смоль жеребец. Он вставал на дыбы, бил передними копытами воздух и вообще, кажется, намекал нам, чтобы мы убирались подобру-поздорову. Но Бурушка вдруг заржал таким грозным голосом, какого я у него не слышал, даже во время битвы с троллем. Он ринулся вперед, они с жеребцом схлестнулись, дикий визг и ржание заполнили всю долину и тут я увидел, что из-за утеса с интересом наблюдают схватку пятерка молодых кобылок. Зрители ещё больше подогрели наших бойцов, удары передними и задними копытами следовали один за другим, укусы пятнали шкуру обоих жеребцов кровавыми пятнами, но Бурушка держался стойко, он все чаще нападал на великана, и через несколько минут я понял, что черному жеребцу не устоять перед натиском Бурушки. И правда, ещё через пару минут черный великан повернулся и помчался вниз по долине, прямо к далекому Лесу. В некоторых местах шкура на нем висела клочьями, один глаз был подбит, а грива спуталась так, будто ее заплетали в космы домовые.

Бурушка подошел ко мне, заглянул своим лиловым глазом мне в лицо, положил голову на плечо, коротко кивнул и отправился к кобылкам. По дороге он оглянулся, но я махнул ему рукой, и прокричал:

— До свиданья, Бурушка! Надеюсь, ещё увидимся, кажется, я оставляю тебя в хорошей компании!

Гранитные горы.

После прощания я повернулся к скале и присвистнул. Это не был старый, трухлявый гранит, как на Урале, или в Монголии. Там некоторые куски камней крошились прямо в руках. С большим трудом я обнаружил тонкую трещинку, в которую можно было вогнать костыль. Я не был ни альпинистом, ни скалолазом, хотя и пару раз, в горах Осетии, присутствовал на занятии по скалолазанию. Единственное, что я оттуда твердо усвоил — надо иметь как минимум три точки опоры, чтобы перенести четвертую выше, или ниже, смотря по обстоятельствам. Как-то раз, на горе Остренькой, которая была просто несколькими вертикально стоящими скалами, я наблюдал за тренировками скалолазов. На отвесной скале из трахилипарита, молодой парень, как на ниточках висел на двух несоразмерно тоненьких веревочек. Он спускался вниз. Внизу его страховал другой молодой человек, который пританцовывал в такт музыки, доносящейся из радиоприемника. Молодая девушка не обращала никакого внимания на этих двух и деловито подкрашивала губы. Поздоровавшись, я сказал: — Безумству храбрых, поем мы песню. Тогда мне и в страшном сне не могло привидится, что я один, без страховки полезу на такую же отвесную скалу. Но наблюдать — это одно, а самому лезть на отвесную скалу.... Но выхода не было. Перепаковав все вещи, часть из которых мне придется оставить здесь, оставив себе только всё оружие, пищу, воду, упаковав все это в рюкзак. Я снял и спрятал дорожные сапоги, и переобулся в легкие кеды, которые сшил мне королевский сапожник. Сапожнику ранее не приходилось шить такую обувь, и он и ворчал — это обувь не для придворных балов, но сшил он хорошо, а главное, на подошву пошел кусок отличной резины, которая не скользила и давала надежду, что она не подведет на скалах.

Я не ожидал встретить такую подлянку — почти непреодолимую полосу отвесных скал, да ещё из крепчайшего гранита. Конечно, гранит этот выглядел очень красиво — в сплошной массе розового ортоклаза виднелись гнезда слюды, крупные, хорошо ограненные кристаллы корунда мерцали синевой, и это напомнило мне приключение в горах Урала. Я тогда находился в Вишневогорске, неподалеку располагался карьер, в котором добывали как раз такой камень, для облицовки зданий и в нем было много кристаллов корунда, ограненных, синеватых, но, конечно не ювелирного качества, так как корунд был переполнен проростками слюды.

Выкалывая один кристалл из крепкой породы, я заметил, что вокруг кристалла пробежала трещинка, но, чтобы выколотить его до конца, надо было ударить по вмещающей породе с другой стороны. В полном восторге от наметившейся удачи — камень был крупный, почти в пол-ладони, позабыв об осторожности, я попытался обогнуть выступ скалы, на котором находился этот кристалл.

Перейдя на другую сторону выступа, я сорвался и... очнулся на карьерной дороге, которая спиралью обвивала стенки карьера, причем ноги мои свешивались на другой ярус дороги, а это метров пять — семь вниз. "Бог хранит дураков и пьяниц", пьяницей я никогда не был, а вот дурака я, кажется, свалял... Как ни странно, упавши с высоты около трех метров, я чувствовал боль только в двух противоположных точках тела — сильно болело темя, на котором вырастала роскошная "гуля", да болела отбитая пятка правой ноги, хотя я и был обут в классные туристические ботинки коричневого цвета, чехословацкого производства. Тогда это было очень круто.

Конечно, эти воспоминания не прибавляли оптимизма, хотя и взывали к осторожности, все же тогда все кончилось благополучно, даже кристалл занимает почетное место в моей минералогической коллекции, хотя где она теперь, эта коллекция...

Когда я собирался в этот путь, то приказал отлить два десятка "костылей" из черной бронзы, как раз для подобного случая. Пока все это нес Бурушка, мне было легко, а вот теперь все будет иначе. Ненужные в трудном походе по вертикальной стене вещи, я тщательно спрятал.

Повесив на пояс связку костылей, привязав веревку к тому рюкзаку, который я буду нести когда (или если?) преодолею эту стену из гранита, я, наконец, вбил первый костыль, как раз там, где зеленая полоса поднималась вертикально вверх. Конечно, специального альпинистского молотка у меня не было, что бы по мере подъема удалять ненужные костыли у меня не было. Я просто вбивал костыли своим слесарным "грозным молотом", и оставлял костыли торчать в стене. Как я полз по этой стене, у меня сохранились самые смутные представления. "Вбить костыль, перекинуть страховку, перейти, вбить костыль" и так до бесконечности. Медленно-медленно перед моими глазами проплывали полосы и пятна то слюды, то кварца, то корунда и у меня была только одна мечта — если я грохнусь, то не хотелось бы умирать медленно и долго с переломанной спиной у подножия скалы, а разбиться "в пюре и мелкие дребезги". Но выхода у меня не было, внутри все сильнее тикало — "до равноденствия осталось..." и крепла уверенность, что если я опоздаю, случится что-то ужасное.

Руки давно были стерты в кровь, ногти были сорваны, когда я остановился перед новым препятствием. Вертикальная стенка кончилась, но передо мною появился пласт гладкого сланца, который был наклонен под крутым углом, и не было ничего, за что можно было бы зацепиться. Костыль этот сланец не держал. Распластавшись как ящерица, перебирая руками и ногами с такой скоростью, что, наверно они четко и видны то не были, я прополз эти три-четыре метра и свалился в изнеможении на мягкую травку склона горы. Склон поднимался круто, но это был нормальный склон — с почвой, травой, даже деревьями. Я попал в маленькую березовую рощу, это мне показалось добрым знаком. Я всегда любил березовые леса и рощи за их непревзойденный, светлый воздух, и шелковистую травку. Как всегда, после пережитой смертельной опасности все чувства были обострены — ярче краски, более сладостным казалось пение птах, вкуснее воздух. Отлежавшись, несмотря на противную дрожь в руках от слабости, я стал осторожно тянуть веревку, поднимая свой рюкзак, со всеми припасами и молясь, чтобы веревка не перетерлась где-нибудь, потому, что сил на новое восхождение у меня не было. К счастью всё обошлось и рюкзак, со всем драгоценным содержимым оказался у меня в руках.

Я огляделся. Далеко внизу виднелись холмы, мимо которых Бурушка пролетел так быстро, что я их не успел толком разглядеть, ещё дальше тонкой синей полоской виднелась кромка Леса. Передо мною вставал склон горы, более похожий на лезвие ножа, так круто в обе стороны спускались склоны. Я-то знал, что справа от обрыва меня отделяет тонкая полоска круто наклоненного сланца, и было ясно, что удержаться на этой полоске нет никакой возможности. Даже то, что я преодолел её, следует считать чудом, а чудеса не повторяются. Но идти было надо. На небольшом гребне, не шире двух метров "острие ножа", который круто взмывал куда-то вверх, росла трава, цвели самые обычные цветы, почти такие же, как на покинутой мною горе Бештау. Гордо взмывали ввысь королевского вида лилии — оранжевые, с черными крапинками на широких лепестках цветков, весело кивали головами гроздья синих колокольчиков и только что не звенели. В густой траве прятались удивительно ярко-алые, с черной бархатной сердцевиной цветы, названия которых я не знал, и которые мы называли "трубочками" потому, стебли этих цветов были трубчатыми, розовыми, покрытыми чешуйками недоразвитых листьев.

Мелкие птахи перепархивали с куста на куст, а в самой гуще колючих ветвей прятался королек — птаха не больше грецкого ореха, но с гордо задранным хвостиком. Просто удивительно, как эта птаха ловко порхает среди переплетения острых колючек. Большой зеленый дятел искал себе пропитания на засохшем дереве, которое росло на таком крутом склоне, слева от меня, что я подивился, как этот лес, с корявыми, тонкими стволами, изломанными зимними ветрами, вообще может на нем удержаться. Сзади меня были скалы, похожие на всяких фантастических зверей — на немыслимую высоту взмывал могучий круп какого-то животного, с забавным хвостиком и большой округлой дырой там, где должен быть глаз. Гордо восседал титанический Орел, задравший в синее небо крючковатый клюв, были и другие скалы, поменьше, но все таких же фантастических видов. Дорога вверх очень красива, но и трудна. Сердце колотилось уже даже не в горле, как пел наш любимый бард, а уже где-то за пределами моего тела, сотрясая всего меня. Все чаще и чаще я присаживался на камень, которые были щедро рассыпаны вокруг, в удобных местах даже снимал на минуту рюкзак, чтобы хотя бы пять минут полежать в покое. Наконец и справа от меня стали появляться деревья, крутой склон отступил, я почти выдохся, но вот деревья кончились. Наконец начался альпийский луг. На высокогорном плато щедро были рассыпаны удивительно желтые, лаково блестящие цветы, слева от меня появился низенький, колючий кустарник, практически непроходимый для зверья, которое тут было — мелькнул хвостик зайчишки, проплыл надо мною орел, глядя вниз своими беспощадными глазами. Хорошо были видны все перья, поджатые к брюху острые когти, венчающие короной желтые, чешуйчатые, совсем как у курицы ноги, загнутый клюв был обрамлен тонкой, желтой полоской. Страшное впечатление оставлял орлиный взор — беспощадный, немигающий взгляд местного повелителя жизни и смерти. Без всякого движения широкими крыльями, только чутко ловя хвостом дуновение ветерка, он проплыл надо мною.

Если бы это был обычный турпоход! Я был бы вне себя от счастья. Но мне надо было спешить. Все труднее и труднее была дорога, "вот дойду до того камня и остановлюсь на отдых", но камень оставался позади и, стирая пот со лба, я намечал для предполагаемого отдыха следующий камень.

Между мною, лентой кустарника и обрывом справа оставалось совсем мало места — ну только чтобы поставить ногу, как откуда ни возьмись, выскочила загнанная лиса. Мокрая, грязная, она была очень жалкой. Вся в грязи, с повисшим хвостом, она вовсе не напоминала Лису Патрикеевну из сказок с её пышной и дорогой шубой. Наткнувшись на меня, она присела и глянула такими жалобными глазами, что сердце у меня дрогнуло, и я сделал шаг в сторону. К счастью на крутом склоне оказался камень, утопленный в почве, куда можно было поставить ногу. Я пододвинулся, между мною и колючками терновника осталось пространство не более двух ладоней, и лиса рванулась туда. Все же она не укусила меня, чего я втайне опасался. Смутной тенью прошмыгнула она, а через две-три минуты я услышал лай. По следу лисы бежали несколько собак, бог знает, как сюда попавших. Узкое место уже кончилось, места было много, я стал в стороне, чтобы не быть на пути собак, разгоряченных погоней. Они пробежали мимо меня, вывесив красные языки из зубастой пасти, шумно дыша и глядя на меня с укором, что же я не задержал их добычу? Или это мне показалось? Надеюсь, в этот раз лиса спаслась.

Неширокое плато кончилось, передо мною, как чешуя на хребте дракона, только неизмеримо более высокие, чередой вставали скалы, а неумолимая зеленая черта вела меня у подножья этих скал. Но там не было даже звериной тропы!

Передо мною расстилалась большая поляна, назвать это место — плато, значит кошмарно ему польстить. Вид открывался чудесный! Немного наклоненная влево и наверх поляна вся цвела, по ветру качались шелковистые метелки ковылей, белые, величественные лилии соседствовали с удивительно розовыми, в крапинках лилиями, а с теми и другими соперничали в красоте сараны. Таволга распространяла свой медовый запах, к которому примешивался аромат чабреца и душицы. Конечно, здешние названия цветов были совсем другими, но меня это мало трогало. Я все не мог насладиться красотой этого луга, прекрасным промежутком в опасном странствии, от одних, к другим, возможно ещё большим опасностям. С сожалением топча цветы, но, стараясь все же нанести природе этого "затерянного мира" как можно меньший урон, я пошел вперед. Во все глаза я глядел, как вырастают на моем пути "жандармы", один выше другого, а над ними, в беспощадном фиолетовом небе встают снежные громады вершин, блестя на солнце языками ледников и размахивая флагами снега, который ветер сдувал с неприступных пиков.

Первый "жандарм" преградил мне путь примерно в середине дня. ("Жандарм" — это скала, преграждающая путь, например, на узком гребне между двух обрывов). Взглянув на его основание, я почувствовал головокружение, так далеко внизу оно было. Спускаться по почти отвесному склону и снова карабкаться наверх? У меня нет столько сил. Подниматься на его вершину и опять же спускаться к подножью? Это тоже номер со смертельным исходом. Остается карабкаться как муха, прилепившись к боку гиганта. Пожив на свете ...десять лет, я думал, что хорошо знаю свои возможности и ограничения, но оказалось, что в минуту опасности можно и "...за флажки, жажда жизни сильней!"

Внезапно моё внимание привлекло что-то ярко-синее, блестящее под лучами солнца. На пожухлой, желто-бурой траве лежала, прошу прощения погадка, вся сложенная из синих-синих, блестящих как зеркало надкрыльев жуков-жужелиц. Неожиданно эта находка привела меня в хорошее расположение духа. Из моей бренной плоти такая красота не получится, а значит, надо идти дальше. Костылей из бронзы у меня осталось мало, да и скала, преграждавшая мне путь, была совершенно не такая, как крепчайшая скала, на которую я взбирался ранее. Тут были и трещины и обломки, и как бы ровные выступы, на которые можно поставить ногу. Около скалы пузырился и шипел ручеек, скользя по оранжевому ложу к далекой земле внизу. Напившись удивительно вкусной воды, я почувствовал прилив сил, подчиняясь какому-то наитию, омыл свои изодранные в кровь руки и у меня прямо на глазах все раны затянулись. Я дал этому ручью имя Гиппократа, в честь земного бога-врачевателя и наконец, пошел к боку скалы.

Не раз за это путешествие я думал, что все, конец: выдержать все происходящее, нет сил. Но "человек и сам не знает, что он способен вынести". На полпути через скалу, я случайно глянул вниз и долго не мог отдышаться от приступа панического ужаса, перед открывшейся мне бездной. Когда я смог, наконец, оторвать свои побелевшие от напряжения пальцы от скалы, то зарекся глядеть вниз, хотя и ранее знал что глядеть вниз нельзя. Короче через полчаса я уже был на той стороне "жандарма". Одержанная, в основном над самим собою победа, привела меня в состояние легкой эйфории, и я с налету стал атаковать другой, не меньший "жандарм", но на его преодоление у меня ушло втрое больше времени. Когда я преодолел и этот, к сожалению не последний рубеж, начало уже вечереть. Между скалами была сравнительно ровная площадка, поросшая сосняком, где я решил заночевать. Зайдя за выступ скалы, я внезапно увидел несколько горных козочек. Он застыли как изваяния, мне удалось хорошо рассмотреть их серо-коричневые тела с черной полосой по хребту, их загнутые рожки, которые сначала растут вверх, а потом резко изгибаются к спине, так, что получается как бы бумеранг. Но только стоило мне вздохнуть, то коз как бы унес вихрь. С завистью я смотрел как ловко и бесстрашно они скачут по отвесной скале, перепрыгивая на такие камешки, что, казалось там и полкопыта поставить негде. Миг, и они исчезли. Мне бы так! Надо было устраиваться на ночь. Там, где есть травоядные, есть и охотники, а мне совсем не улыбалась перспектива проснуться в желудке какого-нибудь ирбиса. Найдя в скале выемку, я перетащил несколько камней, которые уложил перед входом, натянул свою "палатку", скорее клочок ткани, правда легкой, почти невесомой и при этом на удивление теплой. Эту ткань делают около экватора и привозят купцы, которые клянутся, что это ткань из паутины. Вот только зачем практически голым людям-ткачам ткать такую теплую ткань? Загадка. Но мне эта ткань хорошо подошла, и я был доволен, что ткач, служивший ещё Белому Магу, обратил на нее моё внимание.

Для еды у меня с собою был пеммикан. Это почти те же мясные кубики, которые появились в наших магазинах через очень малое время после войны. Видимо из военных запасов. Они ничем не напоминали те "бульонные кубики" типа Кнорр и им подобные, которые состоят в основном из соли с разнообразной химией, нет. Мясные кубики моего детства состояли из сваренного, затем высушенного и перемолотого в порошок хорошего мяса. Тогда производители таких продуктов для полярников и солдат, не то имели Бога в душе, то ли страх божий перед карами для фальсификаторов, который не замедлил бы на них обрушиться. Мясной порошок, смешанный с разумным количеством жира, пряными травами и спрессованный в кубики был, некоторое время нашим лакомством, в те, скажем прямо не очень сытные годы. Вот в память о тех кубиках я и попросил повара сделать то же самое и повар с честью выполнил свою задачу. Один кубик на пол-литровую кружку кипятка и тебе обеспечен отличный обед. Хворост я с собой нести не мог, не по силам, примус, или что-нибудь похожее — об этом можно было только мечтать. Раскладная, не больше ладони "печка туриста" с таблетками сухого спирта, которые мне сделали наши доблестные алхимики, легкая кружка из тончайшего, хотя и прочного металла — вот что я нес в своём рюкзаке и на что я возлагал все свои надежды. Туризм в этой стране совершенно не был развит, никакой индустрии туризма не существовало и приходилось полагаться только на свои силы. Слабые маги не путешествовали по стране, ради удовлетворения своего любопытства — а что там, за поворотом? Высшие Маги, если и летали в другие края, так им стоило только приказать и невидимые духи тут же несли им яства и питье с покинутого на время замка, да ещё с шатром и прекрасной девушкой в придачу. Последнее, впрочем, по желанию. Как признался один маг, "Ты знаешь, как иногда утомляет их нескончаемая болтовня ни о чем? Иногда так прекрасно побыть одному!" Но я-то магом не был, хотя и жаль.

Так что сборы в дорогу мне пришлось делать самому и никакого шатра в пути, кроме того клочка ткани, которую я нес за плечами, мне не полагалось. А нести надо было много, потому, что я не смел, бросить продовольствие и своё оружие, а его вес был немалый. Признаюсь, что я использовал кончар и ещё как посох в пути, хотя некоторым такое применение боевого оружия показалось бы кощунством. Разложив костерок из сосновых веток, я хорошо наелся бульоном, который я сварил в походной кружке. После мне пришлось пить чай из той же, только что вымытой кружки.

Устроившись поудобнее на лапах сосен, в изобилии росших вокруг, я надеялся, что этот запах скроет и мой собственный — кто знает, кого можно здесь встретить!

Ночью мне приснилось приключение, которое я испытал в горах Кабардино-Балкарии. Вместе с двумя друзьями мы отправились в горы, недалеко от селения Жанхотеко. Там росло много кизила и как раз настало время собирать спелые ягоды. Около доломитовой стены был довольно крутой откос, сложенный из камней и щебня, на котором и росли деревца. Поднявшись к самой стене, я подошел к довольно крупному дереву, покрытому яркими желтыми листьями. Ягоды кизила всегда прячутся в гуще листьев, поэтому я их раздвинул. Прямо напротив моего лица оказалась оскаленная морда горной козочки. Прыгнув со скалы, она зацепилась рогом за крепкую ветку кизила и повисла на ней. От козы осталась только шкура, так она высохла, когда висела на южном склоне, да ещё её подогревало тепло, отраженное от светло-желтой стены скал. Проснулся я до рассвета, с сильно бьющимся сердцем.

Наконец я подошел к границе вечных снегов. Склон, поднимающийся ввысь, был покрыт небольшими камнями, снег таял, всюду сочилась вода, а в некоторых местах цвели первоцветы — подснежники разных видов. Это было удивительное зрелище — коричневый склон, весь усеянный мелкими розовыми, полосатенькими цветочками, которые прямо таки светились от проходивших сквозь них лучей солнца. Кажется, что весь склон светится от пришедшей, наконец, весны. Жаль, только, что эта весна будет длиться два-три дня. В долинах уже заканчивался, по нашему календарю июнь, на деревьях наливались соком яблоки, груши и другие фрукты, а здесь, на огромной высоте скоро будет безраздельно властвовать холод и ветер. Да и склон расцвел только потому, что был удачно расположен относительно Солнца.

В других местах, куда жизнетворные лучи не падали, вовсю царила Зима, в царство которой я и вступал. Переобувшись в походные сапоги, нацепив на подошвы трикони, я ступил на ледяную корку, которая становилась все толще и толще. И вот уже никаких цветочков, ручейков, только лед, лед и лед. Идти было трудно — крепчайший лед неохотно поддавался зубцам триконей, под тонкой пеленой снега скрывались трещины, попасть в которую значило верную смерть, камни, подвертываясь под ноги, грозили тем же. Наконец я вышел на матерую часть ледника. За спиной остались раздробленные глыбы, которые идут впереди ледника, и которые представляют самую страшную преграду путнику. Дальше лед был относительно ровный, твердый и не верилось, что стоя на месте, я все равно сползаю вместе с ледником вниз. Путеводная нить, прихотливо петляла среди скал. (Вот только бы знать, куда она меня приведет?) Я надеялся, что эту дорожку прокладывает мне мысль принца и ведет меня к тому месту, где его держат в заточении, Но, если это не так, то моя гибель, и гибель привычного уклада жизни этого мира неизбежна.

Постепенно на моём пути стало попадаться все больше и больше снега и вот он уже мне по колено, а иногда и глубже. Очень опасаюсь лавин. Мне доводилось видеть толстые, сантиметров двадцать в диаметре сосны, которых сломал даже не снег, нет, лавина прошла рядом. Их сломал удар воздуха, сопровождающий лавину.

Аламасты, или бигфут.

Брести стало намного труднее, и снова я намечал цель, около которой я упаду в снег и отдохну, Но цель приближалась, уходила назад, а впереди намечалась другая цель. Остановиться было негде — поверхность ледника косо уходила ввысь, редкие скалы не обещали никакой защиты от ветра, который так и старался засыпать меня снегом, принесенным с соседних вершин. Если немного дать себе послабление, то живо скатишься вниз и останется только крикнуть "Дорогу, ребята!" Снова и снова "я" брал "себя" за шкирку и говорил слова курсанта Пиркса — "Если хочешь стонать, забудь про звёзды!". Начались галлюцинации. Мне вдруг стало казаться, что я иду по Сахаре, нашей, земной, такой близкой и любимой, что хочется упасть и лежать на этом раскаленном песке, блаженствуя под горячими лучами Солнца. И снова мне приходилось одергивать себя и возвращаться в окружающую меня грозную реальность. Белый снег, холод, черные скалы, бешеное Солнце, которое давно бы выжгло мне глаза, если бы я предусмотрительно не надел эскимосские очки — две деревяшки с узкой, узкой щелью между ними, которые, конечно ограничивали мне обзор, но сохраняли зрение. Горная болезнь развивалась во всей своей мощи, короче говоря, я был уже почти труп, который по недосмотру продолжает шагать. Бросив в рот кубик пеммикана, я стал чувствовать себя немного лучше. Внезапно, как это бывает в горах, испортилась погода. Белая мгла закрыла всю окрестность, и я не видел даже своих сапог. Ветер выл и бесновался, сталкивая меня в пропасти, которые тут были повсюду. Идти вперед, невзирая на непогоду, было очень опасно. Пришлось под какой-то развернуть свой кусочек ткани , внутри своего убежища я зажег походную печку и вскипятил кружку снега. В убежище было тепло, бок скалы, к которому я прижался, не обжигал ледяным холодом и я провел здесь почти двое суток, прежде чем, не засияло солнце. Когда я снова вышел из-под полога, солнце сияло вовсю и я, быстро собравшись, пошел дальше. Впереди маячила группа скал, почти совершенно черных и вдруг оттуда раздался плач ребенка, полный ужаса и боли. Свернув за угол, я увидел, как к какой-то темной, мохнатой массе, прижавшейся к скале медленно, явно наслаждаясь страхом жертвы, приближается какой-то неведомый мне зверь с вытянутой, зубастой пастью. Сорвать арбалет, и выпустить стрелу было делом мгновения. Зверюга коротко взвыла, но стрела, пробив затылок, вышла из его пасти. Тут же темный, мохнатый клубок метнулся ко мне, обнял меня, прижавшись. Я увидел детеныша йети. Дополнительная нагрузка была очень тяжела, я, шатаясь, дошел до ближайшего выступа скалы и стал ласково гладить малыша, уговаривая словами, которые он, конечно, не понимал, но, услышав мой голос, наконец, оторвался от меня. Все эти приключения заняло какое-то время, и уже пора было обедать. В ветровой тени скалы остался клочок чистой земли, на которой я развел небольшой костерок, вскипятил кружку воды, и бросил туда кубик пеммикана. Малыш осторожно взял из моих рук кубик, понюхал его, а затем, почти мгновенно проглотил его и протянул ручонку за следующей порцией. Получив её, он вдруг вскочил, заверещал и бросился к появившейся внезапно фигуре. Это была его мама, но она была ранена, видно, что ей пришлось выдержать нелегкий бой. Она осмотрела малыша со всех сторон, и меня накрыло такой волной благодарности, что мне стало неловко. Я поманил её, она осторожно подошла ко мне. Я промыл её раны горячей водой, одну рану пришлось даже зашить. Все эти процедуры йети вытерпела, не издав ни звука, потом встала, меня опять окатила волна благодарности и они исчезли.

