Значит, Пустошь не всегда была Пустошью. Когда-то в ней можно было без страха жить. Так что же случилось?
Мы поравнялись со статуей. Лишайник, потерявший к осени свой серо-зеленый цвет, выделялся на желтоватом камне неровными кровавыми пятнами.
Меня поразила голова каменного идола, обращенная к небу незрячими глазами. Точнее, выражение его лица— скорбное, с плотно сжатыми в горькой усмешке губами, с глубокими жесткими складками, тянущимися от крыльев носа. Я еще ни разу не видел такого на ликах богов. Если, конечно, это божество. А если правитель, то он, должно быть, сумел разглядеть крах своего государства.
— Нравится? — поинтересовался вампир, заметив, что я пристально разглядываю скульптуру. — На удивление правдиво, да? Именно так должны смотреть боги на то, что вытворяют их создания.
Мы проехали мимо поверженного гиганта, оставив его смотреть в по-зимнему нахмурившееся небо. Морра в этот момент плотнее прижалась ко мне: девочку напугала гигантская голова.
Лицо обдало колючим ветром: погода портилась на глазах, угрожая ледяным дождем или метелью.
Правитель нежити, обеспокоенно глянув в темнеющее небо, приказал:
— Поторопимся! — и пустил лошадь галопом.
Я последовал примеру князя: непогоду лучше переждать у теплого очага с бокалом горячего глинтвейна, или в постели с пылкой красоткой.
Как и обещал Андру, мы еще четырежды останавливались в замках. Они отличались друг от друга, сходившись лишь в том, что ни в одном из строений не оказалось открытого внутреннего двора. И везде нас ждал горячий прием. И такая же свобода, как в первом замке. Любопытным гостям позволялось фактически все, даже заглядывать в личные комнаты вампиров. Правда, последнее выяснилось совершенно случайно: в одном из замков на господской половине оказался слишком уж лаконичный интерьер — голые стены, ровная плитка, одинаковые светильники на стенах — вдобавок слишком путаные переходы. В итоге, промахнувшись с поворотом, я беспардонно вломился в чужое жилище и замер на пороге.
Хозяин замка своеобразно смотрел на жизнь; обстановка в комнате оказалась ничуть не лучше, чем в коридоре: кровать, сундук, простой стол и пара деревянных жестких кресел. Правда, на одной из стен переливалось в огнях светильника уже знакомое черное солнце, а над кроватью висела серебряная двойная фурка, самый дорогой предмет обстановки.
Похоже, как бы дико это не звучало, здешние этернус отличались большой набожностью и не меньшей скромностью. На такие выводы меня натолкнуло то, что гостевые комнаты обставили с должной роскошью. Выбрав жизнь аскета, хозяин не принуждал случайных визитеров следовать по его пути.
Я уже хотел ретироваться, как услышал веселое:
— Вечер добрый!
В дверях, ведущих в смежную комнату, стоял сухопарый мужчина. Это был высокий, стройный красавчик с черными локонами до плеч и глазами лани. Именно о таких возлюбленных грезят ночами глупые невинные девицы.
— Простите за беспокойство, — извинился я в ответ на приветствие, — немного заплутал в ваших коридорах.
— Ничего, я рад новым лицам, — сказал вампир и, криво усмехнувшись, добавил: — тем более таким редким.
Это да. Мало кто добровольно сунется в пасть нежити.
Меж тем, вампир представился:
— Игнас Беладу.
Я с интересом оглядел его и поинтересовался:
— Герцог Гросвенор Ферран Беладу кем вам приходится?
Этот маленький сухонький старичок, мучимый подагрой, несмотря на почтенный возраст, был завсегдатаем борделей, чем и "прославился" на всю Луану. Притом горожане не знали, смеяться или завидовать удалому старцу — шлюхи крепко хранили его секреты за семью печатями.
— Младший брат.
— Дюсанг Лирой, — я слегка поклонился, чувствуя себя несколько странно. Одно дело общаться с подданными Андру в его присутствии, другое — знакомиться словно с обычными людьми.
