Край ветров: ....

— Как я сюда попал?

Мартин разом подобрался, подался вперед, уперся локтями в колени и посмотрел уже так, что я тут же вспомнил нескольких своих преподавателей из академии. Те тоже, упиваясь властью, любили трепать нервы студентам, еще не способным даже подумать о том, чтобы дать отпор.

— Рейнхард, тебе ведь было сказано, что ты должен информировать нас о каких-либо передвижениях, — произнес Мартин.

Его глаза, обведенные черным, притягивали к себе взгляд. В полутьме они казались мне тусклой зеленоватой галькой на дне реки. Он не был особо крупным, но весь его внешний вид говорил о том, что он опасен: яркий, резкий, словно экзотическая ядовитая змея, он совершенно не стремился как-то сгладить или приглушить производимое впечатление.

И я был впечатлен, и это мне не нравилось.

— Ты же знаешь, — продолжил Мартин, и от его вкрадчивого, ласкового, наигранного тона у меня по загривку пошли мурашки, — ночью на окраинах бывает опасно. Зачем ты заставляешь нас беспокоиться?

О, сколько искусного притворства было в его словах. И все же какая-то часть меня на секунду затрепетала, оттаяв — и это мне тоже совсем не понравилось.

Я почти поверил в то, что он беспокоится — это плохо. Но не может быть, чтобы желание оказаться частью чего-то вроде семьи, пробилось у меня именно в такой момент, и целью своей сделало это... существо.

Конфликт-то, в целом, тут классический. Мне предлагается следовать правилам, несложным, в общем-то, но где один запрет — там и два. И подчиняться я не хочу.

Если подумать, так было всегда. Да, в юности я был слаб, я хотел бы мочь присоединиться к какой-то общности, чтобы почувствовать сопричастность — но почти никогда желание обрести семью не затмевало тех лишений, что предстояло бы понести, реши я презреть себя, свою идентичность. Порою мне удавалось сплотить вокруг себя личностей, близких мне по духу, и, становясь блуждающим, неявным центром таких компаний, я обретал равновесие, словно крутяшийся волчок. Таков мой правильный путь. И лишь изредка получалось так, что уже готовая, сформированная без моего присутствия общность готова была принять меня без перемен — и это явно не тот случай.

— Ситуация вышла из-под контроля, — произнес я ровно, не отводя взгляда. — К тому же, насколько могу судить, вы все равно нашли меня и... вернули.

— Мы не ограничиваем твоего права на свободное передвижение, — заговорил Айра. — Всего лишь просим, чтобы ты был на связи и говорил, если собираешься...

— Вы не находите, что было бы гораздо проще, если бы вы объяснили мне нормально, зачем вам это? — я размял шею, ощущая, как тянет мышцы спины и рук. Что ж, скоро боль станет сильней, к гадалке не ходи.

Айра взглянул на Мартина, тот на Айру, потом оба посмотрели на меня. Но ничего не произнесли.

— Ладно. Раз вам так хочется играть в моих папочку и мамочку... Кстати, как именно вы меня нашли? Какой-то магический маячок?

— Да нет, всего лишь немного логики и пара открытых дверей, — Айра пожал плечами. — Не так сложно узнать, кто был твоим наблюдателем. И не так сложно предположить, что если в деле замешана девушка...

Я тут же крайне живо себе представил, как эти двое вваливаются в крошечную квартирку Кей через какой-нибудь межпространственный портал, она, выходя из ванной, от растерянности или роняет полотенце, или бьет Мартину с размаху прямо в рыло, или и то и другое по очереди.

— Но ты не волнуйся, все было тихо, нас никто не видел, — продолжил Айра.

Я с размаху шлепнул себя ладонью по лбу. Так еще хуже! Теперь Кей точно думает, что я сбежал. А ведь только все налаживаться начало, вот же!

— Что такое? — в голосе Айры прозвучало искреннее беспокойство. — Что-то не так?

Я махнул рукой, вставая и намереваясь отправиться в свою комнату.