И снова передо мной расстилался снежный покров, и только где-то на границе зрения темнели скалы. К вечеру я приблизился к ним. Расположившись в маленькой пещерке, я очертил круг и заснул.

Ночью я вдруг проснулся от чьего-то взгляда. Сон мой стал чутким, я проснулся сразу, хотя предыдущий день меня порядком вымотал. На фоне более светлого неба чернела чья-то голова. Вся в космах шерсти, с блестящими глазами, она не была угрожающей. Скорее этот субъект любопытствовал, кто это забрел в его владения?

Угли в костре, который я вечером развел, чтобы поберечь свои драгоценные таблетки, еще слабо светились, я бросил в них ветку. Вспыхнувшее пламя осветило существо, которое в разных частях света называли то Йети, то Аламасты, то Бигфутом. Великан раскидал камни, которыми я надеялся оградить себя от непрошенного вторжения, я схватил кончар, готовясь продать свою жизнь подороже. Но йети не стал нападать. Он сел напротив меня, наморщил лоб и в моем мозгу вспыхнул вопрос

— Кто ты и что тут делаешь?

Как— то сразу успокоившись, я ответил, что иду спасать друга и не собираюсь тут оставаться на какой-нибудь длительный срок. Гигант покачал головою и "сказал":

— Место очень худое, уходи, пока цел.

Спорить с хозяином здешних мест мне не хотелось, да уже на горизонте появилась багровая полоса восхода, ночь кончалась. Собравшись, я начал идти к своей, неведомо, где находящейся цели. Мне удалось отойти от места ночлега каких-нибудь десять-пятнадцать метров. Внезапно земля затряслась так, что я упал, раздался мощный гул, землю прорезали фиолетовые молнии, земля снова дрогнула и моего убежища как не бывало. "Вот что имел в виду аламасты!" — запоздало подумал я и оглянулся, чтобы поблагодарить своего спасителя, но его уже не было видно. Я все же крикнул :

— Спасибо,

на что издалека пришел ответ :

-Не задерживайся тут, место плохое.

Да мне и задерживаться было некогда.

Дорога, если можно возвысить до этого высокого звания узкий гребень скал, шла вверх.

Схрон короля Геррика Злого.

Затуманенными глазами я увидел, что путеводная нить уперлась в какую-то темную поверхность на белом склоне высоченной горы. Подойдя ближе, я увидел, что это что-то, похожее на пещеру. "Войти и отдохнуть" — мелькнуло в голове. Но вход в пещеру преграждала неизвестно откуда взявшаяся дверь, самая обычная дверь, такая же, как у меня дома на Земле стояла между комнатами. И как там, никакого замка не было видно. Я внимательно осмотрел эту дверь. Судя по конструкции, она должна была открываться внутрь пещеры. Я толкнул дверь, готовый в любую минуту отпрыгнуть назад, если оттуда появится какая-нибудь угроза, хотя, конечно, при правильной организации защиты меня бы это не спасло. Но дверь не колыхнулась. В отчаянии я навалился на нее всей силой, но понял, что я с таким же успехом могу толкать соседний утес, чтобы он подвинулся. Когда-то прочитал прелестную притчу мудрых китайцев: "Гора загораживала солнечный свет, и крестьянин принялся ковырять её своей мотыгой. Соседи спрашивают — что ты делаешь? Хочу убрать эту гору. Ты что! Она такая громадная! Я не уберу, мой сын, внук продолжат дело. Неужели не уберем? Наутро пристыженная гора, спасаясь, перелетела в горы Куэнь-лунь". Хорошая притча, нельзя опускать руки, но у меня такого времени нет. В отчаянии я стал выкрикивать слово "Друг" на всех языках, которые знаю, в том числе и на квенья, или синдарийском, которого я не знаю. Для Гэндальфа и Фродо с друзьями это помогло, но мне — нет. В отчаянии я потянул дверь на себя и, вопреки тому, что видели мои глаза, дверь отворилась. Оказывается, я ломился в открытую дверь, перевернутую силой прекрасно выполненной иллюзии. Хотя, возможно, дверь была защищена и более могучими заклинаниями, которые я, сам того не подозревая, снял, выкрикивая различные слова. Я вошел, и дверь и она захлопнулась за мною, причем в пыль, сокрушив камень, который я подставил именно для того, чтобы дверь не закрылась. Открыть вторично я её не смог. Выхода не было, пришлось идти, куда пригласили.

Пещера не была предназначена для отдыха. Нет, там не было никаких зверей типа снежного барса — ирбиса, или йети, которые избрали её в качестве своего логова, нет, там были только ступеньки, круто уходившие вниз. "Ступеньки?" Это открытие сильно встряхнуло меня и я пошел вниз, тем более, что под ногами успокоительным, ровным светом горела зеленая полоска. Как только я ступил на первую ступеньку, как на стенах, на равном расстоянии друг от друга загорелись какие-то светильники. Воздух был свеж и приятен.

С каждым шагом вниз мне становилось все лучше. В пещере было тепло, когда я спустился достаточно глубоко вниз, горная болезнь отступила, но стали болеть мышцы, о существовании которых я раньше и не подозревал. Еще немного, и я просто упаду здесь. К счастью бесконечная лестница сделала перерыв, появившаяся площадка показалась мне подходящим местом для отдыха, и я стал разбивать лагерь. Лапника уже не было, спать придется на голом камне, но я уже согласился бы поспать и на иголках, как заслуженный, тренированный йог.

Сварив себе обед, распустив в кружке кубик пеммикана, прихлебывая кипяток, я с интересом стал оглядываться вокруг. Потрясение охватило меня, когда я увидел, что гора внутри полая! Или это была искусственная горная выработка, облицованная квадрами из благородного серого лабрадора, в котором таинственно перемигивались синие огоньки иризации. Зрелище было прекрасным, но и тревожным. Куда я попал? Куда я иду? В строительство этого тоннеля вложено столько труда, что только Великая цель может оправдать такие затраты! Но утро вечера мудренее и я стал устраиваться на ночлег.

Прекрасно выспавшись, я продолжил бесконечный спуск. И вот я вышел еще на одну площадку, теперь уже последнюю, причем в одной из сторон квадратной комнаты тоже была дверь. Огромная, вся из металла, она, тем не менее, охранялась двумя скелетами, совершенно угрожающего вида, которые держали в руках неведомое мне оружие.

Скелеты стали говорить, причем слова вылетали у них из пастей огненными языками и отпечатывались на двери пламенеющими буквами:

Нечестивый Маг, проникший сюда незаконно!

Умри от истощения, войдя в эту комнату, где Магия отсутствует, или умри на этой лестнице от нашего оружия! Другого выхода у тебя нет.

Я не Маг, отсутствие Магии меня не волнует, а сражаться с двумя скелетами у меня не было никакого желания. Поэтому я смело (а что оставалось делать?) подошел к двери, правый скелет, угодливо изогнувшись, отворил дверь, как какой-то апокалиптический швейцар, а левый, признаюсь, придал мне некоторое ускорение пинком в пятую точку. Я бросился покарать наглеца, но дверь уже захлопнулась, я наткнулся на шкуру какого-то животного. Каждая шерстинка этой неведомой шкуры блестела и переливалась в свете светильников, создавая поистине волшебную картину. Двери назад не было. Мне припомнился рассказ Дракона о короле Геррике Злом, который для своих таинственных целей создал комнату без магии, наверно это она и была. По сторонам комнаты стояли застекленные шкафы, в которых находились различные предметы. Лишенный магии, я все же насмотрелся в Городе на различные могущественные артефакты и понял, что я попал в волшебное хранилище грозных артефактов, спрятанных от мира королем. Или он спрятал их потому, что они представляли угрозу для его мира и его власти, или, чтобы в нужный момент эти предметы были у него под руками. Большинство артефактов, было, прямо скажем, самого устрашающего вида. Попасть в эту комнату для Высшего мага было бы сравнительно просто — он высадился бы прямо между двух скелетов, и ему не пришлось бы как мне, с риском для жизни карабкаться по скалам. Наученный всеми прочитанными сказками о том, что магические предметы в неопытных руках представляют страшную угрозу, я не стал пробовать вооружиться найденными артефактами, мало ли из чьих рук они сюда попали.

Осмотрев комнату, я выхода не нашел. Сдирать шкуру со стен я не стал, памятуя о том, что тогда магические артефакты сразу будут видны всем магам, они слетятся сюда и начнется такая круговерть, что мама не горюй!

Повернувшись к той стене, за которой, как мне казалось, должен быть выход, я громко произнес:

— Хочу выйти.

Мгновенно открылся выход в следующую комнату, тоже всю покрытую такими же шкурами. Когда я вошел в неё, то сзади дверь закрылась, но зато открылась дверь впереди. Это было какое-то подобие колдовского шлюза, чтобы чужой взгляд ни при каких обстоятельствах не проник в эту комнату с бесценной коллекцией колдовских артефактов.

Я решил молчать про обнаруженное хранилище артефактов, неизвестно, к каким последствиям приведет появление в мире массы новых, или хорошо забытых старых артефактов, в какую сторону оно качнет Равновесие. Нет их, и слава Богу!

Дверь вывела меня на небольшую площадку и сразу закрылась за мною. Сколько я не старался, обнаружить её вторично, это мне не удалось.

Осмотревшись, я понял, что попал из огня да в полымя. Небольшая площадка располагалась на крутом склоне горы, откуда спуститься вниз было практически невозможно из-за того, что скала далеко нависала над окружающей местностью. Летать я не умел. Оставалось ползти вверх. У меня оставались несколько костылей и мои веревки. Медленно, трудно пришлось подниматься наверх, к счастью подъем был не слишком долгим — метров может быть семь, но трасса подъема увела меня в сторону от той площадки, на которой была дверь в сокровищницу. Я не жалел об этом. Неизвестно, что лучше — падать с высоты семь метров на голую скалу, или с высоты тридцать метров на неизвестно какую поверхность. И все же "дервиш, даже падая в пропасть не должен отчаиваться — вдруг его халат зацепится за корень дерева, или его подхватит крылом пролетающий мимо орел. Кисмет!"

Ну, кисмет не кисмет, но не хочется испытывать судьбу таким образом. Когда я, с дрожащими от напряжения ногами забрался наверх, то увидел, что стою опять на узком гребне, пролегающем вдоль гор. Солнце вставало у меня за спиной, внизу передо мною долина была покрыта туманом, а может, это было просто облако. Я шагнул к краю, поднял руку и появился "брокенский призрак". Мне приходилось однажды наблюдать такой эффект в долине Баксана, только этот призрак был не в пример больше и радуга вокруг его головы сияла куда ярче. Призрак тоже держал руку, поднятую вверх, чему я совершенно не удивился, потому, что он был просто моей тенью на облаке. Но призрак вдруг сам повел рукою и я увидел вдали черную, колючую точку и понял, что это и есть цель моего путешествия. Ничто не изменилось и Солнце у меня за спиною, и облако внизу, только вот призрак исчез. Я сказал в пустоту — спасибо. Достав подзорную трубу, я разглядел здание, о величине которого я не имел никакого представления. Во все стороны простирались цепи гор, одна другой выше, вулкан сзади разгорался все сильнее, дальние цепи гор тонули в синеве. Гора, из недр которой я вышел, блистала отвесными, отполированными ледниками, совершенно неприступными склонами. Путь был один — по гребню перешейка в сторону виденного мною здания.

Я торопился, но все равно меня все время задерживали непредвиденные обстоятельства — то "жандарм" на пути не даёт пройти, то сильнейший ветер, поднявшийся не вовремя, все старался сдуть меня со склона. Два дня мне пришлось потратить, чтобы подойти немного ближе, ещё два дня белая мгла приковала меня к скале, около которой я устроился. Идти вперед было совершенно невозможно. Туман скрывал от меня все, сумасшедший ветер так и норовил сбросить меня в пропасть. Но здание приближалось и, хотя мне было больно на него смотреть, я видел, что оно уже недалеко. К сожалению, день равноденствия уже прошел, а я ещё не дошел до здания. Наступало время решающей схватки. Было ли мне страшно? Конечно, только дурак не боится такого грозного противника, который сумел похитить принца и скрыть его от глаз Величайших Магов Королевства. Одна опора была у меня — "Есть отвага в груди — ко врагу подойди и не будет короток булат". И еще слова великого Данте: "Здесь надо, чтоб душа была тверда, здесь страх не должен подавать совета!"

К зданию вела узкая тропа, пролегающая между двух обрывов по каменному мостику без всяких признаков перил. Ветер совсем осатанел, заходя то слева, то справа, а потом стал дуть мне прямо в лицо, да еще принеся с собою мелкие, острые снежинки. Они кололи меня до крови. Я чувствовал себя Русланом, который идет против Головы, но вот ни коня, ни копья у меня не было.

Несмотря ни на что, я продвигался вперед и вдруг ветер, словно ножом отрезало. Утрата постоянного давления на грудь привела к тому, что я чуть было, не упал, но передо мною вырос портал, закрытый циклопическими воротами.

Спас или нет?

С удивлением я увидел, что ворота висели косо, оставаясь только на одной петле. С мечом наголо, осторожно я протиснулся сквозь образовавшуюся щель и увидел принца. Он стоял, с пламенеющим мечом в одной руке, другой рукою он обнимал за плечи девушку, удивительной красоты.

— Можешь спрятать меч, — сказал, тяжело дыша принц. — Дело сделано.

Он кивнул мне на угол двора, в котором лежал бездыханный труп Черного колдуна.

— Это Фрикта, она меня спасла.

Я огляделся. Передо мной, во всем мрачном безобразии стоят замок колдуна, всё носило следы ожесточенной борьбы, под ногами что-то похрустывало. Взглянув, я увидел, что весь двор был замощен черепами различных существ, от самых миниатюрных до огромных костяных куполов с ужасающими зубами. Вдруг принц закричал:

— Бежим, — и с девушкой бросился в ворота.

Мы бежали, задыхаясь в пыли, увертываясь от рушащихся камней, замок колдуна, лишенный его магической силы, рушился. Только-только мы успели перебежать мостик, как он рухнул тоже, со дна провала поднялась лава, мы бежали всё дальше, а вокруг нас разворачивались картины, достойные Апокалипсиса. Черные тучи накрыли, казалось весь мир, молнии рвали небо, попеременно шел то крупный град с острыми краями, так, что мне располосовали руку, то ледяной дождь. Бешеный порыв ветра сбил с ног Фрикту. Она покатилась по земле, ещё миг, и её бы сбросило в разверзшуюся пропасть, но мне удалось схватить её за рукав и остановить на самой границе бездны.

Сам принц еле удерживался на ногах, удерживаясь за тонкий ствол березы так, что на нем остались черные следы его рук.

Сколько времени мы так боролись с непогодой, сказать не могу, только, когда все утихло, весь облик местности вокруг неузнаваемо изменился. Все было покрыто черным пеплом из разбушевавшегося вулкана, деревья сгорели, всюду лежали обугленные тушки мелкого зверья и птиц.

Но мы были совершенно обессилены, и решили устроить дневку. В маленьком уголке, защищенном со всех сторон скалами, нашелся клочок зелени и ручеек, который помог смыть гарь и копоть с наших лиц, а позднее и с наших тел. Мы ушли с принцем за выступ скалы, Фрикта разделась, и стала мыться в ручье. Потом помылись и мы с принцем. Но мылись мы поодиночке, потому, что ручеек был очень мал.

Мы покушали, и я стал расспрашивать принца про его одиссею.

Принц рассказал нам, что, когда он прыгнул с обрыва, волна восторга и упоением полетом захватила его всего, и он отдался чувству свободного парения. Параплан, как никогда свободно нес его через владения герцога, он поднимался в теплых волнах воздуха все выше и выше и принц летел, уже не зная куда. Внизу проплывали рощи деревьев, поля расстилались цветущим ковром, запахи пряных трав кружили голову и принц летел, пока не почувствовал голод. Заблудиться он не боялся — у него было подобие компаса, только стрелка показывала направление не на полюс, а на королевский дворец.

Принц повернул было в направлении дворца, но погода внезапно испортилась, и он решил приземлиться. Он приземлился на шелковистую травку, среди алых цветов. Мирный покой разливался вокруг, только гудели шмели и большие, богато украшенные жуки летали среди цветов с мелодичным гудением. Принц улегся на траву и немного вздремнул. Когда он проснулся, то услышал недалеко плеск ручья. Он сразу почувствовал, что хочет пить и направился в сторону ручья. Сердце его колотилось, неизвестно почему, он весь жил в ожидании чуда, у него было предчувствие, что с ним случится, что то необыкновенное. Дорогу к воде преграждали высокие кусты, сквозь которых что-то белело. Не зная почему, принц стал пробираться сквозь заросли совершенно бесшумно. И тут сердце его дало толчок — на небольшой поляне, поросшей цветами, танцевала, молодая, совершенно обнаженная девушка. Как зачарованный, принц не мог отвести глаза от неизвестной красавицы, которая показалась ему самой прекрасной девой в мире. Девушка, не подозревая о наблюдателе, танцевала гавот — Король танцев и Танец Королей, так его называли придворные учителя танцев. Принц совершенно забыл о правилах приличия — недопустимо подглядывать за людьми, тем более, что девушка была обнажена. Он впервые впитывал глазами все совершенство девичьей фигуры, прелесть её личика и плавность движений.

Внезапно под его ногой хрустнул предательский сучок. Девушка вскрикнула, резко остановилась, обхватив себя руками. Принц бросился к ней, со словами извинений, говоря, что он не сделает незнакомке ничего дурного, он протянул девушке руки и та, как бы не сознавая этого, взяла его руки в свои. И тут же её хрупкие ручонки приобрели силу стальных захватов, что-то сзади принца взвилось, и на него упал Полог Забвения. Принц был хорошим Магом, но тут он совершенно не был готов к магической атаке и провалился в пропасть беспамятства.

Когда он очнулся, то обнаружил, что висит, прикованный в стене из шершавых гранитных глыб. Не только пояс его обхватывало широкое кольцо из черной бронзы, укрепленной магией, но и каждый палец, все суставы рук и ног, лоб были охвачены кольцам из того же металла, короче он не мог пошевелить ни одним своим членом и, следовательно не может призвать на помощь магию. Рот был заткнут кляпом. Кроме того, он висел, совершенно обнаженный.

Дверь темницы со скрипом отворилась, сначала вошел какой-то зверь, весь покрытый буграми мышц, а за ним, сквозь неширокую дверь протиснулся Черный колдун.

Колдун был ужасен. Черная кожа его была покрыта бурым, толстым волосом, глаза и пасть горели как багровые угли.

— Вот и свиделись, Прекрасный принц! — казалось, что его слова вылетали как черные уголья из горящей пасти. — Теперь ты в полной моей власти. Что хочу, то с тобою и сделаю. Рот твой на надежном замке, кормить тебя будет вот это моё создание. Колдун кивнул и толстая змея, вся покрытая чередой ромбиков чешуи, раскраска которых сливались в магический узор "Открывания Запертого" подползла к принцу. У принца сам собою открылся рот. Но он ничего не успел сказать, как змея метнулась и из её пасти полилась какая-то жидкость, которую принц, чтобы не захлебнуться, стал непроизвольно глотать.

— Конечно, это не щербет твоей мамочки, или Его Величества Королевского Повара, Повелителя Обедов Королевы, — иронически проговорил колдун, — но жить будешь до того момента, пока звёзды не придут в Дом Чародея. Тогда я буду тебя пытать так, что ты будешь умолять меня о даровании тебе смерти, пусть даже самой тяжелой, потому, что "лучше ужасный конец, чем ужас без конца". При этих словах колдун мерзко рассмеялся.

— Но смерти тебе не будет! Мне доставит удовольствие твои страдания, я доведу тебя до того, что ты будешь целовать руку, которая тебя бьет, ты станешь моей собакой, которая лижет бьющую её руку. И наконец, придет войско для твоего освобождения. Но сюда добраться невозможно! Сколько твоих воинов рухнет с расколотыми черепами, пытаясь покорить эти неприступные горы! А долететь до этого места нечего и думать! В этих местах может быть только одна магия — Моя! Как замечательно будет наблюдать Драконов, которые будут лишены поддерживающей их магии. Они все будут кувыркаться, падая с небес, а с их спин, как спелые груши с дерева будут сыпаться маги, эти недоучки, придворные маршалы, а, может быть и сама Королева! Как это будет забавно и поучительно. И ты будешь смотреть вместе со мною и радоваться. Когда я проведу курс твоего укрощения, у тебя не будет другой радости, кроме той, что испытываю я, терзая тебя, или кого-нибудь ещё. Для тебя единственным наслаждением будет обжигающая боль от моего бича, которым я буду полосовать твою спину!

Как ты думаешь, зачем я воевал ваш вшивый Город? Он мне совершенно не нужен, я устрою на его месте озеро лавы и буду там купаться. Нет, мне нужно было только одно — ваша Магическая Корона Властителей Города. Если её возложат на Моё чело, с соблюдением всех обрядов и таинств, то... Моя власть будет безграничной. Глупцы, вы даже не знаете, какую силу имеет этот артефакт!

— А я, завоюю все. Вся Вселенная будет у меня в кулаке, и я буду, судя по Моему настроению, то сжимать свой кулак и со всех сторон света ко мне пойдут проклятия тех, кого я мучаю, то разжимать кулак и тогда меня будут благословлять выжившие. И благословления и проклятия будут моей пищей, и так будет во веки веков! А ты пока повиси, да, чтобы ты хоть немного помучился, я приглашу сейчас ту, из-за которой ты и попал в это положение. Ай, ай, принц, теперь ты будешь знать, как нехорошо подглядывать! Слуга колдуна, по его знаку втолкнул в камеру избитую, окровавленную девушку. Она была еле прикрыта лохмотьями одежды, все тело, видимое в прорехах, покрывали пятна синяков, рот был окровавлен, фиалковые глаза были полны муки и страха.

— Смотри, во что превратилась это жертва твоего любопытства! Принцесса из страны Адаль Рамсфирт и в таком положении! Хочу сам позабавлюсь, хочу, отдам своим слугам!

При этих словах из пасти слуги полились слюнки.

Принц дернулся, всеми фибрами души желая вступить с чудовищами в бой и, несомненно, он разорвал бы их в клочья голыми руками, но магические оковы держали крепко.

Принцесса закатила свои чудесные глаза и упала в обморок. Голова её, с каким-то костяным стуком ударилась о каменный пол узилища. Колдун так ударил слугу, что тот влип в гранитную стену, и сполз рядом с девушкой.

— Я приказал тебе следить за нею, чтобы она себе ничего не повредила! Отнеси её в соседнюю камеру, оставь там воды, да смотри! Если ты прикоснешься к ней хотя бы своим нечестивым взглядом...

Слуга затрясся в неподдельном ужасе. Он поднял девушку и унес ее от взора принца.

— Колдун ушел, и я, — продолжал принц, — остался в полной темноте.

Через несколько дней, мне трудно сказать, сколько именно, я висел в темноте, все тело моё разрывала ужасная боль, и я не мог следить за временем. Дверь снова открылась, и вошли слуга, колдун и девушка. Но что я увидел!

Слуга колдуна, угодливо изогнувшись, пропустил в камеру богато, но очень фривольно одетую девушку. У нее была коротенькая юбочка, открывающая загорелые ноги на всю длину. Только синяки от побоев, ещё не сошли с ее прекрасного тела. Точеную фигурку облегал топ с таким низким вырезом, что я невольно закрыл глаза. Мне было горько, что я сразу не разглядел в глазах красотки неприкрытое пламя похоти, лжи и коварства.

— Это и есть твой Прекрасный Принц? — спросила ведьма хриплым, но все же зовущим голосом, — он вообще-то ничего, хотя и несколько не в моём вкусе.

Она подошла поближе и стала бесстыдно рассматривать обнаженное тело, задерживаясь взглядом в некоторых местах.

