— Ладно. Я имею вредную привычку исполнять обещания...Только сядь, — она указала на кресло.
Атиус немного на неё посмотрел, затем подошел к указанному предмету мебели и опустился на край сиденья. Посмотрел на Аду, всем своим видом говоря: "я весь в внимании".
— Что там было...— не глядя на него, продолжила Ада. — Ты уснул, и я решила погулять, хотя бы по замку. Бродила я вплоть до тех пор, пока не забрела в тупик. Собралась идти обратно, но, услышала жалобное мяуканье. Это было странно с совершенно пустом и глухом тупике. Такой звук не мог пройти сквозь столь толстые стены, а щели для распространения звука не увидела. Прислонилась к стене и закрыла глаза, пытаясь определить источник звука. Оказалась в какой-то комнате, запыленной настолько, что не было видно ничего. Когда пыль слегка осела меня обнаружила пантера. Милая чёрноглазая киска, несколько крупнее сородичей. Она обнюхала меня, мяукнула и выплюнула браслет и превратилась в статую. Тут явился Эртис, и устроил мне распиканцию, с требованием, чтобы я убралась из этой комнаты. Не знаю как, но оказалась на лесной поляне. Нежилась на солнце и наслаждалась весной, до тех пор, пока не почувствовала орков. Забралась на дерево и затаилась. Энти субъекты обошли стороной поляну и усевшись под тем самым деревом, на котором сидела я, пообедали падалью. Я терпела сколько могла, но когда они, пардон, рыгнули — я не выдержала и свалилась с дерева и, видимо, сильно стукнулась головой. Когда я пришла в себя — рядом стояли два "Преображающихся эльфа". Они начали задавать кучу всяких вопросов...
"Преображающиеся эльфы в этом заг...заброшенном лесу?" — подумал Атиус. — "Ни за что не поверю!...Конечно несколько Луналиких ещё остались "хранить" этот лес, но они ни как не Преображающиеся, а самые обычные — лесные. Эх, морочат девочке мозги, как хотят...".
— А ты? — спросил Атиус.
— А что я могла ответить, если я ничего не знаю? Я и ответила, что ничего не знаю. Я захотела уйти, но оказалась, что эти чудаки раздели меня догола, намазали какой-то мазью и накрыли одеялом, а мою одежду сожгли на каком-то Пепелище, вместе с орками. Эльфы дали мне серебристое платье и сказали, что: "...Лорд Аберрон созвал своих Детей на Авалон...", что они уходят, и желательно, чтобы я пошла с ними. Ну, мне, разумеется, ни на какой Авалон не хотелось, и я не собиралась идти сними туда, но часть дороги мы прошли вместе. Ах да, я забыла сказать, что один из них вел себя крайне странно — гиперактивно, будто влюбленный до безумия. Как же его звали...Кажется что-то на...Леб...Лебэн...Лебэнс...Лебэнэс, да Лебэнэс. И это крайне беспокоило и раздражало другого эльфа — в роде бы его брата — Эль...Элетаса. Теплый, солнечный лес сменился какими-то непроходимыми влажными дебрями. Эльфы остановились и Лебэнэс мгновенно уснул. Элетас сразу стал от меня требовать, чтобы я расколдовала Лебэнэса. Я не умею колдовать, а расколдовывать — тем паче, и я ничего не делала им плохого...До того момента, пока Элетас не начал стрелять в меня. Я попробовала убежать, но, похоже он попал в меня. Дальнейшее я помню весьма смутно. Помню: мы подрались, я сбила его с ног и прижала к земле, потом какое-то очень приятное чувство...Ледяная сила и мощь, и спокойствие, и похоже это исходило от противника. Внезапно я поняла, что делаю что-то плохое и убежала. Добрела до поляны, с которой доносились детские голоса и спряталась за дерево. Выглянула из-за дерева — никого, по земле разбросаны какие-то лохмотья, обугленные кости и железки. Приглядевшись, стало понятно, что тряпки — это остатки Тройки.
— Что за тройка?
