Может, и он тоже?..
Нет, не может быть.
— Эй, Трикси! — замахал рыжий издали. Я опомнилась и наконец-то сдвинулась с места. — Не отставай! Устала, что ли?
Долго нам идти не пришлось. Примерно через полчаса, в широком туннеле, Тейт вдруг попросил остановиться и отойти за поворот. Затем велел Маронгу прикрыть нас и со всей силы шарахнул по стене. Сначала мне показалось, что просто кулаком, но от места удара по камню прыснули во все стороны яркие искры. Стена дрогнула и пошла трещинами, затем начала обваливаться целыми кусками, пока не образовался проход высотой чуть меньше человеческого роста.
Оттуда хлынул свет. Вот так внезапно выяснилось, что от выхода наружу нас отделял слой камня толщиной всего в сорок сантиметров.
Тейт задрал голову, озадаченно глядя вверх:
— Надо же, а я думал, что обвалится. Такие-то трещины... Ну что, выбираемся?
Честно говоря, нам всем так надоело таскаться под землей, что к свежеобразовавшемуся выходу мы рванули, не раздумывая. Выползли наружу, порядочно съехали вниз по крутому склону, кое-как закрепились на площадке, сплошь покрытой мягкими "елочками", вроде хвощей... и в ту же минуту часть горы ровнехонько над местом импровизированного прохода ощутимо просела.
Лиора молча отвесила Тейту оплеуху.
— А что? — обиженно задрал он брови, потирая голову. — Мы же успели выйти?
— Зато там точно теперь никто не пройдет, — неожиданно поддержал рыжего Маронг и оглянулся по сторонам. — Куда теперь, Танеси-кан?
Эти слова немного приглушили эйфорию, нахлынувшую после того, как удалось выбраться из подземелий, и я наконец осмотрелась.
Только одно стало ясно сразу — был день. Возможно даже, ближе к утру... Сколько же времени прошло после побега? Мы скрылись из лагеря чуть за полдень. Затем долго спускались по реке. Потом разбили лагерь часов на девять. Плюс два часа на битву с Арингой и примерно полдня на отдых. По всему выходило, что сейчас должен быть вечер, но солнце только показалось над горами.
Получается, мы скитались дня два. И в забытьи я провела куда больше, чем полагала.
Да уж, как-то не до любования пейзажем. Хотя вокруг очень красиво. Контраст черно-серого и ярко-голубого — скалы и небо, а кое-где сияют выбеленные снегом вершины. Горные цепи до небес, абсурдно яркие пятна долин... Местность неузнаваемая. Может, вместе с отрядом нам случалось пробегать где-то там, внизу, по ущелью — или нет. Пожалуй, только Аринга могла бы сказать наверняка.
Выше по склону метров на пятьсот-семьсот начиналась полоса снегов, но холод почти не ощущался. Точнее, лицо немного пощипывало, особенно после жарких туннелей, но терпимо. Костюм согревал вполне прилично.
Надо будет поблагодарить Нэккен потом.
— Нам туда, — указал рыжий на неглубокую долину длиной километров в пятнадцать. Располагалась она прямо посреди перешейка между двумя колоссальными горными пиками. — Самое безопасное место отсюда и до Лагона. Но добираться туда надо быстро и только по верху. Игамина, ты как, отдохнул? Потянешь?
Маронг нахмурился, подсчитывая в уме.
— Если не на максимальной скорости, то половину сета выдержу... Вполне хватит, чтобы добраться.
Тейт понюхал воздух, сморщился. Сейчас он напоминал мелкого зверька, чуткого и подвижного. Рыжего шраха, только без хвостов.
— А быстрее? За двадцать катов?
— Могу, наверно, — неуверенно наклонил голову Маронг. И добавил встревоженно: — А зачем тебе?
— Потому что катов через тридцать-сорок все это, — Тейт обвел горы широким жестом, — накроет большая гроза. Надо успеть долететь до долины и устроить себе убежище. Дырку в склоне, которую я проделал, засыпало, так что обратно нам ходу нет.
