На пути "Тайфуна" 4

Рябинин взял протянутые бинокли, взвесил их на ладони, и понимающе вздохнул:

— Наш вдвое тяжелее.

— Верно, — подтвердил Алексей. — Вес Б-6 почти в два раза больше. Долго держать его рука устанет. Но один Цайс мы вам официально передадим, ведь вы все-таки приданное нам подразделение.

Рябинин, получив обещание, повеселел, а Леонов только вздохнул, признавшись, что сам хотел бы затрофеить логарифмическую линейку.

— Тут на ЦКП их столько — и инженерные, и штурманские. Причем, инженерные германского производства, самого высокого качества. Вот это действительно сокровище! Да только на всех проставлен инвентарный номер. Эх, а я бы после войны доучивался в институте и считал на них.

— После войны появятся электронные калькуляторы, — пообещал я, — а логарифмические линейки можно будет выкинуть.

— Зачем же их выкидывать, — раздался целый хор возмущенных голосов. — Ведь на них так удобно считать.

Я предпочел не развивать неудобную тему, а Леонов снова переключился на космос:

— Вот бы взять телескоп с вышки управления огнем. Там на Луне столько интересного: Таинственные моря, горные цепи, с одной стороны освещенные солнцем, а с другой скрытые мраком. И все это испещрено кратерами — большими и маленькими.

Эх, романтик ты неисправимый, Лешка. Если бы не война, пошел бы, наверно, в науку.

— Только представьте, — вдохновлено расписывал Леонов красоты внеземного мира, — много миллиардов лет на Луну падали метеориты и астероиды, постепенно покрывая ее кратерными кольцами, которые еще и накладывались друг на друга. На Земле следы космических ударов стирают дожди и ветра, но там атмосферы нет. Вот наш небесный спутник астероиды постепенно и изрыли кратерами.

— Вообще-то, — нравоучительно заметил я, — почти все огромные кратеры на Луне появились практически одновременно. Это случилось во время Поздней тяжелой бомбардировки четыре миллиарда лет назад. — Тоже мне астроном-любитель, даже таких элементарных фактов не знает.

Бойцы разом примолкли, обдумывая услышанное, и в наступившей относительной тишине, почти не прерываемой трескотней выстрелов, я продолжал изучать окрестности. Наблюдатели наблюдателями, но следует лично оценивать обстановку, благо, погода позволяет. Морозец пощипывает, но не сильно, лишь сгоняя сон.

Тишину нарушил Еремин, поднявшийся с докладом об обстановке на Исосаари. Успешное продвижение пехоты и танков, обеспеченное, между прочим, и нашим артиллерийским огнем, сделало наше пребывание на батарее ненужным. Этой ночью команды вызова огня уже не последует. Конечно, зачистка большого острова продолжится, как минимум, весь следующий день, но уже без нашего участия.

— Поздравляю, товарищи бойцы и командиры, — первым сориентировался Михеев. — Поставленная перед полком задача выполнена.

Все разом повеселели, и Белов шутя начал подтрунивать самоходчиков:

— Ну что, самоходы, какая пушка лучше? Ваша трехдюймовая, или наша, — боец широко развел руками, показывая, как минимум, шестидесятидюймовый калибр. — Ваши-то всю ночь палили без толку, а наше сделало пару выстрелов, и для лахтарей бой разом и закончился.

— Если бы ваше орудие, из которого мы научили вас стрелять, было чуть подвижнее, — не остался в долгу Рябинин, — то ему бы цены не было. А то ж его с места не сдвинуть. Это как футболист, которому нельзя с места сойти. Много от такого толку? А вот наш комбат Яковлев на "Сухарике" спокойно заехал на Исосаари, и там забил финнам голя.

— Да и покинуть огневую позицию до начала ответного обстрела ваша батарея не может — резонно добавил Шитов. — Вот начнется артналет, и... Так что самоходка, как ни крути, но получше.

