— Сенатор Ким, у нас срочное сообщение с Набу.
Когда Ким, извинившись, отошел в сторону, Палпатин погрузился в Силу. Голоса вокруг стали приглушенными, Пакс Тим и другие собравшиеся за столиком превратились в размытые силуэты, в бледные тени. Он замер, когда эхо мощного возмущения в Силе достигло его. Когда мертвенно-бледный Ким вернулся к коллегам, Палпатин уже вскочил со стула и бросился к нему навстречу:
— Что такое? Что произошло?
Ким посмотрел на него, словно пришелец из загробного мира:
— Они погибли. Все. Моя жена, мои сыновья... — и уткнулся, рыдая, в плечо Палпатина.
* * *
На похоронах семьи Кима было все, чего не хватило панихиде по Палпатинам. Согласно традициям тела жены Кима, двух его сыновей, а также пилота корабля и его помощника были доставлены в Тид с места крушения у прибрежной Каадары и кремированы в Погребальном святилище. Процессия из сотен людей, возглавляемая королем Тапало и его приближенными, проследовала от святилища к близлежащей башне Ливет, лишь ненадолго задержавшись у Вечного огня, чтобы предаться думам о быстротечности жизни и той важной роли, какую играет в ней гармония; затем они скорбным маршем прошли по набережной реки Солье, где убитый горем сенатор развеял прах над водами и не смог сдержать слез, когда бурный поток унес останки его близких к водопаду Вердуго и вниз на равнины.
После церемонии скорбящие собрались, чтобы выразить соболезнования Видару Киму, надевшему темно-зеленый плащ поверх черного камзола. Когда Палпатин подошел к нему, мужчины обнялись.
— У моей семьи осталась лишь одна надежда и опора, Палпатин. — Глаза Кима были красными от слез. — Ронар.
Палпатин плотно сжал губы, излучая неуверенность:
— Он — рыцарь-джедай, Видар. Его семья — Орден.
Но Ким стоял на своем:
— Мне он нужен больше, чем Ордену. Только он может продолжить род Кимов — как ты продолжил род Палпатинов.
Палпатин промолчал.
Из-за временного запрета на движение транспорта по узким улочкам Тида город как будто перенесся на десятилетие назад, когда старинные законы еще действовали и богатство еще не ослепило набуанцев своим сомнительным блеском, когда еще не началось массовое помешательство вокруг спидеров-"Молний" и астродроидов Р2, а новые наряды, блюда и транспортные средства еще не потекли рекой с планет Ядра.
Убийство Косинги и остальных освободило Палпатина от опеки и озолотило его. После многочисленных расспросов со стороны следователей он был признан невиновным, а его алиби подтвердилось. Кое-кто из влиятельных дворян по-прежнему подозревал Палпатина в том, что он снабжал информацией "Капиталы Дамаска" и тем самым помог Бону Тапало выиграть выборы, но большинство набуанцев выражали ему свое сочувствие и оказывали всевозможную поддержку. Вскоре после того, как Тапало взошел на престол, Палпатин продал семейное имение в Озерном краю и приобрел апартаменты в Тиде, наполнив их предметами искусства, привезенными с планет Ядра и Среднего кольца. В ранние годы ученичества у Дарта Плэгаса он по-прежнему оставался на государственной службе: проучившись пять лет по программе для юных законодателей, он был назначен послом по особым поручениям сразу после переизбрания Тапало.
Палпатин считал, что мог выбить и более престижную должность, но тем самым он рисковал навредить своим отношениям с Плэгасом. Более высокая должность могла помешать их тайным встречам на захолустных планетах, где они могли без каких-либо серьезных последствий попадаться на глаза любым случайным свидетелям.
Расставшись с Кимом, он заметил, как Арс Веруна отделился от небольшой группы, включавшей соратников Палпатина — Кинмана Дориану и Дженуса Гриджейтуса.
