Круиз на корабле дураков/

Я с Плюшем, как ещё в М-ке грозились, спускались на верёвке по борту, закручивали малые винты, пристёгивались к их кольцам и, упираясь в борт босыми ногами, загоняли в борт сначала узкий, острый длинный винт, выкручивали, а потом рассверливали дыру под крепление "брюшного плавника". Стужа на пальцах объяснил, зачем акуле хвост, и как она, атакуя, переворачивается. А мачты спилили не совсем, а чтоб по-другому их закрепить, под определённым углом. Потому, оказывается, что прямые паруса на вертикальных мачтах кренят судно на нос, и оно идёт ныряющим ходом. А идеально симметричных судов не бывает, и волнение не всегда правильное, бывает, что вообще против ветра! А под углом к направлению ветра ходят под косыми парусами, так под ними вообще долго курс не удержишь, по любому пойдёшь по дуге. Но если задать судну крен, можно идти по очень пологой дуге, как в дрифте. И даже под прямыми парусами строго по ветру не ходят, паруса "затеняют" друг друга. Вот в комплексе паруса всех типов и размеров могут позволить выгоднейшим курсом с учётом волнения и ветра, идти почти куда надо.

Жуть, конечно, как нам это всем было интересно, но всех не особо-то и грузили, просто учили, что, да как называется, и за какой конец тянуть, чтоб вон то туда повернуть, блин. А в порядке факультативных (каких же ещё?) занятий всем особо на всю голову одарённым Стужа с Жеромом охотно объясняли механику этого дела. Введение в теорию корабля, ага. Удивительно, но факт — дарований набралось столько, что Стужа даже конкурс устроил. Нам и штрафным мальчишкам был интересен этот пиратский феномен сам по себе. Решения наших корабелов не были ни прорывными, ни какими-то гениальными. Нетрудно, в общем, додуматься, но ой как непросто решиться испытать что-то необычное, когда под собственной драгоценной задницей бездна океана. Но если стало уже пофиг, после того, как ощутишь эту бездну напрямую, без иллюзорной защиты корабля, когда поймешь, что на самом деле удерживает нас на поверхности — только собственный дух и воля Его, тогда и по воде бегать научишься.

И мы, потрясённые этим открытием совсем не заметили, как руководство подпихнуло нам первую "официальную" свинку, как всегда под видом благодеяния. Нам, оказывается, отныне и всегда стали обязательными зачёты на знание матчасти! Вернее — не хочешь денег, значит не надо. Командор по наущению мудрецов объявил о новом порядке расчета долей — теперь каждому матросу, даже если он за весь поход мухи не обидит, начисляется доля со всей походной добычи. При обязательной аттестации непосредственным начальством и после сдачи зачётов. Ну, понятно, зачем это понадобилось Командору — персонал мотивирует. Коню ж морскому ясно, что в любом порту сделают с матросиком, если он возьмёт у пирата деньги, даже просто за труд. И как матросу не взять заработанные монеты?! Но мы-то, настоящие, честные пираты тут причём?!

Глава 30

Просто притом, что мы вообще никакими пиратами не были. Даже пацаны как бы только условились так себя называть, чтоб не было слишком страшно. Настоящие пираты, жадные, кровавые подонки, сами специально рыщут в море в поиске случайных встреч, пошли им Атлантика по двухдечному фрегату. А из нас какие нафиг пираты? Даже несчастный тот городишко мы только подожгли, нам всего и нужно-то было чуть-чуть припасов на дорожку, компанию в пути, а остальное прихватили просто по ходу дела, чтоб плохо не лежало. И французов никто за бушприт не тянул! Мы же мечтали лишь найти нору поглубже, чтоб спрятать своих детёнышей, и мальчишки вообще не возражали.

