Чешуя и хвост. Странник

— Каковы потери в сражениях с Грунским Халифатом?

— Больше тридцати тысяч воинов-орков, и около десяти тысяч с нашей стороны: магический боевой корпус сводит наши потери к минимуму.

— Наши потери весьма значительны, — с лёгкой ноткой недовольства в голосе заметил император.

— Не стоит забывать, с кем мы воюем, — подал вдруг голос Крин. — Орки весьма сильны, как воины, а их маги и шаманы владеют неплохими атакующими плетениями, с которыми не любой мастер магии разберётся.

— Что с гоблинами? — Курт, не обратив на замечание мужчины в мундире никакого внимания, требовательно посмотрел на советника.

— Гоблины знают, что мы перевели свой взор на Грунский Халифат, а потому пытаются откинуть наши легионы обратно на север. Я перевёл на Фронтир ещё десять тысяч воинов, подкреплённую сотней магов. Они должны не только удержать линию Вингуля, но и попробовать продвинуться на юг миль на пятьдесят.

— Хорошо, но пусть лучше остаются на месте: лишние потери нам ни к чему. Если повезёт — то уже через месяц Грунский Халифат станет частью Нирамской Империи, — Курт перевёл взгляд на адмирала нирамского флота, доклад которого перебил Гринд своим неожиданным появлением. — Крин, какие у нас новости? Нирамский флот готов к тому, чтобы отрезать оркам путь по морю.

— К сожалению, не самые лучшие, — произнёс адмирал. — Корабли Пиратского Братства совместно с торговцами орков потопили боевую эскадру у Кайнского пролива. Тамошний командир связывался со мной после нападения: из пятидесяти семи кораблей пятьдесят четыре потоплено, а остальные три находятся в ужасном состоянии.

— Потери со стороны пиратов? — недовольно поинтересовался император.

— Вы не поверите, — усмехнулся адмирал. — Девять кораблей.

— Девять?! — неверяще переспросил Курт. — Как пятьдесят семь кораблей смогли потопить только девять кораблей?!

— Их было в три раза больше, насколько мне известно. А пираты при таком численном перевесе могут свести свои потери к минимуму: они воюют в морях чуть ли не каждый день, а потому нам противостоит опытный противник.

— Так у нашего противника, оказывается, есть целый боевой флот, — Курт состроил на лице довольную усмешку. — А Мурхан то молодец. Интересно: как ему удалось привлечь всё Пиратское Братство на свою сторону? Ты что-нибудь знаешь об этом, Крин?

— Слухи были о том, что пираты особо-то и не хотят воевать на стороне Орды, — слегка наклонил вперед голову адмирал. — Их вынуждают.

— Кто? — в унисон спросили император с советником Гриндом.

— Не кто, а что... Повторюсь: это лишь слухи, но есть мнение, что тайная канцелярия Неринского Ханства воспользовалась необычным свойством знака маландринуса. Говорят, что в каждой команде капитаном пиратов благодаря этому символу и каким-то манипуляциям стал гоблин, которого корсары не могут ослушаться даже если захотят: клятва верности своеобразная.

— Мда... Значит, обратно на свою сторону их переманить не удастся. Весьма жаль... — слегка покачал головой император. — А какая роль в морском сражении отводилась гоблинским торговцам?

— На них были установлены более мощные катапульты, весьма похожие на фортовые. Обычные военные корабли их на себе разместить не смогут из-за относительно небольших размеров судна, а вот торговцы — в самый раз.

— Спасибо за отчёт, Крин. Что-то ещё? — Курт вопросительно приподнял левую бровь.

— Нет, мой император, — тут же вскочил с места адмирал, не желая лишний раз испытывать терпение монарха.

— Не спеши, — монарх поднял вверх левую ладонь. — Все боевые корабли собрать в одном месте: не хватало, чтобы пираты уничтожили весь флот поодиночке, — в голосе императора прорезалась сталь. — А затем, направь их на Гуртан. И я хочу, чтобы в этом городе не осталось ни одного живого орка. Ты меня понял?