— Ну, как бы это...При вступлении в Орден выдается своеобразная профессиональная рабочая форма — один комплект одежды из особо прочной чёрной кожи. У каждого Клана и каждого статуса свой тип одежды. К примеру я — вампирша — живр из Клана Чёрной Вдовы и у меня — топик, шорты и мягкие тапочки, сверхоткрытые и без украшений. Ты её и сам видел.
— Где?
— Ты счел это нижним бельем.
— Это и было нижнее белье. Не знаю, почему у вас принято ходить без верхней одежды.
— Это и есть верхняя одежда. В том, как ты выражаешься?...Мире? Ходить, вполне, можно без нижнего белья, которое Орденцам не положено по правилам. По этим же правилам единственная одежда, которую можно носить-то, что выдали.
— Можно подумать, что у вас там какие-то нецивилизованные племена...
— Как сказать — усмехнулась.
— Ладно...А где тапочки? Ты была босой.
— А зачем тогда мне сумка?
— Просто так, а её тоже выдали?
— Нет. Её я приобрела. По этому сумка и сгорела, что сделана неизвестно как и неизвестно из чего, но точно не столь прочна, как Тройка...
— Эта та ведь сумка, которую я видел?
— Нет, знаешь, то был чемодан — разя сарказмом, сказала она.
Атиус хмыкнул.
— Я вот ни как не возьму в толк...А зачем тебе сумка?...Такая маленькая и, как оказалось, ветхая?...
— Нужно же где-то тапочки хранить — мило улыбнулась Ада. — Люблю ходить босой.
— Давай попробую угадать, что было дальше. Ты обтрусила тройку и переоделась в неё. Но, по какой-то причине, ты решила одеть платье. Но, оно было измазано грязью и кровью, и ты начала оттирать чем-то её. Грязь, конечно, стерлась, но кровь не удалилась, а размазалась ровным слоем по всему платью, придав ему чёрный цвет. Не так ли?
— Да. После чего из листьев вылетела цветастая муха и начала летать вокруг. После нескольких попыток отогнать муху, та, наконец-то, получила удар ладонью и с писком упала на землю. Я подняла муху и осторожно разжала кулак. Не знаю, что это такое было, но в Ордене утверждали, что крошечные хмыри с крыльями как у насекомых — эльфы, а феи — это эльфы женского пола.
— Бред необразованных крестьян. Настоящие Эльфы — мудрецы, великолепные маги и ценители красоты, они худощавы и высокорослы. Их кожа нежна, бела как молоко. Они голубоглазые или зеленоглазые блондины. У вида есть масса подвидов, но они все подходят под общие черты. Других эльфов не существует. Остальное — или неграмотность, или полукровность.
— Значит та мошка — фий.
— Ха. Официально слова "фий" нет, есть только "фея", но ты поняла верно.
— Так вот, этот фий дрожал, как осиновый лист, что-то причитал и смылся, увидев мою улыбочку. Совсем скоро лес кончался, виднелось Пепелище. Я долго по нему бродила и рылась в пепле, и наконец нашла кулон, браслеты и останки сумки. Кулон и браслеты я надела, ведь положить мне их было некуда.
— Что за кулон?
— Когда вы мне всучили шкатулку, в ней лежали браслет, кулон, брошь, серьги и огненно-красный шарик.
— Что за шарик?
— Стеклянный, размером с грецкий орех, идеально гладкий. Внутреннее стекло в виде многослойного цветного пламени...В общем какая-то игрушка...
"Знала бы ты, что это за "Игрушка"..." — подумал Атиус.
— Браслет я положила в сумку, а кулон и шарик в карман шорт. Зачем я это сделала — не знаю...
"Или не помню" — мысленно добавила она.
— Пожалуй, наверное было бы лучше, если бы я их оставила там, где они лежали...Красного шарика в пепелище не нашла, видимо он сгорел или где-то потерялся. Непонятно, каким чудом уцелели браслет и кулон...
Атиус насмешливо хмыкнул. Ада зло на него посмотрела, но решила не ругаться.