Ребята жили, как зажмурившись, дети цепенеют при сильной опасности. Сознание будто берёт паузы, говоря миру, мол, это без меня, включает перемотку... но плёнка никак не кончалась. Чёрная полоса сменялась красной, зебра жизни скалилась весёлым тигром, и пацанам просто надоело трястись. Этот момент мы первыми заметили у себя в SC. Ребята наши приняли жизнь как нескончаемую череду кризисов, лучшая стратегия в решении которых быть готовым, угадывать их. Совсем пропали испуганные взгляды. Они не стали злыми, или усталыми — мы всё чаще ловили на себе внимательные, заинтересованные, оценивающие, изучающие взгляды. И что меня резануло — жалостливые!

Черныш рассказал им про Питера Пэна, свой вариант, конечно. Но суть была та же — не взрослеющий волшебный мальчик забирал проклятых взрослыми детей на сказочный остров. Уж не знаю, что именно он хотел сказать пацанам, как всегда по-русски, но он явно не учитывал Джима. Парень сдружился с казачатами... ну, со мной или Плюшевым он подружиться не мог, никаких любимчиков... э... кроме Захара и Грегори, а маленькие поганцы могли так испортить призрачную жизнь при малейшем намёке на "предательство"! Но Джима Заки немного выделял, жила в нас вина перед мальчишкой. Он просто позволял ему быть почти всегда рядом, в зоне прямой видимости. Так уж сложилось сразу, приходилось за ним присматривать, чтоб не удавился, и парни не угробили "барчука" за прошлое. Но и он оказался глазастым паршивцем с чисто английской нездоровой фантазией. В его версии всё происходило совсем не в сказке, вернее сказка происходила... то есть происходит с ними прям вот сейчас! А мы, значит... тьфу, блин, вожатые, ёпрст! Даже не вожатые, домовые! Дети эгоистичны, и Джим с казачатами этими страшилками во всю силу своих талантов защищали то, что считали своим. Реально ограничить к нам доступ они не могли — что-то прямо запретить смертнику не дано даже Командору, но благодаря их стараниям нужно стать настоящим смертником, чтобы искать нашего общества. Или просто не избегать, как не боялись нас Китти с Кэтти, Джонни Ножик, Ник Заноза и ребята их ватаг. Или бывших их ватаг, просто штрафнику ватага — SC.

Вот тут читатель скорей всего скажет, — ну, замечательно, очень мило, и что?

А то, что мы как сказочные персонажи взрослыми считаться уже не могли даже своими мальчишками, а дети просто не могут жить без взрослых. Даже в хрестоматийном примере про Му-му или "как меня учили плавать" кто-то должен дать пинка. Нужен кто-нибудь, чтоб держать за руку, предоставить свои плечи под обзорную площадку и шею для свешивания ножек. Нормальный ребёнок в каждом взрослом ищет защитника, даже если этот дядя совсем недавно хотел его убить. Дети незлопамятны. Главное, чтобы на дядю можно было свалить большинство своих проблем.

Особенно это дело проявилось после первого настоящего шторма. Именно настоящего, первая и ещё две ласковые трёпки не считаются. По-настоящему — это когда становится совершенно без разницы в байдарке ты или на корабле в триста тонн, когда летишь на судёнышке по волне-горе, как на доске серфинга, когда видишь, как молится опытный шкипер... В общем, когда действительно есть что вспомнить, тогда и можешь считать себя чуточку моряком — без шуток и аллегорий взявшим жизнь взаймы у самой Атлантики. И сами собой отпадают вопросы о походной моряцкой доле в общей добыче.

Все пацаны заметно подобрели к людям, такие переживания всё-таки сближают. По штрафникам, правда, это было не очень заметно, просто совсем перестали поступать наказанные матросы, атаманы ватаг зубами вцепились в "своих". Заполучить чью-то душу в своё распоряжение стало непросто самому Командору, так распустили мальчишек! Да нам уже было не очень важно, SC достались все абордажные команды, морская пехота по нынешним меркам. И французские уголовники, нанятые за проезд и кормёжку месье Режаном, ну, не всех убили или покалечили на "Бродяге".

