Силадон-общий

Так вот, только мы спать улеглись, как начался за кустами вокруг нашей стоянки какой-то концерт барабанного оркестра. Сначала один кто-то ритмичными глухими ударами нас развлекал, потом к нему помощники присоединились. Но ничего в стиле барабанной музыки Ямато (на концерте не был, но на Ю-Тубе послушал) у них не получалось. Каждый гад в своем ритме бил, сплошная какофония какая-то. Ну и звуки все громче и громче делаются, видимо к нам ближе подбираются.

Терпел я это безобразие, терпел и не выдержал.

— Кончайте пыль выбивать! — кричу. — Спать мешаете! Будете так и дальше по своим барабанам бить, встану, выйду и вам сам настучу. Уже в бубен!

Не унимаются, однако. Пришлось вставать. Взял в руки лом, попер прямо через кусты. Ульмо мне что-то сказать пытался, вроде как не пустить, но я его проигнорировал.

Прорвался через кусты напролом, чуть не просеку в них протоптал. Стучат совсем рядом, но в темноте плохо видно. Пришлось снова в эйдолон уходить, шар света перед собой зажигать. Возвращаюсь обратно в тело, встаю, мама дорогая! Стоит передо мной на задних лапах целая толпа горилл чуть не трехметрового роста. И кулаками себя в грудь бьют. И все на меня уставились, иногда порыкивая при этом, недружелюбно как-то.

Я еще толком и встать не успел, как самый здоровый из них с места сорвался и на меня бросился. Лапищами своими меня обхватил, к животу прижал, а голову свою к шее моей наклоняет и пасть открыл. Кусать, похоже, собрался. Клыки у него, между прочим, с две фаланги моих пальцев! А изо рта-то как воняет!

В общем, поведение его мне не понравилось. Лом я свой от неожиданности выронил, но ладонями голову его обхватил и стал в сторону отводить. Наверное, слегка занервничал, так как повернул ему голову, что называется, от души. Градусов на двести сорок. Только что-то хрустнуло, и шея у него вытягиваться стала. А лапы разжались.

Отбросил я его в сторону, лом свой поднял и к остальным повернулся. Там — немая сцена. Оркестр замолчал, стук прекратился, все на меня смотрят. И слегка пятятся.

Я ломом над головой крутанул и рявкнул на них как можно более грозным голосом:

— А ну, брысь отсюда, кошаки драные! Концерты свои в другом месте устраивайте, а честным людям спать не мешайте. Еще раз услышу, всем башки поотрываю! Поняли!

Топая посильней, сделал к ним пару шагов. И еще раз ломом крутанул. Смотрю, развернулись мои "музыканты" и всей толпой прочь рванули. В основном, на всех четырех, для скорости, наверное. Все кусты по дороге стоптали. Я им вслед еще немного поулюлюкал и назад пошел.

Ульмо тем временем из кустов высунулся, к трупику этого йети подошел. Грудь у покойничка — такая бочка, что эльфа и за лежащим почти не видно.

— Господин, — говорит, — ты что, Эху голыми руками придушил?!

— Не придушил, — отвечаю, — а случайно шею свернул. Сил маленько не рассчитал. Хотя, кто его целоваться лезть просил? Хоть бы зубы чистил. Или мезим принимал? А то у него изо рта так воняло, что к химическому оружию впору приравнивать. Так вы этих обезьян тут Эху называете? Ты не знаешь, они в Красную Книгу не занесены?

Эльф из моего трепа ничего и не понял. По крайней мере не ответил. Но вид у него был обалдевший. Я к костру уже подошел, а он так и стоял. Потом вдруг пнул труп ногой, гордо улыбнулся и тоже к костру пошел.

Остаток ночи прошел еще более весело. Завернулся я в плащ, улегся у костра. Адреналин в крови еще бурлит, но выспаться тоже не мешало бы. Только я дыхание выровнял, смотрю, через кусты ко мне еще какая-то обезьяна лезет. Теперь, правда, агрессии не проявляет, а как-то даже робко в глаза заглядывает. Тихонечко так подошла, рядом прилегла и стала меня аккуратненько из плаща выковыривать.

