Роман о человеке по имени Мстислав

— Это связанно с 'Аском'? — подсознательно я понял уже, как связаны между собой тема ИИ и мой отец, но не хотел проигрывать воспоминания моего допроса у старейшин. Видать на лице отразилось что-то, что не ушло от Ииро

— Ты как? Все нормально?

— Да,— кивнул я,— норма...просто вспомнил тут

— Да уж, — кажется, он вздрогнул и сам,— Ты прав, это был проект твоего отца. По некоторым данным в рамках него разрабатывался ИИ, да не простой из разряда той же программы твоей информ-системы с узкой специализацией, а — полноценный разум. За эти идеи твой отец подвергался гонениям в ученой среде. Сам понимаешь, в обществе, где первые успешные попытки создания искусственного разума, привели к уничтожению не самого малого города, бывшего одним из центровых НИИ всего государства...

— Вы о чем? — малость опешил я

— А, так ты не в курсе?— грустно улыбнулся Ииро, — Точно, раздел закрыть для тебя. Прости мне мою говорливость. Была такая далекая история, пару веков назад. Как раз был ажиотаж касательно развитого ИИ и его перспектив, как он существенно улучшит жизнь обществу и наступить светлое пресветлое будущее. Новый переход узкоспециализированных систем искусственного интеллекта к системе равной, а то и превосходящей человека. Идиотизм короче. Огромный НИИ, расположенный на искусственном архипелаге в океане, занимался изучением всяких перспективных направлений. По сути это был некий комплекс исследовательских институтов закрытого типа. Биотехнологии, кибернетика и, конечно же, использование оных в военном деле. — тут он развел руками,— Куда ж без этого, мы же люди. В общем, это была группа островов, защищенных немалым гарнизоном элитных вооруженных сил с авиацией и мини-флотом. Неизвестно что произошло. Да вот архипелаг исчез, а в том регионе были зафиксированы серии мощных толчков. Я об этом узнал от твоего отца. До этого меня самого удивляло резкое изменение курса с изучения 'такой перспективной для всего общества технологии', до почти что полного забвения. Так вот, порывшись в свое время в архивах, я обнаружил, что пропажу архипелага (который числился, кстати, как обычная военная база) списали на сейсмическую активность близлежащего вулкана, даже какая-то доказательная база была. Вот только заметил из тех же архивов интересную тенденцию. В первые годы после пропажи в обществе еще активно муссировалась тема ИИ. Только потом повылазили многочисленные скептики и критики, в том числе и с видными научными степенями да заслугами, да начали поносить в пух и прах саму идею равенства или, тем более, главенства ИИ. Через пару десятков лет и вовсе подобная тема считалась сродни алхимии и прочему шарлатанству. Неудивительно, что так взъелись на твоего отца, ведь он не боялся заявить публично свою позицию. Но намеков, что пора перестать заниматься 'балаганом' он не понял. Пару раз даже 'случайно' были возгорания в его лаборатории, но очень уж упрямым он был.

Весь рассказ его лица не покидала грустная улыбка, а у меня самого и вовсе комок горечи встал в горле.

— Но он все же занимался 'Аском'. Это был его вызов всему обществу, его страсть исследователя в купе с желанием познать большее через знание. Настоящий ученный, не побоюсь этого слова, великий!

— Что же это такое было?

— А, черт его знает, — он рассмеялся,— И что ты смотришь на меня глазами, размером с блюдца? Я тебе не древний мудрец, постигший истину. Всего не знаю. Ярослав и Эрин..

— Каак..?!

— О, — возвел очи горе Ииро,— ты ж не знаешь, точно. Прости, я оплошал. Твою мать — как-то грубо получилось, прости — звали в общем ее Эрин. Яриной ее твой батюшка называл. Вот как-то так. А она и не против была, даже нравилось ей. Не суть, в общем. Они после строгой критики отцовской идеи и изгнания его из ученной среды, зашифровались почище контрразведки. Все что мне удалось раскопать после их пропажи, только что 'Аск' — проект создания ИИ по принципу функционирования человеческого мозга. Вот и все. Да и тот факт, что вас так рьяно разыскивали шпики правительства, лишь доказывает мои умозаключения, что отец твой добился чего-то очень значительного. Гораздо более существенного, чем его работы по улучшению нейро-интерфейсов. Как-то так.

