Декретный отпуск для ведьмы

— Быстрее! — требовательный голос разорвал тёмное полотно сна и первыми, невыносимо розовыми лучами солнца ворвался в сознание.

— Она спит, — злой голос незнакомого мужчины.

— Не сплю. Пошли.

Сонное тело еще плохо слушалось, но подняться без помощи Демира я смогла. И идти смогла. А вот по морде дать голубоглазому повелителю воды не смогла. До меня это, кажется, уже кто-то пару раз сделал.

— Тебе запрещено его трогать, — предупредил асур.

— Ато я не догадалась, — пришлось пробурчать и пройти мимо голубоглазого демона, которого крепко держал за руки повелитель воздуха. Все же Демир не до конца мне поверил, пропустил вперед и правильно сделал. Могла бы — подстригла. Но тогда уже из приюта забирали один голубенький труп. На такой вызов асуру пришлось бы отвечать, а мне защищаться в полную силу. А Демир бы не устоял в стороне. Исходя из того, кто кого сейчас вёл, в результате поединка можно не сомневаться.

Поплотнее запахнув полы мужской курты, я попыталась расслабиться и не дрожать от сырого холода горного утра. Тело же слабо хотело обманываться, и я шла, съежившись и согнувшись в три погибели.

— Это кто?

Так. Кто носит серые шаровары охраны и оранжевую кисточку хвоста? Кто стоит у двери в приют и вытоптал с перепугу целую тропку под окнами, где рожает Алетин? Кто смотрит на повелителя воды, как на врага народа? Мёртвого врага народа.

Галвэйн.

Что надо значить для демона, чтобы уговорить его на "покажи бабайку" из собственной боевой ипостаси?

— Это отец ее ребенка. Толку с него, как с козла молока, но хоть кусочек души пожертвует. Почти добровольно. Это последний шанс ее спасти, — пришлось признать и... быстро отойти.

Только бы Демир не полез их разнимать!

Впрочем, я еще раз убедилась, что Демиру не сто лет, а где-то на пять сотен больше житейского бурного опыта. Демон отпрыгнул в сторону с резвостью козла и грацией тигра. В общем, быстро и куда надо. То есть, ко мне поближе.

— Пойдем, Галвэйн управится быстро. Голубого папаши не хватит на долго.

— А наш новый рыжий донор хоть успокоится, — согласилась я, но в дом не дала себя завести. — Можно я тут постою? Там крики. Я не выдержу долго. Демир, пожалуйста. Мне действительно сегодня хватит. Даже злость уже не помогает. К мордобоям я привыкла, но к умирающим девушкам привыкнуть невозможно.

Демон молча повернул меня спиной к сражению и приобнял. Холод снова отступил, признав поражение перед владыкой небес. Сколько всего в нем намешано? Воздух, природа, металл, огонь? Последние две стихии — мои догадки, но ведьмачья интуиция — это почти факт. Вот сейчас я чувствую тепло. Или он просто нагрел воздух? А это стихия огня или ветер? Демон их знает с этой их майя. Наши стихии куда проще различить. Мне, по крайней мере.

Рука демона скользнула чуть ниже, обнимая уже не плечи, а талию.

Что мне с ним делать? Таким сильным, надежным и почти полностью моим. С тем, кто и меня считает своей. Наверное, это какая-то магия телохранителя и его подопечного. Глубокое чувство ответственности, которого не видать без определенной степени любви. Он мой... а я его. Странное чувство собственности и собственника от которых не становится противно. Но тревожно, что это что-то большее.

— У тебя есть девушка, Демир? Прости, я никогда не спрашивала, а теперь стало интересно.

Демон промолчал, а потом заставил посмотреть ему в глаза, слегка приподняв мой подбородок кончиками когтей. Ненавижу, когда он так делает. Кого другого, наверное, полоснула бы ногтями или попробовала задушить волосами с Тьмой. Его же — не могу, почему-то.

— У меня есть жена. Хали.

Ой, как весело.

— Любопытно, никогда не видела асур, повелительниц стали.

Цепкие пальцы отпустили подбородок и я смогла снова умостить дурную голову на плече мужчины.

