— Это озеро, которое с морской водой? — по-моему, передёргиваюсь. Амира постаралась, чтобы с каждым уголком её владений у меня были связаны самые сильные воспоминания.

— Не знаю, на соль не пробовала. Там мост посередине и берега такие... каменистые.

— Не видел там никаких затонувших конструкций, — говорю.

— Ладно, ерунда, — проводит рукой по моей руке. — Завтра на реабилитацию.

Поднимается, убирает листик в утилизатор, достаёт сетевик.

— Попробую выяснить, чем нам контур Келлы грозит.

Залезает с ногами на диван, открывает виртуальное окошко, сосредоточенно что-то там ищет. Думал, ты закончила с работой, Тали. Не удерживаюсь, бросаю взгляд в окно, на бассейн.

С чего ты решил, что ей захочется повторить? Она и пошла-то туда сама, возможно, и тебя позвала в надежде, что откажешься и в штанах не полезешь.

— Келла может за нами как-то следить? — спрашиваю.

— Надеюсь, нет. Её контур наружный, а в мою систему никаких попыток прорваться пока не было. Во всяком случае, охранная сигнализация не обнаружила.

Тамалия

Не могу понять, вроде бы действительно всего лишь дополнительный охранный контур, причём очень даже качественный, но ведь должен быть у него какой-то подвох!

Ладно, стараюсь успокоиться. Если бы Келла видела, как Антер себя ведёт и чем занимается, пока меня нет, наверное, уже предъявила бы претензии. Возможно, слежения здесь нет, возможно, пока. Может, она потом его незаметно подключить попытается, или оно должно будет сработать в какой-то ситуации. Не было, чёрт возьми, заботы.

Интересно, чем это он целыми днями занимался? Может, зря доступ дала? Господи, Антер, надеюсь, ты не планируешь никаких глупостей. Так не хочется напоминать тебе, что ты несвободный и во всём от меня зависишь. И так не хочется предоставлять излишек искушений. Я бы и сама на твоём месте, наверное, ни о чём другом думать не смогла, кроме как о свободе, побеге и освобождении...

Вожусь до ночи с контуром, пока глаза не начинают закрываться, отправляюсь спать. Завтра на реабилитацию, потом нужно будет начать готовиться к отъезду, и встречу запросила — только что-то пока нет ответа. А хотелось бы передать всё, что успела насобирать. Мало ли, как там с этой поездкой сложится.

Антер долго лежит в гамаке, надо будет сказать, чтобы купался сколько хочет. Стесняется, похоже. Надо будет выделить день на отдых и побыть с ним...

Или не надо. Не сейчас, сердце рвётся от желания всё ему рассказать, послать к чертям здравый смысл. Хотя бы просто поговорить. Сколько же я так выдержу...

Антер

Не могу не думать о ней. Что бы ни делал, чем бы ни занимался, какое-то наваждение. Тали. Постоянно будто рядом, улыбаешься. Ни одна мысль без тебя не обходится.

Хочется верить, что ты просто устала, или какая-то внезапная работа. Какая у тебя работа? Но ведь что-то делаешь постоянно в сетевике.

Откуда могу знать, как и с кем все эти дни проводила, чем занималась.

Осознаю, что должен быть благодарным за то, что есть. И не сметь мечтать о большем или задумываться о других, нормальных и свободных мужчинах в твоей жизни.

Только от подобных мыслей хочется поскорее куда-нибудь сбежать. Но демонова крепость под названием Тарин не спешит выдавать свои секреты. По-прежнему не вижу ни одной реальной возможности. Что бы я ни предпринял, мой чип будет в радиусе действия какого-либо из устройств. Рабу с Тарина не взлететь. Интересно, есть в аристократической сети хоть что-то о конструкции чипов? Скорее, ещё дальше скрыто.

Интересно, кто здесь пытался помочь бежать тому рабу. Были ли другие, удалось ли хоть кому-то? Может, эта информация найдётся?

Смотрю на Тали.