— Ничего, ничего такого... Все нормально. Учитывая наше понятие нормы.

— Нас снова не будет какое-то время, — сказал Мартин. — Постарайся не исчезать.

— А то что? — я остановился на полпути к двери и обернулся.

— А то придется отрядить с тобой Айру, — Мартин задумался. — А знаешь... ведь неплохая же идея. К чему ждать неминуемого нарушения запрета, если можно сразу принять меры?

— Чего вы боитесь? — я на автомате скрестил руки на груди, но тут же попытался расслабиться и встать спокойнее. — Что я — что? Что со мной может случиться или что я могу сделать такого, до чего вам есть дело?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — сказал Мартин.

Это была клишированная фраза из фильмов и книг, и в устах кого угодно она прозвучала бы избито и банально, глупо даже, и вызвала бы у меня смех. Но этот... человек, если можно его так назвать, — произнес ее так, что ему поверилось. Я ощутил, что зарываюсь, что и правда задаю многовато вопросов, мешаюсь, лезу не в свои дела. И это ощущение мне снова очень не понравилось.

— Это нормально, — ответил я, хотя моего ответа никто не ждал и не хотел. — Задавать вопросы. Вы, ребята, должны определиться: вы таки надсмотрщики мне или добрые друзья. Потому что если первое — то давайте по-честному, без танцев вокруг. Ставьте свои маячки, надевайте наручники, или что там у вас — подпространственные кандалы? А если второе — то, может, я пойду, заберу гитару, и мы с вами постараемся более не пересекаться?

У Мартина дернулись щеки, морща тонкий прямой нос, и задрожали веки, прикрывая глаза. Я не смог понять — то ли он просто вздрогнул, словно от внезапного холода, то ли по его телу, точнее, по материи его тела, по коже, одежде, волосам, как они есть, прошла рябь. Скорее, второе. И я бы подумал, что окончательно схожу с ума, но, делая скидку на особенности Мартина...

— Пойдем-ка со мной, прогуляемся, — сказал Айра, спрыгнув с дивана. — Похоже, нам стоит поговорить. Мне чужие вопросы еще не успели набить оскомину.

Он на секунду глянул на Мартина, тот ответил ему небрежным кивком, снова принимая расслабленную позу.

Я, болезненно морщась от первых признаков настигающей крепатуры, пожал плечами:

— Ну пойдем, сходим.

Я так до конца и не понял, какие отношения связывают Айру и Мартина, но уже осознал, что они не равны. Мартин решает. Айра — исполняет его волю, а так же будто бы переводит его слова на более... человеческий язык. В то же время я не ощущал в Айре абсолютной покорности. Насколько я успел понять, Айра довольно часто смел дискутировать с Мартином, порою довольно отчетливо перечить ему. И если мне каждый раз, чтобы даже просто ответить Мартину, требовалось некоторое волевое усилие, Айра, похоже, никакого иррационального трепета не испытывал.

Вообще, чтобы обдумать все это, в особенности — этот свой липкий, жалкий срах, мне требовалось гораздо больше свободного времени наедине с самим собой. Но последние несколько дней я подобным не располагал.

Я набросил осеннее пальто, обулся, затянул на шее шарф, дожидаясь Айры. Тот вышел ко мне с металлическим посохом в руке, одетый, вместо голубой толстовки и узких брюк, в просторный черно-оливковый балахон необычного кроя.

— А это ты так куда?.. — спросил я, кивая на одежду Айры.

— Да так, — он затянул пару ремешков у левого плеча. — Пошли.

Айра зачем-то приобнял меня за плечо, в меру своих сил, конечно — он был на голову ниже, — открыл дверь, ведущую в коридор, а меня несильно толкнул вперед.

Я запнулся о порожек, но не упал, успев выровняться, в это мгновение местность мгновенно переменилась. Мое лицо резко обдало свежестью, запах соли ударил в нос, и я вышел не в полутемный коридор, а куда-то к морю, под высокое пасмурное небо, и под ногами заскрипела покрытая изморозью серая трава высотой по колено.