Вампир снова усмехнулся и повел рукой, приглашая в комнату:
— Наслышан о вас. За такое знакомство надо обязательно выпить.
Упырь разлил вино в глиняные бокалы:
— Прошу!
— Надеюсь, хорошего наслышаны? — поинтересовался я, отпил и замолчал, смакуя напиток. Аскетизм аскетизмом, но, несмотря на простенькие кубки, вино в них разлили дорогое.
— Разного, — весело оскалился вампир.
Я в ответ лишь кивнул, не зная, о чем говорить с новым знакомым.
Упырь мое молчание истолковал как незаданный вопрос:
— Хотите знать, как я стал этернус?
Делать мне нечего, не гадалка, чай. Хотя... раз это случилось более двадцати лет тому назад, значит, это не происки Фирита, он тогда еще в коротких штанишках бегал. Значит, юный Беладу попросту оказался в неудачное время в неудачном месте, вот и все.
— Что нового можно узнать о встречах с вампирами? — поинтересовался я.
Мужчина рассмеялся:
— Я и забыл, что вы у нас знаток.
Мы еще немного помолчали, а затем я спросил:
— Ну и как вам живется в здешних краях после привычной роскоши?
Богатство этого рода было у всех на слуху. Я всегда удивлялся, почему это Фирит еще не дотянулся до него кровожадными ручонками. Наверное, оставил про запас на старость, так сказать. Или решил использовать в других целях: слабый род, старый герцог — последний прямой потомок мужского пола. Из детей — только малолетняя внучка, которую легко сделать дорогим подарком для нужного человека.
— Как и остальные братья, я сам выбрал это место, — улыбнулся Игнас.
Я чуть не подавился вином — ну и дела... монастырь вампиров?!
В глазах упыря мелькнула насмешка, и он вкрадчиво произнес:
— Хотите поговорить о нашей вере?
Я справился с кашлем и отказался:
— Благодарю. Меня и человеческая не вдохновляет, а от вашей я вовсе сблюю.
Вампир не обиделся, а только качнул головой:
— Ошибки молодости. Сам был таким же когда-то. Ничего, господин Лирой, вы примиритесь с Двуликим, когда настанет время последней встречи.
Тьфу на тебя, зараза! Чтоб твой язык усох, кровосос проклятый, за такие предсказания!
Я поставил кружку на стол и встал:
— Спасибо, как-нибудь обойдусь без бесед с богами. Мне, пожалуй, пора.
Вампир тоже поднялся, поклонился и улыбнулся:
— А вы приятнее, чем о вас говорят.
Дожил. Я уже нравлюсь нежити. Еще немного, и она ко мне брататься полезет!
Ответная улыбка могла сойти за оскал:
— Не обольщайтесь.
Вампир лишь плечами пожал и дружелюбно предложил:
— Я провожу вас до гостевых покоев.
Теперь черноволосый "святоша" ехал недалеко от меня, правда, с попытками поговорить о вере больше не совался.
Ночью прошел обильный снегопад, и сугробы намело лошадям по брюхо. Вампиров это не волновало — они ехали осторожно, внимательно поглядывая по сторонам, словно выискивали невидимую угрозу. Я не сомневался, что повод для тревоги у них был: Пустошь — такая зараза, что и днем способна преподносить смертельно опасные сюрпризы.
— Кого стережемся? — спросил я у Андру, который предпочитал по-прежнему держаться рядом с нами.
Удивительно, но на этот раз бывшее высочество не стал трепать нервы встречным вопросом, а лишь вздохнул:
— Не "кого", а "чего". Зимой вместе с сильными буранами притаскивает хищную паутину. Она моментально сгорает от прямых солнечных лучей, но в непогоду может просуществовать довольно долго. И что отвратительно — эта дрянь совершенно не заметна, пока на нее не наступишь. Поэтому в наших замках нет открытых дворов.
— А вы не боитесь залезть в паутину по дороге? — внезапно влез в разговор Рис.
На этот раз упырь, по-видимому, решил: хорошего понемножку.
— А вы как думаете, милитес?
— Я думаю, что вы ее каким-то образом видите.