Бойцы еще немного позубоскалили, и самоходчики отправились к своей машине. Стрельба стрельбой, а задачу боевого охранения острова их экипажу никто не отменял.

— Надо же, нашу двенадцатидюймовочку обхаяли, — возмутился им вслед Белов. Вы, тащ командир, как считаете, что лучше?

— Моя пушка мне очень нравится, но с собой ее не заберешь, вот что плохо. Но самоходки тоже, можно сказать мои. Вот кто предложил их строить?

— И кто же? — полюбопытствовал Михеев.

— Ну, собственно говоря, первым предложил Наркомтанкпром, — признал я. — Но без моей поддержки там бы еще долго доказывали необходимость выпуска самоходных орудий.

Вокруг остались только свои, и можно было пооткровенничать:

— Мало того, без меня бы конструкторы еще долго перебирали варианты компоновки. Они же сначала хотели соединять два двигателя по параллельной схеме, да еще поставить ведущие колеса сзади!

— И как бы машина работала с двумя несинхронными коробками передач, — усомнился Леонов.

— Вопрос риторический, — пожал я плечами. — Но конструкторы должного опыта еще не имели и потому действительно пытались синхронизировать работу двух двигателей и коробок передач.

Люк башни снова открылся, прервав мои откровения, и Еремин тревожно доложил, что получена шифровка из дивизии.

Пока посланный за шифровкой Белов бегал на башню к радисту, мы начали гадать, что же нам теперь поручат:

— Продолжим наступление! Еще один натиск, и возьмем вражескую столицу на штык. Тогда и войне с белофиннами конец, — оптимистично предположил Михеев.

Авдеев пессимистично хмыкнул:

— Скорее, ожидается финское контрнаступление, и мы будем держать здесь оборону. Это же очевидно!

— А может там приказ перенацелить наши двенадцатидюймовки на Хельсинки, — робко предположил я. — Там же столько военных объектов. Вот и поставят нам новую задачу уничтожить... да хоть ставку Маннергейма.

— Она расположена в Миккели, это километрах в двухстах отсюда — уточнил Леонов. Сам он гипотез не выдвигал и только хмыкал, выслушивая наши предположения, да задумчиво посматривал на вспышки со стороны Исосаари, где добивали остатки финнов.

Увы, но ошиблись мы все трое.

Глава 10

Когда приказ расшифровали, стало ясно, что теперь нам всем не будет ни сна, ни покоя. Меня назначили временным комендантом острова. Точнее, это я предполагаю, что временным, но в приказе это слово было опущено.

В тот момент, когда мы ошарашились этой новостью, я еще не понимал, сколько неприятностей несет эта коварная должность, хотя и подозревал, что ничего хорошего от нее ждать не приходится. Однако еще до рассвета мне пришлось хлебнуть лиха полной мерой.

Да и не только мне. Замполитрука Михеев автоматически становился военком острова, и такой карьере он был явно не рад. Авдеев превратился в адъютанта коменданта, и на него свалилась куча обязанностей. Если бы он только знал наперед, что его ждет, то немедля связался с особистом дивизии, а то и с самим комдивом, и попросил бы сменить нас.

Вот как же нам было хорошо до этой минуты. Задача роты крайне ясна — оборонять остров. Огневые позиции распределены, наблюдение организовано, маскировка проверена, кухня в наличии, есть где отдохнуть и обогреться. Что еще надо? Лично нам больше ничего, а вот командованию приспичило наслать на наш остров неисчислимые бедствия.

Но резоны для этого имелись. Когда мы шли в наступление, предполагалось, что полковые тылы плетутся где-то далеко сзади, а дивизионные частично рассеяны по льду, частично прячутся на Гогланде, а некоторые и вовсе остались на континенте. В принципе, так и было. Но как только забрезжил успех операции, командование приняло решение полностью перебазировать тылы на острова. Но так как на Исосаари все еще прятались вражины, и зачистка закончится, в лучшем случае, завтра к вечеру, то всех тыловиков направили прямиком на мой Сухой остров.

