Громыхнуло так, что уши заложило. Половина снега превратилась в воду, грязную, горячую. Я вскрикнула, выдавая себя, и тут же атаковала женщина-маг, быстро и жестко, прямо голыми руками. Увернуться не получалось; где ее реакция и где моя!
Но можно ведь защититься.
Сейчас у меня не две руки... а четыре?
Тейт ударил из слепой зоны, когда женщина была уже в полушаге. Меня снова окатило чем-то горячим, но уже не водой. Я — он, мы? — откатилась, ощущая вновь зарождение той самой опасной энергии глубоко внутри. Те двое, которые враги, были ещё живы. Мужчина — опасен, а женщина обречена, потому что теперь она пахла резко и сильно, а значит, до нее стало легко дотянуться.
Энергия вырвалась; взрыв расплескал озерцо, иней сошел со стенок, и они стали красно-черными.
Тейт сделал выпад. Женщина-свободная увернулась, зажимая пробитую грудь, и налетела спиной на лезвие, очень тонкое и острое. Такое, какое Тейт пожелал, чтобы я сделала. Оно застряло в позвоночнике, но ещё одного удара хватило, чтобы стало противником меньше.
Снег у меня под коленями хлюпал — теплый, склизкий.
От мужчины-свободного дохнуло страхом. Это была крошечная зацепка, но ее хватило. Купол уплотнился вокруг него, повинуясь не моему желанию; Тейт рванулся к слишком, слишком медлительному противнику, сбитому с толку воспоминаниями о чужой боли и унижении. Попытался ударить в голову и промахнулся; мужчина отскочил и рванулся ко мне, чтобы добить и получить шанс. Не успел. Он напоролся на прозрачный тонкий турник на уровне коленей, распавшийся почти сразу, рухнул, тут же вскочил, но было уже поздно. Тейт учел ошибку и сделал поправку на рост.
Шея влажно хрястнула; по сырому снегу покатилась голова и остановилась только у моих коленей.
Стало очень тихо.
Мы с Тейтом замерли друг напротив друга. Сердца колотились в унисон — запредельно быстро для меня, медленно для него. Между нами пульсировало что-то... что-то...
Я испугалась и разорвала связь.
Во рту было кисло и солоно.
— Мы их убили, — прошептала я. На душе скреблись шрахи.
— Убили, — покорно согласился Тейт.
Лицо у него стало наполовину алым. Он набрал горсть влажного, но все ещё чистого снега, и принялся яростно оттираться — щеки, лоб, даже волосы. Я тряхнула головой, с трудом встала и на одних рефлексах поплелась к озерцу, уже почти успокоившемуся.
Оно было... такое свежее.
По темной поверхности все ещё расходились слабые волны, но отражение оказалось удивительно четким.
— Красное, — пробормотала я, прикасаясь к щеке. Пальцы липли. — Все такое красное, Тейт.
— Выберемся — искупаемся, — откликнулся он тихо. — Ты как?
— Живая.
Почему-то мой ответ показался нам обоим жутко смешным. Я хохотала, как сумасшедшая, свернувшись в клубок, вжавшись лицом в повлажневшую, заляпанную кровью ткань. Белые одежды, которые одолжила мне Лиора, стали красными, как драгоценные костюмы, в которые норовил облачить меня мастер, рыжий... да все вокруг, с самого начала. Точно знали, что дело кончится этим.
Если ты слишком слабая, чтобы избежать боя, но достаточно сильная, чтобы не умереть, то твой единственный цвет — красный.
Интересно, Тейт поэтому носит такие шарфы?..
— Чтобы не забывать, — сказал он, отводя взгляд. То ли уловил вопрос через купол, то ли догадался — поди пойми. — Помнить вообще полезно.
Я наскоро поплескала себе в лицо водой, кое-как оттерла руки и подползла к нему. Рыжий обнял меня и позволил уткнуться ему в плечо. Двигаться не хотелось. Даже когда в туннеле послышались легкие шаги и в проеме появился Лао, я с трудом заставила себя повернуть голову.