— Так точно! — серьёзно произнёс адмирал. — То есть линию блокады отменять.

— Другого выхода нет, — пожал плечами Курт. — Иначе пираты практически без потерь уничтожат весь наш флот. Ступай, — лёгкий кивок императора в направлении двери.

Адмирал торжественно поклонился, отдавая дань уважения монарху, после чего, резко развернувшись на каблуках, быстро вышел из трапезной, оставляя императора наедине с Гриндом.

— Слышал, что в тронном зале был весьма неприятный инцидент, — как бы невзначай произнёс Гринд, взяв в руки золотистый, украшенный рубинами кубок, наполненный ароматным вином. — Надеюсь, что всё в порядке, мой друг.

— Всё хорошо, Гринд, если не считать, конечно, смерти моих двух лучших телохранителей, а также практически полного уничтожения тронного зала. Признаться, от герцога я такого не ожидал.

— Тайная канцелярия уже выяснила, кто стоял за этим покушением?

— Скорее всего, он был сам инициатором этой идеи, но ребята продолжает усердно копать в этом направлении. Понятное дело, что не извлечь из этого дела пользы я не мог, поэтому мой двор малость обеднел, — Курт гаденько усмехнулся.

— Понимаю, мой император, — Гринд понятливо кивнул, после чего с задумчивым выражением на лице припал губами к кубку.

Беседа между двумя друзьями продолжалась ещё несколько часов. Они болтали на самые разные темы, с удовольствием уплетая за обе щеки все многочисленные кушанья со стола. За столом прозвучали и дальнейшие планы императора, касающиеся Грунского Халифата и Неринского Ханства, и предложение о поощрении нескольких высокопоставленных командиров, которые, по словам Гринда, отличились в недавних боях, и многое-многое другое успели обсудить двое старых друзей.

— Ладно, Курт, — наконец, с тяжестью, от съеденных многочисленных кушаний, встал Гринд из-за стола. — Следующий город с порталом по моим расчётам мы захватим лишь дня через три, а потому связь, как и раньше, продолжаем держать по амулету. А мне пора: через восемь часов нам нужно выдвигаться дальше на запад. И отправь пару сотен ополченцев на удержание города, ну и чистильщиков, само собой.

— Хорошо, Гринд. Не учи учёного, — с лёгкой ноткой недовольства ответил Курт.

Советник сделал в сторону императора уважительный кивок, после чего удалился из трапезной с гордо поднятой головой, оставляя своего друга придаваться размышлениям.

Очнулся я с дикой болью во всём теле, словно меня только что хорошенько отметелили. Я тотчас попытался пошевелиться, спустя мгновение ощутив, как толстые колючие верёвки с силой впиваются в кожу.

Стоп! В какую кожу?!

Я молниеносно распахнул глаза, не веря собственным ощущениям...

Так и есть, из дракона я превратился в обычного человека. Раньше меня бы подобный факт, конечно же, весьма обрадовал. Но уж точно не в данной ситуации, когда мне вполне может понадобиться сила дракона или прочность его чешуи. А ведь я хотел попробовать научиться летать, но, видимо, уже не судьба...

Интересно, каким образом происходит перевоплощение? Первый раз я превратился, когда был на грани жизни и смерти, второй — после того, как просто заснул. Какая в этом логика? Откуда вообще берётся вся драконья масса? Вопросов много, а вот ответов на них как всегда очень мало...

Единственное, что меня сейчас действительно радовало, так это тот факт, что я теперь выгляжу, как обычный среднестатистический имперец, и потому никому даже в голову не придёт сравнивать меня с Хашарриусом, который, судя по всему, насолил половине населения Харшвейна. Это, однозначно, большой и жирный плюс. Теперь империю можно пересечь без особых проблем, а это значит, что наши планы можно слегка подкорректировать... Но, пожалуй, пока всё же стоит вернуться к делам насущным.

