Смотрит Румистэль дальше и видит приближение второго всадника, на красном коне страшного вида — алые доспехи на воине, высокая шапка с платом, весь он как будто огнём объят. Вот близится, и видны становятся черты его — миндалевидные глаза горят, как пламя, и бронзовое лицо его дышит жаром.
— Здравствуй, Яхонт, — говорит дивоярец.
— Здравствуй, Румистэль, — кивает огненный всадник и уносится к воротам вечности.
Что там, за узкой горной горловиной? Стремится Лино туда, летит по воздуху, но лишь подлетает ближе, как вспыхивает свет и поглощает всё.
* * *
Дикая местность, в которой не селятся люди — здесь обитает древнее чудо Селембрис: лесным, чащобным, болотным духам принадлежит эта земля, и страшно тут, как в преддверии преисподней. Край мира, говорят, лежит далее, за неприступными горами — там начинаются владения вечной мглы, там теряет свой ход время и растворяется пространство. Там вход в мир вечной ночи, густая, непроницаемая тьма лимба. Там обитают проклятые души, которым нет прощения за злые деяния их. Лимб — обратный знак вечности — ничто.
Этими мрачными путями едут двое, отважившиеся забраться сюда, где люди не живут. Редкий человек решится проникнуть в это преддверие могильного мрака — здесь легко утратить разум и забыть самого себя — давит, давит что-то, гнетёт к земле. Страшно путнику, и видит он в густом тумане, стелящемся по сухой земле, призраки своих былых неправедных дел. Из живых тварей только воронам тут привольно, оттого летают в небе огромные их стаи и пророчат хриплыми своими голосами беду — только этот шум и нарушает молчание этих земель.
Наганатчима, древние, как сама Селембрис, великаны — ушли в землю, которая не может держать их тяжести. Погружены в почву до подбородков, и бороды их срослись с травой. Обросли сухими лишайниками их шлемы, сомкнутые затылками, как будто так и заснули великаны Наганатчима, охраняя землю. Заснули и окаменели. Нанесло на их макушки ветрами землю, засорило семенами трав. Моховые бороды свисают с ободьев шлемов, как зелёно-седые волосы, и вороны вьют гнёзда в мохнатых бровях навеки уснувших великанов. Но только приложи ухо к земле, задержи дыхание и вслушайся: уловишь долгий, глухой рокот, как будто далёкий вой ветра в диких горах — это дыхание Наганатчимы. Вдох, длящийся века, и выдох — столетия. Холодное дыхание их как будто выносит в воздух мертвенный дух лимба, оттого царит в том краю вечная осень и туманное безмолвие. Но говорят, что скрыто на вершине древних великанов некое сокровище, дающее могущество и власть — вот за чем стремятся в это страшное место иные люди, любители рискнуть. Но даже если кто преодолеет жуткую дорогу, не напугается призраков и умертвий, то ждёт его самое тяжёлое испытание. Взобраться на вершину Наганатчимы сам человек не может, потому что погубят его и сведут с ума страшные видения, и останется он лежать у подножия горы — в корм воронам. Много, много костей вокруг Наганатчимы. Лежат они, ни ветром не обдуваемые, ни дождём не омываемые, пока земля сама не поглотит их.
Кто и когда проточил нору в каменной голове — неведомо. Кто знает, какие чудные существа живут в волшебной стране. Говорят, есть такой ход через ухо спящего великана — прямо на вершину. Там, прямо середь трёх великанских макушек, стоит малый курган, сложенный из камней — с земли его не видать. А под камнями спрятан волшебный кристалл, дающий всё, чего только можно пожелать. Если кто сумеет взойти туда и забрать этот кристалл, тому, говорят, нет ни в чем преграды — любое желание исполнится. Ибо камень этот называется Исполнение Желаний.