— Вернулась в лес, и принялась счищать с платья пепел. Заметила ящерку на стволе. Выставила руку и она приземлилась на ладонь и поползла в рукав. Долго ловила Факела, но наверное не поймала бы, если бы он не пополз по позвоночнику. Ледяные искры. Факел упал на землю заледеневшим комком. Эх, надо было мне его на земле оставить, а не гладить и не согревать, теперь я не могу избавиться от этого чешуйчатого беса. Признаюсь, я много раз пыталась от Факела избавиться, но он от меня так и не ушёл...Не знаю, почему я пошла в самую чащу леса, а не по его окраине. Послышался странный шум из-за кустов. На поляне несколько парней мутузили пацаненка. Пацан упал на землю, задергался, закричал и превратился во что-то серое, непонятное. Типы в ужасе убежали. Оборотень заклокотал, рассмеялся и прыгнул в кусты. Ко мне, с крайне непристойными требованиями, пристал один из тех типов, что издевались над ребенком. Мир покраснел и мне, не знаю, почему, захотелось...испить крови. Наверное я бы его прикончила, если б какая-то железка не оказалась у меня во рту...Надоели мне эти совпадения! Нахлынуло. Как бы это объяснить...Ощущение кошки. Всё вокруг — игрушка, и все, кто причинил вред будут наказаны собственноручно и немедля. Вспомнить трудновато. Вроде бы я хотела разукрасить типа, а тут появился ты. Ну, ты ещё убеждал меня оставить этого недоросшего маньяка в покое...Но зачем, он ведь первый начал, ещё и ножом угрожал?
— Мучить кого-либо — негуманно и непристойно.
— А им над ребенком издеваться было можно! А ему приставать, значит, разрешается!?
— Если ты поступаешь и ведешь себя подобно своим врагам — ты уподобляешься им и становишься такой же, как и они, и уж точно не лучше.
Ада усмехнулась.
* * *
— Учат меня, учат — смиряться не научат! — пропела она затем. — Разговаривать с тобой не хотелось. Очутилась в какой-то глухомани, прямо пред сомнительным заведением. Народу было...нормально. Я заказала говядину и вино, а принесли дохлую собаку и кружку непонятно с чем. Пришлось разъяснять, что собачатина дохлая паленая и говядина свежая жареная — несколько разные блюда, а эта чешуйчатая морда, — она за хвост вытащила из-за пазухи ящеренка.
Тот протестующе пискнул и попытался укусить Аду за палец, за что всхлопотал щелбан.
— Выполз из рукава и со...нет, не съел, а просто заглотил кусок мяса раз в десять больше себя. — Как он в него влез?...Потом поспорила с каким-то типом, стукнутым пыльным мешком. Этот, блин, нахал-уж не знаю, кем он себя считает...— отказался платить проигрыш, да ещё ласки потребовал. Я выпустила клыки и улыбаясь ответила, что ненавижу вкус чёрной драни, но сделаю для него исключение и "приласкаю" его. Крепкие, однако, у этого субъекта нервы...Но я...нашла способ заставить его заплатить, причем он сам мне его подбросил.
— Какой?
— Имя.
— Чье?
— Якобы моё. Он сказал, что заплатит, когда столкнется с де Сатт. Ну, я вспомнила, что вы утверждали, что это я, и сказала ему это. Он конечно не поверил. Попросила его быть свидетелем при доказательстве вам того, что я не де Сатт, а он уставился на браслеты, высыпал на стол монеты и в панике смылся.
"Нда...Это ты зря..." — Атиус с трудом давил удивление и набегающую панику. — "Неужели я забыл тебе сказать, что тебе лучше не называться той, кто ты есть? Что это чревато неприятностями?...".
— Потом шлялась по лесу без приключений, только всё время казалось, что кто-то следит за мной. Залезла на дерево, чтоб сориентироваться, Только слезла — ко мне пристал твой пришибленный Яно, засыпал тучей вопросов и отказался отстать от меня. Больше ничего не было, вроде бы, по крайней мере не помню. Подскажи, что мне нужно сделать, чтобы эльф стал "нормальным", и чтоб его братец от меня отстал? — спросила Ада.
— А ничего. На эльфов не действует ни Чёрная, ни какая-либо другая вредоносная магия. Скорее всего он испытывал к тебе симпатию, а ты, просто-напросто, усилила это чувство.