Лиора, которая до сих пор безмятежно любовалась пейзажем, подскочила на месте:
— Откуда ты знаешь, что идет гроза?
— Ну, я же учился у низвергающих небо, — не смутился рыжий. — Делать что-то особо не умею, а вот чувствовать — да. Так что, Игамина?
— Справлюсь, — откликнулся изрядно побледневший блондин.
Тут стало не по себе уже мне.
— Что здесь происходит? — поднялась я, оглядываясь. Ни тучки на горизонте, сплошное зеленовато-голубое стекло, такое яркое, что глаза болят. И воздух свежий, ни следа предгрозовой затхлости. — Бури тут настолько опасны?
— Не бури, — откликнулась Лиора немного охрипшим голосом. — Гроза. Увидишь, Трикси. Это эхо катастрофы. Лагон защищен, но если встретиться с грозой на открытом склоне... Тейт, а там точно есть убежище?
— Сделаем, — коротко ответил рыжий. — Игамина, старайся ближе к середине править, ладно?
Больше указаний не понадобилось.
Маронг быстро согнал нас всех на летучую платформу, сделал что-то вроде защитного "лобового стекла" — и рванул с места так, что я едва не упала. Спасибо, Тейт удержал. Судя по проносящимся под ногами склонам, скорость приближалась к шестидесяти километрам в час — солидно. При побеге из лагеря сфера летела втрое быстрее, но и последствия оказались слишком тяжелые. Вряд ли Маронгу захочется второй раз за несколько дней вырубаться от истощения.
Заметив, как я нервно дергаюсь при взгляде вниз, на прозрачную пластину под ногами, Маронг что-то сделал, и она потемнела, а по периметру выросли бортики. Но скорость немного упала, поэтому до долины мы добрались примерно за двадцать пять минут вместо обещанных двадцати, как не преминул заметить Тейт.
— Снижайся, заботливый наш, — хмыкнул он насмешливо и ткнул пальцем в фиолетовые заросли. — Вон туда. Только сразу не садись, я спрыгну и проверю, безопасно ли внизу.
Платформа, облагороженная бортиками, послушно зависла над пышными кустами. Рыжий легко перемахнул через край, скрылся среди продолговатых листьев и хлестких ветвей, пошуршал немного — и крикнул:
— Давайте сюда!
То, что я сверху приняла за кустарник, оказалось деревом с очень толстым, но коротким стволом и множеством ветвистых побегов. Оно хищно приподнималось над землей на корнях, как паук — на растопыренных лапах. Вот там-то и сидел Тейт, по уши перемазанный в грязи и довольный.
— Ты копай нору, — ткнул он пальцем в Маронга. — Глубиной в пару моих ростов, и чтоб все внутри разместились. Вверх выведешь что-то типа трубы, прямо под дерево, чтоб вода не затекала. Ты стенки утрамбуй, чтоб не сыпались, — приказал он Лиоре. — Я пока раздобуду еды и воды, потому что больше никто не умеет.
Я, признаться, немного растерялась.
— А мне что делать?
Рыжий коварно сощурился:
— А ты залезай на дерево и смотри, как подступает гроза. Оро-Ич тебе ведь велел набираться впечатлений? Ну и набирайся.
В переводе на человеческий это значило: "Украшай собой пейзаж, раз не умеешь делать ничего полезного". Немного обидно, бьет по самооценке... зато экономит силы. Поэтому, послушавшись совета, я взобралась на дерево, немного раздвинула ветви и приготовилась наблюдать. Сначала ничего не происходило. Ветер стих, но и сама долина располагалась как бы в чаше, естественным образом гася потоки воздуха. Но затем я заметила, что горы стали выше. Присмотрелась...
Ох, шрах!
Таких черных туч видеть мне ещё не приходилось. С полминуты они незаметно наплывали над кромкой гор, словно поверх силуэта, прорисованного маслом, плеснули густую-густую тушь. Нечто, лишь слегка отличающееся по оттенку от скал, медленно растекалось по яркому зеленовато-голубому небу. Край недолго оставался ровным. Сперва появились вытянутые язычки. Некоторые из них закручивались в спирали, другие размазывались кляксами. А потом вся эта чернильная масса вдруг вспучилась, точно изнутри взорвалось что-то, и стала заволакивать пространство с такой скоростью, что во рту у меня пересохло.
