— Даня, я не хочу. Не хочу потом натыкаться взглядом на свои воспоминания. Иногда лучше забыть или, по крайней мере, делать вид, что ты забыл прошлое. Думаю, хватит бродить здесь. У меня уж голова пошла кругом от всего этого.

Они вышли на улицу.

— Куда теперь меня поведете, ребята? — Капитан немного теряется в этом таком родном и чужом городе.

— А если пойти в кафе. Я знаю тут недалеко очень хорошее кафе. Можно взять мороженое. — Предложил Гриша.

— Мороженое, — оживился Свен, — я забыл о нем. Это будет здорово. Идемте. Давайте быстрее.

Они зашли в кафе. Устроились за столиком. Тихо играла музыка. Они сделали заказ. Капитан положил первую ложечку мороженого в рот. Прикрыл глаза и почти простонал: сказочно. Необыкновенно сказочно. Волшебная сказка. А у вас она может быть каждый день.

— Капитан, — спросил Гриша, — а как это быть капитаном на пиратском судне?

— Это, — Свен сделал нарочито грозный вид, — когда тебя все боятся. Ты — гроза морей. На палубу выходишь, а матросы трепещут.

— Батя, — вмешался Данька, — мы не трепещем. Мы тебя уважаем.

— Как! Вы меня не боитесь?

— Нет. Ты наш капитан, ты наш общий батя.

— Не боитесь, так не боитесь. — Его власть держится совсем на другом.

— А команда как? Ну, ребята? — Грише хочется узнать у самого капитана.

— Нормальные ребята. Дисциплина, как на военном корабле. Никакой дедовщины.

— А драки? Парни ром пьют?

— Что ты, Гриша. Море пьяных не любит. Они не приходят домой. Драк нам без этого хватает. Как ты пойдешь в бой рядом с тем, с кем накануне дрался, кого ненавидишь. Кто может прикрыть тебя в бою, с тем драться не станешь. И ты его прикроешь. И кто знает, может быть, в следующем бою убьют тебя или твоего друга. А море, оно может быть ласковым и щедрым. А может показать свой нрав. Тогда держись.

— А вы любите море, капитан?

— Кто ж его не любит? Это же море. Оно совсем другое. Оно не такое, как земля. Суша, она такая неподвижная, неповоротливая, пыльная. И люди на ней, как цветы в пыли. А море живое, оно плещет, оно разговаривает с тобой. Ты видел солнце над морем. Оно не такое, как над сушей. Оно смотрится в воды. А звезды, ночные звезды купаются в море. И воздух там совсем другой. Ветер над морем... — Капитан, смеясь, посмотрел на Даньку. — До сих пор помню. Как Дэн впервые пришел на корабль.

— Папа, не надо вспоминать. Приполз я на корабль.

— Я не об этом. Я вспоминаю ту песенку из Острова сокровищ. Пятнадцать человек на сундук мертвеца... и там поют о бутылке рома. Вот и ответ. Пятнадцать человек и одна бутылка. Это что, пипеткой в глаз закапывать? Так у пиратов.

— Интересная у вас жизнь.

— Не то слово. Знаток морской жизни, Дэн, тебе такого нарассказывает.

Данька надулся.

— Хорошо. Не стану раскрывать наши маленькие тайны. Захочешь, сам расскажешь. Лучше закажем еще по порции мороженого.

Они заказали. Капитан наслаждался этим лакомством. После они гуляли пешком по улице. Свен разглядывал прохожих, теперь уже не через окно автомобиля, а идущих по одной с ним улице. До каждого можно дотянуться рукой, и не дотянешься. Каждый живет своей жизнью, и каждый умирает в одиночку. Дэн наблюдал за отцом. Как тот жадно оглядывает этот город.

— Да, ребята, световая реклама и днем не выключается. Представляю, какие здесь ночные улицы. У нас на острове ночью выйдешь на улицу ни одного фонаря не найдешь.

Они дошли до оперного театра. Капитан остановился возле афиши.

— Риголетто. Дон Кихот.

— А может, сходить в театр.

— Нет, не сейчас. Мне пока не хочется. Я совсем отвык от снега. Не помню зимний лес. Песню, зачем из дома понесу, если смогу найти ее в лесу. Знаешь, какой красивый лес зимой. Ее с мороза принесу тебе домой.

— В самом деле, — согласился Гриня, — можно сходить в лес. Съездить на лыжную базу. Покататься.