Иногда она бывает такой близкой, просто невозможно сдерживаться, кажется ещё миг, и сорвусь, не устою, прижму к себе, вдохну запах волос, скажу...

Да что я ей скажу.

Иногда она бывает такой далёкой. Таринская госпожа, занятая обустройством быта, новой жизни, развлекающаяся и не планирующая никуда отсюда уезжать.

В такие моменты осознаю, как это хорошо, что сдержался.

Тамалия

С утра на реабилитации ждёт сюрприз в Таринском стиле. Госпожа Кларна привела специального раба, который уж не знаю, чем так сильно провинился — отдали его на наше занятие, чтобы девочки злость сорвали. Какой такой нехороший леший дёрнул меня прийти именно сегодня?! Или у нас неделя под лозунгом "оторвись на рабе"?

Госпожа Кларна долго рассказывает о необходимости выпустить наружу эмоции, избавиться от них, чтобы освободить место для чего-то лучшего. Предлагает нам сделать с рабом всё, что мы хотели бы сделать с обидчиками, высказать ему свои претензии... В общем, звучит до ужаса логично и совершенно бессердечно.

Ну нет, психологша недоделанная, не заставишь меня совершать то, что я считаю в корне неправильным! Ведь можно было не брать для этого живого человека? Тогда, возможно, всё оказалось бы верно, против резиновой куклы в натуральную величину я не возражала бы.

— Ямалита! — радуется руководительница, — как долго тебя не было, дорогая, знаю-знаю, что занята была...

Расспрашивает, привлекает ко мне массу ненужного внимания, а напоследок кнут вручает.

Отказываюсь.

— Она кнутов не любит, — сообщает Свелла. Все уже в курсе, замечательно. Госпожа Кларна подаёт пульт.

— Не в том дело, — говорю.

— А в чём? — уточняет руководительница. Спокойно, располагающе — поясни, мол, побуждения.

— Понимаете... — опускаю голову. — Это не он. Никто из них. Когда мне Антера подарили... — бросаю на него взгляд, только не выдай, родной! Не покажи удивления! — я поначалу думала, что отыграюсь, пульт из рук не отпускала... А потом поняла вдруг, что легче не становится. От того, что страдает и кричит совсем другой мужчина, который, возможно, гораздо лучше... с теми, кто на самом деле виноват, ничего не случится. Они даже не вспомнят про меня. Разве это месть?

Стараюсь говорить так, чтобы и девочкам было не повадно издеваться над безнаказанным. Понимаю, у них рабство с молоком матери впитывается, но всё же... нужно же и думать иногда, своей головой! Ведь неплохие же девочки собрались, только Данития резкая, на Олинку похожа. Возможно, не настолько сумасшедшая, но из той же области. Остальные-то вполне ничего... На себе испытали, что такое боль. Как же им самим не противно тыкать пальцами в пульты?!

Руководительница кивает понимающе, смотрит на Антера. Выдаёт:

— Если тебе так проще, можешь воспользоваться своим рабом.

— Я же вам объяснила, — говорю, — когда поняла, что мне не легчает, что это совершенно разные люди, я перестала переносить гнев с нескольких уродов на всех мужчин Вселенной.

— Давай, — говорит, — ругайся, обзывайся, выговорись, если надо... И помни, рабы не мужчины, они существуют для нашего удобства.

Цепляюсь за соломинку, увлечённо начинаю костерить своих "обидчиков", да так заразительно, что все девочки ко мне присоединяются, мы перекрикиваем друг друга, доказывая, какие все мужики гады, как их нужно держать в узде, какая у нас замечательная планета, везде бы так.

Меня, конечно, дёргает от мысли, что эта дрянь распространится ещё хоть на одну из планет Галактики. Зато раб отдыхает, отполз в сторонку, вот и хорошо. Так и занятие пройдёт...

Идём с Антером домой, молчим. Неудобно как-то вышло. До сих пор вопросов почти не задавал, но тут уж, похоже, назрело.

— Госпожа Ямалита, — зовёт.

— М-мм?

— Неужели вам настолько нужно это общество?