Интересный попутчик Лавар Ксиндара — своеобразный ум у него: живой, насмешливый, наблюдательный. Так получилось, что не нашёл он в жизни своего места — беспокойный характер не давал ему осесть на каком-нибудь месте и заняться прибыльным делом. Оставил он отчий дом и ушёл скитаться в поисках приключений. Искал всё какое-то чудо, по его словам — судьбу. А в чем она, эта судьба — не знает. Только он недоучка — выгнали его из младшей школы волшебства. Не пришёлся он по вкусу учителю-дивоярцу. То ли почтительности не хватало, то ли шуточки его надоели, то ли натворил его, а сознаваться не желает. По всему выходило, что изгнание из школы не особенно печалило этого молодого пройдоху — он сам себе с усами, своим умом желает жить, а не прислуживать на скучной дивоярской службе. Это когда ещё до хороших чинов дойдёшь — сколько времени пройдёт! Нет, он не как другие, умнее оказался: не старался показывать свое умение наставнику. А то ведь есть у дивоярцев такое дело: если кто им неугоден, а способностями не обделён, они его могут и лишить таких сил.
— Никогда о таком не слышал, — удивляется дивоярец.
— А ты, наверно, ещё не дослужил до того, чтобы о таком слышать, — с нахальной небрежностью отвечает Лавар.
Он знает, что может себе позволить такой тон, потому что приятель его — Лино Линарри — сам кое в чём лукавит перед своими небесными начальниками. Между службами он тайком слоняется по Селембрис и отыскивает волшебные кристаллы. Вот и сейчас, когда они покинули зону наваждения, побывав в одной занятной истории, Линарри наверняка отыскал ещё один кристалл — не зря же он мечом там шарил.
— Как ты узнаешь, где они спрятаны? — спрашивает Ксиндара, удивляясь уверенности, с которой дивоярец направлялся к каждому месту.
— Мне показывает мой меч, — отвечает тот, — но тебе не советую его касаться, иначе рискуешь угодить в лимб. Этот меч предназначен только для потомков короля Гедрикса, который построил город Дерн-Хорасад. Этот наследник древней эльфийской крови, как и его прямые потомки, одни лишь могут без вреда для себя касаться как меча, так и кристаллов. А тебе не советую — страшная участь ждёт того, кто рискнёт сделать это. Он становится пленником кристалла навечно. Навечно — подумай! Ибо я знаю мысли, которые ты вынашиваешь в своей голове.
— И нет освобождения?! — потрясённо спрашивает Ксиндара.
— Не знаю, — покачал головой дивоярец, — таких кристаллов с жильцами у меня уже немало. И я не знаю, что с ними дальше будет.
— Где же ты их прячешь? — изумляется приятель.
— Э-ээ, — насмешливо тянет Лино, искоса бросая взгляд на своего не в меру любопытного попутчика.
— Ах, да — забыл! — отмахивается тот, — Мне их нельзя касаться — зачем же зря интересоваться!
Как бы ни было там, прибыли они к подножию таинственной горы, к которой нет троп. По солнцу узнать то место невозможно, потому что вечно затянуто хмурыми тучами небо. По той же причине и по звёздам нельзя узнать где какие стороны света. Путей человеческих сюда нет.
Невысока гора, но торчит посреди пустынной местности, покрытой чахлой травой, кочками да лишайниками. Мрачные еловые леса далеко отступили от Наганатчимы, и болота кругом окружают это неприветливое место. Вязнет звук и глохнет голос в неподвижном воздухе. И кажется, дыхание спирает в горле. Оттого замолкает разговор двоих друзей, и лишь оглядываются оба.
Лино смотрит как будто вспоминает: связано это место в его памяти с какими-то событиями. И, видимо, печальна эта память, потому что тоска видна в глазах молодого дивоярца.
Вот эти три головы, которые ему казались сказкой, привидевшейся в погружениях Жребия. Если не присматриваться, кажется эта массивная гора, обросшая травой, кустарником и мхом, естественным образованием. Но если всмотреться, то видны широкие носы, ушедшие в землю, брови и закрытые глаза. Вон под теми свисающими густыми вьюнами скрыт тайный лаз наверх — к вершине.
— Жди здесь, Ксиндара, — обронил Линарри, — не приближайся к горе.