— Если бы ты отдал его мне, через недельку он бы валялся у меня в ногах, вымаливая хоть капельку моей милости. Я бы сумела разжечь и покорить его полностью. Судя по всему, он ещё девственник. Он был бы мой раб и носил бы в зубах поводок, привязанный к собачьему ошейнику на своей шее. А я стегала бы его кнутом, и он с радостью подставлял бы свою задницу под удары.

— Не обольщайся Фрикта! Он крепче, чем ты о нем думаешь, а насладиться его телом, что ж, мы это тебе устроим.

Похохатывая, парочка удалилась, я остался висеть в полной тьме, обуреваемый горькими мыслями. Прошло много дней.

Но однажды ночью, дверь тихонько приоткрылась и в комнату вошла та же девушка, только совершенно в другой, значительно более скромной одежде. Она осторожно осматривалась по сторонам, а в руке у нее был меч, весь из дыма и пламени.

— Потерпи принц, — сказала она. — Колдун улетел по своим делам, слуга надышался какой-то дряни, спит, и спать будет трое суток. Я принесла меч колдуна и сейчас освобожу тебя от оков. И ещё, прости меня за тот маскарад, который я разыграла для колдуна. Я несчастная принцесса страны Адаль Рамсфирт. Колдун уничтожил наше царство, перебил почти всех жителей, а меня он подвергал таким, таким... Тут ей голос пресекся от рыданий, а затем она подняла меч и стала с остервенением рубить мои оковы.

Я освободился и первым делом взял меч. Я ещё не полностью доверял Фрикте, вдруг это провокация колдуна, который решил поманить меня призраком свободы, с тем, чтобы ещё больше причинить мне боль.

Фрикта вела меня через темные переходы, я сжимал меч и в каждую секунду ожидал звуков тревоги, но все было тихо и спокойно.

Мы дошли, наконец, до двери, принцесса первая выглянула в щель, а потом сделала рукою знак, что дорога свободна.

Когда я вышел во двор, светила полная Луна. В её холодном свете черепа, которыми был вымощен двор, светились зловеще и загадочно. Всё было тихо. Мы прокрались к порталу, ворота были закрыты, но я ударил мечом колдуна по петлям и с легкостью перерубил часть из них. Ворота покосились и приоткрылись. И в это время с неба раздался грубый голос колдуна:

— Куда голубки собрались? Не успеешь на минутку выйти по делам, как у тебя уже пытаются украсть самое ценное! Я вижу, Фрикта, тебе было мало тех уроков, которые я дал для того, чтобы сломить твою непомерную гордость. Моей рабыне такая гордыня не по чину!

Фрикта гордо выпрямилась, ей нечего было терять, она гордо ответила колдуну, что гордость принцессы страны Адаль Рамсфирт сломить невозможно, принцессу можно только убить, но не покорить!

Колдун расхохотался. У него в руке был огненный бич.

— А это ты видела? Кажется, я мало тебя ласкал этим бичом! Придется дать тебе еще один-два урока!

Не помня себя от ярости, я бросился вперед, Дымный меч встретился с бичом и с легкостью перерубил его.

Началась схватка. Колдун картинно поднял руки и в них появился другой меч, блестящий как Солнце, он слепил мне глаза, но Дымный меч приглушил его сияние. Трижды скрещивались мечи, меня все время отбрасывало в сторону — колдун был очень силен. Он злобно щерил свои зубы, осыпал меня бранью, пророчествовал, что он сделает со мной и с Фриктой, когда прижмет меня в углу двора. И вот я очутился в самом углу двора, колдун высоко взметнул свой меч, чтобы разрубить меня на две части, но я поднырнул под его руку и вонзил клинок прямо ему в брюхо! Неописуемое изумление отразилось на его морде, ибо лицом ЭТО назвать было нельзя. Он упал на живот, Фрикта подбежала ко мне, и тут появился ты... Дальше ты знаешь.

Два дня мы шли по сожженной земле. Пыль от вулкана забивала легкие, кашель разрывал нам грудь, из глаз текли слезы, с каждым шагом взметалась черная пыль и временами она затмевала Солнце.

Когда мы подошли к горе, в которой, как я знал, находятся зловещие артефакты, то увидели, что дальше пути нет. Совершенно отвесные, почти зеркально отполированные грани горы не позволяли ни подняться на неё, ни обойти так, как я обошел жандармы на пути сюда. Мы решили остановиться и немного передохнуть.

Когда мы сели обедать, с неба раздался призывной клич, и мы увидели, как с высоты к нам спускаются три дракона. На спине у них сидели три Мага. Ни Золотого дракона, ни Королевы на драконах не было. Сами драконы имели очень потрепанный вид, Маги несли печать усталости, один из них носил одежду и знаки Высшего Мага, но это был не тот Маг, которого я знал в Городе.

Тяжело и устало, драконы опустились на землю, Маги подошли к нам. Я заметил, что двое из них принадлежали к моим недоброжелателям, но они были очень измотаны и никаких враждебных действий не начали.

Принц подвел к Верховному Магу Фрикту и представил её как свою спасительницу. Маг был поражены красотой и обаятельностью девушки. Он как-то сразу полюбил её, как может быть будущую королеву.

Верховный Маг развел руки, произвел пассы и перед нами возник его походный шатер. Весь из голубого шелка, расшитый золотыми узорами, шатер был огромен. Шесть золотых стоек поддерживали его стены, центральный столб был весь покрыт узорчатой резьбой с инкрустациями из панциря черепахи, костей огромных морских животных и драгоценных камней. Когда мы зашли в шатер и расположились на толстых коврах, в которых нога утопала по щиколотку, заиграла тихая музыка. Невысокий столик в центре шатра (мне вспомнился узбекский достархан), был весь покрыт золотой посудой, наполненной изысканными блюдами отменного вкуса, запаха и вида. Самому Магу подали большую чашу, диаметром наверно сантиметров тридцать, всю выточенную из огромного изумруда. Все стенки этого драгоценного сосуда покрывала тонкая, затейливая резьба, которая заставляла огни многочисленных светильников, расположенных по окружности шатра дрожать и переливаться. Вспоминая свои трапезы, состоящие из разваренного в кипятке кубика пеммикана, ночевки, которые проходили на холодном снегу, под пологом тонкой тряпочки, я даже немного позавидовал комфорту. Умеют же эти Маги устраиваться!

После того, как принц описал свою одиссею, усталым голосом Верховный Маг стал рассказывать про горестные события, которые имели место в Королевстве не более недели назад.

Над городом зависла такая огромная и черная туча, какой не было даже во время войны с Черным колдуном. Она выпускала из себя хоботы торнадо, которые кружились на улицах города, сметая все на своем пути и не было никаких сил, даже магических, чтобы с ними справиться. Но это было только начало. Разразился ужаснейший ливень, потоки воды помчались с окрестных гор на беззащитный Город. Вода даже перехлестнула через стену, чего не было с начала времен. Молнии освещали гибнущий Город синим светом, а потом все молнии собрались в один огромный, блестящий ствол и стали гулять по Дворцовой площади, разрушая только что отстроенные дворцы магов. Только Дворец Королевы, поскольку он был защищен Неразрушимым Заклятием и дворец Белого Мага, при этих словах все присутствующие посмотрели на меня, остались невредимыми.

— Громоотводы надо было ставить, — пробурчал я, — Всем магам было предложено это сделать, но они понадеялись на свою силу и вот результат.

Молнии ничего не могли сделать с дворцом, тогда они перенесли свою ярость во двор, где постройки не были защищены Нерушимым Заклятием и сожгли все дотла. Кроме того, и это самое ужасное, они разрушили подземные темницы, в которых содержались приспешники Черного колдуна, и комнату для допросов, в которой сгорел Ковер Правды и Великий Шар!

Сейчас, сопоставив времена, мы поняли, что это освобожденная сила Черного колдуна, после его перевоплощения в тело принца, сотворила все эти ужасные дела. Молнии ударили в Королеву, когда она была во дворе, пытаясь укротить неистовую силу катаклизма. Но Верховный Маг, наследником которого я, недостойный, являюсь, принял удар стихии на себя и погиб на месте. Королева упала замертво и сейчас лежит в своих покоях между жизнью и смертью.

— Поэтому, Ваше высочество, — обратился Верховный Маг к принцу, — Ваше присутствие во дворце совершенно необходимо, и как можно скорее.

Пошли будить драконов, но они спали мертвым сном.

— Драконам тоже досталось крепко, бурей их унесло очень далеко и, пока, вернулись только эти, но они были измотаны до предела, и только высокое чувство долга позволило им совершить это тяжелое путешествие.

Решено было отложить отлет до утра, потому, что все тоже были утомлены.

Принц, принцесса остановились в шатре Верховного Мага, а двое Магов, прибывших с Верховным Магом, разбили свои шатры несколько поодаль. Мне подарили огромный ковер, на котором я и улегся спать.

Кто бы меня спас!

Это был великолепный ковер! Моя нога утопала в нем, прихотливый рисунок вился по всей поверхности ковра и, после ночей, проведенных в походных условиях, сна на лапнике, а, иногда и просто на камнях, лежать на нем было одно удовольствие. Пододвинув к себе свои пожитки, я удобно улегся на мягкий ворс. Утомленный, я сразу заснул. Тем ужаснее было моё пробуждение!

Сначала я ощутил небольшое покачивание, как будто ковер старался убаюкать меня, но потом я понял, что ковер ЛЕТИТ!

Внезапно я оказался в воздухе без всякой поддержки, а ковер исчез. Мой задушенный ветром крик едва прозвучал, я грохнулся всей силой о камень, и черная пелена беспамятства накрыла меня.

Когда я очнулся, был уже ясный день. У меня оказалось сломанное правое плечо, переломано пара ребер, но я был жив.

Но радость от спасения, быстро сменилась ужасом, когда я подполз к краю обрыва и увидел, в каком положении меня оставил проклятый ковер. "Тимео данаос эт дона ферентес!" Я забыл об этой истине и расслабился, посчитав, что все ужасы и страхи позади.

Только чудом явилось то, что ковер промахнулся. Если бы он сбросил меня на двадцать сантиметров левее, ничто бы не спасло меня от смерти, потому, что там разверзалась ужасная бездна, наполненная огнедышащей лавой. Я лежал на малюсенькой площадке, на краю кратера вулкана, и справа и слева от меня были отвесные скалы, на которые я не смог бы взобраться, даже если бы руки ноги мои были бы целыми. С поломанной рукой нечего было, и думать взобраться наверх кратера, а спустившись, я попал бы в огнедышащие объятия лавы. Итак, вместо милосердной, быстрой смерти в огненной лаве, я был осужден умирать от голода, холода ночью и ужасающей жары днем, когда на меня будет изливаться вся ярость солнца, умноженная отражением от окружающих скал. Да и лава, бушующая немного ниже, будет добавлять своё тепло к солнечному теплу. Дым из кратера и сейчас не давал мне дышать.

Поэтому я засомневался, так ли уж небрежно ковер сбросил меня не в сам кратер, а на его стенку. Я должен был умереть и не просто, а испытав все смертные муки.

Слабым голосом я позвал принца, Королеву, Золотого дракона, но я не был Магом, я не мог бросить свой Зов, ибо у меня его не было.

Весь день, всю ночь страдания мои только усиливались, ибо к ним присоединилась жажда. Хотя все мои вещи были со мной, воды там не было. Страдая от жажды, я все же надеялся, что страдать мне недолго — человек не может провести без воды более пяти дней. Помню, наши солдаты провели в море на несамоходной барже сорок дней без еды, но вода у них была. Даже песенку тех лет вспомнил я — "Зиганшин буги, Зиганшин рок, съел свой кирзовый сапог". На самом деле они ели не кирзу, т. е. брезент, чем то пропитанный, а головки сапог, на их счастье сделанные из кожи. Они варили эти полоски и часами жевали, стараясь заглушить чувство голода. Но они остались живы и повергли весь мир в изумление своей силой духа и выдержкой. За весь период мореплавания не раз случались кораблекрушения, несчастных выбрасывало на необитаемые, бесплодные берега, или острова. Иногда потерпевшие кораблекрушение оказывались в бескрайнем море на утлом плоту, или полуразбитой шлюпке. История донесла нам весть о случаях людоедства среди спасшихся на плотах и шлюпках, подобно тому, как это случилось на пресловутом плоте с корабля "Медуза", или в знаменитой красной палатке в полярных льдах. Наши солдаты ничего подобного не сделали.

Еда у меня была, но кубик пеммикана царапал сухое горло и никак не хотел растворяться и проходить в воспаленное горло.

Солнце висело в небе, кажется целую вечность. Сожженное лицо моё горело, потому, что я никак не мог перевернуться, вниз лицом, да и от всех скал ко мне так и летели пылающие лучи.

Ночь принесла только минутное облегчение. Солнце не светило, но, кажется, уровень лавы повысился, и меня стало подогревать снизу. Внезапно снизу забили фонтанчики лавы, небольшие лаппили начали сыпаться сверху, причиняя мне дополнительные ожоги.

И ещё один ужасный день, пока прохлада ночи не принесла минутное облегчение, и я впал в благодетельное забытьё. Но разбудила меня ужасная боль. Что-то мохнатое, огромное схватило меня, сильно сжало, от чего все сломанные ребра заболели ещё сильнее, чем ранее и я потерял сознание.

Пришел я в себя только через три дня, как выяснилось потом.

Лежа на мягкой постели из благоухающих трав, глядя на нависающий потолок пещеры, где я очнулся, я недоумевал — где я и что со мною. Чувствовал я себя хорошо, пока не шелохнулся, и тогда сразу заболели все сломанные места. На мой жалкий стон ко мне подкатил мохнатый шар, в котором я узнал малыша йети. Он осторожно приподнял мою голову и поднес мою кружку, наполненную холодной, прозрачной водой. Это был нектар! Я жадно пил и пил, пока вода в кружке не кончилась. Малыш тут же убежал и дал мне кубик пеммикана, который теперь я прекрасно прожевал.

К вечеру в пещеру вошла мама малыша и меня снова охватила волна благодарности за спасение ребенка. Как умел, я пытался высказать свою благодарность за моё спасение и пытался узнать, где я и что со мною. Все мои раны были залеплены целебными листьями и покрыты сверху нашлепками из затвердевшей глины, сломанная рука перевязана и вправлена в подобие лубка.

Ещё позже пришел огромный йети, сел напротив меня и, наморщив лоб, стал передавать мне образы, потому, что общих слов у нас было мало. Я "увидел", как йети полез за мною в бездну, как он взял меня и поднялся вместе со мною по такой отвесной скале, что я вообще не верил, что такое возможно без специального снаряжения и кучи веревок для страховки. Более того, он ЕЩЁ раз спустился на эту площадку, на которой я лежал и вынес все мое снаряжение, включая кончар, который он обмотал какими-то листьями.

Совершив этот подвиг, он принес меня в пещеру, где меня начали выхаживать его жена и малыш.

— Нас так мало, — понял я из его "рассказа", — а детей и того меньше, так что мы питаем большую благодарность за спасение малыша, он надежда нашего племени на возрождение.

Прошли не менее двадцати дней, пока я не смог выкарабкаться из когтей терзавшей меня лихорадки. Йети поили меня каким-то ужасно горьким питьем, обкладывали меня листьями прохладных растений, лицо все время было намазать мазью, и я медленно возрождался к новой жизни.

Когда я смог подойти к порогу пещеры, йети заботливо поддерживала меня, чтобы я не свалился с крутого склона, на котором располагалась пещера. Попасть в неё существу, которое не является выдающимся скалолазом, совершенно невозможно. И покинуть пещеру, по крайней мере, пока, я не мог. Предстояла длительная и упорная тренировка поврежденной руки. Ребра уже зажили, и я мог вздохнуть глубоко, не испытывая боли.

Пеммикан давно кончился, тем более, что малыш оказался его большим любителем и всегда смотрел, как я пью бульон. Он не просил, нет, но глаза...

Меня кормили чем-то, что я не мог распознать, да я и не хотел, чтобы мне стало это известно.

Упорные тренировки постепенно делали своё дело. Рука, сначала совсем слабая и ограниченная в движении, постепенно возвращала себе прежнюю силу, некоторые положения руки мне давались ещё с трудом, когда я объявил, что собираюсь покинуть их гостеприимный кров.

Малыш на минуту прижался ко мне, мама его снова поблагодарила меня, я её, и мы стали немного похожи на японцев, которые бесконечно раскланиваются друг с другом. Папа йети подошел ко мне и, вдруг, "ни слова не говоря", обхватил меня и полез со мною в одной руке по практически отвесному обрыву.

Когда мы достигли гребня гор, он поставил меня на землю, потрепал ободряюще по плечу, чуть не сломав его при этом и исчез.

Оглядевшись, я понял, что нахожусь недалеко от того места, на которое я влез после путешествия по Великому Лесу. Вспомнив о существовании источника минеральной воды, которому я дал имя "Гиппократа", я направился к нему. Вволю напившись целебной воды, я лег в его ложе и отмокал после своих приключений почти час. Краем глаза я видел, что за мною наблюдает что-то большое и черное, которое мгновенно прячется, завидев, что я его засек. Но если оно от меня прячется днем, то надо просто постараться не попасть ему на зуб ночью. Через некоторое время я подошел к тому березовому лесочку, с которого начался мой путь по гребням гор. Вбитые мною костыли торчали, как и прежде и, привязав веревку к росшей неподалеку большой березе, я начал свой кошмарный спуск.

Веревка метра на два не доставала до дна пропасти, но вдруг что-то живое и теплое оказалось подо мною, и я обнаружил, что сижу на своём верном Бурушке, а рядом топчатся пять кобылок.

Радость от встречи была неподдельной. Сначала Бурушка недовольно фыркал, почуя запах, которым я пропитался в пещере йети, но, когда я хорошенько вымылся в ручье, и простирал свою одежду, он подошел ко мне и уткнулся носом в моё плечо.

Вечный лес.

Спрятанные перед подъемом вещи спокойно дождались меня, чему я был очень рад. Там хранился и запас новой одежды и еды, так что я переоделся и наелся от души, впервые за последние несколько дней. Мы отправились в обратный путь. Бурушка уже не мчался без оглядки вперед, он нежно подталкивал носом своих лошадок, но было видно, что у них скоро появятся жеребята и я не понукал Бурушку. Когда я оглянулся на оставленные мною высоты, в душе шевельнулось сожаление — мне там было трудно, но в душе была полная ясность: надо дойти и спасти. Ну что ж, дошел, нашел, но спасся принц сам. Не то, что я был раздосадован этим обстоятельством, все же что-то царапало меня изнутри. Меня мучили подозрения — почему принц не нашел меня, откуда взялась эта Фрикта и почему она меня несколько недолюбливает? Внезапно по розовой полосе обрыва, там, где я оставил веревки, привязанные к березе, скользнуло что-то черное. Я был слишком далеко, чтобы разглядеть это, но из тех, кого я видел на высотах, никто не мог так, как человек спуститься по веревке — зверям это недоступно, а йети в веревках не нуждается. Устав ломать голову над этой загадкой, я повернулся и поехал дальше.

Мы продвигались в сторону Великого Леса, но то пространство, которое Бурушка одолел за несколько часов, мы прошли за двое суток. Вечером, совершив все положенные манипуляции с пентаграммами, кругом и ножами, я развел костер и после ужина стал смотреть в огонь, стараясь узнать, что сейчас делается в Городе. Круг мне пришлось сделать намного большим, чтобы там поместился не только Бурушка, но и его пять кобылок. Я спутал всем им ноги и привязал уздечки, которыми мне пришлось наградить вольных кобылок, к стоящему рядом дереву.

Ночь была тихая, искры костра поднимались вверх, совершая головокружительные витки, позвякивала уздечка Бурушки, кобылки смирно стояли, положив головы друг другу на спину. Ничто не нарушало тишины и спокойствия.

Принц прилетел!

Когда принц на драконах с Магами прилетел в Город, он увидел, что горожанами овладела глухая тоска. Даже прибытие всеми обожаемого принца не смогло это развеять. Никаких праздников, никаких шествий не стали производить.

За несколько неполных лет дважды отстраивать Город, хоронить дорогих сердцу друзей и родственников, да ещё Королева лежит в забытьи, это слишком тяжелая ноша для обычного человека. Все жадно следили за состоянием Королевы и вопрошали себя:

— Случись что, кто нас спасет?

За день до прибытия принца в Город, Королева на небольшой срок очнулась.

Молнию, нацеленную ей в грудь, принял на себя Верховный маг, но удар был такой силы, что ее снова отбросило на камни площади как во время войны с Черным колдуном. Кроме того, что-то темное ползало вокруг Королевы, шептало, свистящий шёпот не давал, как следует выспаться, темным ядом проникал в душу и Королева все более слабела. Но этой ночью случилось чудо: мрак королевской спальни, где лежала в бреду несчастная Королева, вдруг озарился сиянием. Оно шло кругами и все тёмное, мучило Королеву, не давало ей спать, тревожило ее душу, все что смогло вместе с Королевой проникнуть в её спальню, просто было выжжено его лучами. В белой одежде Королеве явился Архимаг.

— Здрава будь Королева! Вот испей этого нектара, и лихорадка твоя отступит.

Королева приняла из рук видения простой деревян6ный сосуд, в котором плескалась такая ароматная жидкость, что Королева почувствовала значительное облегчение даже от одного запаха этого бальзама.

— Что это? — спросила она еле слышным шёпотом.

— Это щербет древних властителей Турана. Именно его просил доставить Рустем для излечения своего сына Зохраба, смертельно раненного Рустемом, по незнанию, во время богатырского поединка. Он излечит тебя, а сейчас тебе нужно много сил. Вот-вот сюда явится Черный колдун, обманом и хитростью принявший облик твоего племянника. В многочасовом бдении мне открылась истина, что не тебе предназначено, окончательно, сокрушить чудовище. Эту задачу Высшие силы возложили на другое лицо. Но Твоя самая насущная задача — спасти Корону. Не знаю за какие грехи, но Черному колдуну открылось что именно эта ваша Корона может дать ему силы для того, чтобы стать Повелителем Всего Сущего. Мы и сами не знали всей мощи этого артефакта. Но это так. Сейчас ты поднимешься, достанешь Корону и отнесешь её в Замок Белого Мага. Белый Маг перед битвой, в которой он уничтожил самое злобное и сильное порождение Черного колдуна и тем самым обеспечил вам победу, хотя и погиб сам. Он доверил мне слова, которыми можно активировать Высшую защиту — его последнее изобретение в области Высокой Магии. Эта защита современным Магам, колдунами и чародеям не по зубам. Там ты дождешься момента, когда ты сможешь короновать своего племянника этой Короной. Но для того, чтобы твои чаяния свершились, надо, чтобы Медный Человек Белого Мага повиновался тебе во всем. Вот таинственные слова, которые надо ему сказать: "Аппроксимация кохлеарной последовательности". Эти слова смысла в нашей реальности не имеют, но именно поэтому никто их повторить, кроме тебя и не сможет. С этими словами образ Архимага медленно растаял.

Королева слабым голосом позвала свою доверенную камеристку. Камеристка вошла и увидела Королеву, которая прижимала к груди какой-то сверток. Камеристка хотела радостно закричать, но Королева вовремя зажала ей рот, и сказала, что ей было видение. Не оповещая других придворных, Королева приказала отнести её в замок Белого Мага. Небольшая процессия, ночью отправилась в замок Белого Мага. Королеву несли на носилках, к груди она прижимала небольшой сверток. Никаких придворных церемоний по приказу королевы не производилось. Раньше впереди королевы шла целая толпа придворных, глашатай приказывал всем отдавать знаки почтения королеве, хотя её так любили, что глашатай вполне бы мог и помолчать, но традиция! Прибыв в замок Странника Ивана, Королева строго приказала Робби: не впускать НИКОГО, кроме законного хозяина и поднять щиты Высшей Защиты, чем несказанно удивила Робби. Через несколько минут весь Город всполошился, услышав скрежещущие звуки Высшей защиты. Робби опустил полог Высшей защиты, преодолеть который не могло ничто и никто. К такой чрезвычайной мере не обращались уже несколько столетий. Этот полог не опускался даже во время войны с колдуном. К дворцу Белого Мага прибыли оставшиеся в Городе Маги, но Роби заявил, что во дворец, по приказу королевы не войдет никто, кроме законного хозяина, или если сама Королева отменит приказ. Маги пошли прочь не солоно хлебавши.

Чем так жить... сказала Каштанка.

Как только принц прибыл во дворец, обязательные ритуалы опознания принца и его прекрасной спутницы были отменены. Ковер Правды сгорел, Верховный Маг, правда, произвел опознание приехавших с ним, но как-то вяло, всех больше интересовал вопрос: куда делся Странник Иван? Двух других Магов, которые были вместе с Верховным Магом, подвергли строгому допросу Специальным судом. Маги предположили, что Странник Иван, в котором никогда не было замечено ни малейших следов магии, все же мог иметь скрытые, латентные возможности. Поэтому, когда после таких жутких приключений, оказавшись в безопасности, во сне, желая побыстрее покинуть те места, где ему было так плохо, ненароком, Странник смог произнести заклинание, сделавшее ковер летучим. Как известно, это относительно простое заклинание, которым вовсю пользуются даже ребятишки в Городе, заставляя левитировать всякие неодушевленные предметы, которые легко поддаются действию этого заклинания. Люди и животные, напротив, всячески сопротивляются его действию и для того, чтобы заставить левитировать существо с волею и разумом, необходимо или сильное желание этого существа, или уметь воспользоваться соответствующим разделом Высшей Магии.