— Вижу, вы тут справились, — певуче произнес он и ободряюще улыбнулся. Итасэ был у него на руках, без сознания, кое-как укутанный в чужое трико, но определенно живой и здоровый. — Трудно пришлось?
— Полегче, чем тебе, — хмыкнул Тейт и вдруг насторожился: — Слушай, а почему так тихо?
Лао запрокинул голову, вглядываясь в голубое небо; солнечные лучи полосами ложились на лицо, точно подсвечивая его изнутри.
— Конечно, я могу ошибаться, — легкомысленно произнес он. — Но, думаю, это потому, что Ригуми Шаа закончил. Мы победили.
"Мы победили".
Я выдохнула и улыбнулась Тейту в плечо.
Звучит не так уж плохо.
Глава 22
ПО КАСАТЕЛЬНОЙ
Совокупность идеальных представлений о маге и ученике;
совершенно невыносим на расстоянии ближе пятнадцати шагов.
Из свитка "Загадки Лагона"
Если входили в пещеры мы скрытно, как диверсанты, то выбирались с какой-то ошеломляющей наглостью — неторопливо и шумно, ровно тем же путем, что и пришли.
Самое удивительное, что единственный маг-свободный, который попался на пути, в бой вступать не стал и ретировался прямо в стену.
Я с трудом передвигала ноги, и рыжий буквально тащил меня на себе. Он болтал без умолку и время от времени сносил углы, когда ударом кулака, когда пинком. Лао отставал на несколько шагов — то ли прикрывал от вероятных врагов, то ли развлекался, разглядывая нас. И — сначала показалось даже, что это обман слуха — тихонько мурлыкал под нос песенку о сияющих сокровищах на дне черного-черного океана. А вскоре я поймала себя на том, что подпеваю. Маразм и локальный конец света какой-то...
Но чувство эйфории схлынуло, как только мы вышли в долину. Не знаю, что произошло, но там не осталось камня на камне в самом что ни есть прямом смысле. Относительно ровная прежде "чаша" напоминала теперь заброшенную стройку. Прямо в центре вырос целый лес ноздреватых игл-шпилей высотой в пятидесятиэтажный небоскреб. Дальний склон покрылся пыльно-зелёной травой, густой настолько, что издали она была похожа на мох. Чуть левее в скалах появились огромные тоннели, в каждом из которых без труда пролетел бы пассажирский лайнер, а прямо у нас под ногами раскинулось льдисто-голубое озеро, на дне которого скользили подозрительные гибкие тени, судя по повадкам — хищные. Мне это казалось даже красивым, пока на глаза не попалось тело молодой женщины, плавно покачивающееся на слабых волнах. Оно было ноздреватым, точно изгрызенным.
Я сглотнула и уткнулась Тейту в плечо.
— Никогда не привыкну...
— И не надо, — произнес он так же тихо. — К смерти может привыкнуть только мертвый.
К пейзажам, наверное, лучше не присматриваться. Надеюсь, что из наших никто не пострадал.
Однако долго волноваться не пришлось. Ригуми обнаружился почти сразу — на каменном "грибе" напротив скальной террасы, на которой собралась целая толпа, человек двадцать, все ярко одетые, но удивительно тихие. Около мастера тоже стояли люди, кажется, трое, и ещё кто-то лежал.
Гм... А мы точно победили?
— Интересно, что они делают, — произнесла я вслух растерянно, щурясь против солнца. — Больше похоже на перемирие, чем... — и я осеклась.
Попробовать раскинуть купол? Нет, опасно, и так нагрузки слишком большие. Когда поближе подберусь, тогда можно об этом подумать.
— Разговаривают, — безмятежно ответил Лао откуда-то из-за плеча. — Никому и никогда не нужны войны на уничтожение. Однако враги способны услышать друг друга лишь тогда, когда им в равной мере угрожают потери... те, с которыми не смириться. И все разговоры заканчиваются, когда один способен раздавить другого и уйти невредимым. Улыбнись, Трикси, — сказал он вдруг легко и певуче. — Мы пришли за Итасэ и вернули его. Какой ещё победы ты хочешь?