— На два слова, посол, — сказал ему Веруна, подойдя ближе.
Палпатин позволил увести себя под руку на незанятую обзорную площадку вблизи моста через Солье.
— Я всей душой сочувствую бедняге Видару, — начал Веруна. Примерно одного роста с Палпатином, он был одет в парчовый плащ и высокий головной убор. — Это же надо — разбились на космическом корабле! Кто-нибудь мог бы решить, что подобная трагедия заставит его уйти из политики — но нет, это не про нашего Видара. — Веруна облокотился на каменный парапет и обратил взор вдаль, на стремительно текущую реку. — Ну, вам ли не знать, к каким последствиям приводят столь непредвиденные события.
— Видар намерен вернуться на Корускант до истечения месяца.
— По делам Сената?
— По личным, я полагаю.
Поразмыслив, Веруна произнес:
— В последний раз мы с вами виделись на торжественном открытии плазменного генератора. — Он повернулся, чтобы рассмотреть собеседника. — Вы неплохо выглядите. Изменились, как мне кажется. После всех ваших разъездов.
— Немного поправился, — сказал Палпатин.
— Да-да, вертелось на языке. — Веруна помолчал. — Я слышал, недавно на Маластере вы произвели большое впечатление на сенатора Ранульфа Таркина от сектора Сесвенна.
Палпатин пожал плечами:
— Я не знал.
— Он в восторге от ваших взглядов относительно планов Торговой Федерации получить места в Сенате для своих планет-клиентов. Не уточните ли, что именно вы ему сказали?
Палпатин улыбнулся:
— Ничего конкретного. Сказать по правде, я просто играл в политику.
Веруна понимающе кивнул:
— Весьма рад это слышать. — Прежде чем продолжить, он огляделся по сторонам. — Как вам известно, мы с королем Тапало заключили ряд особых соглашений с Торговой Федерацией, однако сейчас мы вынуждены принимать в расчет недовольство наших избирателей. К несчастью, одна важная особа, которую мы с Тапало должны благодарить за избрание и нынешние высокие рейтинги нашей партии, не отнесется слишком благосклонно к нашим намерениям голосовать против закона, который вовсю лоббируют "Капиталы Дамаска".
— Понимаю вашу обеспокоенность, — сказал Палпатин. — Но почему бы не запретить сенатору Киму голосовать против Торговой Федерации?
Веруна хохотнул:
— Если бы все было так просто. Проблема в том, что Ким знает о наших особых договоренностях и намерен воспользоваться случаем, чтобы донести до сведения Торговой Федерации — а также всех клеветников Тапало — что Набу не потерпит дальнейшей эксплуатации. — Он сделал глубокий вдох. — Его отзыв с Корусканта будет равносилен признанию того, что Набу остается во власти Торговой Федерации, и может подорвать нашу репутацию на множестве торговых планет, от которых мы во многом зависим.
Палпатин притворился, что обдумывает его слова:
— В таком случае, возможно, стоит рискнуть и проголосовать против Торговой Федерации.
Веруна посмотрел на него с внезапным интересом:
— Продолжайте.
— Будет ли закон принят или завязнет в прениях, контракты Набу с Торговой Федерацией все равно останутся в силе. Федерация продолжит скупать задешево нашу плазму и сбывать ее по взвинченным ценам. Зато Набу покажет себя с лучшей стороны, открыто выступив против галактических картелей.
— Значит, снова играем в политику?
Палпатин ничего не ответил, лишь покачал головой.
— А что насчет магистра Дамаска?
— Известите его заблаговременно. Он все поймет.
Веруна задумчиво погладил бородку:
— Может, и получится. — Он лукаво улыбнулся. — Как жаль, что голос Набу в Сенате принадлежит другому человеку.
Палпатин фыркнул:
— Если когда-нибудь возникнет необходимость, я, конечно же, приму эту должность. Но до тех пор я удовлетворен и тем местом, на котором служу ныне.
