Девятимечье. Красный Меч

— Допустим, я верю тебе, — стоящий перед старостой рыжеволосый мужчина брезгливо кривил губы, поигрывая тяжелым шестопером, — Как это произошло?

— Алый Демон велел нам собраться на этой площади. Он стал призывать к восстанию против Вседержителя и слуг его. Боясь погубить свои души, мы отказались подчиняться и, призвав милость Господа нашего, попытались одолеть Демона. Нам почти удалось, господин! Но убив нескольких из нас, Демон увидел, что мы готовы скорее умереть, чем предать святую веру. И исчез во вспышке пламени.

Предводитель монахов выслушал Шэда, не перебивая. Помолчал, разглядывая коленопреклоненного крестьянина. А потом издевательски усмехнулся:

— Так значит, толпа мужичья с вилами почти победила Алого Демона, величайшего из врагов Вседержителя? Странно, правда?

— Он... был еще довольно слаб. Тут легенды правду говорят, господин — Демон не сразу в силу входит. А еще, мы его врасплох застали.

— И, несмотря на это, он все еще жив. Темнишь, староста...

Монах неожиданно прянул вперед и ударил Шэда в живот ногой. Тот упал на бок, не сделав даже попытки защититься.

— Даже если ты говоришь правду... Вы не смогли ни убить это воплощение Демона, ни задержать его в деревне. Теперь Кхаэрт будет залит кровью тысяч невинных мучеников — по вашей вине. Как ты думаешь, какое наказание будет справедливым за этот чудовищный грех?

— Господин, пощадите... прошу...

За спиной старосты нарастал многоголосый вой. Посланцы Церкви безжалостно карали людей за гораздо, гораздо меньшие прегрешения.

— Не бойтесь, — возвысил голос монах, — Вседержитель милостив! Он дает вам шанс спасти ваши души от пламени Бездны!

Крики поутихли. Крестьяне, включая Шэдрая, со страхом и надеждой взирали на рыжебородого. Тот улыбался, затягивая паузу. Из-за его спины вышел бледный, чудовищно худой старик в рясе. На груди у старца висело на цепях тяжелое стальное кольцо, руки и ноги были закованы в металл — Тальг не понимал, как он не падает под весом этой груды железа.

Движение рукой — и цепи со звоном падают на землю.

— Вы очиститесь, пройдя через суд Вседержителя!

Струи белого тумана ударили из тела старика быстрее, чем кто-то успел отреагировать. Белесые жгуты рванулись к людям, растворяясь при приближении к монахам и жадно впиваясь в крестьян. Те, кого коснулся туман, почти мгновенно иссыхали, валились наземь, обращались в прах...

— Последний Прилив, — голос, раздавшийся совсем рядом, заставил Тальга вздрогнуть, — высшая боевая магия Смерти. Запрещена к использованию примерно за триста лет до Объединения. Нравится?

Парень обернулся. За его плечом стоял Мучитель. И отрешенно смотрел, как волна тумана захлестывает деревню. Не было слышно ни стонов, ни криков — только стремительная волна молчаливой смерти.

"Зачем? Их-то за что? Женщин, детей..."

— Любой из них мог оказаться Алым Демоном под личиной. И вообще — тебе их жалко? Этих скотов, которые на полном серьезе предали тебя и обирались убить?

— Не все... — отозвался Тальг, до которого запоздало дошло, что Мучитель прочитал его мысли, — Кангельт...

— Да, Кан показал себя молодцом. Он и сейчас жив. Хочешь посмотреть?

Перед глазами у Тальга на секунду помутилось, а затем он увидел...

Кангельт стоял на одном колене над трупом своего скакуна. По плотно сжатым губам текли капли пота, но он не мог отвлечься и утереть их. Все внимание парня было сосредоточено на удержании магического щита — сцепив руки над головой он шептал заклинания и держался, держался... а на прозрачный купол, накрывший подростка, волнами накатывал туман.

— Долго не продержится. Последний Прилив чует живую кровь. И не отпускает свою добычу.

