Кристиан Фэй: Угроза Теней

Что ж, тоже дело.

— Про вас рассказывали, что в прошлом году вы отрубили голову такому же существу.— Тихий голос Нори заставил его обернуться.— Убивавшему людей. Это правда?

— Правда.— Лис вытер саблю о мятые простыни у ног господина Могилко и отправил клинок в ножны. Нори продолжала неотрывно следить за каждым его движением, столь пристально, что Лис чувствовал буравчики ее взгляда кожей спины.

— Я могу пригласить вас на чай?— робко поинтересовалась она, смахнув рукавом капли крови со лба.

* * *

Буквы сливались в единую строку, своенравно плясали перед глазами, не донося ни капли смысла до склонившейся над ними Диа. Наконец, устав бороться с собственной рассеянностью, она откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок. Трещины змеились по штукатурке, рисуя над столом тонкие ветви и паутину.

О, этот охотник! Он сводил ее с ума своей грубостью, прямолинейностью и даже спокойным до безразличия выражением глаз. Диа хотелось впиться в его обветренное лицо ногтями и расцарапать до крови, чтобы тот наконец понял, что именно до него пытаются донести. Она хотела помочь — для того господин Меззанин и прислал ее,— умела принимать непростые решения без колебаний и старалась выполнить работу с максимальной быстротой и эффективностью. Как поступала всегда, когда дело касалось нарушения правил и опасности для множества жизней.

Ее внимание привлекла колонна потрепанных папок на краю стола. Дел у Кристиана всегда было достаточно, чему Диа искренне удивлялась снова и снова. С его методами работы, послужным списком и биографией она бы не доверила ему даже разносить документы. А теперь еще и охота на кого-то, сдававшего конфиденциальную информацию, и каждый работник Отдела знал, что от действий молодого осла зависели их жизни и жизни подопечных. Замечательно, ничего не скажешь...

Ослепленная внезапной догадкой, Диа даже прекратила дышать. Затем выгнулась в кресле и резким движением подтащила кипу к себе. Выбрав одну из папок, она просмотрела ее титульный лист по диагонали, свернула в трубочку и выскочила из комнаты.

Времени не оставалось.

Гонка на время

Докопайц рвал и метал.

Клочья бумаг с бесчисленными отчетами разлетались под его пухлыми волосатыми пальцами, ящики стола грохотали, а подчиненные старались не стучать в дверь его кабинета и вообще не проходить лишний раз мимо. И правильно — попадись инспектору хоть один констебль, кто-нибудь точно отправился бы в больницу.

Его люди (глупые, бестолковые, нерасторопные!) упустили Кристиана Фэя. Инспектор просил — нет, умолял!— их смотреть в оба, не есть, не пить, ходить под себя и не сводить с парня глаз. Но уже с утра один из констеблей ожидал его на верхней площадке лестницы, у двери кабинета, и его виноватый, как у побитой собаки, вид сказал Докопайцу все.

Днем ранее Фэй зашел в заброшенное здание в Козьем переулке. Двое следивших за ним полицейских остались ждать снаружи, укрывшись в относительном тепле экипажа. Но шли часы, на Петрополис опустилась ночь, затем из-за горизонта вышло солнце, а парень все не показывался. Терпение констеблей иссякло, и, изрядно повозившись с тугим замком, они все же взломали входную дверь. Однако внутри их ожидали лишь пыль, проломы в стенах, да сновавшие по ногам толстые крысы.

Кристиан Фэй ушел от слежки и, вероятнее всего, сейчас готовил очередное преступление. А глупый инспектор Докопайц вновь остался с носом. Сидел за столом в каморке с дырявой крышей и кусал локти.

Он сдавленно рыкнул и запустил карандашницей в оклеенную графиками и таблицами стену. Деревянные цилиндры разлетелись в стороны, с треском покатились по неровным половицам.

Но он не дослужился бы до инспектора, если бы не знал пару нужных людей. Докопайц задумчиво глянул на здоровенный аппарат на краю стола и потянулся к трубке.