Свет померк — и почти сразу вспыхнул вдруг необыкновенно ярко. Все пространство от горной гряды и края тучи загорелось молниями, серебристыми и зеленоватыми. Это продолжалось несколько секунд, а затем инфернальный фейерверк угас. Тучи по контрасту казались теперь матово-черными. С учащающимся пульсом я наблюдала, как все меньше становится прозрачно-голубая полоса неба, и машинально отсчитывала про себя секунды.
Шестьдесят семь, шестьдесят восемь, шестьдесят девять...
Громыхнуло со всех сторон разом, чудовищный звук — как череда взрывов над самым ухом. Верхушки деревьев зашевелились, сначала вдали, потом ближе, ближе — и в грудь ударило тугим воздушным кулаком.
С дерева я буквально свалилась, обламывая гибкие побеги, и не узнала место, где мы приземлились. По обе стороны от ствола выросли груды земли. За какие-то минуты Маронг успел вырыть пятиметровый туннель, ведущий в небольшую пещеру, где легко можно было разместиться вчетвером. По центру свода была пробита дыра, выходящая аккурат под переплетение корней. Небо снова засверкало, и я, не отдавая себе отчета, забилась в подземный ход и по устилающим его вьюнам доползла до пещеры.
Лиора и Маронг уже сидели там, в разных краях, совершенно одинаково обхватывая колени руками.
— Посмотрела? — сочувственно улыбнулась блондинка. — Извини, что не предупредила. Но такое правда лучше один раз увидеть.
Я кивнула, но на ошибку с жестом согласия никто даже внимания не обратил. Воцарилось неуютное, колючее молчание. Затем снова громыхнуло, но под землей звук не так сильно пугал.
И где там Тейта носит? Он ведь не попадет в эту кошмарную грозу?
— Быстро у вас получилось вырыть убежище, — проговорила я, только чтобы как-то забить мучительную тишину до следующего залпа.
— Летать, рыть землю и делать лодку — первое, чему учат, когда иллюзии обретают прочность, — кисло откликнулся Маронг. Он явно не был настроен читать лекции. — Это основы выживания. Иначе однажды попадешь под такую грозу...
Фраза так и повисла в воздухе, незаконченная.
— Кстати, — ухватилась я за возможность. — Давно хочу узнать кое-что. Мы с Тейтом недавно говорили о том, что мир вокруг слишком агрессивный. Мох этот голубой, огненные реки, айры... И вот ещё. Лиора, ты сказала, что гроза — это эхо катастрофы. Я правильно понимаю, что все перечисленное — явления одного порядка? И происхождение у них не слишком естественное?
Блондинка глянула поверх собственных коленок.
— Раньше ты историей не интересовалась.
Загрохотало опять, сильнее прежнего. Я переждала оглушительную канонаду и продолжила:
— Чтобы интересоваться, нужно иметь отправную точку. Нельзя же прийти и спросить: а расскажите мне свою историю вкратце, самые важные даты. А ещё — основы местной политики, экономики и этикета. Представь, что ты почувствуешь, если тебя об этом попросят.
— Айе, твоя правда, — вынужденно согласилась Лиора. — Насчет грозы и гаюса... Тут никакого секрета, в общем. Хотя и достоверных сведений мало. Когда-то мир был совсем иным. До сих пор на побережье и на островах глубоко под землей находят остатки огромных странных машин. И городов — размером с целый остров. И ещё хроники говорят, что там, где сейчас дикие горы, раньше были спокойные плодородные земли. Мир дробился на множество городов-государств. Маги правили обычными людьми и воевали между собой. И однажды довоевались до того, что получились горы и все, что к ним прилагается. — Громыхнуло. Она сгорбилась, пережидая, пока звук стихнет. — Сила у всех разная. Кто-то виртуозно создавал айров, причем если стаю не уничтожить целиком, то со временем она восстановится ровно до прежней численности. Другие воплощали из ничто смертельные ловушки, вроде огненной реки или грозы. Мастера тварей и созидающие совершенство... О, они во все времена были самыми страшными противниками. Гаюс и нассова трава — ещё не худшие их изобретения. — Лиора посмотрела на меня в упор и спросила вдруг: — Трикси, слышала ли ты о болезнях, которые передаются через взгляд?