"Я должен ему помочь"

Тальг судорожно рванулся вперед... точнее, попытался рвануться. Только в этот момент он осознал, что вообще не чувствует тела, пребывая, по выражению Меча, в своей эфирной форме. Он видел все — стелящийся туман, начинающие разгораться крыши деревенских домов — и абсолютно ничего не мог сделать.

— Помочь? — Мучитель не показывался в поле зрения, его голос доносился отовсюду, — Беги, помогай. Как остальным, да? А что — помочь ведь хотел, защитить, вдохновить на борьбу. То-то они сейчас тебе благодарны...

— Замолчи! — крикнул Тальг, — Заткнись, ты!

Леденящий смех. Ядовитая насмешка в голосе.

— Я? Нет, дружок, я тут не при чем. Они умирают из-за тебя. Ты уже убил десяток людей своим Мечом. И больше сотни — своей гордыней, подростковым пафосом, своими идиотскими решениями. Слышишь их крики, Алый? Чувствуешь их кровь на своих руках?

Что-то надломилось внутри Тальга. Он зажмурил глаза и закричал, в отчаянном желании не видеть, не слышать, не помнить, перестать существовать. Сознание подростка подхватило набегающей темной волной...

Тальг открыл глаза.

— Олежка, очнулся! Сыночек, родненький, очнулся!

Парень повернул голову. Он лежал на больничной койке, а напротив сидела его мама.

— Мама? — удивленно переспросил подросток, — Почему я здесь? Что случилось?

— Ничего страшного, — она успокаивающе погладила его по щеке, — Все хорошо. Уже все хорошо.

Олег недоверчиво огляделся. Больничная палата, четырехместная, но остальные три койки пустовали. Кажется, он уже лежал здесь однажды, когда сломал ногу — по крайней мере, выглядела палата точно такой, как ему запомнилось. Сквозь открытое окно доносилось щебетание птиц. Солнечный свет заливал комнату, бросая косые отсветы на тревожно-радостное мамино лицо.

— Так как я сюда попал?

— Тебя нашли на улице, избитого, всего в крови, люди вызвали "скорую", а из больницы позвонили нам с отцом... Господи, как вспомню... Ты сильно бредил, про какой-то меч, какого-то барона. Доктор говорил, что это из-за удара, что могут быть повреждения мозга... Слава Богу, все обошлось.

"Так что, Меч, Кхаэрт и все остальное — бред? Просто бред?"

Это была очень хорошая версия, которое многое объясняла. Олег вдруг почувствовал невыразимое облегчение — никто не погиб, не надо никого спасать, никуда бежать. Все закончилось. Все кончилось хорошо.

За окном шумели деревья. Сладко пахло цветущей черемухой.

— Ну ладно, доктор сказал, что тебе много разговаривать нельзя. Поспи пока, тебе это сейчас нужно. Я пойду, порадую отца. Мы завтра вместе к тебе придем, хорошо?

— Ага!

Мама еще раз ласково погладила его щеку. Олег улыбнулся. Да, завтра они увидятся с отцом. Интересно, скоро ли его выпишут из больницы?

Мама встала и направилась к двери. И тут вспышка яркой, как молния, тревоги пробила Олега. От неожиданного прозрения волной накатила тошнота.

— Мама?

Она обернулась:

— Да, сыночек?

— Сколько я был без сознания?

— Два дня. Мы так переживали...

Два дня. Макушки зеленых деревьев за окном. Запах черемухи.

— Мама, меня ударили по голове в конце сентября. Двадцать второго или двадцать третьего числа. Я шел из школы.

— Олежка, ты что-то путаешь. Тебя ударили два дня назад.

В глазах мамы стояла растерянность. Страх. Неужели у её сына что-то все таки сдвинулось в голове?

Но Тальгиар уже начал соображать.

— А еще деревья... Точно! Липы перед больницей срубили чрез два месяца после того, как я вышел. Помнишь, ты еще сказала, что скоро в городе совсем не останется деревьев?

Тальг рывком вскочил с койки. Боли не было. Совершенно.

— Сыночек... ты... я не... доктор сказал, тебе надо лежать! — мама заслонила от него дверь палаты.

— Мне нужно выйти. Выйти за дверь и убедиться, что этот мир реален.