— Служите Набу.
— А кому же еще?
Веруна потер ладони:
— Однажды, если мои замыслы все-таки воплотятся в жизнь, Набу получит целый флот быстроходных истребителей "Нубиан", который прогонит Торговую Федерацию из нашей звездной системы.
— Я тоже с нетерпением жду этого дня, — сказал Палпатин.
Веруна вновь рассмеялся.
— Да, но когда это случится? Сколько еще нам ждать, Палпатин?
— Лишь до тех пор, пока Хего Дамаск не дарует вам трон.
Глава 15
Квантовое бытие
Огромная рептилия — приговоренный к тюрьме убийца, подарок Дамаску от Совета старейшин по случаю принятия Йинчорра в Сенат — прошаркала на середину окруженной энергобарьером клетки в недрах Аборы и в смятении простерлась ниц на пермакритовом полу, затараторив на общегалактическом:
— Огромная честь — служить вам и исполнять любые ваши приказания.
Стоявший у мерцающего барьера 11-4Д повернул голову к Плэгасу:
— Поздравляю, магистр. Наконец-то он реагирует на внушение. Вы сломили его волю.
Его "волей", как выяснил Плэгас по прошествии более чем двух лет экспериментов над йинчорри, оказался своего рода пузырь Силы, который создавала горстка донельзя упрямых мидихлориан. Из этого он сделал вывод, что, как ни странно, могущество йинчорри в Силе было велико, несмотря на ничтожно низкий уровень симбионтов в клетках. Это открытие стало огромным шагом вперед, и Плэгас до сих пор переваривал его последствия.
Пузырь был чем-то похож на те, что создавали животные, которые призывали Силу, чтобы укрыться от хищников. Любопытным примером таких взаимоотношений служили исаламири, обитающие на деревьях, и их естественные враги ворнскры, причем последних привлекал к первым тот самый природный механизм, который исаламири использовали для своей защиты. Низкий уровень мидихлориан мог бы повысить их шансы на выживание, однако природа вместо этого наделила исаламири высокой восприимчивостью к Силе. Настолько высокой, что несколько таких созданий сообща могли сформировать пузырь Силы километрового диаметра. В каком-то смысле, тем же самым, по мнению Плэгаса, занимался и Орден джедаев, но в галактических масштабах, обволакивая всю Галактику энергией светлой стороны Силы — а точнее, поддерживая пузырь Силы, который препятствовал проникновению темной стороны, пока учитель Тенебруса не сумел прорвать этот пузырь — или, по крайней мере, немного уменьшить его в размерах. Вопрос, каким образом действия Ордена могли считаться поддержанием равновесия в Силе, ставил в тупик не одно поколение ситов, которые не питали иллюзий относительно способности Силы к саморегуляции.
Бывший каторжник-йинчорри был не единственным пополнением коллекции Плэгаса. За одиннадцать лет, прошедших со времени пленения Венамиса и вербовки Сидиуса, Плэгас собрал на острове больше дюжины существ самых разных биологических видов и провел над ними множество экспериментов, испытывая их волю, телепатические данные, способности к исцелению, регенерации и долголетию — причем результаты были весьма многообещающими. Что касается бита — несостоявшегося темного владыки — то он был по-прежнему жив и в добром здравии, но почти все время находился в искусственной коме под присмотром 11-4Д или охранных дроидов.
Плэгас не потерял интерес к Венамису, однако невосприимчивость йинчорри к Силовому внушению — та же самая, которую можно было наблюдать у хаттов, тойдарианцев и нескольких других рас — занимала его гораздо больше, открыв новое широкое поле для исследований. В отличие от исаламири, которые создавали пузырь Силы, если им что-то угрожало, иммунитет йинчорри был постоянным и вырабатывался самопроизвольно. То, что иммунитет был в каком-то роде "зашит" в них, означало, что эта способность являлась приобретенной и была вызвана некоей древней угрозой выживанию их вида. Для Плэгаса это означало, что мидихлорианы йинчорри эволюционировали, чтобы обеспечить своей защитой народ, от природы восприимчивый к Силе. Если дело обстояло именно так, тогда йинчорри были живым доказательством того, что ситы Бейновой традиции с самого начала шли по верному пути.