Первой примчалась кинопередвижка нашего дивизионного клуба. Война-войной, а план по демонстрации кинофильмов выполнять и перевыполнять нужно, что наш кинотехник товарищ Тарасов прямо и заявил коменданту, то есть мне. Узнав, что в островном офицерском клубе уже все готово для киносеанса, Тарасов повеселел. Он лишь попросил помочь ему улучшить светомаскировку помещения, которую тыловые финны делали откровенно халатно.

Следующим гостем оказалась санпередвижка во главе с фельдшерицей, и очень кстати. Поток раненых с Куйвасаари не прекращался, и врач в импровизированном госпитале не успевал всех принимать.

Не менее полезной оказалась и передвижная хлебопекарня, привезшая ноу-хау нашей дивизии — самодельную мельницу, смонтированную прямо в кузове полуторки. Её соорудили еще летом, до моего появления в дивизии, хотя молва уже приписала это изобретение мне. Сможет ли пекарня накормить свежим хлебом всю дивизию, разбросанную по морю, сказать не берусь. Но нашей роте горячий хлеб прямо из печи точно достанется.

Отлично! В графе "хлебообеспечение острова" можно мысленно поставить галочку.

От санпередвижки ненамного отстали дезинсекторы, сразу безапелляционно заявившие, чтобы я не смел отпираться. Они, дескать, все знают про наличие на острове большой финской сауны, и потому не стали брать с собой сборно-разборную баню.

Конечно, отпираться я и не думал. Это даже здорово, что у сауны теперь появятся ответственные за нее банщики, проводящие санобработку личного состава. А вот что было совсем не здорово, так это появление передового отдельного армейского артсклада. Тот факт, что артсклад стал передовым в самом буквальнейшем смысле слова, далеко опередив дивизионный артполк, командование не смущал.

Пришлось вызвать на разгрузку снарядов весь личный состав роты, не задействованный в караулах, и успевший подремать хотя бы пару часов.

Бойцы валились с ног и мечтали отдохнуть, но назло им на острове высадился целый десант начпродов, от дивизионного до полковых. Не сумев организовать питательные пункты на пути следования дивизии, да и где их располагать в открытом море, начальники продфуражного снабжения кинулись исправлять упущение. Они затребовали от коменданта блиндажи с отеплением, чтобы предохранить продукты от действия как противника, так и мороза. Ну и от хищений, разумеется.

Комендант в моем лице оказался в затруднении. Понятно, что в замерзшем виде продукты выдавать не положено, но кладовки на Куйвасаари были рассчитаны, максимум, на маленький дивизион, а не на дивизию. Кроме того, продукты мало просто хранить, их еще желательно приготовить. А начпроды уже грозили военкому острова прокурорской проверкой, если мы воспрепятствуем организации пусть не трех-, но хотя бы двухразового горячего питания.

Препятствовать организации пищеблоков мы не собирались, но вопрос оказался непростым. Учитывая, что пленных финнов у нас никто не соизволил забрать, а госпиталь все расширялся, помещение для приема пищи наши питатели выбрали в финском офицерском клубе, уже занятом под клуб дивизионный. Конфликт пищи духовной и пищи телесной, к счастью, разрешился быстро. Было решено совмещать принятие того и другого вместе, так что выгонять на мороз никого не пришлось.

Уладив спор, я потопал к причалу, куда подъезжали все наши гости, в тайной надеже, что они закончились. Увы, но ящик Пандоры, щедро выданный комдивом нашему маленькому острову, только-только начинал открываться.

Когда из очередного причалившего грузовика выскочило четверо человек, я не сразу разглядел, что это приехала полевая касса Госбанка. Но мой ординарец, которому приходилось заниматься скучными документами, сразу узнал пришельцев и кинулся им наперерез, возмущенно размахивая руками:

— Товарищ Либман, куда вы со своей кассой? Да куда же вы свой сундук тащите? Остров на переднем крае обороны! Здесь скоро начнутся обстрелы и налеты.