Он хлопнул себя по бедрам и выжидающе уставился на меня, вероятно, ждал вопросов. Но я предпочел переварить услышанное и еще раз перекрутить все в голове.

— Вот, узнаю родственичка,— Ииро невытерпел первый,— Яр тоже любил подумать за что по молодости несправедливо был прозван тугодумом

— А,— не понял я сперва, а потом когда осознал сказанное почувствовал как начинают гореть щеки и начинают чесаться кулаки.

Ииро засмеялся от всей души, смехом в котором не было ничего ехидного, без какой-либо тени насмешки. Да так смачно, что я лишь и смог буркнуть:

— Не смешно

Чтобы затем самому хмыкнуть, а потом и засмеяться

— А кто ж его так величать стал? — спросил я, немного успокоившись

— Хм, ха...ой, умора.— он вытер выступившую слезинку, — А ты сам как думаешь? — и хитро мне подмигнул.

* * *

* * *

Сон. Мне снилось легкое безмятежное утро, и напевающая воздушную песенку рядом у кровати Лэя, как вдруг она выдала низким мужским тенором жизнерадостно выдала:

— Просыпайся мой юный друг

— Че за?! — полуявь никак не отпускала, а ошарашенный мозг напрочь отказывался воспринимать Лэю с мужским голосом.

Затем кто-то бесцеремонно скинул покрывало и я открыл глаза. Это был Ииро, кто бы сомневался. Леи я уже не видел больше месяца. Приятная особа, хоть и с вздорным характером, эх... Отсутствие женского общества видать сказывается.

— Молодой человек, вы хоть бы постеснялись,— притворно ужаснулся Ииро и хохотнул.

Спросонья я не понял причины, а потом проследовал за его взглядом и тут же перевернулся на другой бок. Вот черт! Как юнец прыщавый перед мамкой запалился! Не зря видать Лея сниться начала последние пару дней.

— Не тушуйся, Мстис. Что естественно, то не безобразно

— Ага, как же,— хмыкнул я

— Нас ждут великие дела, мой юный друг. Приводи себя в порядок, собери свои пожитки, легкий перекус на дорожку и поехали

Не застегнутые штаны плюхнулись на пол, открыв свидетельство насыщенного сна, но мыслей в голове не было вообще, тем более чтобы о такой глупости переживать. Как только переварил услышанное, мысли полезли одна впереди другой.

— Как поехали? Куда?! К старейшинам?! Допрос?!! — каждый новой вопрос накручивал меня сильнее прежнего, даже поплохело

— Эй, ты присядь лучше. Да, мне говорили мне некоторые, что шутки порой у меня дебильные... — бормоча себе под нос он под локоть подхватил меня и усадил на край кровати,— Нет, Мстис, нас ждет путешествие в замечательный северный край — Гренландию. А то мой кузен, к сожалению, нас больше не может привечать здесь.

— Меня ищут?! — мысли не ушли с панической волны,— У него проблемы и за меня?

— Все гораздо хуже,— Ииро посерьезнел, но взглянув на меня сразу же добавил, — Теща с тестем прилетают к нему в гости

— ...

— Мстис?

— Да, Ииро, вам говорили правду

— В смысле? — удивился он

— Шутки у вас и вправду дебильные

— Хм,.