Смотрю, сквозь рыжую шерсть вторичные половые признаки выступают, грудь в смысле имеется. Самка стало быть. Или все-таки баба? В общем, эта особа женского пола двух с половиной метров роста стала вполне недвусмысленно объяснять мне жестами, что прямо-таки жаждет от меня конкретной сатисфакции.

— Эй, — говорю, — голубушка! Если я супруга Вашего случайно прибил, прошу меня простить. Но при всей Вашей несомненной красоте, Вам бы лучше мужа среди своих поискать. Там наверняка полно влюбленных в Вас богатырей осталось!

Слышу, Ульмо, зараза, в голос ржет. А эта красотка слов не понимает, ноги раздвинула и меня там поместить пытается! Пришлось меры принимать. Вырвался, выломал в кустах прут (ломом покалечить испугался), надавал ей по заднице. Не меньше получаса провозился, пока до нее, наконец, дошло, что ничего ей не обломится. Ушла жутко расстроенная, чуть не в слезах. Мне даже как-то неловко стало.

Только дух перевел, из кустов другая лезет! Я тихо взвыл. Выломал из кустов свежий прут и пошел ее гнать.

До утра восемь штук отметиться успели. Всех баб из своего стойбища мобилизовали, что ли? Кто сразу обниматься лез, кто не подходя позы "завлекательные" принимать старался. Ульмо уже не ржал, а придушенно булькал. Но мои попытки заинтересовать красавиц его персоной успеха не имели. Это он нормальных баб у меня перехватывал, а Эху всех мне оставил. Может, это Ниама так пошутковать решила? Чтобы я на воздержание не жаловался? В перерыве между двумя "поклонницами" смотался в астрал, но ее, как всегда, найти не смог. А долго искать времени не было: очередная волосатая пришла и тушку мою захапала, пока не сопротивляюсь...

В общем, как только светать начало, сам Алика оседлал и прочь от этого места рванул. Ульмо тоже задерживаться не стал, одному с Эху встречаться ему явно не хотелось. До гор за час долетели, нашли место начала старой дороги через них и перед завалом спешились. Я срочно в астрал отправился — проверить, не идут ли Эху по нашим следам? Пока все спокойно. Их штук двадцать на нашей бывшей стоянке собралось, но стремления оттуда уходить пока видно не было. Труп бывшего вожака так и валялся неприбранный. Я немного подумал, перешел эйдолоном в реал и просто его распылил. Рыть могилу и хоронить не стал, раз сородичи не беспокоятся, зачем мне возиться? Только место от энергии смерти почистил и к горам вернулся.

Дорогу в горы я довольно быстро восстановил. Завал просто распылил, полотно дороги расширил и укрепил. Только дороги той было всего километров десять. Дальше она прямо в скалу упиралась. Я эйдолоном, естественно, скалу еще раньше обследовал, нашел туннель куда-то вглубь гор, но уже на стометровой глубине. Четкой связи между скалой и туннелем не просматривалось, возможно, шахта засыпалась. К тому же туннель совершенно пуст был (если не считать нескольких завалов), следов жизни в нем довольно далеко не наблюдалось. Зато за скалами, километрах в двух, в горах долина начиналась, в которой какая-то деревушка была. Причем, судя по виду местных жителей, можно было заподозрить в них гномов. По крайней мере, были они все невысокие и широкие в кости. Так что я по туннелям рыскать не стал, а просто через скалы в долину новую дорогу проложил, в землю ее не заглубляя. Где-то канаву с плоским дном прожег, где-то действительно туннели сделал, а где-то просто почву укрепил. Ну, и энергию смерти за собой почистил. Это у меня уже обязательным завершением любых работ стало.

Разбили мы после этого с Ульмо лагерь перед началом новой дороги и спать улеглись. Плевать, что день на дворе, раз ночью выспаться не удалось, надо силы восстанавливать.

* * *

Разбудили меня звуки рога. Какой-то придурок уже ехал по только что сделанной мною дороге и трубил при этом во что-то сиплое, но громкое. Аж волосы на загривке поднимались от обертонов.