— Я ничего не делала.
— Это могло быть сделано несознательно.
— Так как?
— Не знаю. Ада, а как на счет ещё кое-чего?
— Чего именно?
— Ты обещала рассказывать без недоговорок.
— Я рассказала всё, что со мной приключилось.
— Когда ты рассказывала про Орден, ты очень много не сказала.
— Тогда я не обещала рассказать всё. И есть кое-что, о чем мне очень неприятно вспоминать.
— Церемонии.
— Да.
— Они меня и не интересуют.
— Тогда что тебе от меня нужно?
— Мне нужно, чтобы ты научилась владеть собой — это самое главное, но я должен понять тебя.
— Тут и понимать нечего. Я очень раздражительна, зловредна, злопамятна и упряма.
— Это на лбу у тебя написано, а что творится в твоей душе?
— Когда раздавали души — я меняла плодородие на безумие и логику на мстительность. Так утверждают все Орденцы — Воспитанники Ордена.
— Отвечай честно, тебе снятся сны?
— Да.
— И что тебе снится?
— В основном маленькая девочка в простыне, в место одежды, которая смеется, играет, нежится на солнце, и её ласкают родители, но родителей я не видела, а заканчивается этот сон болезненно яркой вспышкой белого света и ледяной болью в спине.
— А что это за девочка?
— Не помню точно, толи Аниэль, толи Мориэль.
— Имя эльфийское.
— Я не задумывалась.
— А что тебе ещё снится?
— Голоса, и после таких снов всегда болит голова, но я привыкла.
— Какие-нибудь другие сны ты видела, хоть раз?
— Сны — нет, глюки — да.
— Какие?
— Начнем с тог, что периодически, если я кого-нибудь не убью, выпив его кровь, — мне становится плохо. У меня сводит желудок, ноют зубы, течет изо рта кровь и мир окрашивается в красный цвет, я четко чую кровь в живых созданиях, сами же они выглядит размывчатыми силуэтами.
— Животных?
— Да. Люди и нечисть — тоже животные, а кровь, для прекращения этого, подходит любая, только живая.
— Можешь быть спокойна — больше этого не случится.
— Надеюсь, а почему?
— Потому, что это был Голод. Кровь шла у тебя из-за гвоздя в челюсти. Ещё что видится?
— Воспоминания, жуткие воспоминания...Но, я вижу не своими глазами, а как бы со стороны.
— О чем.
— У этого есть только одно название: "Алифэн".
— Ещё что-нибудь?
— Блики, шорохи, голоса, чье-то присутствие и дэ-жа-вю. В общем — все признаки шизофрении.
— Пар ле тю Клэрсэ?? — спросил он.
— Но. Нэ пар лю па Клэрсэ. Лю па франсэ?, — машинально ответила она на том же языке.
"Французский?" — удивилась она. — "Странно, раньше я не замечала, что знаю французский. Может потому, что никто не говорил по-французски? Но откуда я его знаю?"
В памяти встал случай. У Така на квартире во время просмотра французского фильма пропал русский перевод, а она этого даже не заметила. О том, что перевод пропал, она узнала, уже после. Когда их компашке это надоело, и Лост вырубил телевизор. Она возмутилась, чем вызвала удивление и непонимание. А после фразы "А какой смысл смотреть фильм, если перевод гавкнулся?" её удивление и непонимание стало ни чуть не меньше их. Тогда они все вместе порешили, что она слегка задремала, и ей приснился альтернативный сюжет.
"Надо же! А я совсем это забыла! Выходит я знала, что знаю? А что ж ни кто мне не сказал потом? Да пьяные они были...Но с чего он спрашивает про...про какой-то светлый?...Ха-ха, эльфы говорили по-французски, а я не поняла лишь потому, что не желала слушать!".
— Клэрсэ. — поправил он её. — Почему тогда ты не поняла разговор эльфов?
— Я не желала слушать их разговор. Кто бы мог подумать, что они говорят по-французски, и что я его знаю.
— Французский? Какой ещё французский?! Эльфийский.