— Ох, Антер, — вздыхаю. — Давай дома поговорим.

— Ладно, — отвечает. Вижу, как к нам направляется женщина в форме местной полиции, делаю беспечный вид, лихорадочно соображаю, что бы сказать своему рабу, не привлекая внимания. Едва ли это очередные приветы от Амиры с Уиллой, скорее, ревностно исполняющая долг полисменша. Приятно, видимо, осознавать, что сумела из рабов так высоко подняться.

Как назло, ничего в голову не приходит, хватаюсь за первую попавшуюся мысль.

— Антер, — спрашиваю. — А не знаешь, что происходит с постаревшими рабами?

Антер

Ты тоже об этом задумалась? Пожимаю плечами.

— Меж рабов ходят сплетни одна другой невероятнее, но ничего логичного мне слышать не приходилось. Наверное, очень тщательно от них это скрывается, чтобы хоть ничтожный смысл жизни. Некоторые даже верят, что их отпускают на каком-то острове.

— Медкабина позволяет долго молодость сохранять, — рассуждает тихо. К нам подходит полицайша, молчу, чтобы не привлекать внимания. Отступать назад, наверное, поздно, да и подозрительно будет, ничего мы не нарушаем.

Что они всё время цепляются? Интересно, это Келла отрядила наблюдать? Сколько раз тут ходили, никогда полиции не видел.

Хотя, судя по взгляду, её злит мой вид, дорогая одежда и отсутствие ошейника. Бывшие рабы бывают ещё более злобными и жестокими, чем хозяева. Как ни странно.

Зря ты, Тали, всё это накупила, лучше бы в рабском магазине, да клейма принадлежности проставила, может, так их не бесило бы.

— Извините, мэм, — обращается к Ямалите.

Тамалия

Не нравятся мне её глаза.

— Слушаю? — изображаю внимание. Представляется, отдаёт честь:

— Сержант Мюра Тимантиль. Извините, мэм, скажите, пожалуйста, где ваш раб? — указывает на пульт у меня на поясе.

— Так вот же он, — показываю на Антера. М-да, не похож он на раба, без поводка, одет прилично, рядом идёт, разговариваем.

— Разрешите ваш пульт, — непреклонно протягивает руку.

— Зачем? — интересуюсь подозрительно.

— Пожалуйста, мэм, или я вынуждена буду задержать вас.

— Что я такое сделала? — возмущаюсь.

— Если это ваш раб, то вы неверно его содержите. По нему не видно, что он раб.

— А это проблема? — снова возмущаюсь. — Что, есть такое правило, что раб непременно должен ползти на поводке и в обносках? Почему я не могу содержать раба так, как хочу?!

Заткнись уже, агент Там, и не привлекай лишнего внимания.

— Это не принято, но законов специальных нет, — говорит, коза, а в глазах прямо ртутные шарики. — И если бы вы сразу же отдали мне пульт, я лишь проверила бы, что всё в порядке, что вы не скрываете никакого беглого раба, что не происходит ничего незаконного, и тут же отпустила бы вас. Однако вынуждена буду задержать.

Неужели ещё кто-то сбежал? Но спрашивать не рискую.

— Возьмите! — говорю, боясь взглянуть на Антера. Но протягиваю ей пульт, надеясь обойтись малой кровью. Ну ты у меня получишь! Не только Корнель оставлял свой номер, "если вдруг что понадобится — всегда обращайся!", но и Келла предлагала, в случае чего, передать тому же Корнелю, и она вмешается. А я сейчас нервная, ой какая нервная!

Берёт, нажимает на первую кнопку, Антер стискивает зубы, напрягается, но молчит.

— Проверили? — спрашиваю, протягиваю руку. Но она не спешит возвращать.

— Почему вы его так одеваете? — интересуется.

— Не ваше дело! — возмущаюсь с ледяной яростью. — Мне так нравится. Вы проверили что хотели, отдайте пульт, или я на вас пожалуюсь!

— Я при исполнении служебных обязанностей, и буду проверять столько, сколько сочту нужным. Он у вас вообще знает, как нужно при вольных стоять?