— Я давно не стоял на лыжах. Получится ли.

— Все получится. Это как на велосипеде. Все сразу вспомнится. Стоит лыжи одеть.

— Пора возвращаться, — сказал капитан, и они пошли к кафе, где оставили машину.

— Предлагаю пойти ко мне в гости. — Заявил Гришка. — Если отец пораньше вернется с работы, я тебя, капитан, с ним познакомлю.

— А это удобно? — Спросил Свен.

— Удобно. Едем.

— Ну, едем. — Согласился капитан. — Только с пустыми рукам...

— Ничего. Какие счеты.

— Это не правильно. Надо хоть торт привезти. Я, кстати, даже забыл о наших здешних тортах. Вот и повод будет вспомнить.

Часть 14

Короткий зимний день подходил к концу. Были те короткие минуты, когда на небе еще светло, но вот-вот этот свет угаснет. Стемнеет быстро. Колдовское время.

— Прекрасный вечер. — Сказал Свен.

Данька повернулся к отцу.

— На том и этом свете вспоминать мы будем, как упоительны в России вечера.

— Ты прав, Дэн, я долго буду вспоминать эти вечера. Не знаю, что здесь такое особенное, то ли воздух, то ли земля. Вечера здесь воистину упоительные. Как-то по особенному близки к сердцу. В такие моменты мне грезится деревенский бревенчатый дом, крепкий дом, скрип сенных дверей. Вот хозяин вошел в комнату, сбросил валенки и в одних носках ступает по домотканым половикам. Стол накрыт скатертью, в комнате запах горящих поленьев. Треск огня в печи, и жар от этой печи. Гремит рукомойник и стекает мыльная вода в ведро. Окна задернуты шторами. Тепло и уют. —

— Романтика. — Согласился Гриша.

— Романтика, конечно. Захотел выпить воды, вышел в сени, разбил корку льда на поверхности в ведре, зачерпнул ковш. Романтика. Я бы сбежал дня через три от такой романтики.

Гришка только усмехнулся.

— А у вас там, на Тортуге, Свен, наверно, скучновато, особенно вечерами. Ни телевизора, ни радио, ничего этого нет.

— Как сказать, — начал Свен, — почему ты думаешь, что только в России существует сарафанное радио. Там оно тоже есть. Пойди на рынок. А дома у нас граммофон есть.

Данька удивился, какой граммофон.

— Брайан. Если его попросить. Да и просить не надо. Когда ему нечего делать. Он поет. Играет пластинку наш граммофон.

— Это точно, — подтвердил Данька.

— А новости можно еще в порту узнать. Корабли приходят и привозят вести из других мест. Это у вас, включил ящик и знаешь, что твориться в мире. Придет корабль и расскажут, там мор, здесь война началась. А у нас все спокойно. Когда следующий корабль придет, глядишь, мор закончился, война отгремела. Это у вас, сел в самолет. Пара часов, и ты уже за тысячи верст. У нас, что бы доехать из одного места в другое сколько времени пройдет. Но в этом есть и что-то положитеьное. Представь, Гриша, что бы написал нынче Радищев. Какое путешествие из Петербурга в Москву. Сел на скоростной поезд и вот ты в первопрестольной. Что можно описать, что ты увидел из окна вагона. Кому нужны рассказы Антона Павловича Чехова о Сахалине? Что можно о нем новенького рассказать. На острове нормальная погода, и я бросаю камешки с крутого бережка далекого пролива Лаперуза. Хочешь узнать подробнее, спроси Гугл. Такие у вас дела, что интересно. Не очень. Все изменилось, не поймешь, к лучшему или к худшему.

— Я на тебя, Свен, смотрю и сразу видно в кого пошел Даня. В отца. Не даром, он в первый день в вашем городе нашел тебя. Словно стрелка компаса указала.

— Наверно, в этом что-то есть.

— Сейчас свернем, и наш магазинчик будет. Он рядом с моим домом.