* * *

Утром следующего дня Айвори решил почтить своим присутствием пятую фабрику. После ночного визита он был просто обязан показать прежнее спокойствие и хватку. Со всеми свалившимися неприятностями ему только не хватало, чтобы Фэй посчитал увиденную слабость за знак и принялся строить планы свержения босса с насиженного места. Он знал таких, как Кристиан. Они работали очень шустро и так же шустро продирались на вершину пищевой цепи, с любезной маской на лице и не гнушаясь любых подлостей.

Солнце еще не поднялось над линией горизонта, и сад за окнами был погружен в предрассветный сумрак. Где-то в недрах ровного, как шар, куста жасмина заливисто пел соловей.

Наконец справившись с последней, похожей на бусину пуговицей шелковой рубашки, Айвори завязал удавку галстука. Собственное отражение в тусклой глади зеркала его отнюдь не радовало. Серое, как утро за окном, помятое, как простыня на еще теплой кровати в спальне, с усталыми пятнами глаз, оно совсем не походило на прежнего Айвори. Зачесав волосы тонким гребешком, он снова одернул бархатный пиджак, на фоне которого его лицо стало еще бледнее, и вконец пал духом. Но времени для наведения лоска больше не оставалось — за окном послышался рык мотора, и по стенам заплясали лимонные зайчики автомобильных фар.

Скрип паркета заставил Айвори остановиться. Фабрикант вышел из комнаты и пристально всмотрелся в туннель коридора, в добрый десяток закрытых дверей. Лишенные окон стены и узкое пространство между ними создавали собственный вид темноты: густой, непроглядный, клубящийся, словно пятна чернил в прозрачной воде. Тьма в этой части дома была особой.

И она шевелилась.

В ушах Айвори зазвенело, а ноги отказали, стали бесполезными ватными культями. Паркет заскрипел под весом неведомого огромного тела. Половицы затрещали, будто кости, хрустящие на сотнях крепких зубов.

На миг Айвори показалось, что он различил знакомое лицо. Белым пятном оно вынырнуло из сумрака вдали, выхваченное светом фар подъехавшего автомобиля, и тут же оказалось вновь поглощено тенью. Айвори сжал похолодевшие от пота ладони, заставил себя повернуться к видению спиной и бодрым шагом двинулся к лестнице. Сердце в его груди закололо — так быстро оно билось о клетку ребер, но фабрикант спускался с прежней скоростью, не позволяя себе бежать. Он, Левиафан Айвори, акула бизнеса, миллионер, больше не носился по лестницам, словно перепуганный тьмой, одиночеством и невесть чем еще мальчишка. Те моменты остались далеко в детстве.

— Господин Айвори,— приветствовал его невозмутимый водитель. Фабрикант сдержанно кивнул и надел шляпу.

Вдруг он замер, вслушиваясь в могильную тишину лабиринта комнат. Водитель терпеливо ожидал, рассматривая покрытые росой бутоны цветов. Когда же Айвори медленно снял шляпу и повесил ее обратно на вешалку, тот лишь раскланялся и ретировался — молча, как делал всегда. Чихая и мигая подслеповатыми фарами, автомобиль скрылся за ведущей к воротам аллеей.

Айвори закрыл дверь. Замок хищно щелкнул, отрезав его от окружающего мира. Фабрикант повернулся лицом к сумрачным внутренностям особняка, к скалящимся со стен портретам и густому мраку, скопившемуся за десятками открытых дверей. От страха в нем просыпалась невиданная агрессия.

— Попробуй еще раз заговорить, и я найду тебя и вырву то, что осталось от твоего поганого языка! Понял меня, шлюхин сын?!

Дом ответил ему безразличным молчанием, уставился на Айвори сотней глаз с картин и статуэток. Стены впитали выкрикнутые слова, и осталась лишь тишина.

* * *

Очередной день пятой фабрики раскачивался медленно, но неумолимо, набирая обороты с каждой минутой. Один за другим на места подтягивались работники, добрая половина которых уже курила под утренними лучами у входа.