После допроса, который провел Высший маг, было решено, что Странник Иван улетел на летучем ковре в неизвестном направлении и тут имеются несколько возможностей: Странник улетел по своей воле, преследуя свои, неизвестные нам цели. Или Странник улетел по своей воле, но не справился с управлением ковром. Но также возможно, что Странник не замечая того, во сне, произнеся формулу левитации, и улетел. Не являясь магическим существом и не умея управлять ковром, он несется сейчас в неизвестном направлении и по всем признакам должен уже умереть от голода и жажды, так как ковер не даст упасть человеку, который на нем находится. Обнаружить, где сейчас находится Странник при помощи волшебного палантира невозможно, Странник — существо не магическое, и в палантире не виден.

На этом судебное расследование прекратили, а простой народ решил, что Странник вернулся в своё неведомое им царство и там ждет, когда его помощь потребуется снова.

Когда допрос окончился ничем, оба мага были приглашены к принцу в его апартаменты. Маг Пятнадцатого Дома (Нумерация замков магов шла от самого восточного Дома вкруговую), после аудиенции у принца вышел, шатаясь, заперся у себя в замке и стал готовить какое-то ужасное заклинание, от которого взорвался и его дом и взлетели на воздух ближайшие дома, так что эта ветвь потомков Магов угасла.

Маг Одиннадцатого Дома тоже вышел от принца, но вышел довольно веселый и вскоре все узнали, что этот Маг получил назначение и по приказу принца организовал Приказ Тайных Дел. Деятельность этого нового департамента, по приказу принца была самым тщательным образом засекречена, потому что как было объявлено — адепты Черного колдуна подготавливают его возвращение, а прошедшая война показала, что его агенты проникали даже в окружение Королевы.

Принц сильно изменился. Отброшены занятия в библиотеке, отброшены занятия воинскими искусствами, их место заняли гуляния с самыми мало уважаемыми ранее сыновьями герцогов и графов. Принца стали окружать какие-то полупочтенные личности, которые ранее не смели, и подумать о такой тесной близости к принцу. Основной тон в омерзительных гулянках, которые стали проводиться во дворце, но тайно, тайно, задавала Фрикта. Казалось, что вернулись нечестивые времена Калигулы и Нерона, да вряд ли и они достигали таких "высот" низости и разврата.

Вообще Город как то притих. Эйфория победы над колдуном прошла, тяжелый труд по восстановлению Города выматывал силы, все чаще и чаще вспоминались друзья и родственники, которые не пережили осаду.

В Городе поползли самые невероятные слухи о чудовищном животном, которое появляется ночами, особенно в ночь полнолуния и горе прохожему, который встретит его на пути. Ночью Город обезлюдел.

Никто не рисковал выйти ночью, только однажды испуганные горожане увидели, сквозь щелку в ставнях, как человек пять-семь младших сыновей знати шли по улицам, горланя старинную песню вагантов, сочиненную еще в незапамятные времена:

К черту все премудрости!

К дьяволу учение,

Наслаждаться в юности, наше назначение!

Только старости пристало к мудрости влечение.

Они орали благим матом, пускали файерболы, рассыпали шутихи и безобразничали до утра.

С тех пор никакого сладу с ними не было. Более того, пошли слухи что: Тсс! Сам принц частенько бедокурит с ними, поэтому те, кто рискнул жаловаться, попали в страшные руки Мага Тайных дел. Для допросов этот Маг надевал личину благостного старичка с седенькой бородкой клинышком и венчиком седых волос на голове. Тем ужаснее были его дела и пытки подследственных, которые были виноваты уже в том, что попали в эти подвалы. Маг, хозяин Канцелярии Тайных дел, в тесном кругу часто говорил:

— Невиновных нет. Есть только те, вина которых пока, но это только ПОКА, не доказана. Попавшие в страшные подвалы дворца, были объявлены креатурой колдуна, которые специально распространяют порочащие слухи и, даже дерзают произнести своим поганым языком светлейшие имена принца и Фрикты. А про Фрикту и её чудовищные оргии, после которых остаются несколько трупов, совершенно обескровленных, вообще старались не говорить даже с самыми близкими родными и друзьями.

Принц потребовал, чтобы, несмотря на то, что до совершеннолетия ему осталась пара лет, провести коронацию.

Королева была недоступна для общения, Роби говорил, что она ещё не приходит в сознание, несмотря на все ухищрения Мага-целителя Дома Белого Мага.

Короны тоже нигде не нашли. Её обычное местоположение всегда было окутано тайной и кроме Королевы, которая всегда сама доставала её из тайника, никто не знал о её местонахождении. Слишком большое могущество давала она при коронации. Принц был в ярости. Он таким жутким голосом отдавал приказания, что слуги начали разбегаться из дворца. Но усиленные поиски ничего не дали. Кроме того, ковент Высших магов решил, что пока жива Королева, короноваться принцу невозможно.

По всей видимости, принц смирился. Жизнь дворца с виду пришла в норму.

Когда, в довершении всем несчастьям умер Верховный Маг, Город вообще как то сник и притих. Нынешний Верховный Маг, не был самым сильным магом. При жизни своего предшественника, того самого, который принял на свою грудь молнию, предназначавшуюся королеве, он держался в тени. Но среди тех, кто выжил после всех катаклизмов, обрушившихся на Город в последнее время, он был самым достойным. И вот он умер! И умер от СТАРОСТИ! Верховный Маг, которому ещё можно было бы жить много-много даже не лет, а столетий!

Его слуга, который вскоре тоже умер при загадочных обстоятельствах, рассказал друзьям за бокалом перно:

— Когда Маг пришел из дворца, он был очень встревожен и что-то бормотал, бормотал. Он сразу прошел в мастерскую, где у него стоял палантир. На ходу он приказал мне принести бутылку самого старого вина, какое найдется в наших погребах. Я пошел за вином, а когда вернулся, от ужаса мои волосы стали дыбом. Маг неотрывно смотрел в палантир и медленно, но очень заметно седел. Он что-то говорил на языке, который я не понимаю, кажется, это были ограждающие заклинания. Жизнь уходила из него как вода, которая течет сквозь сомкнутые пальцы. И он не отрываясь, смотрел в волшебный шар. Что он там видел, не знаю, но это было настолько ужасное, что он дряхлел на глазах. Я бросился вперед, схватил первую попавшуюся книгу и поставил преграду между ним и шаром. Старик сразу упал навзничь. Палантир взорвался, осыпав нас острыми осколками.

Я перенес Верховного Мага на кровать, он схватил мою руку с силой, которую я в нем не предполагал, сказал:

— Они...

и тут силы покинули его, и началась агония.

Я знаю, что я тоже долго не проживу, потому, что прикоснулся к чему-то ужасному.

Через два дня слугу нашли на улице, растерзанного неведомым зверем. Таких зверей в Городе не было вот уже пять столетий.

Золотая Гвардия была расформирована, генерал Бальфур посажен в самое страшное подземелье, которое было срочно отстроено, вместо старых подвалов, предназначенных, в основном для хранения продуктов. Обвинение против Бальфура были смехотворные, но власть предержащих это не смущало. Всеми репрессиями управлял тот самый Маг, который привез принца и Фрикту домой и сейчас командовал приказом Тайных дел.

Всего этого я конечно не знал. И картины, которые проносились перед моим взором в пламени костра, ничего общего с Волшебной страной не имели. Меня преследовали картины моей беззаботной жизни, которую я оставил на Земле, где родился. Почему-то вспомнился гордый лебедь, которого я увидал на замерзающем озере, бывшем хвостохранилище обогатительной фабрики в горах Кабардино-Балкарии. Видимо он отстал от своей стати и опустился в это, единственное спокойное озеро во всей округе. Бесконечно одинокий, ещё не сменивший свою палево-рыжеватую юношескую окраску на белое оперение взрослого лебедя, он скользил по черно-зеркальной воде, и ни одна волна не колебала эту гладь, в которой отражались горы, заснеженные берега, голые ветви огромных тополей, которые были насажены по краям дамбы. А над всем этим стояла исполинская пирамида горы, по внешнему виду которой мы всегда видели, как медленно спускается Зима с её вершины, как белая пелена снега впускается все ниже и ниже. А весною зелень распускающихся берез, которые росли на склоне, поднималась с каждым днем, пока не доходила до альпийского разнотравья. Мне надо было спешить на работу, но я стоял как завороженный, впитывая в себя эту благодатную картину.

И снова принц, и снова манки. Истина во всем своём ужасе.

Я так глубоко ушел в свои воспоминания, что не сразу услышал тихий шёпот.

— Иван! Иван! Не стреляй из своего арбалета, а послушай. Я не тот, которым кажусь. Злой колдун украл у меня мой облик, сменил его на свой, ужасный облик, высосал все мои знания и забрал себе всю мою магию. Теперь я несчастный принц, обречен скитаться, проклинаемый людьми за преступления, которые Я не делал. Это все уловки колдуна. В Город отправился не принц, а Черный колдун в моём облике и многие ужасы обрушатся на Город. Я не войду в охранный круг, не потому, что не могу — нет во мне Зла, от которого хранит тебя оберег, но для того, чтобы не испугать тебя и говорить с тобою.

Я заметил, что Бурушка и все его кобылки спокойно смотрят в ту сторону, откуда доносится голос, невероятно скрипучий и неприятный, но кони не испытывают никакого беспокойства. Доверяя им, я кинжалом, который всегда был при мне, очертил ещё один круг, наложил стрелу на арбалет и вытащил кончар.

— Кто бы ты ни был, ты можешь войти во внешний круг, но не смей переступать внутренний!

От окружающего нас мрака отделилась огромная глыба и спокойно перешла внешнюю черту, которую не смогли преодолеть многочисленные монстры и чудовища, которых я достаточно много увидел в Великом Лесу.

Это было зрелище не для слабонервных! Огромное чудовище, поросшее толстым, бурым волосом, горящие глаза, пасть, изрыгавшее пламя и полная острых зубов, внушали трепет и ужас.

— Ах, Иван, Иван! Ты и не подумал о том, что перейдя внешний круг, меня уже не остановит твоя начертанная впопыхах защита, тем более, что там и там есть небольшие разрывы. Но я не злодей, поэтому будь настороже, если тебе так спокойнее, и выслушай мою повесть, печальнее которой нет на свете.

Он опустился на землю, устроился поудобнее и начал свой рассказ. Некоторое время его рассказ ни в чем не отличался от того рассказа, который поведал мне принц там, наверху, при первой встрече, только вот конец его повести был совершенно другой. Не было чудесного спасения, отважной принцессы Фрикты, ни боя с колдуном, все было ещё ужаснее и более правдоподобнее.

— Мне было горько, — продолжало чудовище, — и так было странно, что я, почти Высший Маг, так много не знаю о магии и её проявлениях. Комната, или даже может все здание, где действует только магия одного существа! Это противоречило всему, что я знаю о магии, может даже есть места, на нашей Земле, где вообще никакая магия не действует?

Я еле удержал за хвостик своё восклицание, что такое место действительно существует. Я практически еще не доверял этому странному существу, которое заявляет, что он является принцем, только в другой телесной оболочке, перемещенный туда насильно.

— Много дней я провисел на этих гранитных плитах. Все во мне окостенело, но вот однажды, колдун вошел в мою тюремную камеру, потирая руки.

— Наконец-то мне доставили последние ингредиенты, необходимые для совершения обряда. О, это отборные средства и тебе не будет никакой возможности воспрепятствовать МНЕ!

С этими его словами стена, на которой я висел, вдруг стала поворачиваться. Меня охватило самый настоящий ужас — быть подопытным кроликом Черного колдуна, что может быть ужаснее.

Стена сделала пол-оборота и встала на место. Теперь я висел над настоящим кощунственным алтарем, в камере не было ни окон, ни дверей. Чадили дымным огнем факелы, в их неверном свете я увидел, что по стенам сочится вода, в некоторых местах льется почти ручейком, а на стене, мне показалось, что я брежу — большая черная кошка прицепилась к граниту, как огромный, черный грач и лакала эту воду огненно-красным языком, несмотря на её отвратительный запах. Она висела метрах в двух от пола, вцепившись когтями в малейшие трещинки в камнях. В углу лежал какой-то комок из тряпья, от которого, впрочем, шли жалобные, скулящие звуки.

Потом она вдруг мягко спрыгнула, обернулась гарпией. Вид её был омерзителен. Тело старой женщины, все покрытое глубокими морщинами, огромные когти на звериных лапах и над всем этим голова адской кошки.

Она подошла ко мне и прошипела:

— Что, не нравлюсь? А может быть так лучше?

Она встряхнулась и превратилась в ту Фрикту, которую я уже видел ранее. Только тогда на ней был фривольный наряд, а сейчас... Она была совершенно обнажена.

Несмотря на то, что я знал о её истинной сути, она была соблазнительна, очень соблазнительна!

Но тут в камеру, через открывшийся на мгновение портал вошел Черный колдун.

— Ну-с приступим, — сказал он с непередаваемой усмешкой. — А то принц видимо уже заждался!

На нечестивом алтаре он разжег свечи из черного воска, от которых по всей камере поплыл удушливый дым. Достав семь подсвечников, он расставил их, в определенном, одному ему, известном порядке. Каждый подсвечник представлял собой фигурку какого-то уродливого существа, вылитую из свинца — металла алхимиков и нечестивых магов. При этом колдун бормотал

— Вот повелитель Мрака и Хлада, самая далекая планета, на которой он и живет, и оттуда посылает нам свой холод и мрак! При этих словах в комнате на мгновение воцарился невероятный холод, и все окутал мрак, даже огни свечей не были видны.

— Вот Повелитель Огня, адского пекла и адской смолы — жупела, в которой все мы будем вариться, но еще не скоро, нет, не скоро.

Огненный вал прокатился по лаборатории колдуна. Мне казалось, что я весь уже сгорел и намазан той самой смолой, о которой говорил колдун.

Я поочередно тонул в смраде ада, задыхался в чумных вихрях и вообще подвергался неслыханным пыткам, то нашествиям ужасных насекомых, то тонул в крови, то задыхался в пепле сгоревших душ по мере того, как колдун расставлял свои причиндалы.

Когда подсвечники были расставлены, колдун стал устанавливать в них свечи, самого разнообразного вида.

— Да, мне составило большого труда собрать необходимые вещества, чтобы изготовить эти свечи. Таких ингредиентов на всей Земле больше нет, это последнее наследство Баффомета, Великого и Ужасного, но это и к счастью, я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь ещё получил в свои руки такое орудие невиданной мощи! Фрикта, начали!

С этими словами Фрикта стала извиваться в самых невероятных позах, раздалась тихая, но такая зловещая музыка, что у меня мороз побежал по коже.

На кощунственном алтаре, над которым я висел, неведомо, когда появился большой котел. Он был полон кипящей ртути, в которую колдун стал бросать неведомые ингредиенты и при этом он стал говорить слова на древнейшем языке Магов, который отзвучал на Земле несколько тысячелетий назад.

Пары ртути, светясь зловещим зелено-синим светом, поднимались прямо ко мне, я задыхался в них, ничего не видя и моля только о том, чтобы боги, а не этот зловещий колдун прекратили мои мучения.

Когда я очнулся, я уже был в этом теле, я лежал на каменном полу двора замка, Солнце жгло меня неимоверно, а вокруг стал с грохотом рушиться замок, лишенный колдовской силы, которая его создала. Тихий вскрик заставил меня обратиться к разрушаемому замку. По двору ползла узница, вся покрытая пылью и обломками камня. Она протягивала ко мне руки, закованные в чудовищно тяжелые кандалы. Я сначала оторопел, по потом подскочил и вытащил пленницу из-под обломков. Это была какая-то девушка, но, боже! В каком она была состоянии! Это была та самая девушка, которую приводил в камеру Черный колдун, а омерзительная Фрикта только приняла её облик, когда приходила вместе с колдуном. Девушка протянула ко мне руки и прошептала:

— Принц, спасите меня!

Я взвалил её на плечи и побежал по колеблющейся земле к мостику, который уже начал разрушаться. К моему счастью пыль уничтожаемого замка на время приглушил неистовый блеск солнца. Когда я подбежал к мостику через поток лавы, он развалился окончательно. Мне пришлось прыгнуть со всей силы, да так, как наверно прыгал сам Черный колдун. Мы перелетели через огненный поток и упали на другой стороне. Чародейский замок продолжал разрушаться, в небо летели молнии, рокотал гром, оглушая меня, огненная лава выплеснула наружу, все заволокло черным дымом. Ледяные камни падали с неба, беспощадно колотя меня по спине. Я, как мог, прикрывал девушку. Когда все кончилось, мы пошли вперед. Девушка была без сознания, переживая все эти ужасы. Ничего не видя, с пленницей колдуна на плече, я шел по острому лезвию гребня горы до тех пор, пока не вышел из облака пепла и дыма.

Далеко впереди виднелся ты с чудовищем в образе принца, этой омерзительной Фриктой, причем я содрогался, видя, как ты её заботливо поддерживаешь. Я начал беспокоиться за тебя, колдун со своею сподвижницей должны были устроить тебе какую-нибудь пакость, но дни шли и я стал догадываться, что для тех, кто прилетит встречать, а это неизбежно, ты явишься гарантией подлинности принца. И действительно когда прилетели Маги, у них не возникло и тени сомнения в подлинности принца. А ночью, летающая тряпка сбросила тебя в пропасть, но помешать этому я не мог — жесточайшая лихорадка после всего пережитого напала на меня и трепала несколько дней. Когда я пришел в себя, я увидел прелестную девушку, которая заботливо поила меня из обломка дерева, которому какая-то игра сил придала форму ложки.

— Кто ты? — прохрипел я, у меня просто не было сил сесть.

— Я принцесса царства Хениджмарк, а ты — принц. Я была пленницей колдуна, который захватил меня на прогулке. Я видела, как зловещий Черный колдун заколдовывал тебя, это я лежала в углу колдовского помещения, когда ты, ещё молодой и прекрасный был распят на зловонной стене. А потом случилось самое ужасное, я не понимаю, как я не сошла с ума от ужаса, когда под нечестивые звуки колдуна и его помощницы, этой гарпии ты стал превращаться в колдуна, а колдун стал приобретать твои формы. Тут же они с Фриктой... но моя скромность не позволяет мне говорить об их занятиях прямо там, на полу. Тут к колдуну на плечо опустилось какое-то отвратительное крылатое создание, и он резко вскочил, оборвал все обручи, которые держали тебя, и они с Фриктой выскочили во двор. Замок стал рушиться, я воззвала к тебе. Очнулась я уже тогда, когда улеглась пыль. Ты лежал совсем неподвижный, и я сначала подумала, что ты мертв. Но тут ты пошевелился и прохрипел: Воды! У меня ничего не было, но недалеко журчал ручей. Темная сила боится текущей воды, и я без страха подошла к ручью. Хорошенько отмыв подол платья, которое я не меняла в течение всего своего пленения, я намочила его и выжала воду в твой воспаленный рот. А потом я стала искать и нашла эту деревяшку, которая могла вместить в себя хотя бы немного воды. Все это время я искала съедобные коренья, это мы и ели.

— Я понимаю тебя, — продолжал принц, когда ты мне не сразу поверил, потому, что я и сам не верил принцессе. Но потом я постепенно проникся к ней доверием, глядя как заботливо она ухаживает за мною. Потом мы побрели за вами. Я не знаю, чтобы мы делали, если бы колдун, или ты обнаружили нас, но другого выхода у нас не было.

Как я перебрался через эту Зеркальную гору, я не знаю, видимо сверхчеловеческая сила колдуна, оставшаяся в этом теле, помогла нам. Когда я увидел как ты спускаешься по веревке вниз, то стал молиться, чтобы ты не забрал с собою веревку. Видимо молитва помогла, потому, что ты бросил её и ускакал в сопровождении табуна. Мы шли за тобою и не смели окликнуть тебя, потому, что я знал, что если я покажусь тебе на глаза, ты убьешь меня. На это и был рассчитан замысел колдуна.

Я сидел, выслушивая все это и не знал — чему верить, а чему нет.

— Ну и что мы теперь будем делать? — тихо спросил я.

Тут может быть несколько вариантов. Следовательно, если принять твою историю за правду, и в его теле находится твоё сознание, то спрашивается, зачем ему это нужно? Я не понимаю, почему он отдал тебе своё тело? Вспомни, его великолепный прыжок на стену Города. Он не допрыгнул всего сантиметров тридцать, если бы он взлетел на самую стену, нам бы пришел конец. А там была высота метров двадцать. Вряд ли твоё истинное тело способно на такой подвиг.

С другой стороны, конечно если он собирается захватить Город, то твоё тело для этого идеально подходит, но тогда вопрос — почему он тебя не убил? Может быть, он хочет сделать обратный обмен, когда укрепится на троне? Для вящего ужаса. Или, поскольку он не может быть уверен, что я умер, он решил посмотреть, а что ты будешь делать, когда очнешься. Скорее всего, ты будешь искать и найдешь меня, а в палантир за тобою приглядеть не трудно, это меня там не видно.

Кроме того, если я покажусь с тобою где угодно, кроме этих безлюдных мест, нас тут же попробуют пристрелить, если не хуже. Поэтому, тебе со мною оставаться никак нельзя. Тут в Великом Лесу есть одно племя, которое мне несколько обязано, Я оставлю тебя у них. Это шумное, коварное, бестолковое племя, но твоя задача будет — создать из них настоящую армию, с которой ты пойдешь отвоевывать своё королевство. А я пойду на разведку. Но сначала призови свою принцессу. Видимо в голосе у меня было очень много подозрения, потому, что принц не сразу поднялся и пошел в чащу. Но через минуту он вернулся с самым очаровательным созданием, которое было одето в листья лесных деревьев. Но этот наряд ей чрезвычайно шел и я подумал: — Во всех нарядах ты, кумушка хороша. Подозрения мои полностью рассеялись, и я признал рассказ принца за правду.

Несмотря на это, я не вполне доверял этому существу, который утверждал, что он принц, только в теле Черного колдуна. Я не собирался объявлять ему, что поеду на поиски Архимага, балладу о подвигах я услышал в таверне, где о них пел Эрик-трубадур. Она запала мне в душу и я почему-то стал верить, что Архимаг поможет нам в борьбе с хитрым, коварным и, чего греха таить, могучим врагом.

Рано утром, поднявшись, мы договорились, что я пойду к Манки один, а его призову, когда подготовлю почву, переговорив с вождем.

Когда я дошел до тех мест, где я расстался с бандерлогами, (мысленно я продолжал их звать так), то вдали раздался грохот барабанов, и снова показалась целая процессия с вождем в паланкине. Дойдя до меня, вождь спрыгнул на землю и распростерся ниц, подняв обеими руками над головою, как можно выше свой жезл власти — боевую дубинку, усеянную закрепленными в них зубами.

Короче пир продолжался три дня, было съедено огромное количество фруктов ( он строгие вегетарианцы), выпито (ими) масса пои, или кавы, не знаю, как это питье называется, и все неимоверно устали от празднества. Я отвел вождя в сторону, и спросил:

— Вождь, ты отважный человек?

— Я самый храбрый человек в нашей стране.

— Я хочу, чтобы облегчить вашу жизнь. Чудовища и монстры сильно вам досаждают? Приходят они по ночам, или нет?

— Да, приходят, и мы ничего с ними сделать не можем. Мы укрываемся в наших жилищах, но после прихода чудовища Варруба, одного-двух манки всегда недостает.

— Так вот, я даю вам своего помощника, у него такая жуткая внешности, но к ней можно привыкнуть, что ночные чудовища больше вас не будут тревожить. Я сейчас позову его, а ты, если ты действительно отважен, то подойдешь к нему и поздороваешься. До некоторого времени он будет жить с вами и поможет убрать всю ту нечисть, которой славится Великий Лес, Но сам он, на самом деле добрый и хороший и не виноват в своей внешности. Вождь, ты даешь мне слово, что будешь держать себя в руках?

— Если не я, то кто выдержит взгляд чудовища, которого ты призовешь?

— Вождь, запомни — он хороший и не злой, он пришел к вам на помощь по моей просьбе, мне не нравится, что вас поедают какие-то чудища. А ест он фрукты, пьет молоко, как и вы.

С этими словами я повернулся и по Лесу раздался залихватский разбойничий посвист. Этому искусству я научился на фабрике, когда руки грязные, а надо привлечь чье-то внимание. Раньше я свистел и в четыре пальца, и в два, но пришлось научиться свистеть и просто без помощи пальцев.

От леса отделилось моё чудовище и спокойно подошло к нам. Вождь выронил свою палицу и опустился на землю.

— Вождь, ты что? Ты мне обещал подойти и поздороваться. Если надо, то проведите обряд усыновления племенем, его зовут Брист.