— Не совсем так, — кивнул вампир, — но близко к правде. Мы ее чуем. Как любую не-жизнь.
Я уловил краем глаза движение: Агаи заинтересованно повернулся в нашу сторону. Сон в тепле рядом с маленькой целительницей и ее забота пошли парню на пользу. Правда, когда я спросил у Андру про здоровье мага, вампир лишь покачал головой и ответил, что зараза никуда не делась. Хорошо хоть больше не стало, и на том спасибо.
— Как это невидимое дерьмо охотится?
— Да так же, как остальная нежить. Высасывает кровь и жизненную силу. Когда собранные в кокон нити наполняются кровью, его становится видно. Правда, ненадолго — буквально через четверть часа кокон рассыпается на семена, которые уносит ветер. Если они попадают под солнечные лучи, то тоже сгорают.
— Семена или икра? — уточнил Агаи.
Вампир пожал плечами:
— Скорее всего, семена.
И в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил:
— Я их вскрывал. Под твердой оболочкой высушенная кровь и листок зародыша.
"Я их вскрывал" — кто бы сомневался! Подобным господам только дай полюбоваться на редкую дрянь... Чтоб мне на рогах у Мо побывать, но я уверен, что неупокоенный алхимик вился над этой мерзостью, как молодая мамаша над люлькой с новорожденным.
Семена... Сколько путешествовал в Пустоши, но о хищных растениях пока не слышал. Нет, на болотах живет какая-то мелкая дрянь, хватающая мух и мошек, но так она и в Наорге растет, и в Тхаре. Странных деревьев в Проклятых землях, конечно, предостаточно, но по счастью — вполне безобидных. Потому как дерево не зверь, бегать не умеет, а следовательно — и от солнца прятаться.
Но все-таки интересно... почему паутина появляется именно в мороз, раз это растение?
— А вас эта дрянь жрет? — задал вопрос Рис.
— Паутина свертывается в гигантский кокон, даже если в нее кинуть камнем... — ответил этернус.
О да... и камнями он пошвырять не забыл, и палкой наверняка потыкал.
— ... так что мы ей тоже годимся на зуб. Все-таки кровь в жилах этернус течет, хоть и... не наша. Зато семена получаются нежизнеспособными. Кровь в них есть, а вот зародыша — нет.
Мысль о том, путем какого эксперимента князь это выяснил, заставила меня изумленно присвистнуть.
— Вы хотите сказать, что скормили этой твари своего собрата? — зло прищурился Лаланн.
Правитель нежити, не меняя тона, спокойно ответил:
— Разве я дал повод для подобного оскорбления?
Взгляды скрестились, словно клинки во время боя — еще чуть-чуть — и искры полетят.
Милитес первым пошел на попятную.
— Простите, если не прав, но откуда тогда вы узнали? Как ваш у...— мой друг запнулся, подбирая слово, — ... этернус попался в капкан, если вы видите паутину?
— Мой подданный был слишком неосторожен. Он недавно попал в Пустошь, и не знал всех ее ловушек — я не успел его остановить. И освободить не успел — паутина расправляется с жертвой очень быстро. Единственное, что оставалось — изучить врага. Глупо лишать себя знаний из-за каких-то эфемерных этических соображений, поэтому я собрал семена. Быть может, когда-нибудь найду способ изничтожить эту дрянь навсегда.
Внезапно первый всадник остановился и поднял руку, привлекая внимание.
Князь прищурился:
— Накликали. Агаи, не желаете своими глазами увидеть? — и пришпорил жеребца.
Я отправился следом, приказав:
— Агаи, едешь со мной, остальные — пока не двигайтесь с места.
Я не увидел паутину, нет, зато почувствовал... Снег показался мне толченым стеклом, пересыпанным ядом. Захотелось обойти горбатый сугроб за версту. Зато Агаи, в отличие от меня, замер с восторгом в глазах и широко раскрытым ртом.
— Не вздумай снова руки протянуть! — предупредил я безумца, заметив, что он собирается слезть с лошади.
Андру спешился вслед за сирин, пообещав:
— Я за ним пригляжу.
