Такое вот кино

— Можем в "Пескарях" пообедать, если не хочешь в "Лекадии".

— В "Лекадии"? Чтобы на нас таращились твои подчинённые?

— Помнится, раньше ты была не против, — усмехнулся Сашка, — помнишь, как весело было?

Помнила ли я? Помнила. Вот только сегодня мне было не весело, вообще, ничего не радовало. Поэтому отказалась, хотя могла бы, могла бы согласиться, и, наверное, вчерашний наш разговор о неприятном, сам собой сошёл на нет. Емельянов бы мне улыбался, он бы шутил, держал меня за руку, в магазин бы обувной со мной сходил, и я бы точно растаяла. Но я не согласилась, потому что не могла представить, как я ему в ответ сегодня улыбаться буду.

— Помню, Саш. Но я всё равно не могу. Меня... Вася ждёт в центре, мы собираемся просмотреть каталоги обоев. Там целая стопа, а Вася с Никой никак не сойдутся во мнении, так что... боюсь, это надолго.

— Понятно. Девочки будут разговаривать, какой цвет симпатичнее — кремовый или крем-брюлле.

— Что-то вроде того.

Он помолчал, видимо, что-то такое расслышал в моём голосе, потому что следом спросил:

— Таня, всё плохо?

Я телефон от уха отвела, чтобы он не слышал моего судорожного вздоха. А мне пришлось его сделать, потому что своим вопросом он меня будто под дых ударил. Но быстро с собой справилась, вернула телефон и сказала, в какой-то части вполне искренне:

— Нет, Саша. Просто мне нужно время... чтобы тебя понять.

Он невесело хмыкнул.

— Чего тут понимать. В некоторых аспектах я достаточно примитивен.

— Это ты мне как раз доказывать не устаёшь, — согласилась я. И, испугавшись того, что мы снова договоримся до чего-то лишнего, поторопилась попрощаться. — Увидимся дома? Меня Вася ждёт.

— Хорошо. Могу заехать в магазин.

— Купи хлеба, — сказала я, и телефон отключила.

"Купи хлеба"! А потом мне опять скажут, что я затягиваю свободолюбивого, никому ничем не обязанного завидного мужчину в рутину и узы брака.

— Что, так и сказал: не хочу детей? — переспросила Василиса озабоченным тоном, когда я, после недолгих уговоров с её стороны, поведала ей суть наших с Емельяновым выявившихся проблем.

В центре мы провели не так много времени, пролистали пару каталогов, решили дождаться приезда Ники, чтобы в дальнейшем претензий не было не у кого, а пока вышли прогуляться по центру города. Правда, наша прогулка довольно быстро завела нас в торговый центр, и вот мы уже прохаживались мимо витрин, но разговаривали больше о своём, о девичьем, чем интересовались покупками.

Я кивнула.

— Так и сказал.

— А ты?

— А что я? Что я должна была ему сказать? Что наши мнения по данному вопросу кардинально отличаются? А дальше?

— Мда. — Василиса шла рядом и помахивала новой сумочкой. — Емельянов оказался не так прост.

— А, по-моему, всё как раз наоборот. Он слишком прост. Жениться не хочет, детей не хочет. Хочет и дальше жить легко, красиво, купаясь в женском обожании, — закончила я,

уже не скрывая сарказма. И самой же от этих слов горько стало.

Вася взглянула на меня с тревогой, потом под руку взяла.

— Таня, спокойно. Вот сейчас никак нельзя горячиться. Особенно, тебе.

— Почему "особенно мне"?

— Потому что ты женщина. Если и ты разочаруешься, то спасать уже будет нечего. И что я тогда буду делать с Емельяновым? Генка, например, не переживёт. Он же спит и видит, что Сашка однажды женится. — Она ободряюще мне улыбнулась, правда, мне улыбаться совсем не хотелось.

— Я не могу заставить его хотеть всего этого, Вася!

— Понимаю. И даже не буду говорить тебе, что он заблуждается и опомнится. Ты должна сама решить.

Я едва заметно усмехнулась, остановив тоскливый взгляд на ярких босоножках.

— Что решить? Бросить его сейчас или ещё подождать?