Надо отдать должное вождю. Он поднялся, переложил палицу в левую руку и вдруг разразился целой серией щелчков и свистов, после которой подошел к Бристу и подал ему руку.

— Я почтил его Высшим приветствием, которое существует у нашего племени, но его необходимо усыновить, так он не сможет вредить нашему племени. Я верю тебе, что он хороший, но уж больно он страшен. Но что-то в нем есть и хорошее. Чтобы его приняло все племя, надо его усыновить. Пусть он подождет здесь.

Вождь со мною вместе отправился на памятную мне поляну, где я чуть не был проглочен троллем, и приказал ударить в барабаны Совета.

Вскоре на поляне собралось все племя, а около руин стола сели самые почтенные старцы и мужи Совета.

— Дорогие мои соплеменники! — начал Вождь.

— У нашего спасителя, — с этими словами Вождь указал на меня, — болит за нас душа. Ночные злодеи приходят, когда им вздумается, и хватают сынов и дочерей племени так, как мы срываем фрукты. Если это будет продолжаться долго, племя исчезнет. Поэтому, наш Господин дал нам своего помощника и дал этому помощнику такую внешность, что ночные кошмары сами будут падать в обморок при его виде. Но это наш Защитник, потому мы должны усыновить его как полноправного члена нашего племени. Где Арайя — самая старшая женщина нашего племени?

— Я тут, о Вождь!

С этими словами на середину поляны проковыляла такая древняя старуха, что я удивился — как это она сумела прожить до этих древних лет!

— Сейчас ты, как наша самая старшая женщина примешь в племя нового члена, который будет тебя кормить и защищать во всех случаях. Ты пережила всех своих семерых сыновей, так прими же ещё одного сына.

По поляне прокатился радостный гул, манки обрадовались, что племя будет иметь защитника. Но когда на поляну вышел Брист, тут воцарилось мертвое молчание. Я забеспокоился, но Вождь знал своё дело — старуха от старости почти ничего не видела и с готовностью обнажила свою давно увядшую грудь, к которой и припал Брист. Старуха с нежностью погладила Бриста по голове и сказала: — Сыночек!

После этого в племя была принята и царевна, дочь царства Хениджмарк.

Как я не оглох от радостных воплей всех присутствующих, этого я и сейчас не понимаю. Пир, по случаю приема в члены племени такого внушительного нового "сына", перешел все разумные пределы.

— Брист, — сказал я, уходя. — Не свергай Вождя, будь ему самым верным помощником и тебе воздастся сторицей. Помоги этому племени, заодно ты пройдешь курс войны в дремучих зарослях. Может это в жизни и пригодится. Я предложил царевне пойти со мною к охотничьему домику герцога Блогга, и она согласилась, что так будет лучше. От герцога её можно будет переправить на родину, а жить среди необузданных, драчливых, похотливых бандерлогов ей было опасно.

Вождь и все племя было безутешно, когда провожало нас в далекий путь. Если бы я погрузил на Бурушку все дары в виде фруктов и орехов, корешков и листьев, спина у коня не выдержала бы такого веса. Но я взял только мешок с лекарственными травами, в которых лесное племя было традиционно сильно, да немного еды на дорогу. Остальное я приказал употребить на пир Прощания, но пообещал вернуться. Брист все старался получить от меня заверения, что я уберегу царевну в этом трудном пути. Он успокоился только тогда, когда я заверил его, что, если я живой доберусь до домика герцога, то доберется и она, а если нет? Что ж, Это Фатум, Ужас Богов!

Пировать дети лесов любили, удаляясь, мы слышал их радостные возгласы.

Снова таинственная сень Великого Леса, снова по ночам ко мне выползали различные монстры, но, защищенные силой ножей из "холодного железа", силой пентаграмм, мы спали спокойно.

Но что же мне было делать с кобылками?

Они уже скоро должны были ожеребиться, и им надо было подыскать надежное пристанище.

Я вспомнил об охотничьем домике герцога и, уповая на прошлое расположение герцога ко мне, решил направиться туда.

Спасение царевны.

Мы не могли передвигаться так же быстро, как ранее, потому, что кобылки должны были вот— вот ожеребиться, но, все же, двигаясь напрямик, мы здорово сократили свой путь, так как не заходили в различные городки, между которыми и вилась дорога. Мне не создавало труда держать прямую линию между нами и охотничьим домиком герцога. Дворк тут же открыл мне двери, провел царевну в ее апартаменты, показал путь в конюшню и, когда я вернулся, устроив Бурушку и его кобылок, указал на резной столик, стоящий в углу комнаты. Окутанное голубым сиянием там лежало письмо от герцога.

— Никто, кроме Вас не сможет взять в руки это письмо, а тем более прочесть его. Оно защищено всеми средствами Высшей магии. Кто попытается его прочесть, не имея для этого разрешения, навеки лишится зрения. Прочтите письмо, пожалуйста, а пока я выполню наказы герцога на случай Вашего прихода.

Дворк тут же вышел.

Когда я взял в руки и распечатал письмо, передо мною встала туманная фигура герцога.

— Дорогой Странник! Когда ты получишь это письмо, немедленно уходи отсюда. Я не гоню тебя, но... Я нахожусь под пристальным наблюдением нескольких магов, которые посменно отслеживают все мои контакты. Поэтому я не могу встретиться с тобою, несмотря на то, что мое к тебе уважение осталось прежним. Пока ты отсутствовал, в Королевстве произошли большие изменения. Во дворце царит разврат, самые разнузданные оргии и во всем этом только одна светлая сторона — подъемник, который построен тобою, разрушен и мы, как и прежде отрезаны от мира. Только один дракон остался у принца, именно он привозит на себе магов — инквизиторов. По требованию принца мы сломали ловушки, которыми ранее защищались от Драконов, предавшихся Злу. Я живу под постоянным гнетом и наблюдением и жду ареста, или судилища. А может "принц" и не будет утруждать себя соблюдением каких-либо формальностей и убьет меня без суда. Королева забаррикадировалась в твоем замке и приказала включить Высшую защиту, чего не было уже много столетий, её не включали даже во время войны с колдуном. Так что доступа к ней нет совершенно. Корону тоже найти не могут, по этому случаю "принц" вне себя от ярости. Генерал Бальфур в страшных подземных темницах и неизвестно, жив ли он. Тебя признали "агентом страшных варваров" с той, другой стороны Земли. Все твои приборы и механизмы торжественно сожжены, потому, что "каждый оборот этих дьявольских колес уменьшает количество магии в государстве". Это сделано для того, чтобы твои соплеменники, лишенные магии, но вооруженные своими дьявольскими машинами вторглись к нам и обратили всех жителей Города в рабов. Твоя борьба с Черным колдуном — это просто тактическая уловка, для того, чтобы расчистить плацдарм для вторжения ужасных варваров с "той" Земли, чтобы проложить дорогу страшным механическим чудовищам из "холодного железа" против которых у нас не будет никакой защиты.

Поэтому ты объявлен вне закона, на тебя началась охота. Дворк выдаст тебе все необходимое, провизию и снаряжение, изготовленное еще по твоему давешнему списку. Будь осторожен. Это письмо не попадет в другие руки".

Как только я прочел письмо, фигурка герцога растворилась в воздухе, а бумага истлела прямо у меня в руках. Кроме того, Дворк сообщил мне со слезами в голосе, "что герцог спивается. Он уже обрюзг, весь посерел, под глазами у него черные круги и вообще, герцог сильно сдал. Герцог каждый день пьет в обществе Магов-инквизиторов, присланных принцем для контроля над деятельностью врагов народа и государства — Странника Ивана, то есть вас!". Он с Магами пьет какую-то прозрачную жидкость и теперь их попойки стали совсем короткими — и Маги и герцог напиваются так быстро, что слугам приходится тащить их по постелям уже через час после начала. Дворк слышал, что герцог теперь пьет только то, что когда-то приготовил Странник и назвал это "akva-vita" — вода жизни. Только эта "вода" видимо забирает жизнь у герцога. Дружеские возлияния, которыми, чего греха таить герцог занимался ранее теперь прекратились. Никто в государстве не в силах пить жидкость, которая горит, и светится синим пламенем.

Не могу сказать, как меня опечалили все эти известия. Я убедился, что Брист был именно тем, за кого он себя выдает, но я также понимал, что в своем нынешнем обличии у него нет ни малейшего шанса победить колдуна. Надо было найти более сильного мага, чтобы он снял морок с принца. Кроме того, меня сильно опечалили известия о пьянстве герцога, и я жалел, что показал способ дистилляции алкоголя, имея в виду применение самогона для обеззараживания ран, которые на охоте, или войне получить было легко.

Я поручил Дворку заботиться о царевне, подать весточку её отцу и он обещал мне все это и что вся эта "операция" будет произведена в строжайшей тайне. Видимо Дворк набрался военной терминологии от герцога, "с кем поведешься..." Дворк обещал мне позаботиться о кобылках. Он сдержал обещание. Потомки Бурушки и диких кобылок теперь являются самыми ценными лошадьми в королевстве.

Царевна, после ужасов путешествия в Великом лесу, отдыхала и душой и телом. Она воспользовалась гостеприимством герцога в полном объеме. Перейдя на женскую половину, царевна встретила служанку. Такая же туманная фигура, как и Дворк, служанка обладала весьма мелодичным голосом. Как потом оказалось, она настолько была сведуща в тех современных, специфических тонкостях ухаживания за лицом, фигурой, волосами, что царевна несколько засомневалась — а так ли бесповоротно герцог перестал принимать в этом домике посетительниц? Приняв ванну, переодевшись, она подошла к туалетному столику и к своему восторгу обнаружила там все, что надо не просто женщине, а именно хорошо ухоженной красавице. Служанка попросила её сесть в кресло и начала свои бесконечные процедуры по уходу за царевной.

Тем временем Дворк прошел в потайное помещение, расположенное под защитой тройного слоя земли. В это помещение ни один палантир не мог заглянуть. Там к нему радостно бросилось удивительное животное. Это было нечто похожее на гигантскую выдру с берегов Амазонки, но где она теперь, эта Амазонка. Дворк погладил животное и, строго глядя ей в глаза произнес:

— Ты сейчас отправишься в далекое путешествие, в царство Хениджмарк. Там ты найдешь Его Величество и передашь ему послание. Это послание, ни при каких обстоятельствах не должно попасть в другие руки. Разрешаю тебе пользоваться всем арсеналом твоих превращений, для успешного выполнения задания. Если попадешь в лапы Магов или монстров Черного колдуна, то ты должно применить все способы, чтобы освободиться, а если это не поможет, ты должен умереть. Или герцог умрет и умрет не простой смертью. Это самое важное и опасное задание, которое тебе доставалось. Покажи свою любовь и верность Герцогу, или умри! Другого выхода у тебя нет!

Это существо — Протей, способное превращаться в любое создание, по собственному выбору, было спасено герцогом во время долгой и опасной охоты в Великом лесу. Герцог преследовал храттею — крайне опасного зверя, силой и ловкостью, превосходившего всех остальных монстров Великого леса. Герцог давно хотел поместить её череп среди своих охотничьих трофеев, но храттея была неуловима. Но на этот раз храттея напала на герцогиню, хотя лошадь и вынесла герцогиню из-под удара злобного зверя, но герцог поклялся уничтожить опасное существо. Храттея хитра, коварна, злобна. Видом она как будто многократно увеличенная личинка стрекозы и так же опасна, только живет не в воде, а на суше. В воде, кстати, она тоже себя прекрасно чувствует. Передние челюсти её выстреливают быстрее языка хамелеона, только она, вонзая свои полые клыки, высасывает кровь жертвы быстрее, чем вампир.

Поэтому охота на храттею чрезвычайно опасна и герцог внимательно следил за погоней. Храттея была ранена, кровавый след сначала был ручейком, а теперь кровь ее сочилась отдельными каплями. Герцогу просто повезло, что храттея немного промахнулась, все же она была серьезно ранена, и герцог успел отсечь ей ту часть челюстей, которые она выбрасывает с такой силой. Храттея снова бросилась вперед, чтобы вонзить во врага свои ложноножки, каждая из которых заканчивается внушительным острием и сочится ядом. Но герцог не был новичком в науке охоты. Приняв чудовище на копье, он сумел удержать монстра на расстоянии, а затем и добить ее.

Возвращаясь, домой с трофеем, герцог услышал жалобный писк — возле растерзанного тела матери копошился маленький, как герцогу сначала показалось кутенок. Но через несколько мгновений "кутенок" оброс иглами и стал похож на рентека — маленькое существо с колючими, зазубренными иглами. Эти иглы остаются в ране и ничего хорошего раненому не светит.

Взяв у егеря его кожаную куртку, ласково приговаривая, герцог завернул неожиданную добычу и привез ее домой. Он сам выкормил малыша. Протей (это я так назвал животное, местное название его мне выговорить было трудно), привязался к своему спасителю, а, поскольку он был разумен на уровне десятилетнего мальчика, то выполнял для герцога несложные поручения, когда надо было разведать что-нибудь, оставаясь незамеченным. Подобно своему мифологическому тезки Протей мог принимать самые различные обличия, и менять размеры тела по своему усмотрению.

Протей уже совсем собрался в поход, как дверь отворилась, в комнату вошел герцог. Он был совершенно не похож на самого себя, того, кого Дворк видел за пиршественным столом всего два дня назад. Герцог снова был весел, взор его был тверд и ясен, а выправке мог позавидовать любой конногвардеец.

— Отставить! У меня мало времени. Как я изменился? — очень просто. Немного ваты за щеки и вот уже у тебя одутловатое лицо. К счастью у герцогини масса разных теней, притираний, лосьонов и кремов. И пользоваться она ими умеет. Кому страшен спивающийся алкоголик? Магам я наливаю настоящий самогон адской крепости, который их валит с ног как пуля. А я пью самогон только первый глоток, пока они еще способны что-то соображать. Мы пьем в полутьме, чтобы наблюдать за языками восхитительного голубого пламени. Когда жидкость горит, легко в темноте подменить стаканы. Так что мы не будем терять время, сегодня я должен лежать под столом в компании Мага-инквизитора, пьяный в хлам. Герцог любил иногда выражаться по-простонародному.

— Пойдем все к царевне.

Когда Дворк, герцог и Протей предстали перед царевной, герцог сказал:

— Уважаемая царевна, наследница царства Хениджмарк! Я являюсь другом Странника Ивана, и владельцем той, недостойной вашего внимания хижины, где мы сейчас находимся. Я всей душой предан Королеве и принцу, только не фальшивому, который сейчас лютует на троне, а настоящему. Я, правда, не знаю, где он и что с ним, но надеюсь, что все, рано или поздно станет на свои места. Не говорите мне ничего царевна, меньше знаешь, крепче спишь. Если вы мне доверяете, станьте, пожалуйста, на этот ковер и доверьтесь мне полностью. Я отправлю Вас в ваше царство в сумке, спрятанной на теле этого славного создания.

Глаза принцессы налились слезами, но она отважно кивнула и не слова не говоря перешла на ковер. Герцог начал делать пассы, бросил на ковер какой-то порошок и царевна исчезла. Вернее она стала размером с гречишное зерно. Ковер тоже уменьшился в размерах. Герцог осторожно поднял ковер, на котором находилась царевна, и положил его в маленькую коробочку. На удивленно-восхищенный взгляд Дворка герцог немного хвастливо сказал:

— За это время я достиг уровня Высшего Мага, но ковенту Магов знать об этом незачем. Теперь Протей, примени все своё искусство, чтобы доставить царевну домой в целости и сохранности. Она проспит всю дорогу и очнется только тогда, когда эту коробочку положат на трон Царства. Спеши!

Протей скользнул в свою комнату, где у него давно был прокопан потайной ход, выходящий далеко от охотничьего домика. А герцог со вздохом сказал:

— Ну что ж, алкоголик снова выходит на поверхность. Сидя за трюмо, которым только что пользовалась царевна, он через минуту совершенно преобразился: перед Дворком стоял старик с обрюзгшим и отечным лицом. Под глазами были черные круги, нос покрылся мелкими жилками, покраснел, и вообще от бравого вояки осталась только человеческая рухлядь. Герцог вдруг подмигнул Дворку и отправился играть свою опасную роль, в которой в случае неудачи, вместо гнилых помидоров, будет топор и плаха. И это в том случае, если "принц" проявит "милосердие".

Протей тем временем спешил под землею выполнить волю своего обожаемого спасителя. Выскользнув из потайного хода в виде небольшого зверька одетого в алую шубку с желтыми полосами, Протей поспешил в царство Хениджмарк. Заметная окраска его говорила встречным хищникам о его весьма неприятном запахе, а охотникам о том, что мех его ни на что не годится.

Но через некоторое время облик снукса сменил облик небольшого, но стремительно мчащегося оленя, который в виде мощной рыбы пересекал бурные реки. Один значительный водопад даже пришлось преодолевать в виде форели, стремящейся на нерест, хотя время для этого ещё не настало. Охотники, хищники, чудовищные грозы на равнине и лавины в горах — все пришлось преодолеть маленькому отважному сердцу, когда перед ним встали величественные стены царства Хениджмарк. Сменив в очередной раз свой облик, и приняв вид очаровательной болонки, Протей, таким образом, проник во дворец.

Повелитель царства входил в тронный зал, сопровождаемый целой процессией из рынд с серебряными протазанами, боярами в высоких, горлатных шапках и роскошных шубах, кравчие несли великолепные поставцы, как вдруг все с изумлением увидели, как кудрявая болонка, взявшаяся неизвестно откуда вспрыгнула на трон и что-то положила на него. Спрыгнув, болонка исчезла, и никто не мог её найти.

Верховный Маг царства подошел к трону, осенив себя девятью знаками Защиты и Оберега. Он увидел, как на троне появился ковер, который стремительно рос, а на ковре спокойно спала царевна, пропавшая вот уже год назад и которую по сей день оплакивало все царство, потому, что "царевна была незлобива духом, а красою превосходила все, что только можно себе представить", как писали о ней придворные летописцы. После магических проверок и испытаний, в царстве начались недельные празднества в честь её магического возвращения. А царевна все не могла расстаться с небольшим зверьком, который так и вился около неё.

Путь далек до Архимага.

Я же, оседлав Бурушку, выехал из домика в неизвестном направлении. Бурушка впервые не хотел уезжать из поместья. Я не хотел прибегать к помощи нагайки и склонившись к шее потрепал его и торжественно поклялся, что, если мы выживем в этом походе, то вернемся в охотничий домик и заберем к себе кобылок. После этих слов Бурушка взвился и поскакал по лесу так, что деревья слились в одну туманную полосу. На привале я посмотрел содержимое вьюков с подарками герцога. Ничего не скажешь, все было добротно и соответствовало тому перечню, который я составил для приближенного герцога, который ведал у него, говоря нашим суконным языком "материально-техническим обеспечением".

Здесь было всё. И пеммикан и новые костыли, и карабины для преодоления скал, и запас сухого топлива для походной печки и запасная одежда с обувью. Не было только стальных изделий, но это и понятно.

Волшебная машина Белого Мага, проникнув в моё сознание, наделило меня эйдетической памятью — я не мог ничего забыть без сложных и, признаюсь утомительных действий. Я должен написать все, что хочу забыть на бумаге (понятно, что всё это в своём воображении), потом сжечь эту бумагу и развеять пепел. Но и то, если очень надо, то моё воображение проделает эту всю работу как пьяный киномеханик, пустивший киноленту в обратном направлении.

Поэтому у меня перед глазами встала карта Новой Земли с Дальним краем и Аркским лесом. Вот только дорог туда не было. Стандартная формула земных картографов древности : "Здесь водятся чудовища", к сожалению, в точности соответствовала истине на этих картах. Белый маг постарался даже анимировать фигурки этих чудовищ и зрелище, доложу я вам, получилось впечатляющим. Белый Маг тоже скитался в этих местах, он вообще отличался неуемным любопытством и был одним из последних Великих путешественников и первооткрывателей этой Земли.

Через несколько минут я должен буду выехать в пушту — Великую степь, которая тянется почти через весь континент, только кое-где прерываясь языками лесов и гор. Перед выездом в степь, я одел свои доспехи, наложил стрелу в арбалет и поправил перевязь с метательными ножами. Кончар успокоительно похлопывал меня пол бедру, как бы говоря — не трусь хозяин, пробьемся.

Схватка.

Когда я проскакал по степи почти сотню лиг, то мне, к своему горю, пришлось убедиться, что сеть на Странника Ивана поставлена широко и со знанием дела.

Внезапно, как они это умеют, передо мною возникли фигуры трех магов. Они восседали на диковинных зверях, в которых было и что-то кошачье, типа гепарда и жабье и бог его знает из частей каких зверей слеплены эти химеры. Нашим генетикам ещё учиться и учиться.

— Иван! Сдавайся, у тебя нет ни малейших шансов ускакать от нас, тут ровная степь и твоя жалкая коняшка не сможет состязаться с нашими зверями в скорости и выносливости. А мы тебя отведем к принцу, где ты отдашь полный отчет во всех мерзостях своих попыток подчинить наше славное Королевство бродягам с той стороны!

Когда Бурушка услышал эти омерзительные речи, он фыркнул и помчался с такой скоростью, словно это был болид Формулы 1.

Но как ни печально, но их звери скакали так, что куда там гепардам! Сжимаясь и с каждым прыжком, расправляясь как стальные пружины, они покрывали за один скачок на несколько фатомов больше, чем Бурушка. Медленно, но верно маги нас нагоняли.

Изогнувшись назад не хуже своих скифских предков (если только они у меня были), я послал стрелу арбалета в того мага, который, желая выслужиться перед принцем, обогнал остальных. Болт сорвался со своего ложа и метнулся к магу. Его "конь" продемонстрировал молниеносную реакцию и перехватил болт в воздухе, хотя болт летел с колоссальной скоростью. Но эта реакция и погубила сладкую парочку — наконечник арбалетного болта, из "холодного железа" взорвался у чудовища в желудке, как хорошая граната. Во все стороны полетели куски монстра, маг перекувыркнулся через голову и сломал себе шею. Перезаряжать арбалет не было времени, и я его бросил.

Но и это зрелище не охладило пыл преследователей. Приказ принца гнал их вперед. Они уже приблизились на расстояние, достаточное для того, чтобы спутать меня своими магическими лассо и в воздух взвились сразу две веревки, горящие тусклым, дымным огнем. Кончар встретил их в воздухе и разрубил, маги покачнулись в своих седлах, но тут же снова бросили магические путы. Одна петля сдавила мне грудь, маги торжествующе завопили, но я, не даром ставил на одежду стальные заклепки и пуговицы. Скользнув по пуговице, аркан распался, и мне удалось выхватить свою рогатку. Стальной шарик влепился в лоб ближайшего мага, тот вылетел из седла, зверь прыгнул на меня, но кончар уже встречал его на пути. Передо мною остался только один враг. Судьба его предшественников не охладила его пыл, видимо награда, объявленная за мою голову, затмила его разум. Он выхватил свой меч и бросился на меня. У него был отличный клинок из черной бронзы, и он умел им пользоваться. Нои я уже не был новичком в школе смерти. Уроки капитана (тогда) Бальфура пошли мне на пользу. Отбивая его выпады, я был совершенно спокоен и не ярился все больше и больше, как мой визави. А тот распалялся с каждым мгновением, его удары становились все мощнее и мощнее и я понимал, что долго я так не протяну. Его зверь тоже пытался достать меня то зубами, то своим хвостом, утыканным колючками, но меня защищал мой Бурушка. Копытами и зубами он отражал все попытки зверя напасть на меня. Меч из черной бронзы грозно взлетел в воздух, у меня оставались какие-то доли секунды, чтобы отразить беспощадный удар, поднявшись на стременах, я резко очертил полукруг своим клинком вперед и попал прямо в грудь мага. Бесконечное изумление отразилось на его лице, разрубленный пополам он падал в разные стороны седла, а кончар, завершая полукруг, отрубил ухо у монстра, на котором восседал, теперь уж бывший маг. Но легких ранений "холодное железо" не наносит. Чем больше магии вложено в создание монстра, или чем из более глубоких слоев преисподней вызвано это существо, тем страшнее его реакция на прикосновение стали. Зверь взвыл, в последнем усилии взвился в воздух, но наткнулся на кинжал, который я держал в левой руке. Битва была окончена. Я не спеша подъехал к арбалету, брошенному мною после выстрела, зарядил его, специально не глядя в небо и, вдруг, распрямившись, послал стрелу прямо в нетопыря, который уже намеревался схватить меня своими когтями. Еще до схватки я увидел высоко над нами черную точку и понял, что это наблюдатель "принца".

Теперь схватка действительно была кончена. Битва выиграна, но война еще продолжалась и закончится только со смертью кого-нибудь из нас. Или "принц" или я. "Тритум нон датум".

Как говорили безграмотные дикторы радио и телевидения нашей Земли, эпохи "развитой дерьмократии", выбора между альтернативами не было. (Альтернатива и есть выбор из нескольких возможностей)

Но надо было убираться с этого места и, желательно затаиться где-нибудь, чтобы нас не могли засечь воздушные разведчики принца. В этот раз я выиграл бой на чистом везении, но удача вряд ли будет со мною бесконечно. Качаясь в седле, я с удивлением ощущал перемену в себе и своем положении. Книжный человек, самым большим подвигом которого было попасть ножом в ствол засохшего дерева метров с пяти, я превратился в "человека меча", выигравшего такую жестокую схватку. Вот уж поистине смена имени повлекла за собою смену судьбы.