И пусть низвержение Ордена джедаев и Республики было жизненно необходимо для восстановления порядка в Галактике, эта задача относилась к сфере обыденности — к миру, который был всего лишь побочным продуктом вечной борьбы между силами света и тьмы, бывшими за гранью любых представлений о добре или зле. Глубинная цель ситов заключалась в том, чтобы низвергнуть саму Силу и самим стать воплощением главного животворящего принципа Галактики.
И ситы, и джедаи имели свои теории насчет того, что равновесием между светлой и темной сторонами в действительности управляла группа бесплотных созданий — возможно, тех самых небожителей — которые слились с Силой тысячи поколений назад и с тех пор держали в руках судьбу всей Галактики. В сущности, они были посредниками более высокого порядка, и их могущество находилось за гранью понимания смертных. Но многие ситы отзывались о таких идеях с пренебрежением, поскольку даже теоретическое существование подобной группы имело мало отношения к их главной цели — поставить Силу в подчинение просвещенной элите. Только ситы понимали, что разумная жизнь стояла на грани преображения; что через манипуляции мидихлорианами — или ниспровержение группы чувствительных к Силе субъектов, под надзором которых находились органеллы, — можно было навести мост над пропастью между органической жизнью и Силой и вычеркнуть из реальности смерть как таковую.
Как могли засвидетельствовать те немногие владыки, кто сумел сохранить свой дух после физической смерти — и в первую очередь император Вишейт29, который, как поговаривали, прожил больше тысячи лет, — древние ситы сумели преодолеть эту пропасть, но лишь наполовину. Они были настолько поглощены идеей абсолютной власти, что оказались в ловушке между мирами. Находясь на той стороне бытия, они не наставляли молодую поросль Ордена, а значит, их влияние на мир живых было незначительным и их дух давно угас.
В той же степени, в какой до-Бейновы ситы были виновны в собственном вымирании, великие ситские владыки прошлого обрекли себя на скитания по загробному миру, пытаясь побороть смерть тем, что черпали энергию из других, вместо того чтобы разрабатывать глубочайшие пласты Силы и учиться говорить на языке мидихлориан. У Плэгаса же только начало что-то получаться: до определенной степени он уже мог убеждать мидихлорианы, вводить их в заблуждение, побуждать к действию. Он уже научился ускорять с их помощью процесс исцеления, а сейчас наконец-то преуспел в том, чтобы заставить их ослабить свою защиту. Раз он смог усмирить кровожадного йинчорри, сумеет ли он — с небольшой долей внушения — превратить миролюбивое существо в убийцу? Обретет ли он однажды такое влияние на правителей планет и звездных систем, что сможет руководить их действиями, заставляя совершать самые чудовищные и беззаконные поступки? Сможет ли когда-нибудь побороть не только смерть, но и саму жизнь, принудив мидихлорианы рождать на свет чувствительных к Силе существ без какого-либо оплодотворения, как пытался сделать Дарт Тенебрус с помощью своих компьютеров и методик расщепления генов?
Возможно.
Но не раньше, чем пламя светлой стороны погаснет навеки. Не раньше, чем Орден джедаев будет растоптан.
* * *
С самого начала обучения наставник попросил Палпатина рассказать о своих сильных сторонах, чтобы Плэгас мог знать, как их обезвредить; рассказать о своем величайшем страхе, чтобы муун заставил подмастерье встретиться с ним лицом к лицу; поведать о том, что он больше всего ценит, чтобы учитель понял, чего лишить ученика; рассказать о вещах, которых Палпатин страстно желает, чтобы Плэгас мог ему в них отказать.