После занятий c такими тренажёрами обычные матросики казались уже пресноватыми. Старое моё сознание давало одну оценку — изуверство. Но глядя на наши совместные тренировки, я снова вспоминал секцию своего детства — ведь парни тогда легко могли пресечь фамильярности, им же самим было интересно! Вот как этим, их выражение лиц, взгляды делались в чём-то неотличимыми от ребячьих. Они были "нашими", "с нами", хотя и держались несколько обособленно и свысока. Ну, правильно, кто мы такие? Всего лишь зарезали кого-то исподтишка, напоили отравой, контузили деревом по головам... но это всё было не по правилам и не считается. А по правде и справедливости нам давно полагается быть дохлыми! Но сколь верёвочке не виться... и мы ещё увидим небо в алмазах, — примерно так они говорили...

Пока мы не отыскали главное сокровище в трюме "Забияки". Хотя чудо это вовсе не пряталось, но по его виду трудно было угадать всю его ценность, да и молчало оно себе скромненько. И, как всегда, сыграли свою роль предвзятость и наговор. Но шила не утаишь, коли рожа крива. Морпехи своим обликом нас особенно порадовали, парни в этот рейс собирались конторой из абордажных команд рейдеров, типа в отпуск. Замечу отдельно — по рекомендации их прямого начальства. Ну, ежу ж морскому ясно, кого рекомендовали в первую очередь. Вообще-то, им отпуска официально оформили, и они к этому походу изначально относились как к отдыху за казённый счёт. Хотя в принципе так и оказалось, развлечениями мы их уже обеспечили, а денежное довольствие от казны получат с ближайшего казённого потерпевшего. Им в отпуске можно, всё равно ж никто не узнает — они принципиально от французских своих каторжных коллег почти ничем не отличались.

И сам собой всплыл вопрос, — о каких в дупло свидетелях нашей гибели гнал Кэп? Ведь отправной точкой его версии было моё сомнение, что кто-то в здравом уме рискнёт выйти на лодке в океане навстречу гипотетически ищущему нас фрегату? Но не нашли мы на наших кораблях военных в здравом уме — эти способны выполнить любой приказ. Пристали мы к Кэпу, а он ни в какую, — ничего не говорил и всё! Я уже слегка расстроился, но Захар, дотошный малый, напомнил мне, что он, действительно, ни про кого конкретно не говорил. Я тогда высказал предположение про пятерых в клетке, а Кэп всего лишь не стал меня опровергать. Но люди же так и сидят в клетке, может вовсе ни за что! Неудобно, и делать с ними что-то нужно.

Ладно, пошли по порядку, обратились за консультацией к Боу. Он, усмехнувшись, сказал, что только чувство собственного достоинства и боль в голове от табуретки не позволили ему ржать во весь голос во время моего разговора с Кэпом. Не то, что шлюпку, даже корабль в океане по координатам и времени не встретишь, не говоря уж кого-то искать. У приборов погрешности — плюс-минус Африка. Такие вещи доступны лишь эскадрам и караванам с множеством посыльных шхун. Но если есть привязка к географическому объекту, лучше всего бухте, где можно просто ждать визави... но тогда никакие смертники в лодке нафиг не нужны, дело-то простое. Короче, наврал мне Кэп, да мы сами себе навыдумывали. Хорошо, думаю, обсудим это с Кэпом и Доусоном подробнее.