Островок гор и лесов приближался с каждым мгновением и скоро я отдыхал в небольшой пещерке, где не было врага страшнее кролика, который временно уступил мне своё логово.

Утром я размышлял, что делать дальше. Каждый день сражаться с магами? Они нападут большим числом, или пошлют более сильного мага. Я и спасся только потому, что у них был приказ — во что бы то ни стало, захватить меня живым. А если такого приказа не будет? Если приказ будет — найти и уничтожить?

Арконский лес ещё далеко. Надо хорошенько продумать свой путь. Если следовать правилу, делай то, чего враг не ожидает, то надо выбрать самый трудный путь. Скорее всего, ждать они меня будут на путях, ведущих к Городу, но я-то двигаюсь в другую сторону. На карте, составленной Белым Магом, подход в сторону Арконского леса со стороны юго-запада описан как непроходимый. Следовательно, туда мы и отправимся.

Следующие два дня ничего страшного не происходило. Отроги гор, заросшие добротным строевым лесом, по которым пролегал мой путь, были не крутыми. Мачтовые сосны, сверкая на Солнце корою совершенно медного цвета, впивались корнями в трещины гранитных скал, возносясь на почти неправдоподобную высоту. Рыжая хвоя устилала все вокруг толстым ковром и копыта Бурушки ступали по ней почти беззвучно. Мелкое зверье занимались своими делами и совершенно не обращали на нас никакого внимания. Землеройка, поводя гибким, как у тапира носиком преследовала какого-то жирного червя, неизвестно зачем выползшего из-под земли, мыши гонялись друг за другом. Две любопытные белки, уютно устроившиеся на ветках, с упоением грызли сосновые шишки. Увидев меня, они бросили своё занятие и стали дружно осыпать меня бранью на своём языке, который я, к своему счастью не понимал. Быстрая барабанная дробь выдавала трудную судьбу дятла, который должен выковырять еду из сухого ствола своим носом.

Кругом была совершенно мирная картина нормальной жизни, и я даже немного позавидовал им.

Подходя к ручью, который журчал в низинке, я внимательно следил за всем — известно ведь, где хищники поджидают свою жертву. Но все было тихо и спокойно. В песчаной почве была округлая выемка, заполненная хрустально-прозрачной водой, в центре углубления бил небольшой ключ. Струйки воды поднимали вверх песчинки, потом бросали их и в центре родника как бы бил фонтан из тщательно промытого песка совершенно золотого цвета. Вода была чистой и вкусной. Устроившись поудобнее мы с Бурушкой устроили себе обед и даже немного вздремнули после обеда.

Выйдя на опушку леса, я долго осматривал небо и искал какие-нибудь признаки слежки за нами. Конечно, если колдун отрядил следить за нами грифов, то я и не увижу исчезающе малую точку в небе. Приходилось рискнуть. Покинув гостеприимный лес, мы попали в степь, всю заросшую грубой, колючей травой. Остановившись, я обмотал ноги Бурушки толстым слоем тряпок для защиты от порезов. Низкие, угрюмые какие-то приземистые деревья, больше похожие на канделябры росли то тут, то там. С их толстых, безлиственных ветвей, неприятного болотного цвета свисали канделябры неопрятных лишайников. Завывания шакала и хохот гиен добавляли в пейзаж зловещую нотку.

Чудовища в песке и другие "милые" создания.

Продвигаясь, мы все время видели какие-то бугры из желтого песка, щедро разбросанные то тут то там. Когда такой бугор оказался на нашем пути, я постарался объехать его на приличном расстоянии. В душе все время звенело предупреждение Мага о непроходимости этого пути.

Внезапно из ближайшей кучи как будто выстрелило черное, с присосками и крючьями щупальце и "ни слова не говоря" потянуло Бурушку к себе. Бурушка заржал, попытался высвободиться, но неведомый враг держал его цепко. Кончаром я отрубил щупальце, но из кучи песка вылетело множество таких же пупырчатых щупалец. Они извивались как апокалиптические змеи и мне пришлось очень туго — одно щупальце обвилось вокруг груди и у меня сразу потемнело в глазах: с такой силой эта зверюга сжала её. Все новые и новые щупальца вылетали из песчаного обиталища монстра, но мне удавалось рубить их на лету. Неподалеку от нас возвышалась скала, и Бурушка сам взлетел на нее, не хуже какой-нибудь горной козы.

Одеревеневшее щупальце с ноги Бурушки пришлось срезать кинжалом, не помогало даже то, что кинжал был стальной. С моей груди, к счастью щупальце свалилось еще до того, как мы добрались до скалы. Если бы ноги Бурушки не были защищены надетыми ранее тряпками, то я не знаю, чем закончилось бы это приключение.

Сверху мне хорошо была видна вся Долина песчаных щупалец. Из каждого бугра показались извивающиеся змеи щупалец, но самих монстров не было видно. Ужасная картина возникла в моём сознании: вся долина — это один монстр, титанической величины, а бугры и щупальца — это все как бы его части. Иначе чем объяснить тот факт, что по все долине развивались эти ужасные щупальца!

Мы долго простояли на вершине скалы, пока перед нами снова не возникли песчаные курганчики, такие безобидные с виду. Но стоять на скале до бесконечности было невозможно и я, пригнувшись к уху Бурушки, сказал шёпотом:

— Ну, Бурушка, скачи, да так, будто за тобою гонятся все демоны лошадиного ада.

В некотором смысле это так и было.

И тут Бурушка показал все, на что он был способен! Он мчался с такой скоростью, что ветер давил мне на грудь как будто я плыл против течения бурной реки. Как эсминец "Новик", который в Первую мировую войну ворвался в заминированную бухту Киля, и все мины рвались за его кормой, потому, что не были рассчитаны на такую скорость, так и зловещие щупальца ловили только воздух за нашими спинами.

Ворвавшись в лес на другом конце долины, мы остановились, и я стал обтирать Бурушку, чистил его скребком, поводил его по лесочку за повод и не дал сразу напиться, чтобы конь не "запалился".

В этот вечер мы уже никуда не двинулись. Неизбежная пентаграмма, ножи, сверкающие под случайными бликами Луны и мы, совершенно вымотанные последним приключением. Мы даже не предприняли никаких мер защиты, когда из леса стали выходить здешние обитатели. Один, весьма неприятного вида субъект, долго ходил вокруг, пытался прорваться сквозь защитный круг, а потом, издав такой жалостливый вой, что я содрогнулся, удалился прочь и мы отлично выспались за остаток ночи.

Ранним утром, ещё только заалел край горизонта, мы вышли из приютившего нас маленького лесочка. В сущности это был колок — лесок между двумя языками степи.

Далеко впереди поблескивало, в лучах поднимающегося Солнца, небольшое озеро. Туда мы и направились, потому, что надо было уже обновить запасы воды. Озеро все так же было в отдалении, но, когда я подъехал на достаточно близкое расстояние, мне пришло в голову глянуть на озеро в подзорную трубу. Что я там увидел! Картина, достаточно подробно описанная в стихах Эмиля Верхарна. Прирожденная скромность не помешала мне прочитать эти стихи, но она же и не дает мне живописать открывшиеся виды. Отправляйтесь к стихам Верхарна за описанием.

Справившись с приступом тошноты, я направил было Бурушку в обход отвратительного озера, но тут Бурушка впервые проявил неподчинение и ринулся к озеру, призывно трубя.

И озеро неожиданно показалось мне прелестным. Чистейшая вода, кувшинки белые и желтые были разбросаны по его поверхности, а кое-где цвели лотосы. Высокие головки рогоза качались на утреннем ветерке, над водою сновали стрекозы — большие, которые мы называли коромысло, бог знает, почему и красавки — удивительно прелестные небольшие стрекозы, блестевшие сине-зеленым телом и темными, сине-фиолетовыми кончиками крыльев.

А по воде шли! Шли к нам три грации. Они были одеты в полупрозрачные, легкие накидки и при каждом движении одежды разлетались, открывая такие виды, что у меня перехватывало дыхание. Над озером плыла чарующая музыка, дивы протягивали ко мне совершенные в своей форме руки и звали, звали. Они принимали самые соблазнительные позы, изгибались так обольстительно... Мне захотелось прихорошиться, и я достал зеркальце, подаренное мне королевой ещё в первый день моего пребывания в Городе.

Но как только я достал это зеркальце, как на его поверхности отразились три отвратительные гарпии, которые имели, правда, тела женщин, но к ним прилагались зубастые пасти, при виде которых гавиал, житель Ганга, утонул бы от острого приступа неполноценности.

Тут я впервые ударил Бурушку камчой. Оскорбленный в лучших чувствах Бурушка взвился и рванул с места так, что если бы это было в первый день нашей поездки, я слетел бы на землю и достался бы гарпиям на обед. Видимо для Бурушки тоже было видение призывающих его кобыл.

Когда между нами и озером пролегло достаточное расстояние, мы оглянулись и увидели гарпий во всем их безобразии. Бурушка вдруг повернулся к ним задом и ударил копытами воздух. И этот удар достиг цели! Гарпии повалились, как будто он действительно их ударил.

Мы быстро стали удаляться от колдовского озера. В степи, около большого камня мы увидели небольшой родничок, который весело журча, куда-то стремился. В центре бил ключ, поднимая желтые песчинки. Я свернул лист девясила так, что бы получился ковшик. Девясил должен был показать, не отравлена ли вода, но нет, все было чисто. Холодная, вкусная вода показалась нам щербетом. Мы напились сами, заполнили бурдюки, пообедали. Бурушка подошел ко мне и положил голову на плечо, видимо и он понял, какой опасности мы избежали.

А кругом шла незаметная на первый взгляд, но нормальная жизнь. Какие-то животные, похожие на геренуков, но только раскрашены полосами алого и зеленого цвета, танцуя на задних ногах, дотягивались до самых вкусных, верхних листьев каких-то колючих до невозможности деревьев. Массивные, неотличимые издали от скал звери шли по своим делам. В высокой траве мелькала пестрая спина какого-то хищника, но это все были обычные, не колдовские звери. Видимо судьба решила нам дать передышку от страхов и опасностей.

На ночлег мы остановились около большого плоского камня, который выступал над степью как панцирь доисторической черепахи. Нам было очень уютно под защитой громады камня, за непроницаемой завесой пентаграммы и защитного кольца. Но ни ночью, ни утром нас никто не тревожил и мы, может быть впервые за все время, отлично выспались. Пробудившись в прекрасном настроении, я оседлал Бурушку, и мы двинулись в дальнейший путь, направляясь к сверкающей на горизонте полосе. Два дня мы двигались к этой полосе, а когда, наконец, достигли её, то я ахнул. Высокие дюны были сложены не песком, а галькой. Такое впечатление, что где-то разбили прозрачный кристалл горного хрусталя величиной даже не с "отель Риц", а просто с горный хребет и долго обрабатывали обломки на галтовочном барабане, пока не получились идеальной формы овоиды, той, неповторимой степени шлифовки, когда на поверхности обработанного минерала дрожит микрорадуга готовности к полировке.

Тут были дюны из чисто прозрачных, бесцветных, как говорится чистой воды, обломков хрусталя, длинными языками шли полосы алого, рубинового цвета, пятна изумрудно-травяной зелени располагались по склону дюны. Чистыми озерами выглядели сапфировые залежи.

Но это то богатство и настораживало. Казалось — греби лопатой, минуту полировки, сверли отверстия и вот можно наделать драгоценных ожерелий на всю Галактику. Почему же оно лежит так открыто и вокруг нет жадных до наживы купцов? Что-то тут не так. Для того, чтобы получить хорошую прибыль, купцов не остановят какие-то там щупальца, никакие "девы соблазна". Но меня больше тревожила мысль, каким должен быть ветер, чтобы соорудить гряду дюн из гальки, величиной с голубиное яйцо? Если попасть под удар такой стихии, то шансов на выживание не останется. Кроме того, идти по этим дюнам совершенно невозможно. Нога сразу проваливается до колена, стоит больших трудов вытащить её обратно. Искрящийся отовсюду свет, резал мне глаза, и пришлось снова одевать эскимосские очки. А эти богатства ?

"Взять из кучи одну, равнодушно сказать — недурна, и опять уронить, чтоб она из-под ног, улыбаясь, глядела. Нет, не черствое сердце, а просто война, до чужих самоцветов мне не было дела". Прошу прощения у превосходного поэта Симонова, что немного коверкаю его стихи, но уж больно они подходят к данному случаю.

Отойдя к небольшому лесочку, да и не лесочку, а так, скопищу кустарника, я разбил лагерь, все же уже скоро вечер и стал напряженно размышлять, что делать дальше. Если верить карте Белого Мага, то за этой "непроходимой" полосой должны быть невысокие горы, а там уже и Аркский лес, цель нашего путешествия. Маг по все вероятности просто перелетел эти дюны, но мне это было недоступно. Даже на параплане неоткуда было подняться в воздух, да и параплана у меня не было.

Но как идти по такой гальке? Так ничего и не придумав, я лег спать и во сне увидел кадры из фильма "Освобождение", где наши солдаты преодолевают тоже "непроходимые" Белорусские болота с помощью "болотоступов", сплетенных из прутьев ивы.

Утро я потратил на то, что бы сплести "болотоходы" для себя и для Бурушки, а весь день мастерил волокушу, для нашей поклажи, чтобы облегчить вес Бурушки.

Следующий день запомнился мне как день сверхтрудных стараний пройти эти дюны. Пришлось долго учить Бурушку, не ступать всей ступней, а как бы скользить над поверхностью песка и только потом опускать ногу.

Подняться на дюну, спуститься с неё и снова подняться, молясь только о том, чтобы какой-нибудь "муравьиный лев", с размерами, адекватными размерам "песчинок", не попался на нашем пути. Три дня мы тащились среди неистового сверкания и удушающей жары. К концу третьего дня я соображал уже так туго, что не сразу сообразил, что дюны остались позади.

Каменный идол.

Совершенно вымотанные, мы устроились на песчаном островке, посреди небольшой речки, которая текла, огибая дюны, так трудно форсированные нами.

Это утро началось трудно. Солнце встало из-за какой-то белесой дымки, окрестности заволокло туманом. Через полчаса туманчик рассеялся, и Солнце стало палить как-то по-особому, зло и жестоко. Лучи Солнца просто прожигали кожу. Бурушка, как и я чувствовал себя разбитым и плелся кое-как. Чтобы облегчить ему поклажу я стал идти пешком, ведя его в поводу. Мы плелись по бесконечной степи, медленно передвигая ноги, а за моей спиной вырастала исполинская башня грозового облака. Темная полоса внизу ясно показывала, что там идет не просто ливень, нет, там идет потоп. Мы с Бурушкой были самой высокой точкой во всей степи, а во время грозы это очень опасно. Далеко впереди показался какой-то курган, и я стал понукать Бурушку, ускорить шаг, чтобы хотя бы не подвергаться риску попасть под удар молнии на открытой местности. Бурушка коротко заржал и стал понемногу прибавлять ход. Когда мы добрались до кургана, я огляделся. Сплошная полоса ливня быстро надвигалась на нас. На вершине кургана стоял каменный истукан. Равнодушное лицо, с опущенными вниз полосками усов, меч, почему-то в левой руке, а чаша в правой. По поясу шли какие-то буквы, трудно различимые от времени.

Мы уселись прямо "под каменной бабой", как такие скульптуры называли на Старой Земле, хотя ошибиться в половой принадлежности идола было невозможно, стоило только посмотреть немного ниже пояса.

Но его загадка, загадка исчезнувшего в незапамятные времена народа, после которого только и осталось что такие скульптуры, меня интересовали сейчас мало. Гораздо больше меня волновал вопрос — куда скрыться от надвигающейся непогоды? Но я ничего не успел сделать.

Стена дождя налетела как волна цунами, Меня сбило с ног порывом ветра и поволокло неизвестно куда. Молнии полосовали землю, краем уха, среди непрекращающегося рокота грома я услышал жалобное ржание Бурушки. Несколько раз молнии ударяли в опасной близости от меня, и я с ужасом видел, как мгновенно плавится песок, струи дождя вскипают на фульгурите и с взрывом разбрасываются по сторонам. Но встать я не мог — с такой силой меня прижимал к земле ливень, а потом потоки воды понесли меня куда-то. Меня крутило, бросало из стороны в сторону, а потом я ударился головой о камень, неизвестно как оказавшийся здесь в степи и потерял сознание.

Когда я пришел в себя, мне показалось, что меня завалило в шахте. Невозможно было ни шевельнуть рукой, ни ногой, а в ноздри почему-то лез какой-то противный запах. С трудом разлепив глаза, я обнаружил, что лежу на каком-то мохнатом звере, руки и ноги у меня связаны. Все тело ломило от боли. Я застонал.

Меня грубо швырнули на землю, надо мной наклонилась какая-то морда. Это было как страшный сон, но я-то знал, что не сплю. С трудом сев, я огляделся. Меня окружали какие-то существа в передничках из звериных шкур, хотя их внешность не слишком отличалась от звериной. Короткие морды, оснащенные впечатляющим набором зубов, густой серый мех покрывал не только все тело, но и то, что должно было быть лицом, но смотрелось как морда. Бурушки нигде не было видно.

— Где я? И кто вы? — от моих вопросов у меня закружилась голова.

— Кто мы, нечестивец, тебе объяснят в Зале Судей, куда тебя несут для совершения страшного, но неподкупного суда. А сейчас заткнись и иди сам. Мой Быстрый устал, а если нападут...

Он внезапно захлопнул пасть и тычками заставил меня встать.

Я показал ему связанные ноги, и он зубами перегрыз веревки. Да... зубы у него были что надо!

Это было ужасное путешествие. От пребывания в потоке воды моё тело было все избито, но кого интересует чужое горе? Длинной веревкой меня привязали к луке седла, которое эти мохнорылые ( я так решил называть их) укрепили на некоторое подобие лошади. У этого "скакуна" передние лапы были несколько длиннее задних, и поэтому их силуэт очень напоминал гиен, фото и видео которых я видел на Старой Земле. Да и зубы у этих гиенообразных были похожи.

Сначала я старался идти в одном темпе с отрядом, но скоро понял, что долго такого не выдержу и упаду. Когда я и в самом деле упал, то равнодушное животное поволокло меня по земле. Когда я все же не выдержал, и окликнул ведущего, он, ни слова не говоря пнул меня в бок, поднял и поставил на ноги.

Я закачался и снова упал. Тогда меня взвалили как какой-то тюк на спину вьючного животного, и мы продолжили путь.

Лежал я на животе и поэтому мог видеть только мерно качающийся бок животного, на котором я лежал, да траву, по которой ступали его огромные лапы.

Жестокое Солнце так щедро поливало степь своими лучами, что было просто непонятно, почему тут что-то еще растет. Меня всего трясло, жесткая шерсть животного натирала мне лицо, муки жажды все усиливались.

Это путешествие запомнится мне надолго, если я, конечно выживу.

Но жестокий путь все же кончился. Мы вошли в небольшое селение, состоящее из нескольких хижин, сплетенных из прутьев, кое-где эти прутья были обмазаны глиной и очень напоминали те халупы, которые раньше были в наших краях. Помнится, их называли — турлучные. Самые бедные крестьяне ставили несколько кольев, переплетали их ветками орешника и так строились, иногда трех или четырехкомнатные домики, которые потом штукатурились глиной, их белили и они имели вид вполне приличный, под своей соломенной крышей Сейчас, конечно надо долго искать, чтобы найти такое строение.

На улицах этого селения всюду лежал мусор, собаки, которые грызлись из-за объедков, подняли голову и, с редким единодушием стали облаивать наш отряд

Меня бросили на землю, как какой-то ненужный тюк, а потом пинками загнали в небольшую каморку, хлипкую дверь задвинули веткой, видимо за неимением засова. К несчастью около хижины стали два мохнорылых и с ними несколько собак, так, что стоило мне пошевелиться, собаки начинали оглушительно лаять.

Утром меня повели на площадь.

На возвышении стояли два стола, за которыми восседали несколько пожилых мохнорылых.

Предводитель отряда вышел вперед и начал свою речь:

— Величайшие Старцы и Неподкупные Судьи! Я, недостойный Вашего внимания, десятник Берлег шел со своим отрядом недалеко от Священного Места, где похоронен наш Пращур! Внезапно мы со священным ужасом увидели Гнев Пращура. Вот этот нечестивец, вместе со своим животным залез на Холм и расположился под Статуей Пращура. Гнев Пращура проявился тут же! Небо внезапно потемнело, полился невиданно сильный дождь, и нечестивца смыло дождем с Холма. Удивительно, как он выжил, его несло на расстоянии не менее трех полетов стрелы, пока не бросило в какой-то канаве. Его животное убежало от нас с невиданной скоростью.

Мы схватили осквернителя Холма и привели его на Ваш Неподкупный Суд. Я все сказал.

— Подведите нечестивца поближе.

Но я подошел сам.

— Что заставило тебя осквернить Священный холм? Или ты решил его разрушить так, чтобы и память о нашем Пращуре исчезла?

— Уважаемые Судьи, начал я. Сильный тычок в бок заставил меня остановиться, а Берлег прошептал:

— Надо говорить Величайшие Старцы и Неподкупные Судьи!

— Величайшие Старцы и Неподкупные Судьи! Я, Странник Иван путешествую по своим делам и не собираюсь нарушать законы, обычаи, разрушать Священные Места. Сокровищ мне не надо, в походе от них слишком тяжело. Дело было не совсем так, как говорит десятник Берлег. Я заметил, что собирается сильнейший дождь, с громом и молниями, а каждому, кто путешествует известно, что оставаться на открытом пространстве во время грозы опасно. Молнии бьют в самые высокие точки в степи. Поэтому мы поднялись к могиле Вашего Пращура не в поисках сокровищ, а ища защиты от ярости дождя и грозы, и я совершенно не собирался наносить какой-то вред Священному холму. Зная о Вашей справедливости, о которой мне поведал десятник, я прошу неподкупного разбирательства моего дела. Я все сказал.

Судьи долго совещались, наконец, один из них поднялся и сказал:

— Мы рассмотрели вопрос и РЕШИЛИ: Если Странник сказал правду, то он должен пройти три испытания. Завтра будет первое. Ты, Странник должен сразиться с десятником Берлегом, ибо ваши слова противоречат друг другу. Кто этот бой выиграет, того и правда. Если ты, Странник солгал и проиграешь бой, то тебя бросят в яму и запустят туда несколько голодных крыс. Их не будет много, чтобы они не сожрали тебя слишком быстро. Десятник Берлег, если проиграет бой, подвергнется той же участи, ибо, если он солгал, то значит, хотел, чтобы мы думали о нем, как о человеке-любимце Пращура.

Если он выиграет бой, то будет повышен в звании до пятидесятника. А тебе, Странник, если ты останешься жив, предстоят ещё два испытания. Мы РЕШИЛИ!

Суд Божий.

Меня снова загнали в ту же каморку, которая стояла несколько на отшибе от остальных и снова около хижины расположились добровольные стражи и собаки.

Наступило утро схватки. Борьба должна была быть без оружия.

Все жители селения сбежались посмотреть на это представление. Для них это было великолепным развлечением, которого так не хватало в монотонной жизни.

Стоя напротив друг друга каждый из нас изучал своего противника. Берлег был мощный самец, мускулы так и играли у него по всему телу. Я же не производил впечатления могучего бойца, и презрительная улыбка заиграла у него на губах.

Судьи ударили по камню, тот неожиданно громко зазвенел и Берлег бросился на меня. Он схватил меня за шею и стал выворачивать ее, но я успел заложить руку между его головой и своей и стал давить на горло десятника. Преимущество рычага было на моей стороне, я почувствовал, как поддается его горло. Он продолжал скручивать мне шею, но я ударил рукой по его горлу и он захрипел. Я отпрыгнул от него и применил к нему прием "мельница", которую я усердно изучал в компании капитана Бальфура. Этот прием десятнику был незнаком, и он тяжело рухнул на землю. Заскочив ему на спину, я попробовал провести прием "ущемления ахиллесовой пяты" и десятник, потерял сознание от боли.

Меня снова схватили, но уже значительно более бережнее, ввели, а не втолкнули, как вчера в мою тюрьму. Меня довольно хорошо покормили, но охрана, казалось, удвоилась, потому, что меня стали побаиваться — Берлег слыл хорошим борцом.

Я стал просить привести ко мне Судью и, когда то пришел, попросил, чтобы к Берлегу не применяли столь жестокую кару. Судья удивился и сказал, что решение не может быть отменено, так как это решили Высшие силы, которые и дали мне победу. Но Берлег сейчас без сознания, у него сломана рука, а кару надо проводить только тогда, когда чтобы преступник почувствствовал все свои прегрешения.