— В данный момент мы идём домой.

— В данный момент вы разговариваете со мной. Раб? Своевольничаешь?

Антер смотрит на меня, решает, видимо, что раз я отдала ей пульт, то...

Опускается на колени, склоняет голову в позе покорности, лбом на асфальт. Не к полицайше, ко мне. Я оценила, милый.

— Где ваш кнут?

— У меня послушный раб, мне пульта хватает! Нам тут идти десять минут. Когда мне нужен кнут, я его беру, но это моё дело решать, когда им пользоваться!

— Как часто вы его наказываете? — продолжает допрос.

— Я не собираюсь отвечать вам, — говорю холодно. — Верните пульт! Вы уже проверили.

— Контрольный, — сообщает, нажимая на одну из последних кнопок. Тварь. Антер падает на тротуар, молчит до последнего, но она не отпускает, пока он не начинает кричать. Стою, закусываю губу, спохватываюсь. Понимаю, что если начну выхватывать пульт — выдам себя по самую макушечку, делаю лицо как можно более спокойным. Ну тварь, тебе конец.

— Кто дал вам право так себя вести с аристократкой из рода "Меченосца"? Вы убедились, что перед вами мой раб, что он послушен и пульт работает. Если вы сейчас же не вернёте мне моё имущество, я подам на вас жалобу!

Похоже, осознание, что я действительно настроена решительно, её впечатляет, а может извивающийся в пыли раб. Возвращает пульт, наконец-то. Почти выдыхаю, страшно от мысли, что она действительно могла бы его и задержать, и даже конфисковать. Нестерпимо хочется броситься к Антеру, с трудом себя останавливаю.

— Спасибо, мэм. Извините за беспокойство, — снова отдаёт честь, отходя. Я тебя запомнила, коза.

— Вставай, чего разлёгся? — интересуюсь у Антера, поворачиваясь. — Давно не получал? Так я дома добавлю.

Иду, стараюсь не выдавать никаких эмоций. Знаю, что он поднимается и пошатываясь направляется за мной. Прости, родной. Столько работы и всё напрасно, и снова на колени, лицом в грязь, и снова валяешься у ног первой же встречной мрази. На этой планете тебе ничего не светит.

Антер

Не могу, демон побери, её понять. Иногда верится, что лишь притворяется, зачем-то ей нужно казаться такой же, как все эти местные мегеры. А потом вдруг вижу, какой она может быть... настолько же безжалостной. И просто теряюсь. Что тебе нужно? Для чего столько притворства, где оно заканчивается и начинаешься ты настоящая?

Говорила, не сможешь. А похоже, всё-таки сможешь — и ударить, и нажать. Если понадобится.

Почему, идиот, ты так хочешь верить хозяйке? Разве жизнь не достаточно ещё тыкала тебя носом?

Слишком много мы с ней проводим времени наедине, море возможности убедить меня в том, какая она хорошая. Только зачем? Зачем, Тали?

Не взяла меня к Амире, напоминаю себе. Почему?

Вспоминается пренебрежительный взгляд Кната, а потом в магазине — наоборот, завистливый. Амирины рабы пользуются спросом... Трясу головой, а то сейчас до маразма додумаюсь. Не может этого быть.

Похоже, снова начал отвыкать от пульта. Не могу идти, не могу смотреть, никак не выровняю дыхание. Она впереди, даже темпа не сбавляет. Заставляю себя шагать ровно.

Может, ставит какие-то эксперименты? Может, хочет, чтобы я ей доверял? Для чего? Может, ей нравятся совсем другие, психологические издевательства? Она меня изучает, чтобы потом...

Бред какой-то. Вроде обещала что-то дома рассказать? Дойти бы туда не шатаясь.

Тамалия

Входим. Прислоняюсь к створке двери.

— Как ты? — спрашиваю тихо, когда вторая створка закрыта.

— Нормально, госпожа, — отвечает, ничего по лицу не определить. Прости меня, милый. Прости.

— В медкабину? — предлагаю.