Притворяясь управляющим, Кристиан успел научиться многому: запускать заевший механизм (благо у него одного хватало сил это сделать), следить за порядком, стимулировать персонал так, что тот являлся на работу на час раньше положенного. Также он умело создавал видимость постоянной занятости, благодаря чему его кабинет не так часто навещали. Кристиан не особо понимал тонкости управления и не оканчивал специальных институтов, но интуитивно делал все верно: с первой минуты знакомства впечатлял подчиненных так, что у тех пропадало малейшее желание перечить. Ничего сложного, каждый брюхвальдский аристократ хоть раз в жизни проворачивал нечто подобное.

Тем утром невыспавшийся Кристиан ожидал появления господина Айвори. Если он рассчитал все верно, то с минуты на минуту босс должен был прилететь с проверкой, пылая энергией и энтузиазмом. Такие, как Айвори, считали проявление минутной слабости за позор и старались компенсировать промах взрывом кипучей деятельности.

Фэй провел пальцами по щетине, кусками покрывшей подбородок. Затем снова разложил карандаши по размеру, теперь от меньшего к большему. За фанерной перегородкой, означавшей стены его кабинета, мерно заухало колесо здоровенной машины, назначение которой Кристиан даже не пытался представить. Миг — и пространство вокруг лишилось звука, наполнилось монотонным шумом, перекричать который мог лишь опытный работник.

Его беспокоили странные шорохи, которые он застал в особняке Айвори прошлой ночью. Кристиан со своим слухом умел отличать звуки, которые издавали крошечные мохнатые тельца грызунов, от щелчков костей и скрежета когтей по дереву. Если то были мыши, то они страдали артритом и маршировали по половицам колоннами. Раньше Кристиан лишь беспокоился, что его подопечный бледно выглядел, но теперь он был абсолютно уверен: Айвори вляпался в нехорошую историю. И Фэй собирался сказать об этом прямо, как только фабрикант переступит порог кабинета.

Он выудил из кармана отглаженный платок и набросил прохладную ткань на лицо. Машина продолжала ухать, стул под Кристианом ритмично вибрировал в такт.

"На самом деле я — ваш хранитель", говорил воображаемый Фэй. На этой самой фразе воображаемый Айвори крутил пальцем у виска и увольнял лучшего хранителя к такой-то матери, после чего возвращался в особняк, полный невесть чего. Кристиан поморщился. Нет, он не даст фабриканту и шанса погибнуть так глупо. Как только тот окажется на территории пятой фабрики, обратно к костям и когтям он не вернется. Пусть даже Фэю придется заковать его в цепи.

Кристиан приподнял край платка и взглянул на дрожавшие над дверью часы. Большая стрелка почти доползла до отметки "десять". Он пружинисто вскочил, вышел из каморки и вгляделся в проплывавшие мимо лица. Ни намека на худую зализанную тень Левиафана Айвори.

Фэй цыкнул, снова глянул на часы. Еще полчаса ничего не изменят, решил он.

* * *

Инспектор сошел с поезда в девять утра, когда влажная дымка тумана над Кумкуром почти испарилась под яркими лучами солнца.

Столица Южного Содружества успела поразить еще по мере приближения к вокзалу. Она раскинулась на многие километры вдоль и вглубь от побережья: от крупнейшего на Седом море порта до пустошей, чья рыжая, жесткая земля начиналась у северных стен. От рыбацких трущоб до чуть менее омерзительных кварталов переселенцев из Брюхвальда. Вилась тесными улочками вокруг ослепительно-мраморного дворца Божественного и кружевных арок храма, завязывалась узлами там, где узкие башни Магической Академии сцеплялись песчаными шпилями с лазурью неба. Поезд пробирался дальше, а стены зданий становились все выше, слепили все большей белизной.

С шипением и пронзительным скрежетом тормозов состав остановился. Двери вагонов лязгнули, и на приземистую платформу вывалился пестрый поток пассажиров. С гомоном он втек в узкие двери вокзала, подгоняемый белыми клубами пара.

