Зеркала судьбы. Скитальцы (2-я книга цикла)

Плотно поев, мы стали укладываться спать на приготовленные для нас соломенные тюфяки. Сняв сапоги и укрывшись плащом, я сладко потянулся.

— Буду дежурить первой, — сказала Мара. — Лэй, ты следующий, а Роману — последний.

— Как скажешь, — пробормотал я, зевнув.

Было приятно отдохнуть в тишине дома после пяти дней путешествия и ночевок под открытым небом. Лис промолчал, только подтащил поближе к спальному месту мешок с деньгами, арбалет и сумку со своими инструментами. Не снимая сапог, улегся на тюфяк.

— Так и будешь спать в обуви? — удивился я.

— Профессиональная привычка, — ответил Лис и перевернулся на другой бок.

Размышлять о странностях вора я не стал. Устроившись поудобнее, закрыл глаза и вскоре погрузился в глубокий сон.

Проснулся оттого, что кто-то сильно тряс меня за плечо.

— Вставай, твой черед, — раздался над ухом голос зеленой.

Пробормотав нечто нелицеприятное обо всем орочьем роде, я с трудом продрал глаза, натянул сапоги и вышел наружу.

Ночь была прохладной, но это только приятно освежало. Деревня спала. Ни в одном из окон не горел огонек свечи. Ночь была наполнена только естественными звуками: стрекотали насекомые, возились под половицами дома мыши, поскуливал во сне сторожевой пес около соседнего дома.

Сначала я решил обойти вокруг халупы, но застыл на месте. Неожиданно у меня возникло чувство, что за мной кто-то наблюдает, но осмотревшись, я никого не увидел.

И вдруг прямо из воздуха передо мною возник человек. Не раздумывая, я швырнул в него пульсар. Заклятие, ярко полыхнув, разбилось о щит, а я влетел в дом с криком:

— Нападение!

Мара уже была на ногах и сжимала в ладони рукоять пятипалого.

Тут же мне в спину что-то врезалось с огромной силой. Пролетев через всю комнату, я шмякнулся об стену и медленно сполз на пол. Удар выбил весь воздух из легких, в глазах потемнело. Через мгновение стена сотряслась снова. На этот раз воздушным заклятием отправили в полет орку.

Открыв глаза, я успел увидеть, что Роману тоже атаковали воздухом. Но вор уклонился от заклятия, схватил свои вещи и выпрыгнул в окно, сломав плечом ставни.

— Этих вяжи, ребята, третий не уйдет! — закричал кто-то из нападавших.

И тут я с ужасом увидел, что ко мне и Маре плывут по воздуху большие водяные пузыри. Впервые столкнулся с подобным, но от этого заклятия так и веяло смертельной опасностью. Собравшись, я поднял руки и ударил в приближающийся пузырь потоком огня. Комнату быстро заволокло паром, но кто-то из наших противников быстро разогнал его. И тут же я почувствовал, что воздух вокруг меня уплотняется и обвивается вокруг тела, будто веревка. Через мгновение я уже не мог пошевелиться: от пузыря избавился, но попался в другую ловушку.

Но Мару первое заклятие достало. Пузырь обволок орку, и зеленая оказалась в водяной тюрьме. Она тщетно пыталась выбраться из насланного на нее заклятия или порвать его клинком, но пузырь не поддавался.

Только сейчас я кинул взгляд на нападавших. Это были три человеческих чародея, одетых в обычную солдатскую форму. Их лица в темноте рассмотреть толком мне не удалось.

В комнату вбежал еще один человек.

— Докладывай, — приказал один из магов.

— Скрылся! Уложил двоих: одному вспорол ножом горло, другому всадил в глаз арбалетный болт, — выпалил человек.

Маг зло сплюнул на пол.

— Морт с ним, — сказал он. — Главное, этих повязали.

Тут у Мары закончился воздух, и она начала захлебываться. Дико вскрикнув, я с трудом извернулся и приложил ладони к полу. Собрал все силы, которые мне были доступны, и послал мощный магический импульс в землю, в надежде, что под домом есть хоть какие-нибудь семена или что-нибудь проросло в погребе.