Кассир скользнул взглядом по немецкому мундиру, который Авдеев так и не снял, и устало ответствовал:

— И вам доброго утра, товарищ Авдеев. Только молодой человек, пожалуйста, не шумите так. Не знаю вашего настоящего звания, но вся дивизия таки говорит, что в Москве у вас денежный аттестат начсостава ГБ. Но если вы не знаете, то я вам скажу, что кубиков у меня не меньше, а в ЧК я служил, еще когда вы под стол пешком ходили. Так что слушайте меня внимательно. У нас здесь оборотная касса, а это больше миллиона рублей; карточки вкладчиков; бланки вкладных книжек; облигации госзайма. Так что простите великодушно, но выделите уж подходящее помещение для работы ПКГ. А мой, как вы выразились сундук, я уже выносил из окружения, не потеряв ни одного потрепанного червонца (* в августе 1941г, когда 179сд выходила из окружения). Если надо, вынесу снова.

Я и сам не так давно работал программистом в банке, но о работе финансовой системы в докомпьютерную эпоху знал лишь в общих чертах, а об организации фронтовых касс еще меньше, поэтому прямо спросил у коллеги, что конкретно от нас требуется.

Товарищ Либман ломаться не стал и охотно высказал свою скромною просьбушку:

— Товарищ Соколов, извините, что мы так без приглашения, но нам от вас ничего-то и не нужно. Только выделите уголочек для кассы, да местечко для ночлега, и света немного электрического, а он у вас есть, да в бане раз в месяц помыться. А еще немножко воды питьевой и в вашей столовой хоть чуть-чуть покушать. Вы думаете, мы в госбанке мед ложками хлебаем? Так я вам все выложу начистоту! Мы три недели так мотались с обслуживаемым соединением, что нас ни разу не успевали поставить на довольствие. Это же нужно снимать на кино! Мы питались так, что дай бог нашим врагам кушать не больше. У нас в супе и пшенинки было не найти. Мы видели хлеб, но ели его исключительно глазами.

— Вас понял, коллега, — прервал я разглагольствования кассира, который подобно Остапу Бендеру был столь же красноречив, как и голоден. — Разве можно отказать в такой пустяшной просьбе.

Начальник кассы, совсем еще молодой парень, годившийся кассиру в сыны, уловил момент и протянул адъютанту коменданта стопку аттестатов и рапорты о постановке на котловое и вещевое довольствие. И как, спрашивается, нам все это бумаготворчество оформлять?

Паша сник, поняв, что спор проигран, и пообещал предоставить кассе самое, что ни на есть, замечательно помещение: Убранное-прибранное, чистое-пречистое, где все сияет-сверкает, с электричеством, водопроводом и даже канализацией.

— Пойдемте, товарищи банкиры, — поманил Алексей кассиров, — там таки есть, на что взглянуть. Я даже не знаю, какая там площадь, но очень много.

Проводив крытую полуторку к батарее, где в подземных галереях можно было спрятать хоть десяток полевых касс, ординарец, подгоняемый нехорошим предчувствием, поспешно вернулся обратно. И вовремя. К этому времени облака совсем рассеялись, и при свете луны стала видна зловещая вереница грузовиков, тянущаяся от горизонта к нашему маленькому острову.

Первым делом нам подкатили каверзный подарочек в виде батареи сорокапяток. Нет, сами пушки были в исправности, и к ним прилагалось аж по три боекомплекта. Но вот незадача — пушкарей забрали на усиление артдивизионов взамен выбывших из строя. Во время боя стоявшие на открытом льду расчеты секло осколками, и потому весь личный состав малокалиберной батареи, остававшейся в резерве, раскидали по разным подразделениям. Ну а пушки подарили мне, рассудив, что уж с ними моя рота легко управится. Ага, управится... если других дел не будет. Но у нас и так финских орудий девать некуда, а тут еще за сорокапятки отвечай.