Люди из толпы смотрели на него по-разному. Кто-то недоуменно, кто-то разъяренно. Кто-то в горе, а кто-то с невыносимым ожиданием. Но их всех объединяло одно. Никто из них не разделял радости, наблюдая за происходящим. За последние десятки лет на этих землях продолжают идти нескончаемые войны.
Из толпы в его голову полетел камень. Глухой удар оставил на виске кровоточащую царапину. Именно в этот момент были зачитаны последние слова приговора. Местный суд выдвинул заключение, что его ждет смерть.
Однако он в любом случае выполнил свое задачу, а значит, мог спокойно отправиться на покой. До той поры, пока его не призовут вновь.
— Палач, — чтец произнес последние слова, — приступай.
Он не видел его лица. Но он чувствовал приближение палача. Методом наказания избрали обезглавливание. Орудием, как ни иронично, стало не что иное, как меч — его основа и исток.
Он тихо склонил голову, желая поскорее с этим закончить и обрести долгожданную свободу. Забыть об этих преступлениях, забыть о пролитой крови, на которую его вынудили пойти в очередной раз. Даже если убийства эти были во благо и во спасение других, это не то, к чему он стремился в юные годы. Теперь это то, о чем он предпочел бы не знать, а то и вовсе забыть.
Палач взял оружие и замахнулся им. Лезвие рассекло кожу и углубилось в плоть. Удар пришелся не на шею, а ушел ниже, вдоль его спины, оставляя разрез длиною в полуметр. Он не убил его, а только покалечил.
— Палач, что ты делаешь?
— Рука соскользнула. Виноват.
Растормошив рану, он выдернул меч. Затем он встал с другой стороны. И вновь произошла осечка: очередной, тяжелый удар массивного палача прошел наискось по спине, ломая половину ребер и остановившись только ближе к животу. Третий неудачный удар почти наполовину отсек ему руку, высекая ее вместе с плечом.
В толпе пошли бурления. Стоявший на коленях мужчина плохо разбирал их слова и не мог соображать ясно. Однако шепот у своего уха он слышал отчетливо:
— Это за брата и отца.
Мужчина ничего не сказал. Ему было нечего ответить. Он убил стольких, что его не удивило бы, если он убил близких каждого присутствующего в этой толпе. Но даже так, палач повел себя крайне неприемлемо, и за подобные ошибки его больше не допустили к этой деятельности. Будь на его месте кто-нибудь другой из этой толпы, он бы, скорее всего, поступил также.
— Не знаю, веришь ли ты в него, узкоглазый, но я надеюсь, что если ад существует, тебе достанется в нем самое страшное место, — сказал прислонившийся к нему палач.
— Я все это время исполнял свой долг. А чем сейчас занимаешься ты? Удовлетворяешь свою жажду крови? — с ехидством заметил мужчина. Палач отошел от него на шаг и выпрямился во весь рост.
— Довоевался? Больше твое оружие никого не возьмет под прицел!
Его меч опустился, и темная ширма закрыла все, что было освещено палящим, ярким солнцем. Образ меча, словно он был перед глазами, а не за спиной, со всеми отраженными от него бликами запечатлелся в его памяти. Он держал его в своих руках, на поле, полном других мечей. Старый клинок, вкусивший ни одну человеческую жизнь, впитавший в себя множество различной крови. Из-за ненадлежащего ухода его лезвие затупилось, а от рукояти до наконечника тянулись ржавые линии. Такой меч более не годился для сражений: разве что только как напоминание о его собственной смерти.
Меч в его руках распался на яркие осколки. Вслед за ним, начал распадаться и он сам. И хотя его самого не стало, память о мече теперь останется с ним.
* * *
Четыре новых вмятины в окружающих поместье стенах, несколько следов крови, впитавшихся в песок во дворе, восемь сломанных ребер. Тренировка с Лансер была в самом разгаре.
— Уппппффхх...
С каждым вдохом поломанные ребра царапали внутренности. Это скорее было пыткой, нежели тренировкой, но для Лансер подобные травмы не служили препятствием: 'пока твои нижние ребра срастаются, будешь укреплять пресс'. Сама она при этом со скучающим видом сидела на его животе.
— Упппффхфххх!.. — губы Широ сворачивались трубочкой и с каждым натяжением вытягивались вперед, а лицо меняло цвет из-за нехватки воздуха от красного до синего.
Лансер, не обратившись к нему, не зевнув и даже не сменив положения головы, машинальным движением кулака ударила по его сломанным ребрам.