И прихватил мага за локоть:
— Ну, что скажете, юноша?
Правитель нежити даже не потрудился скрыть интерес и возбуждение в голосе.
— Еще ни разу в жизни не видел такого! — не отводя взгляда от белого поля, признался маг. — А если бы кто рассказал, то не поверил бы!
Мы с Андру замолчали, ожидая продолжения. Юноша меж тем обошел сугроб, вернее — фактически "проплыл", проваливаясь по пояс. Выбравшись из холодной ловушки, сирин осторожно — и на том спасибо — подобрался к самому краю паутины, вытянул руку и принялся вырисовывать круги, время от времени собирая пальцы в кулак. Наконец маг кивнул, словно соглашаясь с невидимым собеседником, и вернулся к нам.
Когда Агаи заговорил, его голос был полон прежнего задора:
— Невероятно!! Андру, ты знаешь, что это такое?!
От волнения колдун не заметил, как перешел на "ты" с правителем нежити.
Князь увлекшегося мага не осадил:
— Мои предположения, Агаи, вы уже слышали. Других пока нет.
Сирин рассмеялся:
— Даже близко не угадали! Это не изменившееся растение...
Ну, спасибо, порадовал. А то меня, признаться, немного встревожила вероятность появления хищных кустов или деревьев.
— ...это самозарождающееся оживленное заклятие в чистом виде! — торжествующе воздел палец Агаи и расплылся в довольной улыбке.
У нас с Андру одинаково вытянулись лица.
Я вздохнул:
— Поясни.
Маг, поморщившись, почесал кончик носа:
— Помнишь то проклятие в лесу? Которое я схоронил под деревом?
Проклятие? Под деревом? Сторукий Мо... Та мохнатая острозубая пакость? Забудешь такое.
Агаи, убедившись в том, что я вспомнил, продолжил:
— Оно тоже приняло вид живого существа. Но то проклятие — работа мага. На нем остался его след. И я легко узнаю создателя, если встречу.
— Да-а? Какая прекрасная новость, — не удержался я от довольной ухмылки. Меня и правда порадовала слабенькая вероятность добраться до несостоявшегося убийцы.
Сбитый с толку моими словами, сирин замолчал и моргнул, пытаясь поймать ускользнувшую мысль.
Андру сердито нахмурился:
— Не перебивайте юношу, Дюс.
Вот в этой фразе была заключена истинная суть алхимика — пусть все вокруг хоть синим пламенем сгорит, только дайте выяснить, что это за пламя.
— Так вот, паутина — чистой воды магия, — сирин ткнул пальцем в снег, — как и то проклятие. Одни магические линии, привязанные ко льду.
— К снежинкам, — негромко поправил Андру.
— Что? — снова сбился с мысли сирин, но тут же кивнул, — Да! Совершенно верно! Тончайшие кристаллы льда, переплетенные с магическими линиями. Но нет... понимаете — нет привязки к создателю! Ее попросту не существует!
Маг негромко рассмеялся.
— Зато есть нечто другое... сложное плетение по центру. Мне не очень хорошо отсюда видно, но, кажется, именно оно отвечает за размножение! Жалко, ближе рассмотреть нельзя.
— А если вырезать и забрать с собой? — тут же среагировал Андру.
Сирин задумался:
— Не знаю, не уверен. Хотя....
Так.... Ну уж нет! Никаких раздумий, когда небо готово снова щедро осыпать нас снегом, среди которого, возможно, притаилась ловчая сеть.
— Вот что, господа алхимики, даю вам на решение вашей задачи четверть часа. Не справитесь... значит, не судьба!
Алхимик и маг переглянулись.
— Хватит? — спросил вампир.
— Вполне! — самоуверенно ответил Агаи.
Неожиданное открытие подействовало на него, как кнут на горячего жеребца — сирин уложился в отведенное время. Он скатал магическую паутину в тугой клубок, похожий на кокон ночной бабочки, только величиной с мужской кулак. Добычу закинули в кожаный мешок, засыпали снегом и вручили одному из вампиров.