Клава сидела за кассой. Крашенная блондинка лет двадцати пяти, с накладными ресницами, считавшая себя очень хорошенькой. Она всегда старательно подбирала макияж. Сейчас, на своем рабочем месте за кассой она старалась выглядеть необыкновенно привлекательной. Белая пилотка на голове, расстегнутая белая курточка, так чтоб был виден широкий вырез ее блузки. Короткая юбка и розовые сандалики на каблуке под цвет ее губной помады. Она поправляла ногти щипчиками и маникюрной пилкой. Магазинчик был маленький, довольно скромный. Народ набегал сюда в конце рабочего дня. Сюда тянулись люди из ближайших контор и завода. Еще заходили студенты из общежития. В остальное время кое-кто из местных жителей, пенсионеры. Клава смотрела в спину своей напарнице, которая сидела за второй кассой. Анка, Нюра, немного полноватая, довольно разбитная девчонка. В отличие от Клавы, она одевалась просто. На ногах были стоптанные шлепанцы, что бы не уставали ноги во время работы. Народа в зале сейчас было мало. Старушка в платке и теплом пальто, подслеповато разглядывает дату изготовления на пакете с молоком. Вон две женщины, одеты хорошо. То ли после работы уже. То ли вовсе не работают. Ходят по торговому залу, решая, чем кормить вечером семьи. Пара студентов, выбежали из общежития в куртках без шапок. Тут рядом добежать. Они положили в корзину банки готового пюре, банку тушенки. Сейчас выбирают себе десерт. Булочки. Мужчина средних лет, выбирает рыбные консервы, трясет банкой возле уха. Народный способ определить качество, что б не болталось. Мужичонка в потертой ушанке и в видевшей виды дубленке, гремит бутылками в винном отделе. Решает, что ему прикупить. Скоро закончится рабочий день на заводе, и сюда к остановке транспорта заспешат люди. Тогда здесь будет шумно и многолюдно. Они будут покупать здесь, что бы больше не заходить в магазины. Очень удобно. Есть еще несколько свободных имнут. Клава закончила с ногтями. Отложила в сторону щипчики и пилку.

— Аня. Может, кофе выпьем? Дернем по чашке.

— Если ты мне принесешь. — Даже не обернулась.

— Ладно, сейчас сбегаю. — Согласилась Клава. Она вышла из-за кассы, прикрыла дверку. Прошла мимо синих ящиков, куда на хранение покупатели складывали свои личные вещи. Клава не торопилась, хотя обещала сбегать. Она всегда так бегала. Бросила взгляд на мужика. Стоит, оперся на столик, куда обычно складывают корзины, что бы переложить их содержимое в свои сумки. На этот столик мужчина поставил черную спортивную сумку. Наверное ждет кого-то. Клава прошла в торговый зал, не спеша дошла до прилавка с колбасой. Там стояла продавец Наталья.

— Ната, — спросила Клава, — у тебя хорошая колбаска есть?

— А куда она денется. Есть всегда. Тебе сервелат?

— Ты сдурела, Наташка. Я не миллионер. Сервелат лопать. Ты мне хорошую. Нормальную, но не дорогую. Грамм триста отрежь, я в конце смены заскочу, заберу.

— Сделаю.

По залу ходит Степан, молодой охранник. Скучает.

— Ты куда, Клава? — Спросил он кассиршу.

— Пока голодающие не набежали, мы решили выпить по чашечке кофе. Сейчас сделаю и мигом обратно. Она ушла в подсобку. Тот мужчина, который стоял возле синих ящиков для сумок, оживился. Расстегнул замок черной спортивной сумки, пошарил там рукой, вновь ее застегнул. Осмотрелся. Пристально посмотрел в спину второй кассирши. Торопливо подошел к пустующей кассе, торопливо перегнулся через барьерчик, сунул сумку вниз под кассу. Поспешил к выходу. На выходе он пропустил Гришку с товарищами, которые входили в магазин.

— Что будем брать? — Спросил Гриша. — Я покажу, где тут что лежит. Я часто сюда за хлебом хожу.

— Как решили, в начале торт. — Предложил Свен.

Они выбрали торт. Данька предложил взять еще рулет. Взяли конфеты. Даня вдруг вспомнил:

— Папа, а сало хочешь. Наше, настоящее. — Даня и сам не знал, отчего вспомнил про сало.

— Ты молодец, я забыл, что такое существует.

Они выбрали сало, взяли большой кусок, щедро смазанный перцем.

— Соскучился я по нашей пище. Там у нас этого нет. Эх, парни, душой-то я все равно остался русским. Мне бы борща, окрошки или чего-то такого. Они еще походили по магазину, выбирая. что купить. Клава вернулась на свое рабочее место. Одну чашку кофе она поставила Анке.