— Это что еще за поведение? — вдруг сердито нахмурилась она, — Немедленно ляг обратно! Ты еще нездоров.

Мама стояла, загораживая Тальгу проход. Парень заколебался.

"Оттолкнуть ее? Если это иллюзия, то ничего страшного я не сделаю... а если нет?"

И тут рядом с подростком соткался из воздуха Мучитель.

— Эта женщина тебе мешает, правда? Так давай убьем ее.

С изумлением и ужасом Тальг понял, что его тело ему не подчиняется. В его руке из ниоткуда появился черный клинок.

— Это самый простой выход. Ты ведь так уже делал, правда? Убить — и никаких проблем.

Изумление и ужас в маминых глазах.

— Сынок, что делаешь? Отойди... пожалуйста, не надо! Нет!

"Пожалуйста, не надо! Что угодно, только не это! Я не хочу..."

Убежать, уснуть, умереть — что угодно, лишь бы это, наконец, прекратилось!

Черные крылья влекли его все дальше, дальше...

Тело парня с рубиновым клинком в руке свалилось на каменную плиту.

Не приходя в сознание, Тальг умирал.

Сенешаль, Красный Меч Предела, не мог испытывать отчаяние. Просто не умел. Он был создан как оружие, могущественный и многогранный инструмент изменения реальности. Оружие не должно снижать свою функциональность из-за эмоций.

Поэтому он начал действовать. Первым делом Меч максимально замедлил обменные процессы в организме своего носителя. Обновил блокировку энергоканалов. Постарался локализовать части тела, пораженные Инферно. И только сделав все необходимое, Сенешаль произвел комплексный анализ состояния Хранителя и ситуации в целом.

Ситуация была чудовищной.

Без сторонней помощи, при постоянной энергетической подпитке со стороны Меча, Хранитель погибнет через двое суток. Исцелить тело возможно, хотя и нелегко, но привести в порядок высшие слои психики и энергетику, тем более одновременно... на это Превращающий Радости не способен. Следовательно, нужен специалист. Маг-лекарь высокого класса, каких и в прежние времена было мало. В нынешнем же Кхаэрте...

Впрочем, никакого другого выхода у Меча не было. И Безмолвный Крик разорвал тишину астрального слоя.

Оставалось только ждать. Ждать и держаться.

К счастью, сдаваться Сенешаль тоже не умел.

И все же он испытал свой эквивалент удивления, когда спустя полтора дня почувствовал присутствие знакомой ауры совсем рядом. Кто мог услышать его призыв о помощи — в этом мире, претерпевшем двести лет охоты на магов?

— Ты звал меня, Коготь? О тебе давно не было слышно...

"Два века. Не такой большой срок по меркам Триады. Но я рад, что и ты пережил его, Анзул"

Неожиданный гость стоял совсем рядом, довольно скептически рассматривая лежащего на камне подростка.

— Настоящие шаманы не умирают просто так. Нам нужен очень хороший повод... Похоже, у этого парня он был. Хочешь, чтобы я его вытащил?

"Хочу. Возможно, это прозвучит банально, но от него зависит судьба мира"

— У этого мира больше нет судьбы, Коготь. Впрочем... почему бы и нет. Рассказывай, что с ним стряслось.

Почесав кончик длинного зеленого носа, старый гоблин склонился над Тальгом.

Глава 10

Это был маленький бревенчатый домик, крытый соломой. Теплая печь в углу, кружевные занавески на окнах, стол под чистой белой скатертью, красивые резные стулья. В сенях вдоль стены рядком стояли удочки. Тропинка, начинающаяся у порога, шла через заросший высокой травой луг, ныряла в лес и выводила к тихому лесному озеру. Вода в озере была теплой, как парное молоко и в тени окружающих ив казалась непроглядно черной.

Он просыпался поздно, когда солнце уже вовсю светило в окно. Шлепая босыми ногами, спускался в погреб, доставал крынку молока и что-нибудь перекусить — мясо, сыр, зелень. Потом завтракал, одевался и шел гулять. Можно было бродить среди высоких, выше человеческого роста, растений с мелкими белыми цветами, выдыхая их пряный запах. Или залезть на дикую грушу, растущую в лесу и нарвать мелких зеленых плодов. Или пойти на озеро, купаться и ловить рыбу. Это было поистине чудесное место.