Вася лишь плечами пожала, не зная, что сказать. А я со вздохом призналась:

— Я его люблю.

— И он тебя любит. По нему же видно. Просто он дурак.

Я к Василисе повернулась.

— А если не дурак, Вась? Мне вот это покоя не даёт. А если он не дурак, если он моя противоположность? Ведь так и есть, и я знала это с самого начала. Чего мне тогда ждать?

Мы вместе постояли перед витриной, и ни у одной не возникло никакого желания зайти в магазин, что-то примерить или проявить хоть какое-то любопытство. В конце концов, Василиса меня снова под руку подхватила.

— Ладно, пойдём. Посидим в ресторанчике итальянском, съедим что-нибудь вкусное.

— Нашла, чем успокоить. — Я невольно присмотрелась к своему отражению в стекле витрины. — Мне точно нельзя свои несчастья заедать.

— Брось, красоту надо поддерживать. Даже если и взбитыми сливками. Мне вот сейчас тоже нельзя, у меня лишних семь килограмм после родов, но что же делать?

Я улыбнулась, а Василисе сказала, не скрывая завистливых ноток:

— У тебя муж, он тебя любой любить обязан. А мне расслабляться никак нельзя.

— Шарахни Емельянова чем-нибудь. И любить будет всегда и любой.

— Ага, особенно, если ослепнет, — пробормотала я.

Но Вася услышала и весело поддакнула:

— Тоже вариант, кстати.

Она уцепила меня, печальную, за руку и потянула за собой через просторный холл торгового центра. Она шла уверенной походкой, даже не думая покачнуться на высоченных каблуках. Улыбалась всем вокруг и никому конкретно (я для себя уже давно отметила, что это их с Никой на двоих фирменная улыбка, наверное, Василиса этот приём у мачехи и переняла в своё время) и этим самым привлекая к себе всеобщее внимание. Наряд от европейского дизайнера, я подобного или просто похожего в бутиках нашего города не встречала. Это тоже было отличительной чертой всего семейства Филина — одевались они, как никто в городе, включая самого Кирилла Александровича. Тот обожал костюмы, шёлковые галстуки и бриллиантовые запонки, и этим производил неизгладимое впечатление на всех вокруг, особенно на впечатлительных и морально неподготовленных личностей. Единственный, кто немного терялся на этом фоне в их семье, так это Завьялов. Но я знала, что Василиса за имиджем мужа следит сама и очень тщательно, но Геннадий настолько небрежен в своём отношении к дорогой одежде, что это поневоле бросается в глаза. Для него костюм за две тысячи долларов — это всего лишь костюм, на цену он не смотрит, как и Филин, но и не ценит и над собой в "Хьюго Босс" или "Армани" больше смеётся.

Почему я обо всё этом подумала? Потому что обратила внимание, как на Василису люди смотрят, кое-кто даже обернулся нам вслед, и я точно знала, что не я причина этого. Зато Вася в шёлковом брючном комбинезоне винтажного стиля, тёмно-синем в крупный белый горох, в лакированных туфлях и с маленькой белой сумочкой на длинном ремешке, производила впечатление сошедшей с обложки кинозвезды. И семь килограмм лишнего веса, которые она поминала пару раз на дню обязательно, совсем её не портили. Если женщина счастлива, то это единственное, что бросается людям в глаза, даже незнакомым. Улыбка, сияющие глаза и цветущий вид. Стало немного завидно, и я вздохнула. Я сегодня на счастливую женщину точно не тянула, и поэтому меня можно было лишь тащить за собой за руку, как на аркане.

Мы остановились у кабины лифта, перед нами было ещё несколько человек, и Вася сразу ко мне повернулась, не обращая внимания на любопытные взгляды двух молодых охранников неподалёку. Они, не скрываясь, таращились на нас, но Василиса Филин была не приучена обращать внимания на подобное, а я... я посчитала возможным отвернуться, скрываясь от мужских взглядов. Сосредоточилась на словах Васи, которая упрямо таращилась мне прямо в лицо.