* * *

**

С тех памятных дней моего появления на этих чудны̀х или чу̀дных — для себя я так еще не разобрался — островах прошло без малого уже полгода. В иных обстоятельствах этот срок минует незамеченным, как и не было его вовсе. Сейчас же мои мысли были полны противоречий, вопросов и загадок среди них было подавляющее большинство, что меня не сказать, чтобы сильно радовало, скорее наоборот. Вещей моих было куда меньше мыслей, мучающих меня. И я перекладывал вещи в ранце с места на место, просто чтобы отвлечься. С одной стороны выходило, что все что я знал о своей семье, деле своей жизни, все к чему я шел, да и что знал о жизни — как бы пафосно это не звучало — если и не ложь, то лишь локальная версия реальности что ли. Люди там...Там? Здесь? Черт его знает, как будто разные миры. А ведь я узнал лишь малую толику. В общем, земли в которых я жил, стремился к возмездию, поиску правды оказались чем-то на манер заповедника. Песочницы в которой копошились без устали, стремясь выживать, дикари, неполноценные люди, почти что животные, не подозревая, что существуют другие...люди...хотя мрази куда как больше подошло бы сюда. И я один из них, по крайней мере по крови получается. Впрочем анахронизмом попахивает. Генетически я к ним отношусь. Хотя получается, что не все мрази...Тот же Ииро, Лэя, да и безымянный родич, что приютил меня в своем охотничьем домике, ведь никак не могут они считаться мразями. Нет, не могут. Да и так ли уж объективен так полагать? На вряд ли. Как бы я поступил и на что пошел имея те причины и условия, что и основатели этого самого общества и куда бы зашел, чтобы сам натворил?

Отражение в зеркале дать ответа мне не могло, да и не сильно -то хотелось. Как, черт побери, все обрыдло, все эти погони, попытки вырваться, догнать, словить, споймать и выпытать ради информации. Вот что было смыслом моей жизни, вечная погоня за знаниями, за ответами на давно заданные вопросы. Бегство за кем-то, бегство от себя. Через что приходилось идти ради этого? Не имея ни дома, ни друзей, а лишь горькое желание узнать кто послужил причиной моей сломанной жизни. Хотя сломанной ли? Разве мы не сами творим свою судьбу? Вон, проповедники все в один голос твердят о раскаянии и служении высшим силам, ради посмертного блага. Чтобы ты не совершил раскайся, ибо грешен ты, когда не считаешь что нет за тобою грехов. Вечное покаяние во страхе. Так было, так есть и, вероятно, что и будет. Но почему-то я не чувствовал раскаянья за все что сотворил. Сотворил же я немало. Сколько жизней оборвалось моими стараниями? Немало. Знаю даже сколько преднамеренно — вычислено заранее. А скольких я перед этим мучил, пытал? Тоже немало. Вряд ли меня можно назвать хорошим человеком. Хорошего человека не ищут под более чем пятью личинами на всех цивилизованных землях — о, как же считающие их цивилизованными ошибаются и того не ведают — в стремлении придать правосудию. И повешение — еще самая гуманная расплата за содеянные дела. Ищут под разными личинами. Да, наверное, мое проклятье — жить, прикрываясь масками. Сколькими я был, вживаясь и, порой получая истинное удовольствие? Да, я был франком и сербским купцом, немецким баронетом, золотодобытчиком и охранником в обозах, да и по юности подворовывать приходилось. Жизнь беспокойная и полная неожиданностей все время. Двадцать четыре часа, круглые сутки. За редкими, очень краткими, периодами. Навроде того, когда я был немецким баронетом. Да, я, если и не получал наслаждение от жизни, то по крайней мере испытывал нечто похожее на умиротворение. Пожалуй, я бы мог так жить. Среди зажиточной сытой, мирной и спокойной публики. Да вот только смог ли бы? Навряд ли. Я вовсе не пеняю на свою судьбу. Глупо это, без толку. Просто, видать пришло время что-то менять. Менять по-настоящему, в этот раз не предаваясь юношескому максимализму и стремительным порывам, что несут меня словно ветром сорванный лист по осени, а куда как чаще — как в проруби это самое болтают.

Осознание этого как-то разом пришло, просто, как лампу зажгли. Привычный мысленный монолог прервался. Уставился на свое отражение. Ни прежнего вороха вопросов, ни единой мысли. Просто мое отражение. Отражение человека с поломанным носом, подкрученным от перелома же одним ухом и без части другого. Борозда шрама, перечеркивающая голову чуть ли не до затылка и по сторонам от нее волосы не растут, выставляя его во всей красе уродства. Впалые щеки, круги под глазами, клочковатая поддернутая сединой борода, неопрятно торчаящая и..

— Красавец, а то, — глумливо заметил Ииро, стоявший в стороне не далее метра

— Твою ж ты...— отпрянул и чувствительно приложился мизинцем об тумбу раковины

— И я того же мнения

— Ииро, а я ведь как-то не замечал себя,— не зная как сформулировать, я провел ладонью перед лицом,— ну, как здесь, ни задумывался об этом всем...