Утром меня снова вывели на площадь, и в кругу зевак я увидел своего нового противника. Это было то же самое вьючное животное, которое здесь называется айлинть. Но это был совсем другой экземпляр, он злобно смотрел вокруг, но частокол пик охлаждал его пыл и не давал убежать, или броситься на зрителей. Тогда он заревел и прыгнул на меня. В руке у меня уже была горсть пыли и мелких камешков, и я бросил их прямо в глаза айлинтя. От неожиданности тот остановился, а я, не теряя времени, схватил животное за храп и вскочил ему на шею, сдавив его шею своими ногами. Все мои силы были сосредоточены на том, чтобы удержаться на бешенном животном и давить, давить ему на храп. Чем он больше ярился, тем больше ему стало не хватать воздуха, и он сначала остановился, а потом тяжело рухнул на землю. Двое жителей робко подошли ко мне и протянули мне веревку, которую я вдел в ноздри айлинтя. Теперь он был полностью безопасен и стал годен для роли вьючного животного.

Я снова оказался в своей тюрьме, но мне принесли еду, значительно лучше той, что мне давали еще вчера.

Первую половину ночи я провел сравнительно спокойно. Но меня страшило третье испытание. Первые два я выиграл на чистом везении, но оно не могло длиться бесконечно.

Третью ночь я провел беспокойно. Каким будет третье испытание? Мне вернули все мои пожитки, и я понял, что мне придется отстаивать жизнь с мечом в руках. На этот раз, поскольку я довольно быстро справился с Берлегом и айлинтем, они придумают что-нибудь более изощренное. Внезапно коротко взвыла и тут же смолкла собака. Мимо хижины ползли какие-то смутные тени, которые вдруг резко обозначились на фоне начавшегося пожара. Перерубить запор было делом одного мгновения. Я выскочил на улицу и увидел, что в селение ворвались какие-то чудовища с огромными пастями, которыми они хватали мохномордых и пожирали прямо на ходу. Я не собирался ввязываться в сражение ни на одной стороне. В конце концов, не мохномордые старцы ли приговорили меня к ужасной смерти, хотя я ясно объяснил им, что разорять прибежище их идола я не собирался, а, наоборот, искал у него защиты. Но, видимо, деревенская жизнь так скучна, а тут бесплатное развлечение. Но двое нападавших повернули в мою сторону, и мне пришлось, прижавшись к стене хлипкой хижины, отбивать их атаки. Кончар не подвел меня. Я не мог поразить высоких монстров выше колена, но этого и не требовалось. Один из нападавших взревел и рухнул под ноги другому нападавшему. Пользуясь минутной заминкой, мне удалось поразить и другого монстра. Тут уже все чудовища бросились ко мне. Они обступили меня с трех сторон, их дубинки взлетели вверх, но сзади вдруг появились мохномордые во главе с отважным Берлегом. Они держали в руках длинные копья, острия которых блестели какой-то слизью. От каждого удара таким копьем чужаки сразу валились на землю и начинали расплываться слизью. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, я ушел по-английски, не прощаясь.

Скрываясь за небольшими курганчиками, я быстро шел по направлению к тому месту, где мы расстались с Бурушкой. Тащить все мои пожитки мне было не под силу, а бросить что-нибудь в этих глухих местах, значит обречь себя на дополнительные лишения.

Два дня я полз к кургану, страстно желая, чтобы Бурушка нашелся.

Подойдя к кургану, я взобрался на него, и во всю силу легких закричал: — Бурушка!

Упав на землю, я понял, что больше моих сил нет.

Но отдых принес мне облегчение. Я вспомнил, как в воспоминаниях протопопа Аввакума был рассказ.

Они шли по льду озера Байкал.

" Мне, под робят и рухлядишко дали две клячки, а сам и протопопица брели

пеши, убиваяся об лед... Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится — кользко гораздо! В ыную пору, бредучи повалилась, а иной, томной же человек на нее набрел, тут же и повалилъся, оба кричат, а встать не могут... Я пришол, на меня, бедная пеняет: "Долго ли протопоп муки эти будут?" И я говорю: "Марковна, до самыя до смерти". Она тогда, поднявшись отвещала: "Добро, Петрович, ино ещё побредем!"

Такие люди, несгибаемые в своих убеждениях были в своё время! А я.... Приободрившись, я снова сел и увидел вдали крутящийся вдали столб пыли. Это ко мне прискакал Бурушка. Тогда и я, по примеру предков сказал себе: "Добро, ино ещё побредем!"

Тут я услышал, что ко мне скачут на своих гиенообразных животных мохномордые, во главе с Берлегом. Я выхватил кончар, хотя и понимал, что против всадников с копьями, да ещё отравленными, у меня нет шансов. Но Берлег, поморщившись, из-за сломанной руки, спрыгнул со своего скакуна, и, подойдя ко мне, отвесил почтительный поклон.

— Прости нас, путник. Я действительно виноват перед тобою, хотел немного выслужиться. Теперь этих " великих и неподкупных старцев" нет. Их всех сожрали ночные хищники.Туда им и дорога! Они только и знали, что наслаждаться муками своих односельчан. А организовать отпор ночным Брезгам, они не могли. Если бы ты не отвлек их своим волшебным мечом, то мы погибли бы все. А теперь, мы нагрянули к ним в пещеры, где они, не ожидая нападения, спокойно спали и вырубили их всех! Теперь ночью мы будем спать спокойнее. Еще раз прошу нас простить, а в возмещение просим принять этот небольшой подарок.

Подарок состоял из кожаного мешочка, в котором находились драгоценные камни превосходного качества. Не давая мне времени для ответа, он вскочил на своего скакуна и они умчались прочь.

Нам ничего не оставалось, как поехать дальше, направляясь в Аркский лес, на поиски Архимага.

Теперь перед нами возвышались горы, больше похожие на холмы, без впечатляющих обрывов и оскалов скал.

Следующие несколько дней мы медленно поднимались в горы, следуя руслу ручья. Как это всегда водится в горах, мы шли по широкой равнине, холмы расступились, и двигаться было легко. Бурушка приободрился, трава была сочная, вода вкусная, ночные страхи не преследовали нас.

Широкая долина постепенно сужалась, появились первые скалы, правая и левая часть ущелья стали заметно отличаться: обращенная к солнцу сторона была заселена различными растениями, которые привыкли жить на сухой земле, а левая благоухала альпийскими лугами, как многоцветный ковер. Внезапно речка свернула в сторону, направляясь к горе, снежная шапка которой виднеется вдали. Прямо перед нами было узкое ущелье. Стены из известняка ярко белели на солнце, были испещрены гротами и пещерами. Но наш путь лежал вверх, там, за горами находился Аркский лес. Мы с Бурушкой карабкались все выше и выше, а стены ущелья сжимались. Внезапно мы увидели, что узкое ущелье перегорожено стеной огромного дома. Это было так неожиданно, что мы остановились. Стена дома, сложенная из огромных глыб была украшена замысловатой резьбой, а по фронтону вилась надпись на многих языках: "Все галактическая справочная библиотека"!

А ниже была ещё одна надпись: "Все ответы на все вопросы" и тоже на многих языках и что самое поразительное — тут были и буквы на кириллице, на латинице, арабская вязь, индийские письмена и много, много других. Это было так нелепо, что я был ошеломлен. Библиотека в этих забытых богом местах? И на карте Белого Мага никаких упоминаний об этом не было. Огромные двери из красной меди с вылитыми причудливыми фигурками стали медленно раскрываться, на широкой паперти возник маг-привратник. Он был одет так, как рисуют волшебников в детских книжках — широкий тёмно-синий халат, расшитый звездами, остроконечный колпак на голове, тоже со звёздами, увенчанный нелепой кисточкой, а на ногах шлепанцы без задников, точно такие, какие носил старик Хоттабыч, чтобы не бередить свои многовековые мозоли.

Этот маг был так преувеличенно похож на картинки, которые я насмотрелся в детстве, что в душу закрались подозрения.

А маг открыл рот и стал нас усиленно звать в помещение, обещая прохладу, журчащий плеск фонтанов, сладкий щербет и ответы на все вопросы. Он размахивал руками, угодливо извивался, все приглашая проходить, но не на дюйм к нам не приближался. Что-то в нем было преувеличенно-угодливое и я, вспомнив обманное озеро сирен, вытащил зеркало королевы. В нем отразилась апокалиптическая тварь с широко раскрытой пастью, а маг-привратник был просто выростом на его языке, примерно как червячок на языке каймановой черепахи.

Увидев, что обман раскрылся, тварь внезапно прыгнула, но Бурушка тоже сделал прыжок назад, и тварь грохнулась на землю в нескольких сантиметрах от нас. Кончар уже взвился в воздух, но тварь внезапно села, раскрыла пасть, и оттуда полились жалобные звуки, складываясь в слова:

— Богатырь, не убивай меня! Я, несчастный из несчастных дервишей, был заколдован за оскорбление, которое я нанес Белому Магу, во время его путешествия по этим местам. Наследник Белого Мага должен ударить меня плоской стороной своего меча, и я обрету свой подлинный облик. Тогда мне будет даровано прощение, и я смогу удалиться в свою страну Киброн, где продолжу размышления над тайнами суфиев.

Держась настороже, помня о способности твари вызывать морок, я все же ударил его плоской стороной меча и тут же передо мною предстал дервиш, в старой, изодранной хламиде коричневого цвета, подпоясанный веревкой, и совершенно босой. В руках он держал неизменную чашу для подаяния, сделанную из кокосового ореха. Он отвесил нам с Бурушкой глубокий поклон, церемонно шаркнул ножкой и пропал из виду, только ветер донес его благодарность.

До самой вершине плато больше приключений не было, чему я был только рад. Это довольно утомительное занятие — сражаться с порождениями тьмы, преодолевать многочисленные трудности и опасности.

Архимаг.

Перед нами открылась широкая панорама, которую замыкала синяя полоса, которая была ничем иным, как Аркским лесом, куда мы стремились всей душой.

Плато, на которое мы поднялись, удивляла своей красотой. Широкие волны серебристого ковыля прокатывались из конца в конец степи, в зарослях цвели неприметные, но одуряюще приятно пахнувшие цветы, всюду порхали бабочки и распевали птицы.

Но есть ковыль животным нельзя, потому, что их заостренные семена, снабженные упругими волосками, легко прокалывают любые мышцы, а при малейшем движении все время продвигаются вперед, губя животное. Поэтому я навесил Бурушке торбу с овсом и так мы шли к уже недалекому лесу. Это был чудеснейший лес! Радостное умиротворение — вот что почувствовал я, ступив под его сень. Березовые рощицы сменяли сосновый бор, даже обычно мрачный и угрюмый ельник стоял радостный, блестя молодой зеленью на концах ветвей. А дальше пошли вообще неизвестные мне деревья, все облитые то молочно-белыми, то огненно-алыми цветами, другие стояли как золотые изображения цветов, и надо было потрогать их рукою, чтобы ощутить не мертвенный холод золота, а живой цветок.

Появились и птицы. Но не серые птахи, нет. На ветвях сидели Жар-птицы с роскошным оперением и райскими голосами. "Птицы громко орали о чуде и счастье". Честно сказать, в этом лесу я, обвешанный с головы до ног орудиями убийства, чувствовал себя совершенно чуждым. Встречающиеся полянки так и манили прилечь, отдохнуть и забыть все горести и беды этой жизни. Только упертый чудак, мог противиться этому призыву.

Но меня звал мой долг, и я двигался вперед. Даже Бурушка поддался этой неге и покою, разлитому среди деревьев. Он несколько раз оглядывался на меня, как бы говоря — ну что ты? Располагайся здесь на отдых, да и я напьюсь этой чудесной воды из ручья, который скользит по серебряному ложу, отведаю этой сочной травы, вместо сухого овса, который ты навесил мне на морду.

Двигаясь все дальше вглубь леса, я верил, что куда бы я ни поехал, мой путь выведет меня к Архимагу. И когда впереди показалась большая поляна, я почувствовал: вот оно!

На поляне стоял большой бревенчатый дом, украшенный резьбой по дереву, такие дома я встречал в Сибири и на Урале. Чем-то родным и знакомым повеяло от дома, и я подумал, что ничего плохого со мною здесь не случится. Дом был опоясан широкой террасой, на которой сидел за огромным самоваром типичный дедушка-пасечник, тем более, что на поляне стояло несколько ульев, около которых деловито хлопотали пчелы.

Дедушка встал, спустился на крыльцо и приказал, глядя в пустоту — примите коня. Тут же невидимые руки подхватили Бурушку под уздцы, и увели в неизвестно откуда появившуюся конюшню. Бурушка, который, обычно не терпел, когда к нему прикасаются посторонние руки, спокойно пошел в конюшню. Другие руки сняли с меня все вооружение, а "пасечник" широким жестом пригласил меня "умыться с дороги и отведать чаю с липовым медом".

Я всё больше убеждался, что Архимаг читает в моих воспоминаниях как в открытой книге. Рядом со мною само собой возникло дерево, на котором висел рукомойник, точно такой, как у дедушки в Подмосковье. Надо было руками поднять сосок слива и из емкости начинает течь вода. Вот только вода была совершенно не такая, как у дедушки. Там была очень вкусная, но обычная родниковая вода, из расположенного недалеко от дома родника, а здесь... Это был восхитительный отвар всяческих благоухающих трав и, умывшись, я почувствовал себя совершенно преображенным.

Поднявшись на веранду, я отвесил "дедушке" почтительный поклон и был усажен за небольшой столик, рядом с хозяином и пышущим жаром самоваром. Все было так, как было в далеком детстве, когда у дедушки в Подмосковье собиралась патриархальная семья за самоваром и пили чай не из стаканов, а из блюдечек, наливая чай по мере убывания в блюдечке жидкости. У каждого на плечах висело полотенце, которым вытирали выступившую испарину.

Мы молчали, но я чувствовал, что хозяин исподтишка изучает меня. Так прошло много времени, было выпито много стаканов превосходнейшего чая с баранками, но вот "безумное чаепитие" закончилось. Мы перешли в сад и там, сидя на обрубках стволов Архимаг задал свой первый вопрос:

— И что ты теперь намерен делать? Я, конечно, знаю, что ты пришел просить защиты и управы на этого Черного колдуна, но...

Знаешь, Странник, жизнь Мага похожа на жизнь скалолаза. Ты поднимешься на свою первую горку, тебе тяжело, но ты стискиваешь зубы, лезешь и вот ты на вершине. "Весь мир на ладони, ты счастлив и нем", но оглядевшись вокруг, ты вдруг замечаешь рядом новую, ещё более высокую гору. Она тебя привлекает, ты карабкаешься на неё, цепляешься за такие трещинки, за которые и муравью трудно уцепиться. Твои руки сбиты в кровь, сердце бешено колотится в груди, но ты упорно карабкаешься вверх и вверх. Страшные пропасти ожидают твоего падения в пучину Темноты и Зла, и не все выдерживают этого испытания. Но ты поднимаешься к Свету.

И вот уже последняя вершина под тобою. Я не говорю, что ты покорил гору, её нельзя покорить, она не будет плясать под твою дудку. Просто ты достиг всего, о чем мечтал. Личное бессмертие? Пожалуйста. Всемогущество? А как же без него? И тогда ты наконец-то начинаешь думать. Не все выдерживают это испытание. Что остается тому, для кого нет ничего невозможного? Охранять людей от Зла и бед? Но это обозначает, превратить их в отару овец, которых добрый пастырь переводит с места на место, указывая, где травка погуще, а вода послаще. Это путь в пропасть. В конце концов, ты остаешься один на один с блеющим стадом, и тебя охватывает омерзение к делу своих рук. Ты стираешь эту отару с лица Земли, совершая страшное преступление и падая в ту самую пучину Зла, которой, как тебе казалось, ты избежал. Такие случаи в истории бывали, хотя и не со мной. Пойми — каждый раз встает Зло, но не "Тварь непобедимая", а как раз по силам именно того Добра, которое есть у человечества в данный момент. "На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал". Хотя всю жизнь не понимал — кому мешает дремлющий карась? Законы Равновесия, ничего не поделаешь. Люди должны сами бороться за свою Жизнь. "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой". Так и только так, и не иначе.

Конечно, своим ударом я могу уничтожить ЭТОГО колдуна, но для сохранения Равновесия ему на смену поднимется другой, ещё ужаснее. Вам это надо?

— Я понял, ВАШЕ ВСЕМОГУЩЕСТВО. Это давным-давно описано у Стругацких — бездействие, чтобы ничего не произошло. Даю справку: "Проведя численное решение интегро-дифференциального уравнения Высшего Совершенства, выведенного каким-то титаном ещё до ледникового периода, он обрёл возможность творить любое чудо... Саваоф Баалович стал всемогущ. Он мог всё. И он ничего не мог. Потому что граничным условием уравнения Совершенства оказалось требование, чтобы чудо не причиняло никому вреда. Никакому разумному существу. Ни на Земле, ни в иной части Вселенной. А такого чуда никто, даже сам Саваоф Баалович, представить себе не мог". Но если колдун получит Корону, то его всемогущество сравняется с вашим могуществом, и он дотянется и до вас. Получается, что мы сражаемся не только за себя, но и за вас! Так помогите же нам не только ради нас, но и ради себя.

— Хм, интересная мысль... Так, где ты говоришь, это происходило?

— Не отвлекайтесь, господин Архимаг, как — ни будь, в другой раз я познакомлю вас с отраслью литературы, называемой на Земле фантастикой, но сейчас... Представьте себе — встали друг против друга два существа — одно благородной, располагающей к себе внешности, а другое концентрирует в своей внешности все самое омерзительное, какое только можно представить. И каждый будет утверждать, что он Истинный принц. Как вы думаете — кому поверят скорее? Дайте хотя бы средство, чтобы сбросить этот морок с истинного принца, чтобы все точно знали "ху из кто".

— Видишь ли, если маг убьет другого мага, то вся его сила перейдет от убитого мага к победителю и принц станет таким же ужасным существом, как и Черный колдун. Молодой король, о котором я искренне скорблю, не получил могущество убитого им Мага только потому, что погиб сам. Дам я тебе вот этот шарик. Брось его между двумя "принцами" и все станет ясно, но убить колдуна, точнее развоплотить его ты должен сам. К сожалению, а может к счастью ты — только не обижайся, ты абсолютная бездарь в области магии и к тебе ничего не прилипнет.

С этими словами Архимаг протянул мне тускло переливающийся шарик, и, когда я взял его, то Архимаг надел на меня небольшую ладанку с землею, которую он взял у меня из-под ног.

— Это для тебя, — только и сказал Архимаг.

Получив то, о чем я мечтал, я вспомнил про месяцы и месяцы опасного пути, да ещё с Великой равнины теперь на подъемнике не подняться, а это еще полгода пути. Что может случиться за это время?

Архимаг читал в моей душе, как в открытой книге.

Битва на поражение.

Он взмахнул руками, сделал какие-то пассы и я оказался на площади Города, а рядом стоял верный Бурушка, принц в облике колдуна и Золотой Дракон. Сзади принца стояли потрясенные всем великолепием Города посольство от бандерлогов.

Перед нашим появлением в Городе, от его стен побежал огненный аркан. Он заставлял всех жителей, которые ещё остались в городе собраться на площади. Никто не мог противостоять его злодейской силе. Все высшие маги, оставшиеся в Городе, простые горожане, женщины и дети, всех этот аркан тащил на площадь. Когда все собрались на площади, аркан прижал их к Высшей защите дворца Магистра Белого мага. Там они и стояли все время, мучаясь неизвестностью и стеная. Высшие Маги, собравшись с илами, попытались, было пробить защиту аркана, но у них ничего не вышло — уж больно силен был Черный колдун, усиленный ещё и магической силой принца, в теле которого он находился.

При виде истинного принца в чужом теле горожане завыли, хотели разбежаться, но магический барьер, поставленный колдуном, не дал этого сделать.

Выход Черного колдуна из дворца Королевы был обставлен с вызывающей, я бы сказал восточной роскошью. Куда там византийским, или китайским ритуалам появления "высшего" существа перед ничтожными подданными.

Сначала стройными рядами, блестя начищенными доспехами, вышли воины набранного колдуном Тёмного легиона. Их абсолютно пустые, равнодушные лица с потухшими глазами производили жалкое и отталкивающее впечатление. Но развернулись они четко, с какой-то механической точностью. Из раскрывшегося портала дворца, тяжело ступая, вышли Темные маги, перешедшие на сторону колдуна. Черные хламиды скрывали их лица, только злобные огоньки глаз светились из темноты куколя. Ранее в Городе не проживало столько Магов, видимо "принц" привел их из своих странствий.

Впереди всей шеренги магов шел палач, весь в багровом, расписанном языками черного пламени одеянии. Его лицо скрывала плотно надетая маска, изображающая нетопыря, магическое существо, пьющее ночами кровь новорожденных. Когда палач стал на паперти, вслед за ним выкатили инструменты его страшного ремесла, а сам палач оперся руками с чудовищными мускулами на огромный топор.

На площади раздался взрыв, поднялось густое облако дыма, а когда оно рассеялось, на площади оказалась обнаженная Фрикта. Она томно возлежала на спине диковинного животного, в окружении своих клевретов, под широким балдахином, овеваемая опахалом из чего-то розово-телесного цвета. Только потом мы узнали — что пошло на изготовление этого кощунственного опахала. Нисколько не стыдясь своего непристойного вида, Фрикта занялась любовью сразу с десятком своих миньонов. Площадь возмущенно загудела, многие попадали на землю, только, чтобы не видеть этого непотребства.

И наконец, вышел сам колдун. Но он не просто вышел, как вышел бы любой человек. Нет! Над площадью встал столб, казалось бы, сотканный из миллиона молний. Гром прокатился по площади, и на этом столбе, как на лифте спустился колдун.

Украденное им тело принца было столь прекрасно, что многие из присутствующих стали петь ему хвалу и осанну.

— Меня оторвали от важных государственных дел! Эта наглость должна быть наказана. Ба, что я вижу! Странник привел с собою это чудовище, этого Черного колдуна! Наконец-то он раскрыл своё истинное лицо, — начал было фальшивый принц.

— Ну, кто начнет?

Первыми в битву бросились палач со сворой магов, подданных Черного колдуна. Его тяжелый топор завертелся, издавая басовитый звук рассекаемого воздуха. За ним , как тевтонские рыцари на Ледовом побоище, "свиньей" шли маги-отступники. Они бросились к нам, в то время, как солдаты Темного легиона стояли, как статуи. Они вообще были лишены своей воли и повиновались только приказам "принца".

Темная масса во главе с палачом бежала к нам, но тут на площадь бросились Манки. Они размахивали своими увесистыми дубинками, которые были густо усажены острыми зубами, ранее стоявшими в пасти монстров. Шум и улюлюканье на площади достигло апогея. Бандерлоги так скакали вокруг палача и магов, что те растерялись. Манки вертелись, кувыркались, прыгали друг через друга и через своих противников, одновременно охаживая их своими чудовищными палками. Палач с остервенением рубил своим топором, неизменно промахиваясь. Это не был боевой топор, это был тяжелый, палаческий топор и палач, привыкший делать только один удар, быстро устал. Он стал отступать под натиском Манки, но дубина их Вождя, раз за разом падала на палача, и он остался лежать на площади кучей грязного тряпья. Маги, все же отступили в относительном порядке и поставили перед собой магическую защиту. Манки все не унимались и пытались её пробить, но у них ничего не получалось.

Черный колдун заорал на всю площадь:

— Бывшая великая Королева! Ты последняя Королева этого жалкого Города! Я сумел проникнуть в него не военной силой, так хитростью и все вы у меня в кулаке.

Среди горожан, стиснутых арканом и Высшей Защитой, раздались стоны, многие женщины попадали в обморок.

— Сейчас я разделаюсь с этими двумя нахалами и займусь этим быдлом, что стоит у твоей Высшей Защиты. Я буду каждого горожанина подвергать неслыханным пыткам, пока ты САМА не выйдешь и не принесешь Мне свою Корону на блюдечке! Слышишь? И блюдечко должно быть красивым!

А этого самозванца я растерзаю прямо сейчас. Эту гнусную личину, которую он надел на себя, я сорву немедленно!

Тут настало моё время, и я выступил вперед сказав:

— Да, время каждому показать своё истинное лицо!

Не тратя время даром, поскольку все внимание было на "принцах" я бросил шарик Архимага между нами. Раздался удар грома, все заволокло дымом, и перед нами предстали колдун во всем своём безобразии и ужасная гарпия, которая ранее была Фриктой. Настоящий принц ошалело оглядел себя, и, подняв меч, хотел ринуться вперед, но я ухватил его за плечо, развернул и сказал:

— Прости принц, но это моя война, — и мощным хуком уложил его на землю.

Колдун радостно взревел:

— Так, значит, ТЫ решил получить Моё могущество? Ну, с тобою-то я разделаюсь мигом. Фрикта, вперед!

Фрикта, только что бывшая обольстительной женщиной, в своём настоящем обличии гарпии взвилась в воздух, чтобы напасть на меня сверху, но наперерез ей вылетел Золотой Дракон. Гарпия была более маневренной и хотела зайти к Дракону в хвост, чтобы упасть ему на спину и погубить Дракона. Они показывали чудеса высшего пилотажа, ни один наш самолет не делал в небе таких курбетов, потому, что сражающихся несла магия. Потоки драконьего огня пересекались с потоками яда гарпии, когти обоих противников полосовали воздух, и тут гарпии удалось, почти что, сесть Дракону на спину, колдун радостно взревел, но тонкий, длинный хвост Дракона взвился вверх и, ударив со страшной силой, рассек гарпию пополам.