А сам отступил чуть в сторону, резко крутанулся вокруг себя и в тот же миг обратился в птицу — резвый сокол взмыл в серое небо и, тяжело взмахивая крыльями в неподвижном воздухе, пошёл на вершину.
Едва птица очутилась посреди плешивой макушки Наганатчимы, она снова превратилась в человека, и вот дивоярец стоит перед невысоким курганом, сложенным из камней. Кто и когда натаскал сюда эти валуны? Зачем сложил горкой? Надо раскатать ему эту горку, чтобы добыть кристалл, в котором нашла свое упокоение эльфийская принцесса. Вот где мы встретились с тобой, Нияналь. Зачем этот твой долгий путь сквозь века и страны? Чего ты искала, милая? Нашла ли? Неужели это заключение в кристалле есть всё, что ты хотела? Или это жест отчаяния и разрушение всех надежд?
Откатывает Лино один валун за другим — где руками, где словом. И вот раскатал последний слой — самый нижний. Тогда открылась его глазам малая ниша, в которой лежал крохотный осколок, один из многих, которые он собирал уже не первый год. Но что это? В глазах дивоярца удивление: он выхватывает кристалл и изумлённо рассматривает яркую искорку в своей ладони.
— Зелёный! — шепчет Лино.
Кристалл пуст! Что произошло? Неужели Пипиха не окончила свою жизнь таким ужасным способом?!
Стоит в одиночестве далеко в стороне от горы Лавар Ксиндара и ждёт товарища — когда тот вернётся со своим кристаллом. Печать озабоченности лежит на лице юноши и смахивает он ладонью что-то с лица, трёт глаза — как будто сам не замечает своих движений. Ему явно не по себе — наверно, такое действие оказывает на человека близость каменных великанов. Кажется, сам воздух тяжёл и неподвижен, липнет к лицу, как невидимая паутина.
Непонятно откуда взялся рядом дивоярец — как будто вынырнул из ниоткуда — это такое свойство у волшебников: они с лёгкостью переносятся сквозь пространство.
Крылатый Сияр даже не встрепенулся, когда рядом возник его хозяин, а конь Ксиндары жалобно застонал, как будто испытывал сильный страх.
— Поехали отсюда, Лавар, — сказал волшебник.
— Мне не по себе, — ответил тот, — как будто призраки какие кружат вокруг меня и чудится мне что-то.
— Да, это место навевает дурноту, — согласился Лино.
— Нет, мне не плохо. Я просто как будто что-то вижу, — возразил попутчик, — как будто это было со мной, но я не помню — где и когда.
— Поверь, ты испытываешь то, что испытал бы всякий человек, очутись он здесь. Не зря же я тебе сказал не приближаться к горе — с каждым щагом действие древней магии усиливается.
Оба сели на своих коней и поскорее отправились прочь от мрачного колдовского места.
Вечером того же дня, когда остановились они на привал, снова пошёл разговор о Наганатчиме. Дивоярец явно был не в себе, что-то всё время мучило его, какая-то мысль не давала покою. Так разговор опять вернулся к таинственным каменным великанам.
— Расказывали мне некие бродячие циркачи про то как отвезли они Пипиху в последний путь — как она сама того пожелала. За то обещала она им указать место клада. На том месте они её и оставили, а в гору она пошла уже сама. Думал я найти её в этом кристалле, но ошибся. Кристалл пуст.
— Значит, она передумала? — оживился друг.
— Возможно, — кивнул головой дивоярец, — куда ж тогда она девалась?
Он умолк, рассеянно глядя в огонь костра — пламя всегда притягивало Лино, как будто околдовывало.
— Видение мне было в том месте, — глухо, словно пребывая в трансе, заговорил Ксиндара, тоже глядя в огонь, и дивоярец отвлёкся от своих мыслей, поднял голову и посмотрел на друга.