Я, связанный по рукам и ногам, одетый в одну лишь посеревшую от грязи дырявую рубаху, едва прикрывающую бёдра, вместе с восьмью связанными имперцами находился в каком-то полутёмном помещении, внешним видом очень походившим на сарай. Повсюду валялось засушенное сено, бичи размочаленной верёвки, несколько разноцветных дырявых тряпок, раньше, по всей видимости, являющихся одеждой и куча всякого строительного мусора. Нирамцы не подавали признаков жизни и, судя по окровавленным макушкам каждого из них, им хорошенько дали по голове чем-то очень тяжёлым.

Я внимательно присмотрелся к друзьям и спустя мгновение с видимым облегчением вздохнул: имперцы хоть и пребывали без сознания, всё же были живы, а это не могло ни радовать.

Я попытался пошевелиться, но верёвка плотно сковала меня, не давая мне шанса ни на одно движение. Будь я драконидом, я бы с лёгкостью порвал эти путы, и затем без проблем освободил моих друзей. Но контролировать собственное тело я не мог, а потому сидеть мне здесь до тех пор, пока те, кто нас схватил, не решат зайти к нам поболтать.

Что ж — надо попытаться ускорить этот момент, чтобы не сидеть здесь, в очередной раз думая о смысле жизни...

— Эй! — громко проорал я, надеясь, что меня кто-нибудь услышит. — Давайте поговорим!

Я замолчал, ожидая от наших захватчиков хоть какой-то реакции на мой вопль. Спустя пять минут ожиданий я вновь их громко позвал, а затем, ещё раз и ещё раз... Вот только те, кто нас схватили, не особо спешили повидаться со мной и моим друзьями, сейчас пребывающими без сознания.

Затем один за другим, в том числе и раненный Нирам, очнулись имперцы. Они, только подняв веки, сразу же с подозрением и непониманием начинали осматривать окружающее пространство, при этом особо не сдерживая себя в выражениях.

— Что случилось, после того, как я отрубился? — спросил я у друзей, слегка успокоившихся после нескольких минут непрерывной матерщины.

— Как только ты отрубился, — начал Пинг, — ты из многотонного дракона превратился в обычного человека. Видел бы ты наши лица, когда это произошло, — усмехнулся имперец.

— Очнулся, в чём мать родила, — добавил Керит, обнажённый по пояс.

На основании простейшего умозаключения, видя обнажённый торс имперца, я сделал довольно простой, но притом весьма логичный вывод: матрос отдал мне свою рубаху, в которую я сейчас и был закутан. И потому я тотчас добавил плюс к карме друга.

— Мы решили, что на ночь глядя в деревню лучше не соваться, — продолжил Рин, — а потому устроили лагерь на побережье, чтобы своим появлением со стороны моря не смущать местных. Затем, поставили дозорного, коим был Вунг, и легли спать.

— Затем, когда я который раз уже делал обход по периметру лагеря, ко мне подкрались сзади и чем-то сильно ударили по голове, — сказал в своё оправдание воин по имени Вунг.

— Сколько времени прошло после того, как я отрубился? — обратился я к нему с весьма интересующим меня вопросом.

— Примерно часа два, — закусив нижнюю губу, добавил имперец.

— Значит, моего превращения они, скорее всего, не заметили, — с облегчением кивнул я. — У меня на лбу знака Изгнанника нет?

— Нет, — отрицательно помотал головой Пинг.

Слава яйцам! Если бы у меня на лбу остался этот знак, то наше передвижение по Нирамской Империи резко бы замедлилось, а так можно фактически не скрываться. Ещё один плюс, связанный с превращением в человека.

У имперцев же символ неудачников располагался под одеждой, так как они являлись низшим звеном бывшей пиратской команды, а потому за них беспокоиться особо не стоило.