— Подумаю об этом, когда мы выберемся отсюда, — слабо улыбнулась я, и Лао музыкально рассмеялся:
— Мудрое решение.
А потом наше копошение на скале наконец-то привлекло внимание мастера. Он вдруг обернулся всем телом, неловко, как подросток, и от каменного гриба вытянулся бледно-розовый мерцающий мост. Переливы цвета завораживали; я, кажется, ненадолго выпала из реальности, пока рыжий не прошипел мне на ухо: "Трикси, шевелись!"
Чем ближе мы подходили, тем яснее становилось, что легким испугом команда номер два не отделалась. Рядом с мастером стояли Айка и Маронг — справа и слева, на равном расстоянии, точно стража, напряженные и готовые в любую секунду атаковать. Точнее, драться до последней капли крови собиралась только девчонка. А Маронг... С ним было сложнее; на поверхности сознания промелькнуло сложное намерение — защитить и обмануть одновременно.
Лао глубоко вдохнул, глядя на эту троицу, и глаза у него широко распахнулись:
"Кровь, алая кровь".
От напевных, ласкающих ментальный слух мыслей меня пробрало ознобом; а на рукаве у Ригуми Шаа действительно темнело какое-то пятно, совсем свежее.
На полшага впереди остальных, на фоне дрожащего марева Диккери приплясывала на месте и говорила эмоционально; к сожалению, издали не получалось разобрать ни слова. Лиора неподвижно лежала на каменной поверхности, окруженная бледно-лиловым куполом, а Кагечи Ро, усевшись между ней и остальными, чудил с какими-то емкостями. В тот момент он удивительно напоминал злого колдуна из сказки — такой же мрачный, сосредоточенный, загадочный и творящий какую-то непостижимую ерунду. Фиолетовые манипуляторы колыхались над его плечами, как зачарованные змеи, иногда касаясь спины Ригуми Шаа.
— А это что за фаркан? — пробормотал Тейт, сощурившись; я перевела взгляд на скалу — и споткнулась на ровном месте.
Между Диккери и свободными находился ещё один человек.
Точнее сказать, один человек и добрый десяток химер — неподвижных, полупрозрачных, окраской похожих на Шекки в состоянии полумаскировки. Издали их действительно можно было принять за жаркое марево или игру света и тени.
У меня промелькнула дикая мысль: "Неужели это и есть Пайн?"
Купол я развернула прежде, чем вспомнила о переутомлении и чудной перспективе перегореть к шраху.
— Предлагаю обменять спорный материал к всеобщему удовольствию.
Среди свободных был телепат, слегка искажающий фон. Агрессивное воздействие или глубокое прослушивание я бы уже не потянула, но вот считывать поверхностные мысли по-прежнему могла... Уже неплохо, здорово облегчает понимание. Диккери как раз умолкла, и слово взял маг, который считал себя лидером. Несколько его приятелей могли бы возразить, но сейчас они помалкивали, потому что привлекать и так слишком пристальное внимание Ригуми Шаа не хотел никто.
— А ты уверен, что у вас есть нечто, способное разбудить мое любопытство? — вкрадчиво поинтересовался мастер.
Его собеседник ментально дернулся, но на физическом плане лицо сумел сохранить.
— У нас было одно интересное приобретение.
Я не видела лица Ригуми Шаа, но легко могла представить, как он растягивает в улыбке черные губы, обнажая ряд безупречно ровных зубов.
— Уже нет.
В этот самый момент мы с Тейтом вслед за Лао взобрались на каменный гриб, и воздух вокруг затрещал. Я с запозданием догадалась, что свободные не замечали нас вовсе не потому, что страшно увлеклись переговорами — наверняка мастер держал маскировку. А теперь она исчезла, и мы оказались перед чужими магами как на ладони...
Все четверо, включая Итасэ.
Самозваного лидера свободных перекосило; я искренне пожалела, что в Лагоне пока не додумались до фотоаппаратов или чего-то подобного.
— Ты что-то говорил о спорном материале? — дружелюбно поинтересовался Ригуми Шаа, сцепив руки на груди.