Мне повезло. Пробив доски, из-под пола вырвались толстые жгуты сплетенных растений. Обвив мага, наславшего на орку заклятие, они сильно приложили его об пол и стали сжиматься. Человек глухо вскрикнул от боли.

Его товарищи сработали моментально. Один сжег растения, а второй ударил воздухом. Меня снова смачно приложило об стену. И свет в глазах померк, уступая дорогу непроглядной темноте.

Глава 7

Мара

Я все глубже погружалась в черный омут. Ледяные воды затягивали в себя, держали, словно невидимые руки утопленников. Они давили на меня невыносимо тяжелой толщей, смыкались над головой. И все меньше, все дальше становился падавший сверху слабый лучик света.

Я отчаянно боролась с водоворотом, вырывалась из его смертельных объятий. Но воздуха в легких становилось все меньше, и мучительная судорога выламывала тело. Хотелось бросить все, сдаться на милость омута и опуститься на его дно. Если у этой бездны оно было...

— Не сдавайся, Мара, борись! — раздался женский голос, низкий и мелодичный. — Не уходи, Мара!

Вслед за ним воды над головой чудесным образом расступились, и в образовавшуюся прореху хлынул поток воздуха. Снова засиял дневной свет. Сделав вдох, такой глубокий, что закружилась голова, я рванулась вверх, к свету.

Вынырнув, отдышалась и закрутила головой, пытаясь разглядеть сушу. Но вокруг не было ничего, кроме волнующейся воды. Силы были на исходе, и я представить себе не могла, как буду искать берег.

То что я снизу приняла за дневной свет, на самом деле было лучами полной, низко висящей Тиль. Они полосами ложились на воду, превращаясь в дрожащие дорожки. Вдруг на одной из этих синеватых тропок появилась загадочная фигура, закутанная в длинный темный плащ с капюшоном. Она начала стремительно приближаться, словно свет Тиль сам нес ее ко мне — а может, так и было. Вскоре я разглядела, что передо мною хрупкая невысокая женщина. Плащ, издали казавшийся черным, на самом деле был красного цвета.

— Тир-на... — выдохнула я, ощущая радость и надежду на спасение. Это ее голос позвал, вытащил из омута. Гадалка всегда появлялась, чтобы помочь и поддержать меня.

Ольда откинула капюшон, открывая худощавое лицо, казавшееся в свете Тиль еще бледнее, чем обычно.

— Молодец, Мара. Ты настоящий воин.

Набежавшая волна окатила меня с головой.

— Где берег? — булькнула я. Вынырнула и принялась отплевываться.

— Я укажу тебе. Но сначала мы должны поговорить.

— Какой поговорить? — возмутилась я, с трудом удерживаясь на поверхности воды. — Ты видишь: скоро потону!

Тир-на мягко улыбнулась, отчего ее длинные, острые как иголки зубы, засияли под лучами Тиль, придавая ольде жуткий призрачный вид. Она провела ладонью над водой, и волны утихомирились. Поверхность разгладилась, став похожей на черно-голубой шелк.

— Не утонешь. Я не позволю. Но я должна тебя предупредить: ты опять сошла с дороги судьбы.

— В каком смысле? — безнадежно поинтересовалась я, переворачиваясь на спину, чтобы хоть немного передохнуть.

— Ты не должна отправляться на Дикий архипелаг. Это не твой путь.

— Поздно. Я дала слово.

— Кому? — презрительно скривилась Тир-на, впервые изменив своему постоянному холодному спокойствию. — Этому старому безумцу?

— Неважно. Главное, он мне помог, и я сдержу обещание. К тому же, я не хочу бросать друга.

— Это его путь. Не твой, — с нажимом проговорила ольда. — И я не позволю...

Несмотря на искреннюю благодарность и уважение, которые я испытывала к Тир-на, моему терпению наступал конец. Никто не будет диктовать мне, что делать и куда идти! Никто не помешает сдержать данное слово! Я перевернулась и куда-то поплыла наугад, отчаянно надеясь, что в той стороне есть земля.