— Я считаю, что сейчас самое время взять его за шкирку и потребовать, чтобы он тебя куда-нибудь свозил. Тань, а почему нет? Вы смените обстановку, расслабитесь. А то — дом, работа, дом, работа. И у тебя, и у него. А солнце, море вас расслабят... — Я заметила, что она уже в третий раз оглядывалась за плечо и начала хмуриться. Даже про солнце и море договаривала уже без прежнего воодушевления.

— Что? — спросила я с лёгкой тревогой.

Вася совсем замолчала, снова на меня посмотрела, но на этот раз уже всерьёз хмурилась. А потом сквозь зубы проговорила:

— Ничего. — И подбородок вздёрнула.

Понятно, что её расстроило что-то рядом. Я принялась отыскивать глазами причину, пока не наткнулась на взгляд девушки, что стояла всего в паре шагов от нас, и тоже лифт ждала. Девушка особо радостной тоже не выглядела, скорее уж смущённой, и у неё на лице чётко читалось желание сбежать. Но она также была не одна, рядом с ней болтали две подружки, и, видимо, это единственное, что её удерживало на месте.

Вася возмущённо выдохнула. Признаться, я её никогда такой не видела. А потом вдруг повернулась и растянула губы в улыбке. Не дай Бог, если она мне когда так улыбнётся, ей-богу.

— Здравствуй, Света.

Тому, что Вася решила её поприветствовать, девушка обрадовалась ещё меньше, чем случайной встрече. Но в ответ кивнула.

— Василиса Аркадьевна. Здравствуйте.

Вася оглядела её, с головы до ног. Девушка всерьёз занервничала. Да и подружки её примолкли, и на нас оглянулись. Я же с интересом следила за развитием событий.

— Не ожидала с тобой встретиться, — призналась Вася. — Как у тебя дела?

— Всё в порядке, спасибо.

— Надеюсь, с работой проблем нет?

— Нет. Вероника Алексеевна дала мне отличные рекомендации.

Вася в лёгкой растерянности глянула на меня, потом снова на Свету.

— Правда? Надо же, весьма мило с её стороны. Я не такая добрая, — пробормотала она негромко.

— А у вас как дела? Надеюсь, всё хорошо?

— Даже не сомневайся. — Василиса снова улыбнулась той самой, филиновской, опасной улыбкой. — Что у меня может быть не так? Любимый муж, ребёнок. Всё именно так, как я когда-то тебе говорила. Но я... передам Геннадию Михайловичу, что у тебя всё в порядке.

У Светы тоже взгляд был недовольный, но она старательно удерживала на губах вежливую улыбку.

— Он сомневается в этом?

Вася снова смерила её взглядом, таким, что я даже стоя в стороне озноб почувствовала.

— Вряд ли он об этом хоть раз задумывался. Но будить в нём остатки совести моя забота, я ведь жена. — Василиса схватила меня за руку. — Пойдём. У меня кусок в горло не полезет, знай я, что она ко мне ближе, чем на пару километров.

Это Вася сказала уже лично мне, девушки её слышать не могли, а я не удержалась и оглянулась через плечо. Видела, что Света смотрит нам вслед, и у неё на лице тоже выражение досады. А потом она развернулась на каблуках, вошла в подъехавший лифт.

— Кто это? — отчего-то шёпотом спросила я.

Вася шумно выдохнула, почти выбежала на улицу через стеклянные двери. Прошлась взад-вперёд по дорожке, после чего повернулась ко мне.

— Спроси об этом у Завьялова! Вот эта особа едва не женила его на себе, я в последний момент из её зубов Генку вырвала!

— Да ладно... Она?

— А ты не смотри на её невинную внешность! Она тот ещё цветочек, с ядовитыми шипами. — Вася даже руку в кулак сжала и махнула им в воздухе. — Терпеть её не могу! Вот не поверишь, как вижу, у меня внутри всё переворачивается. Уж вроде бы что: мы с Генкой женаты, всё нормально, он и не вспоминает о ней, я точно знаю, а вот как вижу или имя слышу, прямо убила бы! А Ника ей ещё и рекомендации даёт. Вот куда это годится?

Я к Васе подошла, обняла за талию, разворачивая в сторону туристического центра, мы неторопливо пошли в ту сторону.