Пару секунд я ловил ртом холодный, влажный морской воздух, глупо оглядываясь по сторонам. Все же переходы Бродяжки не настолько кардинальны, и оттого не так шокируют. А тут...

Мы оказались стоящими на обрыве, и местности я не узнал. Облака на сером бурлящем небе, толкаясь, плыли прочь от берега. Солнца было не разглядеть.

— Слегка бы ошибся, пришлось бы купаться, — с улыбкой сказал Айра, опираясь на свой посох и щурясь на сероватое море, по которому бежали мелкие белые барашки.

Ветер трепал Айре соломенную челку и то и дело бросал ее в глаза.

Где-то недалеко во множество глоток надрывались чайки.

Я обнял себя за плечи, ощущая, как ветер начинает подбираться к теплому нутру.

Айра говорит так, словно ему это перемещение вообще ничего не стоит. Как он это делает? Производит ли он при перемещении какой-нибудь... анализ предмета? Существа, что берет с собой? Или он не оперирует магией напрямую, а лишь использует что-то готовое, заклинание ли, или какие-то скрытые возможности нашего мироздания, очевидно, более подвластные ему, чем всем остальным магам?

— Пойдем вдоль моря, — продолжил Айра, говоря достаточно громко, чтобы его голос перекрывал ветер. — У тебя же вопросы. Я готов отвечать. Скажу, что знаю.

И он пошел вперед, а я, чуть помедлив, двинулся следом за ним.

— Если я все понимаю верно, — начал я, поравнявшись с Айрой, — ты и есть тот парнишка, который вернулся в дом некроманта на исходе прошлой весны.

— Надо же, ты меня запомнил, — проговорил Айра. — А потом узнал.

— Не то чтобы узнал. Скорее, сопоставил рассказ Николы с тем и этим. Но, наверное, вплоть до сего момента я до конца не понимал степени твоей... перемены.

— Даже после того, что Мартин устроил в суде?

— Во время суда я был слегка не в себе, — я не кривил душой. — Шок, стресс, вот это всё. И вот ты берешь и переносишь нас... Кстати, куда?

— Мы чуть западней Змеиной Косы, — произнес Айра. — Не так уж и далеко.

Змеиная Коса — поселок городского типа, расположенный в уютной бухте в паре десятков километров от города. Насколько я могу помнить, там выросла Никс, моя бывшая ученица, огненная чародейка. В отличие от меня, ее магия все еще при ней, а вот где теперь она сама, мне неизвестно.

Выбор Айры я, в принципе, понимаю — они с Никс, кажется, дружили когда-то. Когда его еще звали иначе, и выглядел он мальчишкой тринадцати лет.

— Ты перенес нас сюда, потому что чуял, что в том доме зреет гроза, — продолжил я. — Разнял готовых сцепиться собак. Я слишком глуп: несмотря на естественный страх, смею перечить Мартину. А в чем же его беда? Почему он не мудр достаточно, чтоб на меня не злиться? С его-то силами? И, наверное, возрастом? Опытом?

— Ты все понимаешь неверно, — слегка натужно улыбнулся Айра. — И это простительно и понятно — мне. Мартин же... он не в силах понять, как такой, как ты, смеет спорить с ним. Ты для него незначителен. Незначителен настолько, что... Как бы тебе объяснить...

Айра склонился и оборвал былинку. Поднял ее на уровень своего лица:

— Ну вот представь, что с тобой спорит эта трава.

Я недовольно нахмурился:

— Ладно, пускай. Начни трава со мной говорить — я бы решил, что переборщил с веществами. Однако, если я есть трава, то какое дело Мартину до меня? Зачем спорить с травой?

— Спорить с травой — что с ветром, — произнес Айра, театрально разведя руки. Потом как-то сник и отмахнулся: — Бессмыслица какая-то, забудь. Неудачное сравнение.

Я выгнул бровь: Айра пытается сбить накал пафоса и перейти, стало быть, на короткую ногу?