Кэп сперва уточнил, собираемся ли мы сдержать данное ему слово? Я его заверил, что относиться к нему ещё хуже, что бы он ни рассказал, у нас просто не получится, и обещание данное ему, последней сволочи, останется в силе. Он сострил о своей прочной репутации и сказал, что после утопления каторжника свидетелями, уже приговорёнными за злодейства, должны были стать: он, Дасти, штурман и капрал Йеллоу. Причём штурману злодейство только лишь предстояло. Они весёлой компанией сначала собирались отправиться на сделку с индейцами, и штурман говорил, что может так поставить шлюп в прилив, что он после отлива уже больше никуда не уйдёт — никто и не думал брать в долю столько дармоедов и оставлять в живых прорву настоящих свидетелей! Доусон, сука такая, подтвердил, что он действительно для верности собирался посадить шлюп на риф возле его дикарского острова, там же неподалёку их должен будет искать фрегат под командой шурина сволочи-Кэпа. Вернее даже ждать. И не нужно его, штурмана, бить и обижать, ведь он может провести корабли и мимо рифов, если его отпустят вместе с Кэпом. Мы ж его обещали отправить в Англию с приветом, не так ли? Вот Доусону тоже хочется повидать родных, и это самый лучший способ! Ну, мы ему пообещали подумать и на всякий случай предупредили, что его подлянка могла сработать с одиноким шлюпом. А у нас четыре судна, и если хоть с одним что-нибудь случится, он будет так орать, что его приветик родня в Англии и оттуда услышит, плыть ему всё равно уже никуда не придётся. Доусон, понятно, загрустил, а мы серьёзно задумались.

Можно было идти к майору Кроутону, командиру морпехов, интересоваться его пассажирами, но оставался осадок — он же должен был нас расстреливать! У него же тоже чувства и ранимая душа, неудобно было ему напоминать — отношения только начали складываться. Помялись немного, посмущались, но делать было нечего, просто и прямо как бы между прочим спросили его, кем он себя ощущает, решившись на этакое? Тот сначала долго не мог нас понять, потом отказался нам верить. Типа вообще себе не представляет, чтобы он расстреливал какой угодно английский корабль хоть по чьему приказу. Ведь что такое шлюп? Изначально это — одномачтовое судно. Сейчас же просто любой гражданский корабль, призванный на военную службу, их так называют, потому что они изначально строились вне военных рангов. Вот казна купила у частника "Забияку" и набрали на него народ, откуда получилось. И он никого не смог бы в море расстрелять просто потому, что тупо этого не умеет! Даже канониры не смогут кого-то расстрелять, им вообще трудно что-то разглядеть через тесные порты, если орудия в них торчат. Пушкари на орудийной палубе выставляют возвышение, заданное капитаном, и огонь открывают по его команде — наводка в горизонтальной плоскости осуществляется поворотом корпуса, прости Господи! А капитан нам известен, и коли он до сих пор ещё жив... ну, мы попросили его не беспокоиться. Убедительно попросили и не стали ему рассказывать о планах Кэпа на их счёт, такая сволочь и впрямь большая редкость, надо беречь! И естественно отвлекли, спросив о бедных его пленниках.

Узнав об их горькой судьбе, нам стоило больших усилий не оскорбить майора молодецким ржачем. Выяснилось, что пятеро в клетке это злостные нарушители дисциплины и субординации, опасные настолько, что даже подчинённые майора не чувствовали себя в полной безопасности, если они, пусть в клетке и кандалах, были просто живы. По военноморской традиции не все подчинённые Кроутона прибыли на новое место службы самостоятельно и в полном сознании. И по правде его подчинённый в клетке только один, остальные четверо оказались провожающими. Но после попытки мятежа, это когда они попытались покинуть шлюп, и нанесения экипажу множества телесных повреждений были посажены под арест. А уже после повторной попытки их чисто из гуманизму, чтоб не убивать, посадили в клетку до прибытия на М-ку, где и собирались выпустить — португальцев не жалко. Нефигассе остановочку проехали! — переглянулись мы с Плюшем. Майору было неловко нам рассказывать, и вообще не хотелось напоминать о них, пусть, мол, живут пока. Но, раз уж мы сами о них заговорили, то он бы рекомендовал нам, как пиратам, то, что ему, британскому офицеру, сделать честь не позволяет. Ну, мы его поняли правильно, сразу отправились на "Забияку" и выпустили бедолаг из узилища. Заслужить такие почести в команде майора — это даже не знаю, кем надо быть!