— Может еще увидишь. Пол ребенка мы узнать не в силах, но стихию через пару месяцев определим.

— Мой ребенок не будет повелителем металла. — Сожаление вырвалось мимо воли.

— Как его отец?

Пришлось как-то неопределенно пожать плечами. Уж что-то, а увиливать от ответа за года совместной жизни с Хани, я научилась. Пойми нашу ведьмачью, да еще и женскую душу!

— А какой стихии твой ребенок?

Демон мягко улыбнулся.

— Хотелось бы демона света.

Я на мгновение представила дикий хохот Тьмы, тонкую улыбку Мессира и шок всего Ада, если у меня родится повелитель света.

— А что, было бы забавно. В темноте детской зато не споткнешься, когда ночью придется к детю вставать, — хихикнула я.

За спиной что-то роняли и волокли по гравию. А потом снова поднимали, роняли и тащили.

— Не убивай его, — приказал Демир.

Шорох гравия стих, а потом начал раздаваться всё дальше и дальше. Голубого гостя волокли на выход.

— Вообще, знаешь, это логично, — запихнув озябшие руки в карманы Демира, сказала я. Что у него там валяется? Люблю мужские карманы. Случайно их проверишь и много чего о мужчине узнаешь. У повелителя ветра там валялось оружие. Аж скучно!

— Что логично?

— Приставить тебя ко мне. Ты сам папаша в будущем, понимаешь ценность беременной женщины и ее ребенка. Но я так поняла, что не все новые телохранители женатые?

— Практически никто. На них у Хади другие планы. Какие уж не знаю, но все не спроста.

По ногам в панджаби потянуло холодом, а тьма сжала плечи, заставляя поежиться от дурного ощущения, будто кто-то копошится тонкими сильными пальцами в моих кишках.

— Галвэйн! — От моего ора Демир чуть ли не подпрыгнул, но вздрогнул ощутимо. — Немедленно иди к ней! Сейчас же! Брось этого недоноска и дуй в дом, пока она еще жива!

— Ты чувствуешь смерть? — недоверчиво прищурившись, спросил Демир. Галвэйн тем временем не задумывался над глупым вопросом подчиняться ли моему крику или нет. Полетел к любимой почти что на крыльях любви. Хотя, почему почти? Разве у любви не бывает темных перепончатых крыльев в капельках крови?

— Я чувствую, когда кто-то слишком зол и забывает в пылу драки об умирающей девушке. Месть для вас много значит.

— Да. А для тебя?

Что значит месть для темной ведьмы, которая стала ведьмой только для мести за подругу? По сути, безропотно продала эмоции стихии, пообещавшей силу и трупы беловолосых мясников. Это всегда было внутри меня. Впитанное с памятью предков, сжигавших заживо своих обидчиков, обращавших в камень неверных возлюбленных, превращавших в придорожный лопух заносчивых врагов. И как же я отлично понимала Хананеля, так правильно и просто отомстившего владыке света. Пусть и не до конца. Но уже тот страх, который испытал Веельзевул, — немалая награда за его свинство.

— Ну разозли меня, узнаешь, — пожав плечами предложила я. В конечном итоге один пострадавший от злой ведьмы асур это не целый мир.

Постояв еще пару минут в теплых объятиях, я начала засыпать, прислушиваясь к тихому шороху уходящей сестры моей Тьмы. Сердце понемногу отпускали ледяные тиски чужой власти и оно начало биться сильнее, суматошней, отчаянней.

Не дайте боги, стихии и духи оказаться на месте Алетин и ощутить как Смерть придет за мной или моим ребенком.

Медленно выдохнув, сбросив остатки страха нервной дрожью, я неуверенно посмотрела на двери приюта. После многочасовых родов мне уже сами коридоры закались заляпаны кровью и слезами.

— Может в беседке посидим?

Мужчина решил по-своему, подхватив меня на руки и распустив мощные кожистые крылья. Вознесшись над приютом, словно показывая меня рассвету, демон опустился с другой стороны здания к моему окну. Легкий ветерок отрыл ставни и вычурные задвижки, пропуская в комнату нас и солнечные лучи. Разгоняя полумрак комнаты и застывший воздух свежестью нового дня.