— Лак'ха говорит... — начала было гадалка.

— Твоя Лак'ха так же безумна, как и Белион, — пропыхтела я, не заботясь, услышит ли ольда мои слова.

Она услышала. Вздохнула, проговорила вслед:

— Подумай, Мара.

— Мара, Мара, Мара... — эхом отозвалось вокруг.

Фигура Тир-на окуталась голубоватым туманом и растаяла. Вслед за нею вода, небо, лучи Тиль — все слилось в единое темное полотно, заволоклось дымкой и стало растворяться в ней. Только эхо звучало все громче и настойчивее:

— Мара, Мара, ты жива? Ответь! Пожалуйста, милая, хорошая, красивая, очнись!

— Мне нравится твой тон, — прохрипела я, с трудом разлепляя глаза. — Продолжай в том же духе.

Пробуждение было не из приятных: голова гудела, будто в ней морты плясали, все тело выкручивало болью, к тому же я дрожала от мерзкого сырого холода. Вся моя одежда была мокрой до нитки. Лежала я на спине. Вокруг стоял полумрак. Лэя видно не было, его голос доносился откуда-то справа.

— Очухалась, орясина зеленая! — приветствовал меня Лэй, но счастье, звучавшее в его голосе, противоречило грубости слов.

— Мгновение назад ты по-другому выражался, — хмыкнула я.

— Ну я ж не знал, что ты слышишь... — смутился мальчишка.

Я попробовала встать, но попытка не увенчалась успехом. Зато выяснилось, что на ногах у меня железные колодки, а руки скованы за спиной. Удалось только сесть и, отталкиваясь ногами, прислониться к стене. Я огляделась и увидела Лэя: друг неподвижно стоял в углу, странно вскинув руки над головой. В следующее мгновение я поняла, что эльф прикован к цепям, свисавшим с потолка.

Мы находились в крошечной комнате, больше похожей на каменный мешок — расстояние между сочащимися слизью стенами было не больше трех шагов, а потолок висел так низко, что, казалось, грозил раздавить нас. Под потолком было даже не окошко, а узкая, меньше бойницы, щель, в которую падал тусклый свет.

— Как мы здесь оказались? — пробормотала я.

— Ты что, ничего не помнишь?

Я задумалась. Последнее, что осталось в памяти — деревенский дом, ночная тишина вокруг, спокойствие и сонливость. И вдруг — какая-то враждебная сила, ощущение удушья и темнота...

— На нас напали маги...

— Поразительная догадливость! — пробубнил ушастик. — Ясное дело, напали. И ясное дело, маги. Чего головой крутишь?

— Лиса ищу...

Лэй проговорил что-то на эльфийском. Хотя фраза была певучей, я сразу догадалась, что мальчишка выругался.

— Убежал Лис. Еще и вещички успел прихватить, а с ними и свою долю.

Я откинулась на стену, пытаясь унять головную боль. Значит, маги... как же я так оплошала? "Ничего удивительного, — мелькнула тут же быстрая мысль. — Ты истратила всю силу антимага на обезвреживание ловушек в доме ростовщика". Да, я не успела отдохнуть и восстановить силы.

— Где мы?

— Да морт его знает! — фыркнул Лэй. — Меня тоже вырубили. Думаю, мы в подвале какого-нибудь замка или большого особняка, захваченного мятежниками. А может, он изначально принадлежал какому-нибудь волшебнику.

— Ты не пробовал освободиться?

— Как, интересно? — разозлился мальчишка. — Мое главное оружие — магия, а для того чтобы ее творить, нужны свободные руки. К тому же, на цепи явно наложены какие-то заклятия: они обездвиживают меня, я не могу даже пошевелить пальцами.

— Можешь хотя бы сказать, сколько времени мы здесь находимся?

Лэй немного помолчал, потом уверенно произнес:

— Не меньше суток. Я такие вещи чувствую.

— И что, никто за все это время не приходил?