А он тем временем уселся почти у самого края обрыва, положил рядом посох и сцепил руки на коленях замком. Делать нечего — я опустился рядом, примяв и без того заметно приглаженную ветрами траву, радуясь, что пальто черное и запачкаться, по идее, не должно.

— Ну, — произнес я. — Давай начистоту. Зачем я вам нужен?

— А давай начистоту ты, — Айра обернулся ко мне. — Что с тобой не так?

Я постарался ответить без заминки, как мог, естественно:

— Говорят, что мне веры нет, при том, что я никогда не встречался с двумя одновременно?

— Ты вообще хоть с кем-то встречался?

— Ну, нет. Если мы, конечно, говорим о длительных отношениях. Дольше пары дней, я имею в виду.

— Понятно, серьезно не будем.

Моя паранойя кричала мне, что Айра знает обо всей этой эпопее с тем, что в меня вселилось и чего-то от меня хочет. Более того, мне чудилось, что он не просто знает — он видит меня насквозь. Но я не знал, чего мне опасаться больше: Айру или самоназванное Божество? Айру и Мартина? Информации считай что нет. Ее крайне мало. Чувство самосохранения твердило держать информацию при себе до конца, и я, не имея лучшего варианта, решил так и делать.

— Мы ищем кое-что, — вдруг заговорил Айра.

Это было... смело. Пожалуй, даже откровенно.

— Что именно — это, конечно, тайна?

Айра кивнул.

— И в чем же проблема? — я неопределенно взмахнул рукой. — С вашими-то силами... Ты вон к Змеиной Косе нас переместил, что пальцами щелкнул — что тебе стоит найти что-либо?

— Не все так просто, — сказал Айра. — Я помню, мы очень долго искали путь сюда. И нашли только тогда, когда Вьюга призвала Дух Огня, проснувшись, и зов ее преодолел абсолютную пустоту междумирья. Возможно, то, что мы ищем теперь, будет найти так же непросто. Но по-другому.

— Я не понимаю. Вьюга. Междумирье. Телепортация. Вы очень сильные маги с огромными возможностями. Что вы не можете найти? Я помню, как ощущал себя в первые моменты, что на меня свалилась мощь исключительного чародея — это было нечто. Я точно могу сказать, что в пределах своей стихии я был почти что всесилен, и всевидящ заодно, пускай зрение мое и было несколько... оригинальным. Но от меня бы не укрылось ничего важного...

Кроме. Я вспомнил тут же, как не видел идущую по коридорам ледяного форта Кей. Идущую босиком, опознаваемую лишь косвенно, как и другие поглощающие, что были тогда в Лунном. Может ли быть так, что что-то невидимо Мартину и Айре так же, как мне тогда — Кей?

— Меня, в отличие от Мартина, не беспокоит, что ты не понимаешь нас с полуслова, — усмехнулся Айра. — И мощь нашу ты тоже переоцениваешь, додумывая небылиц. Любой маг — ограничен самим собой, если только он не чтец. Любой чтец ограничен роем. Мартин не ограничен самим собой, однако ограничен своей собственной судьбой и... телом.

— Это как?

— В нем много личностей, как в рое, но рой контролирует каждую и каждая часть роя имеет равный вес и значимость, но разные цели, в то время как субличности Мартина не равноправны, не всегда одинаково сильны, однако сходятся в целях и методах. Но тело у них одно.

— Айра, пощади мой бедный мозг, пожалуйста.

— А я же только-только начал.

— Субличности неравноправны? Субличности? То есть он не один?

— Та рыжая девушка, которую ты, кажется, видел на днях в ванной комнате — это тоже он. Она, точнее. Они и есть Мартин Майн.

— А я как-то думал про себя, что меня многовато...

— Ты просто довольно талантлив, как для человека, и все еще не нашел себя. Это нормально. Мартин — множество, меняющееся, с не совпадающей порою контрольной суммой. Он очень странная штука. Пожалуй, я сам до конца не понимаю, что он такое.

— И все же, — я взгдянул на Айру поверх плеча, — почему? Почему вы не можете найти искомое? Что вам мешает?