Раздался ужасный рев колдуна. В его лапах неизвестно откуда появился меч, более похожий на лопасть грузового вертолета, таким широким и длинным он был. Несмотря на его ужасную величину, колдун управлялся мечом с легкостью. Меч прошелестел над землею, и мне пришлось высоко подпрыгнуть, чтобы мне не отрубило ноги. Колдуну эта забава чрезвычайно понравилась, и он еще несколько раз заставил меня подпрыгнуть.

Мой меч встретился с мечом колдуна, и я кубарем покатился по площади — слишком неравные силы столкнулись в бою. Быстро вскочив на ноги, я снова бросился вперед, стараясь, чтобы удары колдуна падали на мой меч вскользь. Но силы были слишком не равны и я снова упал. Колдун радостно заревел, бросился вперед, чтобы рассечь меня на части, но я метнул свой кончар, который вращаясь, мелькнул сверкающей гранью и перерубил колдуну шею.

Как в фильме про бессмертного Мак-Клауда из отрубленной шеи колдуна полилась его колдовская сила и устремилась ко мне. Огненные змеи обвились вокруг меня, Молнии сотрясали воздух, люди, которые были на площади, посыпались как кегли, сбитые удачным ударом. Дома окрестных магов рассыпались, во всем Городе вылетели стекла. Даже сам несокрушимый дворец королевы пошатнулся, от тела колдуна ко мне побежала полоса расплавленного камня, но, ударившись о ладанку Архимага бессильно опала на землю. В земле появилась огромная дыра, в которую я чуть не свалился, но успел отпрыгнуть от её края. Тело колдуна поднялось в воздух, перевернулось, и упала прямо в дыру, и откуда послышался вой, полный вечной муки. Дыра захлопнулась и на площади воцарилась мертвая тишина.

На площади образовалась вмятина, которую впоследствии огородили, чтобы никто в нее не наступил.

Слишком много свалилось на плечи горожан — и омерзительное правление Фрикты и Черного колдуна, укрытого фальшивой личиной принца и поражение злобных чудовищ. Горожане поднимались на ноги и стояли молча, смотрели на обретенного настоящего принца, но в глазах читалось: "А ты кто такой? Может ты очередной морок?" и то, что рядом стояли Золотой Дракон и Странник, ничего не меняло.

Мертвую тишину вдруг нарушили громкие хлопки — это взрывались темные маги, кадавры, выведенные Черным колдуном из Хеля и теперь, лишенные его силы, лопались как мыльные пузыри, наполняя площадь невыносимым смрадом. Все темные маги, вышедшие на площадь, были кадаврами, кроме одного — сгорбленный, дико озирающийся по сторонам стоял маг Одиннадцатого дома, глава Приказа Тайных дел. Всем стало ясно, что именно он погубил зачарованной стрелой Магистра Белого Мага. Маг одиннадцатого Дома сделал было шаг в сторону, но тут люди очнулись от оцепенения и он скрылся под людской волной.

Когда с магом было покончено, толпа бросилась к подземным темницам, стражу, состоящую из разнообразных чудовищ, разметали сразу и из темницы стали выходить люди, обросшие, покрытые лохмотьями и коростой, многие со следами ужасных пыток, почти ослепшими от пребывания в полной темноте.

Генерал Бальфур подошел к прнинцу и опустился на одно колено:

— Ваше величество! Готов служить далее, — и упал на землю.

Вокруг бывших узников уже хлопотали целительницы, и сам Маг-целитель вышел из своего добровольного заточения в своём замке.

Момент истины.

Тогда все присутствующие на площади обратили свои лица к принцу и выдохнули в едином порыве:

— Испытание Истиной! Испытание Истиной!

Над Городом пронесся звук снимаемой Высшей Защиты, и, под звуки торжественного оркестра, на площадь вышла из моего замка (я уже привык называть его своим), целая процессия, во главе которой шла, вся в белом Королева. На бархатной подушке, расшитой магическими узорами она несла Государственную магическую Корону.

Корона сияла мягким блеском. Огромный синий берилл — августит венчал ее навершие, четыре рубина, были укреплены в центрах символов четырех сторон света. Россыпь бриллиантов и разнообразных редчайших самоцветов создавали единственное в мире произведение магического искусства. Венчали корону развевающиеся перья корокерталя — птицы, которую живой видели может быть один, или два мага, настолько редкой и прекрасной была она.

Присутствующие опустились на колени.

Золотой Дракон подошел к королеве и опустился на согнутые лапы.

— Готов ли ты помочь Нашему Величию, Король Всех Драконов? — мягко, но так, чтобы все слышали спросила Королева.

— Пусть Твоё пламя, пламя Истинного Повелителя Драконов проникнет во все уголки Нашего дворца и выжжет всю мерзость, принесенную Черным колдуном.

Дракон кивнул и из его пасти полился поток пламени, который окутал дворец, площадь и всех присутствующих, выжигая все, что принес с собою колдун. Не все горожане выдержали это испытание. Все же зараза вседозволенности, "хочушничества", "ндраву моему не препятствуй", "Закон-моё желание, кулак — моя полиция", глубоко проникла в некоторые сердца, и они сгорели в волшебном пламени.

Остальные не почувствовали ничего, кроме приятного тепла. Пламя Дракона прошло во дворец, бушевала в каждом потайном уголке, проникло везде и всюду, где творили свои черные дела колдун с Фриктой, сама память об их делах сжигалась дотла. Стены дворца, раскаленные добела светились в сумраке наступающего вечера.

— До окончания испытания пусть все, на кого пало чудовищное подозрение в самозванстве, находятся в покоях дворца, под надежной стражей из наиболее уважаемых горожан. Сейчас же составьте посольство к нашему союзнику, царю государства Хениджмарк, у него есть Камень Магического Дознания. От этого камня невозможно утаить даже частичку Зла, таящуюся в глубинах души.

Царь является нашим давним союзником и, наверное, даст приказ привести Камень Истины в королевство, пока наши маги будут трудиться, сплетая новый Ковер Правды.

Решение Королевы было наиболее правильным и мы — то есть принц и я направились во дворец, уже остывший к этому времени.

Дворец внешне не пострадал от буйства Драконьего огня, но внутри был тих и уныл. Там, где толпилась череда придворных со всех сторон света, где блистали красавицы и вельможи, звучала тихая музыка, теперь стояла гулкая тишина. Придворные, которые не согнулись перед колдуном, только-только вышли из темниц и лежали пластом во дворце мага-целителя, красавицы, те, которым посчастливилось убежать, находились далеко, остальные — кто погибли в лапах чудовищ, пусть и в человеческом облике, кто поддался искушениям, и тоже сгорели в Драконьем огне.

Бдительная стража из горожан стала около дверей помещений, которые отвели нам. Помещения эти были очень маленькими, и королевский архитектор поклялся своим Именем, Честью и Жизнью, что в их стенах нет потайных ходов, магических порталов и прочих возможностей заключенных улизнуть от стражи. Но я не унывал. Обращались с нами достойно, еда была превосходная, книги тоже имелись, и скрашивали некоторый недостаток общения. Впрочем, за время моих странствий я познакомился с таким количеством людей и чудовищ, что в своем заточении, с огромным блаженством отдыхал и душой телом. Как я узнал потом, посольство Бандерлогов, Бурушку тоже заперли в отдельных комнатах, где Бандерлоги дали полную волю своему буйному нраву.

Посольство олдерменов с некоторыми магами спустились по восстановленному подъемнику на земли герцога Блогга. Труден и опасен был путь посольства, но я не принимал в нем участие и описывать его не буду.

Через месяц (причем подъемник сократил им путь как минимум на год), посольство вернулось. Главою ответного посольства был Верховный маг царства Хениджмарк, красивый, представительный мужчина. У него были голубые, как цветок льна глаза, окладистая русая борода и льняные волосы на голове. По обычаю их государства Маг был одет в расшитую символами его власти камилавку, струящуюся при каждом движении величественную тогу, и в целом производил весьма внушительное впечатление.

На площади установили помост, на который вели семь ступеней по числу семи наиболее ужасных грехов. Ступивший на такую ступеньку обладающий соответствующим грехом в душе даже не смог бы подняться дальше, к Камню.

Когда на площадь вывели нас, Верховный Маг царства приказал принцу раздеться, чтобы тот под одеждой не мог сохранить каких-нибудь амулетов, предохраняющих владельца от испытания.

Когда принц разделся, всеобщий гул прокатился по площади, настолько принц был прекрасен. Девушки, все как одна закрыли глаза руками, хотя я и не поручусь, что все их пальцы были плотно сомкнуты.

Маг поднял руки, фиолетовые молнии сорвались с пальцев и ударили в Камень.

— О Камень Магического Дознания! Покажи нам, всему Народу Королевства, какая судьба ожидает человека, который лжет, стоя на Камне Могущества Истины!

Камень медленно раскалился добела. Сухой жар заставил присутствующих отшатнуться к краям площади.

— Достаточно!

Принц смело вышел вперед и произнес магическую формулу Истинности:

— Я, истинный наследник престола утверждаю: Я — заботливый, покорный великим богам потомок Сумулаиля, могучий наследник Королевы, вечное семя царственности, могучий принц, солнце Города, давший свет стране, принц, вынудивший к послушанию четыре страны света, победивший козни колдуна, любимец богов Города. Когда я стану Королем, прошу Богов направить меня, чтобы справедливо руководить людьми и дать стране счастье, тогда я вложу в уста страны истину и справедливость и ублаготворю плоть людей.

Нагнувшись к самому Камню, принц прошептал, что он утверждает, что все его Истинные Имена принадлежат ему и никто, кроме него не может на них претендовать.

С этими, полными достоинствами словами принц смело взошел по ступеням на помост с Камнем и стал на него. Камень расцвел всеми цветами спектра, над площадью повисла радуга, послышались пение птиц и разнеслись запахи цветов.

Под пенье золотых труб принц сошел с помоста, Верховный Маг страны Хениджмарк, был потрясенный таким исходом испытания. Таких почестей Камень не оказывал никому, никогда не было еще человека, в котором страдания, испытанные им в темнице колдуна выжгли из его души все низкое и неблагородное.

Королева, после окончания испытаний принца вышла вперед и сказала:

— Принц! Ты достиг возраста, когда ты можешь выдержать наложение Короны. Это наложение магической силой оградит тебя от всех козней злого чародейства. Мне очень жаль, что я не имела возможности наложить Корону на тебя ранее, ты бы просто сгорел в ее Магическом Огне, но теперь ты выдержишь и это испытание.

С этими словами королева возложила Корону на чело принца и все потрясенно ахнули, таким одухотворенным и прекрасным светом просияло его лицо.

Потом испытанию подвергся я. На всю площадь я объявил, что в этой стране меня называют Странником Иваном, что я не убивал ради похоти и злобы, не обижал слабого, не воровал честь девиц и все мои дела вели к процветанию Города и его обитателей. Я грозен с врагами и милостив к подданным, коими стали, без моего желания присутствующие здесь Бандерлоги.

Наклонившись к самому Камню, я прошептал своё истинное Имя, которое, признаюсь, стал понемногу забывать. Хотя этот манускрипт вряд ли кто прочтет здесь, или на другой стороне Земли, я, заразившись местными суевериями, не стал писать своё Истинное Имя даже здесь.

Конечно, триумф принца я не повторил, но своя порция славы досталась и мне.

Не без усилий и казусов, но испытание пришли и все Бандерлоги, или Манки.

Они донельзя удивили меня, сказав о том, что даже сквозь морок злого колдуна они видели истинный облик принца и, хотя он очень отличался от облика Манки, служить ему было одно удовольствие. Принц научил Манки правильному строю, вооружил их, и отныне в Великом Лесу нет лиходейных тварей.

После окончания испытания Королева пригласила всех на пир по случаю окончательного освобождения от власти колдуна и освобождения Города.

Пир состоялся под открытым небом, на площади и продолжался три дня и три ночи. Много было съедено, выпито, произнесено речей и тостов, да таких, что даже самые лучшие тосты грузин бледнели перед этими цветами красноречия.

Наконец-то я смог удалиться в свой замок, где, на привычной нам террасе, с любимой чашкой кофе, в обществе Дракона и Портрета Принцессы я смог расслабиться и перевести дух.

"Чудна украинская ночь", но эта ночь не уступала прославленным ночам Малороссии, ласковым ночам тропических курортов и другим знаменитым местам. Мы молчали, и это молчание было более значительным, чем все разговоры.

Через некоторое время, Маг царства Хениджмарк стал прощаться и собираться в дорогу. Не стоит и говорить, что с собою он увез великие дары, а на прощание пригласил царственных особ посетить Хениджмарк, тем более, что дорога туда, благодаря усилиям Странника, тут Маг поклонился мне, стала намного короче и безопасней. Приглашение было принято принцем с благодарностью.

Но прежде надо было восстановить Город от всех потрясений прошедших лет. Я уже говорил, что принц оказался недюжинным архитектором и по его проектам создано множество прекрасных зданий, которые и теперь составляют славу и величие Города. Конечно, все новые здания, построенные по проектам принца, были снабжены всяческими, облегчающими жизнь устройствами в виде современной сантехники, которой и в помине не было в старых зданиях, кроме замков магов.

Одиннадцатое магическое владение, запятнанное предательством ее Мага, было полностью разрушено, все люди прошли тщательный отбор и испытание и были рассеяны по владениям остальных магов, но никто из них не был изгнан из Города, чтобы не плодить врагов вне его стен. А за оставшимися родственниками Мага и жителями Одиннадцатого квартала был налажен надежный, хотя и негласный присмотр. Запятнавших себя преступлениями родственников одиннадцатого Мага посадили в те же самые помещения, которые он вырыл для своих врагов. Но все они были, конечно, переоборудованы, все приспособления для пыток и мучений узников были торжественно сожжены на площади и теперь эти, в прошлом страшные подземелья, больше были похожи на номера в третьесортных гостиницах, по которым я, в свое время поскитался в командировках на той стороне Земли.

Сватовство и внезапное известие на Родину.

Остается описать наше путешествие в страну Хениджмарк, куда мы с принцем направились после трудов по восстановлению Города.

Грозная слава победителей Черного колдуна и Истребителей множества чудовищ, шла впереди нас, и нам пришлось сражаться только с трудностями погоды и нелегкого пути. Нас сопровождали Золотой Дракон и несколько его приближенных, причем Дракон улыбался в усы. Зная, что Драконы в некоторых случаях могут видеть вероятностные линии будущего, я попытался выяснить у Дракона, что он там видит, но тот только отмалчивался.

К слову сказать, это царство лежало от Королевства через еще одну страну, населенную впрочем, массой царьков и князьков. Кто украдет больше баранов у соседей, тот и князь. Потом все они были со временем подведены под Высокую руку Королевы, получили блестящие придворные звания и массу побрякушек на грудь, но реальной власти в своих кланах лишились.

Когда к дворцу царя Хениджмарка стали приближаться Драконы, там поднялась совершенно не подобающая случаю паника, слишком давно в царстве царил мир и покой. Но маги, прилетевшие с нами, успокоили население, объявили о том, что Великая Королева посылает своё посольство с "самыми лучшими намерениями".

Нас поместили в "кунацкую", так бы я назвал этот караван-сарай. Нам было предложено гостеприимство, превосходящее чудеса тысячи и одной ночи. Но мы воспользовались только их превосходными хаммамами и совершенно волшебным пловом. На следующий день наше посольство прибыло к дворцу. Великолепное здание было украшено с самой пышною роскошью. Всюду ковры, делать которые местные женщины были мастерицы, золото, алмазы и сапфиры "с кулак величиной", но все это было в высшей степени изящно и подобрано с большим вкусом.

Нас провели в тронный зал, на высоком троне сидели царь, царица, за занавеской сидела принцесса. Вручив свои верительные грамоты, наш Верховный маг открыл ладони, и оттуда вышла, сначала миниатюрная, а затем все более и более увеличивающаяся до нормальных размеров, девушка. Она продекламировала в ритмических стихах послание Королевы, по знаку Мага в зал внесли подарки, которые были достойны величия царя Хениджмарка. Даже этот полувосточный властелин был потрясен роскошью и богатством подарков. Он встал, приблизил посла к своей груди и предложил всем пройти в Зал, для приема высших гостей, и для начала пира. Но посол, подтолкнутый стоящим сзади принцем, повел речь о том, что по слухам, у царя есть дочь, которая является верхом благочестия, скромности, знатоком языков, литературы, очень сильна в музыке и вообще она совершенство и украшение этого мира. У Королевы же, продолжал Маг, есть племянник, так как, к глубочайшему сожалению всех жителей Королевства, своих сыновей у неё нет, и этому племяннику она передаст свое Королевство. Не дело, продолжал посол, нахваливать племянника. Он стоит, тут же, — принц вышел вперед,— он знаток всех рыцарских искусств, отменно владеет всеми видами оружия, которое имеется в Королевстве, да еще знает, как обращаться с иноземным оружием, которое привез Странник Иван, здесь присутствующий. При этих словах я тоже вышел вперед и, прижав руку к груди, поклонился, как мог изящнее. Подобно семи звездам, светящих нам с небес и по которым Маги и астрологи ведают судьбу всех людей, семь рыцарских искусств создают сословие рыцарей, превосходящее все другие сословия, и принц является его украшением. Посол расписал подвиги принца в прошедшей войне и заключил свой пассаж предложением "переженить наших детей, дабы два совершенства заблистали ещё ярче, ибо красота женщины оттеняется мужеством спутника её жизни". При этих словах царь встал, посмотрел на царицу, она тоже встала, немного кивнула, и царь произнес такую речь:

— Мы, милостью божьей самодержец от отцов и прадедов, ценим столь лестное предложение, но воли своей на принцессу не накладываем и надо спросить — любезен ли, по сердцу ли ей принц, и желает ли она быть его женою!

При этих словах принцесса вышла из-за своей занавески, и мы все потеряли дар речи. В полном национальном наряде царства Хениджмарк она действительно была верхом совершенства.

Принц стоял ни жив, ни мертв, пока она, грациозно покачиваясь, не подошла к нему, и, вся пунцовая от смущения, сказала твердым, серебристым голоском:

— Принц, вручаю Вам свою руку, потому, что мое сердце Вы уже завоевали, когда Вы спасли меня из когтей злого колдуна! Кроме того, наш Верховный Маг рассказывал о почестях, оказанных Вам Камнем Истины, что я ещё больше полюбила Вас!

Громогласное Ура, раздалось в зале, а принцесса подбежала к своей матери и спрятала своё пылающее лицо у нее на груди.

Других наследников у царя не было, так что во время свадебного пира принц был объявлен наследником и царства Хениджмарк. Я думал, что роскошнее, чем Королевские праздники не может быть, но тут я понял, что такое настоящая роскошь. Круговерть праздников продолжалась и в царстве и в королевстве, так, что я, в конце концов, перестал соображать, где я нахожусь.

Праздновали и в Королевстве и в Царстве много дней.

Наконец торжественно, с соблюдением всех обычаев, процессу ввели в покои принца. Тут у меня от удивления отвисла челюсть. Брачное ложе было устроено в холодной,нетопленной горнице, на снопах пшеницы и ржи, правда, прикрытых роскошными мехами и коврами. Верховный маг, немного посмеиваясь, сказал мне, что на чердаке любого здания в Городе насыпано, для тепла немного земли, потому, что зимы здесь весьма холодные, но земля должна напоминать всем живущим, что они смертны, чтобы не гордились выше всякой меры. Но свадьба — это праздник Жизни и ничто не должно ассоциироваться со смертью. А то, что в горнице холодно, так это лишний повод для того, чтобы молодожены согревали друг друга, ещё теснее прижавшись, друг к другу, хотя, добавил он, несколько непочтительно, в данном случае это совершенно излишне.

Заглядывать в спальню новобрачных мы не будем, от этого предостерегал своего жизнеописателя Джимми Доллара, ещё Павел Туск, генеральный прокурор штата Иллинойс.

После того, как молодые удалились в опочивальню, меня попросили исполнить старинный обряд и я на Бурушке, с кончаром наголо всю ночь кружился вокруг дворца, создавая непреодолимую преграду для всякого Зла. Эта церемония была по старинным обычаям обязанностью конюшего, то есть Главнокомандующего всей конницей страны. Меня срочно, но с соблюдением всех церемоний, которые здесь сильны, ввели в это звание.

Мне осталось добавить немного.

Когда мы осматривали сокровищницу царя, я, к своему удивлению, обнаружил странный агрегат, снабженный небольшой рукописью Она была на старославянском языке! На мои вопросы, царский казначей ничего не мог ответить и, только через пару дней, после долгих поисков в архивах царства сумел приоткрыть немного тайну аппарата и рукописи. Четыреста лет тому назад, в царство прибыл странный человек, говорящий на языке, который никто не понимал и одетый в странную одежду.

Царь распорядился подарить мне и рукопись и аппарат. Много сил и старания пришлось мне приложить, чтобы прочесть это манускрипт, написанный старинным полууставом, но дело этого стоило. Я прочитал её содержимое, тогда, когда, наконец, окончились эти, довольно таки утомившие меня праздники. Молодые были заняты друг другом, все мои вещи в которых и с которыми я ходил в Гранитные горы, были помещены в Королевскую сокровищницу с кратким описанием моих странствий, меня никто не тревожил, я засел в своем любимом кабинете и погрузился в рукопись.

Говорит дьяк Посольского приказа Филимон.

Вот что там было написано:

"Во имя отца и сына и Святаго духа!

Аз, недостойный, Филимон, дьяк Посольского приказа, по грехам своим был послан в степи Кавказские к тамошним князьям. Я должен был напомнить местным властителям о родственных связях с Царским домом, ибо дщерь их народа, была женою Грозного царя Иоанна, Четвертого этого имени.

Правда, общего потомства у них не было, но это скорбное обстоятельство не должно было быть препятствием для более тесного общения наших народов. Тем более, что Её родственники заняли в нашем государстве очень высокие посты. Кроме этого задания, я должен был поехать к единоверным Царям Грузинским с тайным посланием.

По грехам нашим, был в теснине Дарьяла я застигнут грозою, а кто их не видел, тот не может иметь представления о Ярости Божьей. Я увидел, как громовая Стрела Господа нашего устремилась ко мне, и я очнулся в этом месте.

Являюсь я дьяком Приказа посольского и побывал в разных странах, но не слышал про народы, кои в этой местности обитают. И местный народ не знает Немцев, ни Ляхов, ни Чехов, ни Гишпанцев, ни других, весьма славных народов. Сдружился я с местным Верховным Магом, как его именуют. Долго он сокрушался о моем неверии, призвал даже на помощь Дракона — зверя весьма громадного, страховидного и разумного. Приказал Дракону отнести меня, куда я пожелаю, но, сколько ни летал я на этом удивительном звере, найти ни Краков, ни Вену, ни другие, какие города славных иноземцев мне не удалось.

Сдружились мы с Верховным Магом, давал он мне питие, славное в своей стране, но научил я его готовить медовуху. Когда распробовал он это питие, зело оно ему понравилось, и открыл он мне тайну великую: нет мне возврата назад. Не в человеческих или колдовских силах это, но поможет он мне отправить письмо домой, ибо вельми тошно мне при мысли, что не выполнил я наказа отца нашего, Царя Алексея, прозванного за Боголюбие Тишайшим, и сгинул где-то безвестно. Здешний народ совсем не знает Имени Божьего, и я понял, что должен просветить его, но они тверды в своих заблуждениях. Решил я восславить Имя Божие в этих краях, а домой отправить весточку малую. Маг много времени и сил истратил, чтобы сие построить. Построили мы это, не знаю, как назвать, и стали отправлять грамотки к дому, но ответа не получили.

Брат мой во Христе! Прошу тебя, если ты найдешь эту грамотку, поставь свечку и помолись за упокой души раба Божьего, который лишен причастия и не ведает дней Двунадесятых праздников. Если же, по грехам моим, эта грамота попадет в руки язычника, то прошу — будь добрым самаритянином и попроси какого-нибудь монаха поставить свечку за упокой души Филимона, дьяка Посольского приказа, сына Прова, что держит лавку у Боровицких ворот и является головой Стрелецкого приказа, Астраханского полка. Аминь".

Когда изучил я это послание в никуда, то загорелся мыслью, чтобы отправить и мне послание, чтобы не сгинул я безвестно для всех, кто меня знает.

После осмотра аппарата, вместе с нашим Верховным магом, изготовил я цилиндр из местного металла, положил внутрь эту рукопись и отправили мы письмо в неизвестность". Но кто знает, в какую местность, в какое время попадет эта рукопись?

Примечание издателя. Больше в этой рукописи про невероятные приключения того, кто называет себя Странником Иваном, не было. Каждый год на Земле исчезают сотни и тысячи людей, но куда они попадают? Цилиндр, в котором хранилось послание, был найден в породе, которая образовалась от двенадцати до пятнадцати миллионов лет назад, но автор рукописи, по некоторым его сведениям наш современник. Так сколько же лет назад было брошено это послание в Никуда?