— Знаешь, что самое страшное, Мара? — вздохнул эльф. — Не плен. В конце концов, раз нас не убили на месте, значит, надеялись договориться. Страшно будет, если те кто нас сюда бросил, сами попадут в плен или погибнут. Вот в этом случае нам конец. Наши истлевшие кости найдут лет этак через триста... — речь его становилась все тоскливее и безнадежнее. В конце Лэй заключил: — А, плевать... все равно я ничего не могу сделать, — и поник головой.

Перспектива вырисовывалась не из приятных, конечно. Но меньше всего мне нравилось настроение друга. Я впервые видела его в таком состоянии: Лэй совершенно упал духом. Нужно было как-то приободрить мальчишку. Постаравшись, чтобы голос звучал как можно более насмешливо, я бросила:

— Видно, ты слишком долго ходил в платьях и красил губы.

— Ты о чем? — непонимающе произнес Лэй.

Уловив интерес в его голосе, я продолжила:

— О том, что ты сдалась, девочка моя. Что, леди эльфийка, сложили лапки и даже не барахтаемся?

— Какая, к морту лысому, леди эльфийка? — зарычал мальчишка.

— Ты прав, ты прав! Никакая не леди! — в ответ рявкнула я. — Знавала я одну эльфийскую леди — так она настоящий воин, не то что ты!

— Ах ты бревно степное! — озлобленно выдал ушастик. — Вот погоди: выберемся отсюда, я тебе беспробудный сон вместе с несварением наколдую!

Я усмехнулась в темноте: вот это мой настоящий друг Лэй! Бревно степное — надо же придумать... А то завел: пропадем, истлеем... Мальчишка между тем упражнялся в красноречии на всех доступных ему языках, ругая меня на эльфийском, всеобщем, приплетя несколько фраз на неизвестном мне диалекте, похоже, гоблинском и сдабривая свою вдохновенную речь совсем уж дикими каркающими звуками. Наверное, это был язык кроверов.

— Заткнись! — прикрикнула я, когда эти рулады стали утомлять. — Дай сосредоточиться!

Лэй осекся, молча уставился на меня, потом расхохотался:

— Ловко ты, Мара! Общение со мной идет тебе на пользу!

Я только было собралась ответить, как эльф прошипел:

— Ложись!

Не задавая лишних вопросов, я брякнулась на бок, чувствительно приложилась плечом об камень пола, зажмурилась и замерла. Вскоре и мне стали слышны быстрые уверенные шаги за дверью. Они приблизились и затихли возле нашей камеры. Следом раздался скрежет ключа в замке, потом скрип открывающейся двери и удивленный возглас Лэя:

— Ты?..

— Я, — судя по голосу, вошедший широко улыбался. — Ну, здравствуй, дружище!

— Слава Лак'хе, Вили! Как же я рад тебя видеть, старый пьянчуга! Снимай с меня эти железяки! И какими судьбами ты тут оказался?

— Отряд избранных армии милорда Борея Алафирского, — весело отчеканил человек, словно не услышав просьбы снять цепи.

Я осторожно приоткрыла глаза и взглянула на парня, оказавшегося знакомым Лэя. Он стоял ко мне боком, так что виден был курносый профиль. Насколько я могла рассмотреть в полумраке, человек был рыжеволос и совсем еще молод.

— Каких еще избранных? — судя по откровенно дурацким вопросам, встреча стала для Лэя полной неожиданностью, и он все еще не мог прийти в себя.

— Мы саторисы, ты еще помнишь об этом, приятель? — рассмеялся гость. — Конечно, когда маги восстали, милорд ректор призвал меня в свою армию.

— Значит, этим заправляет Борей... — протянул ушастик. — Я должен был догадаться. И ты ему веришь, Вили?

— Он открыл передо мной великолепные перспективы. И он прав, Лэй: миром должны править мудрейшие. А это мы, волшебники, — горячо заговорил тот, кого эльф назвал Вили. — И ты тоже должен быть с нами! Я вообще не понимаю, зачем было пороть горячку и сбегать из академии? Ну, прибил ты Алишера — подумаешь, беда! Старик всегда был злобным занудой. А такого талантливого студента как ты милорд ректор не дал бы в обиду...