Докопайц выбрался одним из последних, когда железный червь испустил финальный стон и затих. Его внимание сразу привлек смуглый мужчина с лихими густыми усами на широком, скуластом лице — единственный, кто оставался стоять на стремительно пустевшем перроне, прислонясь плечом к фонарному столбу.

— Детектив Эль Дин?

Мужчина кивнул и протянул руку в светлой шелковой перчатке. По меркам выросшего в Петрополисе инспектора погода в Кумкуре стояла очень даже теплая (честно говоря, у самого Докопайца рубашка уже прилипала к спине), но чернобровый Эль Дин кутался в плащ так, словно лютый ветер задувал под полы его одежд.

А одежда, к слову сказать, была престранная. Из-под плаща выглядывала белая юбка, которая заканчивалась у закрытых, расшитых шелком туфель; голову венчал вполне себе республиканский котелок. Инспектор знал, как выглядели особо ревностные верующие Южного Содружества, но вживую такое видел впервые.

— Не думал, что вы приедете так быстро,— мягкий говор Эль Дина походил на кошачье мурлыканье.— Должно быть, этот Фэй — опасный парень.

— Очень,— поспешил заверить его Докопайц. С благодарностью он вручил чемодан своему спутнику и двинулся следом.

— Тогда почему бы не доверить арест нам? Если молодой человек опасен — и, тем более, является оборотнем,— его следует изолировать.

— Он слишком хитер. Пока у нас нет на него ничего конкретного, и мне нужны железные доказательства.

— "Железные"?..— Эль Дин нахмурил густые брови.

— Такие, с которыми я точно смогу его посадить,— объяснил Докопайц. Он прибавил шагу и открыл дверь перед тащившим багаж детективом.

Они выбрались на широкую площадь, не менее экзотичную, чем облачение Эль Дина. На ее камнях, словно косяки рыб, смешались чернобородые кумкурцы, скромно одетые женщины и светловолосые белокожие северяне в плащах и костюмах; все спешили по своим делам, расталкивая соседей дорогими тростями, телегами и локтями. Меж новеньких автомобилей неторопливо шествовали груженые ослы; пестрые тюки свешивались с их боков, обтирая пыльные крылья экипажей. Водители, завидев подобную наглость, вылезали из окон и крыли животных на кумкурском, республиканском и всех диалектах, которые только можно было услышать у Седого моря. Погонщики не терялись и отвечали с не меньшим энтузиазмом. Ослы голосили, торговцы кричали, клаксоны ревели, и на мгновение инспектору показалось, что он попал прямиком в ад.

Его спас детектив. Кумкурец потрепал Докопайца по плечу и указал на потрепанный экипаж с лишенными стекол дырами окон. Обрадованный даже этим подобием укрытия, инспектор поспешил в тень повозки. Эль Дин с багажом топал позади.

— По нашим данным,— крикнул он, перекрывая окружающий гул,— сейчас Фэй работает управляющим на одной из фабрик уважаемого господина Айвори.

Сердце инспектора заколотилось, как делало всегда, когда тот чуял горячий след. Он вынырнул из темного нутра экипажа.

— Вы можете отвезти меня?

— Хотите отправиться туда сейчас же?

— Да, именно так.— Он дождался, пока Эль Дин не заберется на жесткое сиденье и с треском захлопнул дверь.— Именно так.

* * *

Холодная палка кочерги пришлась как раз кстати; ее внушительный вес придал Айвори уверенности. Словно теперь он обладал оружием от всех напастей.

"Леви",— позвал его знакомый голос из мглистого брюха особняка. Айвори знал, кто это. Сколько раз в кошмарных снах он слышал этот укоризненный шепот. Именно поэтому он снял шляпу и остался дома. Пора было поставить точку в их отношениях. Показать, кто оказался лучшим, человеком высшей пробы, заслуживающим наконец душевного спокойствия.