— Ох, Мстис— Мстис, многое видать ты пережил, но многое тебе и предстоит, вот это все, — он изобразил мой же жест,— Ошибки, допущенные тобой, либо твои же оплошности. Оболочку подлатать не проблема, лицо какое пожелаешь сделать..

— Я хочу свое лицо..

— Да будет тебе. Ты же понял, что я имею в виду?

— Да,— отчего-то кровь прильнула к щекам

— Лицо, тело, внешность — все корректируется, куда как проще чем кажется. А вот сможешь ли откорректировать содержимое? С первым, со вторым, с третьим и десятым я тебе помогу. Но содержимое, саму суть ты сможешь изменить лишь сам. Твои внутренние противоречия разрывают тебя, выворачивают, гложут и толкают на разные поступки. Какие-то хорошие, какие-то не очень, а какие-то и вовсе гнусные. Но нужно уметь различит в себе тот момент, когда ты близок к осознанию и не просто уловить момент, но и воспользоваться им для перенаправления его в правильное русло, которое со временем превратиться в мощное течение быстрой реки. Вот тебе немного моей философии, надеюсь, она не показалась тебе бреднями старика,— напоследок Ииро хмыкнул, но глаза его были отнюдь не веселыми, хлопнул меня по плечу и вышел, из ванной, напоследок сказав:

— Поторопись, мой друг. Наш транспорт прибудет через двадцать минут, мне передали, что вышло чутка скорее задуманного,— и его шаги потонули в коридоре.

Я еще мгновение смотрел на то место где только что стоял Ииро. Затем перевел взгляд на свое отражение. Захотелось ударить того заморышного зазеркального уродца и ударил. Осколки брызнули в стороны, в глазах потемнело намиг, затем пелена схлынула, а мелкие порезы на кулаке пошли кровью.

Больше я не мешкался и, подхватив собранный рюкзак, выскочил на улицу. Ииро мельком взглянул на перетянутую платком ладонь, но ничего не сказал. Лишь махнув, чтобы следовал за ним и вышел за ограду. Кусты в полтора человеческих роста образовывали нечто вроде лабиринта, только под определенным ракурсом можно было увидеть, что это не монолитная живая изгородь, а извернувшийся куст в паре с сородичем.

Сердце ускорилось, я еще не выходил за эту ограду, хотя мне и предлагали. Что там я не знал, видел лишь лес за живым забором и только. Но теперь вот пришла пора. С силой вздохнув, рывком бросился за извернувшийся куст, затем за другой и выпал на идеально ровную дорогу, словно из спрессованного мелкого гравия, которая разрезала сосновый лес надвое. Исполины по пятьдесят метров устремлялись в высь, к голубеющему небу. А по этой идеальной дороге уверено шел Ииро. Пришлось пробежаться метров пятьдесят, чтобы догнать его. От этого закружилась голова и навалила слабость, но виду я старался не давать. Лишь всплыло свое столь разозлившее меня отражение и зачесался забинтованный кулак.

Новый поворот, а за ним выплыла опушка, по центру которой, из все того же 'гравия', была ровная квадратная поверхность с буквой 'Н' по центру.

Не дойдя до нее метров пять, Ииро остановился, и так неожиданно, что я налетел на него и чуть не завалился назад.

— Смотри

Высоко в небе, скорее еле угадывалась, чем была видна мелкая черная точка. По мере приближения она росла, пока не превратилась в размытый силуэт какой-то птицы с четырьмя кургузыми крыльями. Не было ни утробного рокота, ни затмившего полнеба летательного аппарата, как по наивности рисовало мое воображение, начитавшись про стратосферные корабли крупного тоннажа. А был лишь небольшой силуэт низко шипящий высоко в небе точкой, размером с птицу. Он довольно быстро приближался и вот уже размытый силуэт обрастал деталями. Остроносая серая машина с четырьмя выростами в стороны и каким-то обрубленным хвостом на манер скумбрии, только раздвоенным. Каждый вырост был увенчан двигателем, который издавал тот самый низко шипящий звук, а по контуру машины тут и там вспыхивали проблесковые маячки.