— Успокойся. Когда это было? Сама говоришь, что он не вспоминает.

— Не вспоминает, — уверенно сказала Вася. — Он мне назло хотел на ней жениться. Но она такая прилипчивая, Таня! Вот бывают же такие. Смотрят своими несчастными глазами, и мужики вечно виноватыми себя чувствуют. Вот передо мной он никогда не виноват! Рукой махнёт, посмеётся и всё. А за Светой он бегал, уговаривал!.. Ненавижу. — Вася принялась торопливо расстёгивать сумку. — Вот сейчас позвоню ему и скажу!

— Что?

— Что ненавижу.

— Так ты же её ненавидишь.

Вася с шага сбилась, задумалась, после чего кивнула.

— Да, её. Но и его ненавижу. За то, что этот Цветочек дружит с его сестрой, и та каждый раз мне об этом напоминает.

— Она тебе в подмётки не годится.

— Знаю. — Вася подбородок вскинула, наконец, выдохнула. — Но он хотел на ней жениться. И это немыслимо. Это же мой Завьялов. А он... мне назло... Гад.

— Гад, — согласилась я, идя с Васей нога в ногу. — Все они гады.

— Это точно. — Минуту мы шли молча, почти дошли до центра, после чего Вася указала рукой на парк впереди. — Может, в "Пескари"? Есть я хочу всё равно, от злости ещё больше.

Я кивнула.

— Пойдём.

12.

— Значит, в "Пескарях" ты всё-таки побывала? Без меня. — Емельянов усмехнулся, на меня взглянул уличающе.

А я лишь плечами пожала.

— Так получилось. Васе захотелось увидеть Завьялова. — Я невольно улыбнулась. — В глаза ему посмотреть.

Сашка прошёл мимо меня, сел за стол, посмотрел с ожиданием. А когда я ставила перед ним тарелку с едой, спросил:

— Это ты про Светика?

Я на него посмотрела.

— А ты уже откуда знаешь?

Он плечами пожал, улыбнулся в сторону, а я только головой покачала.

— А ещё говорят, что женщины посплетничать любят.

— Таня, не преувеличивай. У мужика был стресс.

— Серьёзно? Что-то я не заметила. Васе в глаза он заглядывал весьма старательно. А потом, значит, тебе позвонил и пожаловался?

— Нет, конечно. Я сам ему позвонил, а Генка... пожаловался как бы между прочим.

— Фу.

Сашка руку через стол протянул, погладил мои пальцы.

— Не фыркай. Мы тоже люди.

— Да уж. — Я попробовала салат, что самолично приготовила несколько минут назад. На Емельянова кинула любопытный взгляд. — Саш, а он на самом деле собирался жениться на этой девушке?

— Да была у него такая блажь незадолго до свадьбы с Василисой. Но знаешь, это было настолько несерьёзно, что лично я, не верил, что он на Свете женится. Она девушка милая, но... простовата.

— Я заметила.

— Тогда о чём говорить. Сама всё видела. Разве можно её и Ваську даже сравнивать?

— Нельзя, — согласилась я. Смотрела, как Сашка ест, а думала уже совсем не о Завьяловых, а о том, с какой лёгкостью Емельянов рассуждает о браке своих друзей. Для него они были парой, единым целым, неоспоримой, стопроцентной, признанной им историей любви и настоящей семьёй. И говоря о Генке и Васе, ему не приходило в голову подивиться тому, что они собираются всю жизнь прожить вместе, это ведь Генка и Василиса! Кто в нашем городе в своё время не обсуждал их женитьбу? По-хорошему, по-плохому. Но себя Емельянов даже представить в такой ситуации не мог. Хотя, скорее, не хотел представлять. Я упрямо задавливала в себе эти мысли, и обиду, что они приносили с собой. Вот сейчас вместе с салатом старалась проглотить, а любимому улыбалась. Даже спросила: — Вкусно?

— Да, Танюш, вкусно. Хочешь, правду тебе скажу?

— Ради разнообразия?

Он рассмеялся.

— Хотя бы. Но честно: лучше тебя голубцы не готовит никто. По крайней мере, я не пробовал.