Я дернулась и только усилием воли заставила себя удержаться и не отвернуться.
— Нет.
— До той войны о них тоже не слышали, — усмехнулась Лиора недобро. Ее слегка раскосые глаза сейчас как никогда напоминали о мастере Оро-Иче. — Война изменила сам облик мира. Меньший из континентов утонул в море. Другой почти целиком выкосили болезни, и до сих пор никто не отваживается исследовать его. Нам повезло, можно сказать. Маги здесь были более разумны, пожалуй. Они всего лишь создали этот огромный горный массив, и за его пределы почти никакие твари не выходят. Даже нассова трава не спускается на побережье, хотя там полно беспечной неповоротливой пищи. Побережье на юге — благословенный уголок. ещё много людских поселений на северо-западе и северо-востоке, где великие равнины и леса. На севере — ледяные пустыни. Некоторые мастера уходили туда в странствие, но мало кто возвращался... Думаю, там свои твари и ловушки. Когда-то маги едва не истребили род людской, Трикси, — вздохнула Лиора. — Потомки выживших помнят это время. Во многих общинах и государствах религиозные и иные законы предписывают истреблять детей, если они рождаются с даром. Хотя каждый правитель, конечно, держит наемников и врачевателей из магов, но об этом вслух не говорят. Те потомки магов, которые желали соблюдать законы, ушли в горы, недоступные для людей. Так появился Лагон.
Она замолчала.
Прогрохотал гром; что-то зашелестело. Дождь?
— А свободные?
Лиора промолчала. Маронг поерзал, глядя то на нее, то на меня, а затем откликнулся очень тихо:
— В Лагоне знаниями делятся все со всеми. Нет, тайные силы есть у каждого, но от лучших учеников у мастера секретов нет. Были семьи, которые не желали делиться своими тайнами. И соблюдать законы — тоже. "Свободные" — значит "свободны использовать магию так, как пожелают". Нас... — Он запнулся. — Их очень много. Если бы мы... они не убивали друг друга, то было бы ещё больше.
— Обучение в Лагоне имеет свою цену, — вновь подала голос Лиора, когда умолк Маронг. — Об этом мало кто знает, кроме мастеров и подмастерьев, конечно... Те, кто находится здесь больше пяти лет, теряют интерес к власти. Абсолютно. Я сама толком не знаю, как это получается. Может, мастера из внимающих и поющих делают что-то такое. Может, мастер Оро-Ич создал огромную иллюзию, которая пожирает жажду власти, как червь сомнения выжирает любовь и уверенность. Зато вот здесь, — она прикоснулась к своему животу, по нижнему краю ребер, — появляется что-то, что гонит тебя к новым знаниям. В мир. Все подмастерья рано или поздно уходят в странствие. Отец говорил, что Лагон просто обнажает истинную сущность мага, и это именно знания, а не власть. Не знаю. Может, однажды люди забудут катастрофу, и маги смогут жить на богатом и спокойном побережье. Или свободные раньше уничтожат нас, а затем и людей, расплодятся везде и устроят новую войну.
Сказать, что я была удивлена... Слишком слабо. Нет, мне и раньше приходило в голову, что мир вокруг изрядно напоминает этакий магический постапокалипсис, минное поле, где вместо взрывчатки — сюрреалистические ловушки и химеры. Но реальность превзошла все догадки.
В моем мире живет примерно четырнадцать миллиардов человек. А здесь сколько, интересно? Хотя бы пятьдесят миллионов наберется? Или нет, учитывая, что из трех известных материков один затоплен, другой отравлен, а значительную часть третьего занимают горы? Тридцать миллионов?