— Спи, — легкое одеяло легло на плечи, полог с тихим шорохом опустился, звоном монистов отпугивая кошмары, а полупрозрачная ткань просеивала свет, разбивая его на теплые волокна. Темная фигура прошла к глубокому креслу у двери и устроилась там. Уверенность в том, что синие глаза сейчас не закрыты, а наблюдают за мной, окончательно угомонила дурное перепуганное сердце и я уснула.

На следующее утро я стояла в беседке среди сада и смотрела, как Алетин собирают в дорогу. Идти самой девушке было сложно, всего-то день и отлежалась, и она обосновалась на руках у Галвэйна. Мужчина же разрывался над желанием быть поближе к еще не оправившейся от страшной ночи любимой и к ее ребенку, который тоже был повелителем земли. Забавно вышло.

— Рано он ее забирает, — за спиной раздалось бурчание Демира. Мужчина сам недавно проснулся, хотя, как мне кажется, до последнего боролся с усталостью и охранял мой сон. Я встала, как только он уснул. Даже одеялом укрыла. Придумал же усесться у самой двери, где тихий, но подлый сквозняк гонит прохладный ветерок с горных склонов в дом. И пусть асурам не так уж и легко заболеть, а чихающий телохранитель меня не устраивал. Мало ли что? Вдруг на старости стал здоровьем слаб?

— Ты забываешь о женской зависти, Демир. Не я одна здесь ведьма. До прошлой ночи мы все были подругами по несчастью более или менее, а теперь... Как бы чего не учудили наши умелицы.

— Большей частью умений они обязаны тебе. Кто предложил им научиться держать в руках нож? — подсунув мне очередную плошку с кашей, попытался пристыдить меня демон. Как оказалось, мужчина твердо верил, что место девушек если не на кухне, то от острых предметов и сражений подальше. — И ведь некоторые уже неплохо научились.

— Да причем тут нож? — поморщилась я. — Там и иголки вышивальной хватит, если ее в нужное место в нужное время положить. В пеленки новорожденному, например. Или Алетин в укрепляющий настой. Всего одна капля сока вон той травки, которая растет у забора — и молодая мать сгорит в лихорадке через пол дня. А ребенок, который пьет ее молоко, и того быстрее.

Демир высунулся из беседки и нашел глазами асура-охранника. Поманив того недовольной мордой лица как удав кролика, демон приказал:

— Зиран, вон те кусты долой и по всему периметру приюта проверь, чтобы этой дряни не было. А завтра устрою занятия по ботанике для всех.

— С практическими занятиями? — полюбопытствовала я.

— Может быть, — потер подбородок Демир глядя во след уходящему охраннику.

Я снова посмотрела на Галвейна и Алетин.

— Объясни мне, Мир, как так вышло, что его любовь победила любовь Алетин к отцу ее ребенка?

— Влюбленность, не любовь. Да и были бы это куда более глубокие чувства, все равно бы умерли через год-два или десятилетие. Наша любовь вечна. И она умеет ждать.

— То есть, вы любите раз и навсегда? Никаких юношеских увлечений?

— Нет, конечно. Без этого никуда. Но если нашу любовь не отравит предательство или ненависть — она будет жить дольше нас.

— Ясно, — облизав ложечку с овсянкой, я потянулась за блинчиками с медом. — А Галвейн ей вообще выбор дал? Или просто влил кусочек своей души? Не в курсе?

— Она выбрала его и жизнь, — пожал плечами демон. — И, кажется, своим выбором довольна. Им будет хорошо вместе.

— Ладно, заканчиваем завтрак и пошли подумаем что учудить чтобы наших девочек отвлечь. А то от зависти скоро позеленеют и стекла выдавят в доме, наблюдая за заботливым Галвэйном.

— Иди к себе, а я пока проверю кое-что.

Пока я шла к дому, демон не спускал с меня глаз, а когда уже вошла, то запер за мною двери. Узнаю, какая зараза дала ему власть над домом — брови выщипаю. Полностью. Синие или серые, это уже кому как не повезет.