После прогулки он возвращался в дом и обедал. В печи всегда стоял чугунок с супом, картошкой или тушеным мясом. Грязная посуда за ночь каким-то образом опять становилась чистой. Он не задумывался об этом — он вообще не задумывался, с тех пор, как...

Он упал в этот мир, как в омут. Кажется, он бежал от чего-то страшного, и ему нужно было именно такое место — прийти в себя, залечить раны. Память о прошлой жизни не беспокоила абсолютно. Даже собственное имя парень вспоминал нечасто. Зачем? Словам не было места в этом микрокосме. Здесь, в тихом краю на границе леса и луга, царил покой.

То, чего ему так долго не хватало. Наконец-то...

... покой.

— Инклюз.

Маленький костер, разведенный в шатре Анзула, почти не давал дыма. Тальг лежал на куче хвойных веток, а шаман, присев по-турецки напротив, глядел на него через пламя.

"Что?"

— Видел когда-нибудь муху в янтаре? Впрочем, чего это я... Все ты видел, Коготь — столько всего, небось, видел, что нам и не снилось. И все ты понял. Он ушел в себя и залил силой Предела все подходы к своему разуму. Черной Порче нет дороги в его сон...

"Но и нам тоже"

— Верно. Похоже, он отсек себя не только от тела, но и от памяти. А без памяти, сам понимаешь, вернуться будет очень нелегко — некуда. На одной воле... Если он силен, то вырвется. Если нет... Он был сильным человеком?

Превращающий Радости колебался. Мальчишка... честный, неглупый, любознательный... ни разу не усомнившийся в праве Меча руководить героем, направлять его. Принимавший правила игры. Не пытающийся настоять на своем, пойти наперекор, выстроить собственный сюжет.

"Нет", — ощущая почему-то мерзкий привкус измены, честно ответил Сенешаль, — "Не был. Быть может, не успел стать... И все же — Дух Предела избрал его. Мы можем хоть чем-нибудь помочь моему Хранителю?"

Затухающий огонь костра. Бледное, мокрое от пота лицо Тальга. Алым огнем поблескивает рубин в медном перстне на руке подростка.

— Конечно. Перво-наперво, мы дадим ему немного времени. Приведем в порядок тело. Сейчас его жжет Черная Порча, а ты её еле сдерживаешь. И это странно. В чем проблема, Киир? Ты разучился латать носителей?

"Многое мешает мне, Анзул. Самое главное — Тальг призвал инферно сам и, похоже, продолжает его подпитывать. Понимаешь? Он сжигал себя, чтобы дотянуться до врагов — теперь враг исчез, а он продолжает гореть. Я могу кое-что сделать, но только если ты поддержишь меня на тонком уровне"

— Что именно ты собираешься делать?

"Малая боевая трансформация. Тело отторгнет все, что может ему повредить, а потом вернется к норме. Я знаю, как запустить этот процесс напрямую, без драконьего гнева"

Шаман хлопнул в ладоши и хрипло рассмеялся:

— Ха-а-ай, да ты не мелочишься... Допустим, это сработает. А Силу откуда возьмешь? Вейр, помню, когда превращался, три мира на уши ставил. Вытянешь?

"Нет. Да нам это и не нужно. Во-первых, Вейраэль обычно использовал полную форму, а не малую. Во-вторых, трансформация нужна всего на несколько секунд. В-третьих, надеюсь, ты мне и с энергией поможешь"

— Что ж, тебе повезло, Коготь. Я всегда любил интересные задачи.

На этой поляне не росла трава — слишком часто её выжигали и вытаптывали в ходе очередного ритуала. Очень уж удачное было место для камлания: несколько сходящихся линий Силы, истончившаяся граница между физическим миром и астралом и, вдобавок, "ведьмин круг". Превращающий Радости плохо понимал, чем им может помочь разросшаяся грибница, но Анзул, как и другие шаманы, придавал особое значение многим странным вещам, и Меч не стал спорить.