— Держи. Успеем, выпьем. Время еще есть.

Клава устроилась за кассой, закинула ногу на ногу. Королева. Сделала глоток кофе, всем своим видом она показывала: не подходи. Я занята. Я при деле. Не стоит меня беспокоить. Моргнула своими наклеенными ресницами. Сделала очередной глоток. Данька не обратил внимания на королевский вид. Подошел. Поставил свою корзину пред кассой.

— Посчитайте, пожалуйста.

Клав недовольно посмотрела на парня. Что, не мог пойти к Нюрке? Обязательно ко мне надо. Может она ему приглянулась. Это меняет дело. Клава сбросила одну ногу с другой. Удобнее села возле кассового аппарата. Тут она ощутила что-то там, где нога. За что она зацепилась ногой? Что это? Она посмотрела вниз. Сумка, черная сумка. Тут же в ее памяти всплыли предупреждения, которые часто можно услышать в транспорте. Сообщать о забытых вещах. Не трогать их. Это может быть...

— Бомба! — Выдохнула Клава.

— Какая бомба? — Спросил Данька, глядя на свои покупки. — Это рулет, а не бомба.

— Нет, бомба. Там. Там. — Клава стремительно бледнела.

— Где там? — Почему женщины не умеют толком объяснить.

— Под ногой.

Данька заглянул вниз.

— Сумка, Обыкновенная спортивная сумка. — Если б мышь была, понятно — крик, а тут сумка.

— Нам нельзя, нам запрещено держать сумки на рабочем месте. Она не моя.

— Сидим. Не двигайся. — Данька сбросил с себя куртку. — Свен, отгони народ. Пусть не подходят сюда. Не пускай их. Гриша, на улицу. Быстрее, никого не впускай. Технический перерыв.

Он начал обходить кассу, пританцовывая, как это делал в минуты волнения. Открыл дверку кабины кассы. Присел на корточки.

— Тебя как зовут? — Спросил он девчонку бледную от страха.

— Клава.

— А я Данька. Ты не бойся, кто-то видимо забыл. Или подшутил. — Даня расстегнул молнию на сумке. На счетчике бежали красные циферки.

— Ну, что там? — Спросил Свен. Руками он показывал посетителям отойти подальше.

Один из студентов спросил:

— Это ограбление? — Здорово, быть свидетелем настоящего ограбления.

— Какое ограбление. Бомба! Что там, Дэн?

— Да бомба, папа. Обыкновенная бомба. — Разве это причина для переполоха.

— Что делать будешь? Я сейчас подойду, Данька.

— Стой там, папа. Ты подойдешь, я перепугаюсь. Ручонки начнут трястись. Стой. Не надо. — Данька выпрямился. — Да ты не бойся, Клава. Все нормально. У тебя чего-нибудь остренькое есть?

— А... что?

— Не знаю, ножницы?

— Маникюрные щипчики...

— Подойдет. Звони в полицию, саперов вызывай.

— Я не могу. — Бледность на лице Клавы проходила. Вместо нее на щеках появлялись красные пятна. — Пусть Нюра звонит.

— Куда звонить?

— В полицию звони, Нюра. — Она что, глухая?

— Да, — Нюра дрожащими руками схватила телефон.

Если бы сейчас Клаву попросили встать, она бы не смогла. Ее парализовал страх. Данька снова опустился на корточки.

— Ты как, Клава? — Он решил немного успокоить девчонку. — Ты хорошо танцуешь?

— Да, — выдавила та из себя.

— Тогда после потанцуем, как я эту дуру уберу.

— Да, — откликнулась она. Клава сама не понимала, что говорит.

— А ты какой цвет больше любишь? — Данька сейчас разглядывал разноцветные проводки, которые от взрывателя вели к мине.

Клава не соображала. Какой цвет она любит. В торговом зале напуганные женщины стояли, забыв зачем они вообще сюда пришли. Даже думали, что нас понесло сюда. Один из студентов включил камеру своего сотового. Вот это удача. Бомба! Его кадры обойдут весь интернет. Ребятам в институте покажет. Парень даже не думал о том, что показывать эту сенсацию ему. Возможно, не придется. Мужичонка в винном отделе ухватил литровую бутылку водки и прятал ее в карман своей тертой дубленки. Спасти самое ценное, что было в этом мире было его догом. Не оставлять же это на поруганье террористам.