Демир

Когда я вошел, она лежала на полу. Черные волосы, распущенные, с недоплетенной тонкой косичкой у виска, рассыпались по узорчатому ковру, в тонкие руки сжимали густой ворс, хотя Лена навряд ли это замечала. И вообще видела ли она что-то? Широко отрытые глаза смотрели в потолок, но не замечали отблесков света из окна. Может из-за боли, которая свалила ее на полпути к кровати или от слез, которые наполнили глаза и тонкими струйками стекали к вискам.

— Демир? — слабый испуганный шепот вывел его из ступора. Ужас отступил куда-то глубоко, а страх и злость...

— Допрыгалась!

Тонкие пальчики сжали ковер чуть сильнее. Значит, всё еще болит.

— Встанешь? — опустившись на колени перед девушкой, проверяя ее пульс и дыхание, спросил асур.

— Нет, — слабо улыбнулась ведьма и попыталась переложить руку на живот. Пришлось схватить оба запястья и завести ей за голову и чуть прижать, чтобы не мешала.

— Ну и не рыпайся, — стараясь не сорваться не крик, припечатал Демир. А кричать ему ох как хотелось. То, что он узнал от Хаделиона и врачей приюта о беременности людей от асуров, намертво врезалось ему в память. И эта боль внутри беременной девушки, которую он чувствовал как свою, ему очень не нравилась.

Пока осторожно, не задевая складок ткани, он мог прощупать магию, окутавшую мать и плод. Защита не нарушена, и никто не пытался ее сломать, значит, все-таки физиология.

— Где там твое успокоительное, а? — закусив губу, хихикнула ведьма. Расширенные зрачки. Рваное дыхание. Боль внизу живота то накатывала горячей приливной волной, то отступала, а иногда колола острым раскаленным кинжалом. Он всё это ощущал с ней вместе. Он знал, что такое пытки, и это было слишком похоже на них.

— Потом, — уже куда спокойней ответил Демир. Кивнув на животик он спросил, — Ты позволишь?

— Ты еще и врач?

— Уже да. Все телохранители, которых прислал Хаделион или умеют лечить или учатся этому. Вы слишком хрупки и без нападений, — пришлось объяснить ему. Кто как не он понимал, что без этого упрямая даже в таком состоянии ведьма не позволит ему просто так коснуться своего живота. А может и не только живота. Если придется, он помоет руки и... полезет ей в душу.

— Позови кого-то из девушек.

— А ты им доверяешь? Ведь кто-то же рассказал нападавшим, где наша охрана. Ты видела, как легко они прошли в приют, будто знали откуда их не будут ждать. И кто им будет противостоять тоже догадывались, — чуть поглаживая воздух над животиком ведьмы, размышлял Демир. Накладывал заново магию, обновлял связи в щитах, пытался успокоить маленький плод через ткань и плоть матери. Пытался сделать хоть что-то пока одна упрямая ведьма не дойдет до той степени отчаяния, чтобы довериться ему.

— А я уж было думала, что мне одной так показалось, — чуть склонив голову, Лена вытерла слезы о шерсть. — Хорошо. Но только осторожно. Я тебе все еще не очень доверяю. Хотя хочется.

Не сдержав шумный вздох от последних слов, Демир вынул из сапога кард и разрезал плотно намотанную на талию ткань. Разматывать на девушке метры сари времени не было. Теперь так же медленно и осторожно демон осмотрел уже округлившийся животик. Потом прощупал.

Мимоходом подумалось, что ему надо бы обрезать когти. Это не последний раз когда ему придется ее осматривать, а значит — острый синий маникюр недопустим. Тем более, не почищенные как следует после тренировочных боев.

— Ну? — нетерпеливо выдохнула ведьма. Теперь боль колола ее кинжалом. Он это тоже чувствовал. Вот здесь. Он нашел это место у девушки.

— Твое тело не знает, что делать с плодом, а плод развивается. Чуть более активно, чем это было в прошлые месяцы, но делает он это, как в него заложено природой. Твой же организм, не может понять, что с ним происходит и обеспечивает плод, меняется под него так, как заложено в него. Сейчас вы с ребенком будто боретесь друг с другом.