Поднялся я на ноги, как не трудно догадаться, очень злой. Вижу: выезжает из скал по моей дороге громадный черный конь, а на нем рыцарь в серебряных доспехах. Полный комплект, миланский вариант. На шлеме забрало, как клюв, вперед выступает, кираса тоже носом корабля на груди вперед подалась, копье небеса поскрести пытается...

Пригляделся, что-то не так. Конь-то обычный. То есть рослый, конечно, тонконогий, вроде английского скакуна. А рыцарь на нем — недомерок какой-то, хорошо, если в нем полтора метра будет. И изящен до неприличия, гном бы в такие доспехи не втиснулся. Вот копье и впрямь длинное, не меньше пяти метров будет. Как он с таким только управляется?

Тут этот рыцарь посмотрел на меня и из-за спины снова рог вытащил. Здоровый, чуть не с метр длиной, только гнутый. И как захрипит на нем! Весь интерес к нему у меня сразу исчез, одно раздражение осталось.

— Ты что распищался? — Спрашиваю (даже вопрошаю). — Не боишься, что с комаром тебя спутают?

Тут рыцарь этот рог за спину прячет, ко мне поворачивает, коня в галоп на меня пускает, а копье куда-то мне в живот нацелил. Неплохо они так разогнались!

Разозлился я так, что даже уворачиваться не стал. Копье длинное, я его резко одной рукой за наконечник ухватил, а ругой за древко вверх потянул, как рычагом этого вояку из седла поднимая. К сожалению, скорость коня не учел. Только я рыцаря из седла приподнял, как он тут в меня и врезался. Опрокинул, гад. Копье я, понятно, при этом не выпустил, так что полетел этот мелкий воин, как из требушета, но и меня порядком о землю приложило. Хорошо копыта "жизненно важных органов" не оттоптали, конь на большой скорости был, меня, фактически, перепрыгнул.

Вскочил я сразу. Про рыцаря забыл, а вот за конем его кинулся, горя справедливым гневом. Его, правда, Алик уже перехватил, но этот черный — боевым оказался, копытами у него перед носом машет. Но тут я подоспел. Сначала дал сапогом по заднице, так что у него ноги подогнулись, а потом вокруг обежал и еще кулаком в лоб добавил. Все, вырубился коняка!

Пошел смотреть, что с бывшим всадником стало. Улетел он метров на тридцать, потом столько же на брюхе землю пропахал. Борозда, кстати, изрядная осталась. Миланский доспех с его острой грудиной и клювом на шлеме, оказывается, вполне вместо сохи использовать можно. Вон, как целину поднял!

Так, болезный, мордой вниз и лежит, только постанывает слегка. Я его приподнял, перевернул, посадил, стал искать, как шлем снимается. Без поллитры и не разберешь! Кругом металл (хороший, кстати, совсем не помялся), ни застежек, ни пуговиц не видно.

— Ладно, — думаю, — действуем по правилу буравчика...

Взял я пятерней шлем за макушку, повернул по часовой стрелке, что-то по дороге лопнуло. Шлем и снялся. Запоздало подумал, как бы и голову бедолаге заодно не свернуть, но — обошлось. Шлем — с запасом был, плотно голову не фиксировал.

Снимаю шлем. Что там за лицо внутри было — не поймешь. Нос и губы разбиты, под обоими глазами "фонари" набухли. Видно только, что волосы "под горшок" стрижены были, и что эти волосы — совсем седые. А сама рожа — очень загорелая. Смотрит это чудо на меня громадными зелеными глазами и молчит. Видимо, слов нет...

Тут мой Ульмо подошел тоже на поверженного противника посмотреть и вдруг как завопит:

— Темный эльф! Режь его скорее!

— Это еще почему? — искренне удивился я.

— Злобные они, Морриган поклоняются, пока того, с кем мечи скрестили, не убьют, не успокоятся.

— Да ладно, — говорю, — что он мне, вообще, сделать может? Да и мечи мы с ним, кстати, никакие не скрещивали: он копьем махал, а я так и вовсе голыми руками.

Тут рыцарь этот встал и, пошатываясь, к коню направился. Увидав, что тот все еще в отключке, что-то сердитое сквозь зубы процедил и из под коня как-то меч выудил.

— Защищайся, — говорит, — подлый трус!