Ну да, мастер не будет мастером, если вежливо не попинает побежденных.
— Решать вопрос силой не выгодно никому из нас, — послышался из задних рядов голос совсем молодой женщины с короткими золотисто-рыжими волосами.
Она поймала мой взгляд и вежливо склонила голову к плечу, улыбаясь. В тот же момент к моему сознанию мягко прикоснулись, точно перышком скользнули или сыграли одну нежную долгую ноту на флейте. Я невольно улыбнулась в ответ, возвращая ментальную волну тепла и симпатии. Телепат. Кто-нибудь мне объяснит, почему именно телепаты в любой компании — самые вменяемые?
— Не я первым прибегнул к силе, — прохладно ответил Ригуми Шаа.
Лидер не выдержал и обернулся, пронзая рыжую девушку взглядом. Она дернула плечом и отступила ещё на шаг дальше, словно умывая руки. Молчание затянулось. Пользуясь случаем, я рассматривала группу свободных. Судя по мысленному фону, два десятка человек на скале были отнюдь не последними бойцами во всех смыслах. Во-первых, когда мы начали шуметь, примерно две трети отступили и затаились, выжидая. Во-вторых, хотя оба настоящих лидера так и не показались во время сражения, некоторые из присутствующих ненамного им уступали — по крайней мере, они сами так считали. И потому хоть драки и не желали, но и не боялись. Злость, опасение, сосредоточенность и готовность атаковать, легкое чувство неловкости — эмоции не слишком разнились.
На общем фоне выделялась только одна женщина, невидимая отсюда, зажатая между двумя здоровяками в пурпурных костюмах. И именно к ней были обращены разумы Диккери и того незнакомца, окруженного химерами.
От нее веяло паникой и тяжелой, кислой виной.
— Уходите, — негромко произнес вдруг незнакомец, взглянув на Ригуми Шаа. — И заберите Диккери. Здесь я разберусь.
Дикарская принцесса рванулась вперед так резко, что сорвалась бы с края, если б не Маронг, который своевременно ухватил ее за воротник.
— Нет! — горячо выдохнула она. — Я с тобой!
— Ты не понимаешь, что это все случилось из-за меня? — взрыкнул незнакомец. — Они пришли за мной!
— Только попробуй остаться без меня! — Диккери забилась в руках у Маронга, и тот поморщился. — Глаза выкушу!
— Строптивая дура!
Примерно с полминуты Ригуми Шаа снисходительно терпел страстную сцену, а затем шевельнул пальцами, и с неба посыпались лепестки инлао, источая сладкий дурман. Диккери с незнакомцем по-прежнему ругались, но теперь уже беззвучно.
— Предоставим объясняться детям, или же проявим благоразумие? — поинтересовался мастер в пространство.
Синие лепестки продолжали лететь; правда, свободных они не достигали. Лидер кривился от аромата, явно чувствовал себя не в своей тарелке, но по-прежнему тянул время...
Стоп. Что-то в этом есть.
Я тронула за плечо рыжего, передавая ему образ. Он глубоко вдохнул сладковатый воздух, зажмурился на секунду и, в свою очередь, посмотрел на Лао. Тот молча указал взглядом на скалу, нависающую над нами. Тейта пробрала дрожь. Мне это очень, очень не понравилось. А если аккуратно расширить купол...
— Не надо, — почти беззвучно попросил рыжий, стискивая мое запястье. — Не смотри.
Что-то в его голосе было такое... Я вдруг ощутила призрачную пульсацию в основании шеи и в ямке под большим пальцем — и осознала.
Аринга.
Она здесь.
— Вы давно поняли? — шепнула я, чувствуя, как накатывает паника. Несмотря на выигранный бой и на то, что все мы стали сильнее, несмотря даже на присутствие мастера Ригуми.
Синие лепестки мельтешили даже под сомкнутыми веками.
— Давно. Прости, — выдохнул Лао, и его светлое спокойствие померкло. Он снова подумал о крови — о пятне на рукаве мастера. — Не хотелось тебя пугать.