— Видел я как будто самого себя, но в таком странном виде: как будто я старик. И чувствую, что вид этот не мой настоящий, а наваждение, как в зачарованных землях, когда попадаешь в какую-то историю. Вижу я как будто с высоты: прибыли к трём каменным головам какие-то повозки, люди. все мужчины, и только одна женщина. Красивая, просто неземной крастоты, но печальная. Идёт она в сопровождении некоего молодца в то время как все остальные остались у кибиток. И был там ещё один человек — средних лет, чернобородый, похож на цыгана. Откуда-то я даже знаю его имя: Ганин Тотаман. Вот он идёт за этой парой, а самому страшно — как будто чувствую я его страх. И тут я ощущаю, что выхожу им навстречу, и этот предводитель шайки ждёт меня — у нас с ним договор.
Лавар замолчал. Опустив голову, как будто заснул.
— И дальше что? — полюбопытствовал Линарри.
— Дальше? — Ксиндара очнулся, — Дальше я ничего не видел. Ты спустился с горы и подошёл ко мне, а то бы я прямо с ума сошёл от этих грёз. Так явственно ощущалось всё это!
— Да, интересно... — проговорил дивоярец, укладываясь на одеяло и накрываясь плащом, — кому что видится у каменных голов.
— А знаешь кто был рядом с этой девушкой? — сверкнув глазом в свете угасающего костерка, спросил Лавар. — Это ты был, Лино! Но я не помню, чтобы мы с тобой встречались в такой обстановке.
Некоторое время дивоярец осмысливал внезапное заявление, но товарищ уже повернулся на бок и мирно задышал. Да, похоже, сильно подействовало на него путешествие к Наганатчиме — беднягу одолели такие диковинные видения! Лино точно знал, что никогда не был в таком приключении, и уж Ганина Тотамана точно помнил бы, случись им вместе побывать в том путешествии. Именно этот человек и рассказал Лино о последнем пристанище Пипихи.
Сон не спешил на выручку к уставшему от дороги дивоярцу — впору позавидовать Лавару, который всегда засыпал легко и скоро. Но нет у приятеля тех проблем, что лишали сна Лино. Лавар не дивоярец — он свободный путешественник по миру Селембрис. Он сам себе хозяин, совсем не то что небесный маг. Оно только кажется, что жизнь небесных магов сказка. На самом деле это трудная служба, и не всегда душа согласна с приказами Совета. Не зря Лино скрывал своих друзей от наблюдателей Дивояра: Лавар Ксиндара был косвенно причастен к пропаже одной волшебной книги. Но украла эту книгу старая приятельница Лино — рыжая ирландская ведьма Лиланда. И так все время получалось, что пути её и Лино пересекались.
Оба из земного мира, они встретились в разгар второй мирой войны, когда громадное количество народу было загублено в националистической бойне. Увидели друг друга в кошмарном водовороте военных событий и узнали сразу — как будто что-то столкнуло их. Маг почуял мага. Рыжеволосая девчонка обладала до невозможности авантюрным характером: она служила в разведке маки и выведывала у немецких офицеров сведения самым идиотским образом: опаивая их и соблазняя. На самом деле ей свойственна особая магия наваждения, какой обладают ирландские потомственные ведьмы. Тогда Лино сумел уговорить её покинуть этот мир и перенёс Лиланду в Селембрис. Но и тут проявился её неугомонный характер: она начала охоту за "Гениус Алама" — книгой, которую Дивояр потерял много лет назад, и которую Лино случайно обнаружил в земном мире. И вот выяснился странный круговорот событий, в которых они оказались завязаны втроем: Лино Линарри, Лавар Ксиндара и Лиланда.
Поиски кристаллов заносили Лино в разные миры и разные времена — не знает он чем управлялся перенос во времени, но стоило ему пожелать как через некоторое время его выносило туда, куда ему было нужно. Именно это бесконтрольное блуждание по времени и породило множество парадоксов. Так похитительницей дивоярской книги оказалась ведьма Лиланда. Она её украла и перенесла в глухое место на земле, у себя на родине — в некую ирландскую деревушку. Спрятать-то спрятала, а воспользоваться не смогла. Потому что не знала, что вместе с Лино побывала в далёком прошлом. Только по прошествии тысячи лет удалось добыть эту книгу, что и сопровождалось множеством драматических событий и кое-кому поломало судьбу.