— Отлично! Тогда слушаем и запоминаем нашу историю, чтобы мы не путались в показаниях, если нас начнут опрашивать по одному. Мы все — имперцы с военного имперского корабля Сирены. На нас напали три пиратских фрегата, а затем, загнали нас в Зубастые Рифы. Но мы каким-то чудом выжили и оказались здесь. Меня, вашего командира, зовут граф Карн де Руэн. Мы должны срочно отправляться на север, на войну с Грунским Халифатом. Всё понятно? — все присутствующие согласно кивнули.

— Вот и хорошо, — пробубнил себе под нос я.

— Граф, — тотчас обратился ко мне Керит, — я так понимаю, что наши планы в очередной раз меняются?

— Совершенно верно, — тут же кивнул я, в душе удивляясь той скорости, с которой меняется наш маршрут. — Мой расчёт был на то, что гоблины примут нас из-за дракона, являющегося довольно грозной боевой силой. А насчёт девятерых обычных воинов — не уверен. К тому же теперь по империи можно передвигаться, особо не опасаясь за свою жизнь: я не дракон, не драконид Хашарриус, а обычный человек, который никому ничем не насолил. Поэтому двинемся на север по оживлённым трактам, особо не опасаясь за собственную жизнь. Торопиться нам всё равно ни к чему.

— Хорошо, граф, — выражая общее мнение, произнёс Рин.

— Вот и ладушки, — я улыбнулся, желая приободрить друзей.

Если бы нас считали опасными — просто бы грохнули, не дожидаясь момента, чтобы поговорить. Таков уж мир — здесь риск всегда будет стоить твоей жизни. Жители деревни, знающие это простое правило, схватили нас на всякий случай, а значит, они нас отпустят, как только узнают, что перед ними имперские вояки...По крайней мере, должны.

Спустя полчаса, на протяжении которых мы просто молчали, поддавшись напряжению, витавшему в воздухе, в сарай в сопровождении двух крепких парней вошёл грозный чёрнобородый мужик.

Его сопровождающим было лет по двадцать пять. Одеты они были в обычные крестьянские рубахи с чёрным рунным орнаментом возле горла, и в серого цвета мешковатые штаны из грубой холщевой ткани. На ногах — сапоги, а не лапти, что немного портило образ обычного селянина. А в руках парни держали импровизированные копья, которые представляли собой отшлифованную деревянную палку с примотанным к нему лезвием огромного ножа. Оружие простое, но зато весьма эффективное.

Мужик и вовсе на селянина своим нарядом похож не был. Одет он был в короткую коричневую рубашку-тунику с вставками ткани бордового цвета, в чёрного цвета штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги. Но несмотря на одежду бедного дворянина, он имел довольно внушительные габариты, доказывающие, что стоящий перед нами — тот же самый крестьянин, просто хорошо одетый. В руках он держал обычный деревенский топор, край которого покрылся мелкими заточками, свидетельствующими о его частом употреблении. Понятное дело, что в боях он не использовался... Скорее всего...

Мужик, которого я про себя окрестил старостой, окинул каждого из нас суровым взглядом из-под чёрных кустистых бровей, после чего обратился ко всем присутствующим:

— Кто — ваш главный?

— Я, — стараясь унять участившееся сердцебиение, спокойно произнёс я.

Мужик перевёл на меня свои серые водянистые глаза, внимательно рассматривая во мне каждую мелочь. Этот осмотр меня весьма напрягал, но я старался не показывать виду, прекрасно понимая, что хозяин — барин.

— Чихет, — буркнул мужик, видимо, называя своё имя.

— Будьте здоровы! — учтиво произнёс я, пряча во взгляде лёгкую усмешку.

Мне хотелось как-то разрядить обстановку, накалившуюся от прихода в гости схвативших нас селян.

Парни, стоящие позади Чихета, слегка усмехнулись, давая мне понять, что имя старосты уже не первый раз становится объектом шуток. Но звуков они никаких не подавали, видимо, боясь схлопотать подзатыльников от сурового мужика.

— Это моё имя, — нехотя буркнул Чихет, сверля меня недовольным взглядом. — Я — староста этого села.