Меня невольно на "хи-хи" пробило, кот Леопольд вспомнился. Но рыцарь еще больше обиделся и, шатаясь, попер на меня. Лом мой где-то валяться остался, но, смотрю, копье этого темного почти под ногами. По крайней мере, один его конец. Ну, я его за этот конец и поднял. Хорошая оглобля, пятиметровая. Крутанул я его над головой, вертолет изображая. Рыцарь запнулся, стойку принял, повернувшись ко мне боком, и решил, видимо, попытаться конец копья на меч принять. Вдруг, обрубить получится. Но я своей оглоблей над головой восьмерку описал и с другой стороны его по заднице хлопнул. Она, конечно, доспехом прикрыта была, но получилось звонко. И полетел он тоже неплохо. Метра три только в воздухе. Меч при этом, понятно, потерял. Что к лучшему, еще бы порезался случайно.

Больше он на меня не кидался. Когда смог — сел и банально разревелся. Вроде, жаловался на судьбу и подлых людей, которые с ним, первым мечом Малахитового престола, честно драться не желают. "Подлых гномов" между всхлипываниями тоже помянул. Видать, и от них ему досталось. Мне малахольного даже жалко стало. Может, он и вправду хороший фехтовальщик, только на рапирах. А в рыцарском доспехе, что мечом бить, что дубиной — все едино. А молотом так наверно даже лучше: пробить хороший доспех совсем непросто, а вот отрихтовать его вместе с владельцем...

Сунулся было темного эльфа утешать, но не знал, как подступиться, чтобы хуже не сделать. Так что только оружие его подобрал и рядом с ним положил. А тут еще Ульмо занудел, что оружие надо конфисковать, а заодно и из доспеха рыцаря вытряхнуть. Я даже удивился, зачем мне этот детский комплект? Или он сам вооружиться хочет? Воевать мой эльф не хотел. И моральную базу подвел, что ему религия не позволяет. Даже темный удивился и временно всхлипывать перестал. Оказалось, металл больших денег стоит. Чуть ли не местный мифрил или как там он здесь называется. Металл и вправду прочный. Вон, как темный в нем летал, а доспеху хоть бы хны. И не тяжелый, так как полетам этим не мешал... Только бедный о него изнутри все равно побился прилично.

В общем, отрыдался эльф, немного очухался, а тут и конь его на ноги вставать начал. Так что подобрали они свои манатки и пошли от нас прочь в обнимку, слегка пошатываясь и жалуясь друг другу на жестокого и злого меня. Не прощаясь, по-английски. Ну и шут с ними! Как их зовут, я не выяснял да и сам не представлялся. Это он ко мне подъехал, ему и начинать надо было. Вроде, я где-то читал, что рыцарский кодекс требует объявлять свое имя перед боем. Или это только на турнирах? Может, в этом мире вообще все по-другому. Главное, что так оно лучше будет. Чудик этот жив остался — и ладно, а выяснять его проблемы у меня резона нет. Своих хватает. Пусть лучше все так случайным и даже забавным (для меня) эпизодом останется.

Однако, через некоторое время до меня дошло, что деться из этой долины мелкому рыцарю печального образа, кроме как к моим Барам, совершенно некуда. А с таким вспыльчивым характером ничего хорошего его там не ждет. Задержат точно, а так как рыцарь этот навсегда в деревне поселиться наверняка не захочет, то могут и просто прирезать. Чтобы конспирацию не нарушать и от назойливого гостя избавиться. Нравы в этом мире простые, о высшей ценности человеческой (эльфячьей, гномьей и т.д.) жизни никто не заморачивается.

В общем, жалко мне стало темного. Может, будь я выспанным, мы бы с ним, вообще, подружились? Маловероятно, конечно, но шанс все-таки был... В общем, смотался я в свою статую и выдал Юнгеру инструкции: перехватить этого рыцаря до Баровских поселков и, не подпуская к ним, сразу погрузить его на ладью и отвезти к моему замку. А там пусть уже дальше сам разбирается. Про конвоиров ему сказать, что это люди барона Баара здесь места обследуют, благо эту территорию барону герцог Хаммель отписал. Что, кстати, правда.