— Аххххпхх!! Айййайй! Ты... ты что делаешь!
— Ты даже пять раз подняться не можешь.
— Людям с такими травмами напрягаться вообще нельзя!
— Ничего. Еще двадцать подъемов туловища и заживет.
За эти несколько дней непрекращающихся для Широ увечий Лансер, они постепенно начали понимать принцип работы и скорость, которой достигает его регенерация. Для примера, восстановление поломанных тем утром ребер должно было бы составить, при физическом контакте с Лансер, около 3-4 минут. Расстояние в каждый метр замедляло эффект регенерации примерно на тридцать секунд. Дальше десяти метров эффект был практически незаметен, и уже малейшие царапины имели почти обычную, незаметную для глаза скорость восстановления.
Немалую долю в это исследование вложила последняя ночная тренировка, когда Широ пришлось восстанавливать полный набор сломанных ребер целых шесть раз. Сломанные кости в руках и ногах стали для него обыденностью, хотя прошлым вечером его рука один раз соединялась с телом исключительно за счет эластичности кожного покрова. А еще Широ впервые за всю его недолгую жизнь испытал опыт того, что значит жить с проломленной головой.
— Все! Больше не могу! — Широ тяжело выдохнул и обессиленно раскинул руки в стороны.
Лансер поднялась и прошлась вдоль двора. Широ же с полузакрытыми глазами смотрел на палящее солнце. На улице было очень жарко, а это значило, что в ближайшие дни пойдут затяжные дожди. Атмосфера кругом была очень душная. Даже песок, на котором он лежал, нещадно опалял спину, словно раскаленная конфорка плиты, но он слишком устал даже для того, чтобы приложить хоть немного сил и встать на ноги. В тот момент он мечтал о том, чтобы выпить чего-нибудь холодного, съесть мороженого или хотя бы принять душ — все эти желания были приземленными и достаточно легко осуществимыми. И именно в это сладостное мгновение прохладных фантазий он ощутил заряд мокрой свежести.
— Пфу, — выплюнул он влившуюся в рот воду. Лансер стояла прямо над ним с перевернутым вверх тормашками ведром, содержимое которого без промедления вылила на своего горячо-любимого ученика. Широ приподнялся и пригладил намокшие волосы.
— Мне кажется, ты умеешь читать мысли.
— Мастер. Мы потратили слишком много времени на твои тренировки и слишком долго бездействуем.
— К чему ты ведешь?
— Нам известно расположение всего двоих Мастеров, однако этого для начала битвы вполне достаточно. Вместо того, чтобы встретиться с ними одновременно в школе, я собираюсь уничтожить одного из них уже сегодня.
— Постой, ты говоришь о Тосаке?
— Да, вчера ты хитро смог меня отвлечь от этой идеи, но дважды со мной этот фокус не сработает. Сегодня, днем ли, вечером или ночью, но я достану хребет этой девушки и сражу ее бесполезного Слугу.
— Х-хребет? — Широ представил, как Лансер загоняет Рин куда-нибудь в угол и жесточайшим образом... — Нет, нет, не надо, — он отрицательно помахал рукой. — Нельзя ли обойтись как-нибудь без этого? Послушай, Лансер, я не хочу, чтобы в процессе этих войн страдали люди. Тебе незачем убивать Тосаку. Разве не будет достаточным лишь победить ее Слугу?
— Мастер всегда может заключить новый контракт, потому от них необходимо своевременно избавляться. То же относится и к тебе. Ни одному Мастеру не будет выгодно потерять свои Командные Заклинания, — она протянула руку и помогла Широ встать. — Если ты не забыл, я обещала от тебя избавиться, как только ты лишишься своих заклинаний. Так что помалкивай, малец, и не смей диктовать мне свои условия.
— Хм...
— Мы выходим, сейчас же. Оставлять тебя дома будет слишком рискованно. Не исключено, что они также направятся сюда. Та девчонка или тот мальчишка, установивший барьер.
Широ задумался. Если он не в состоянии остановить Лансер, получится ли у него отговорить от этой битвы Тосаку Рин? Война — дело магов, но вот что касается битвы Слуг — то пусть лучше Слуги в ней и разбираются друг с другом, и людям в их разборки лучше не встревать. Ему безразлично, будь Тосака хоть архимагом из Часовой Башни, потому что это не прибавит ей шансов выстоять в борьбе со Слугами. Если она не в силах справиться с ними, нужно дать ей знать о надвигающейся опасности и стараться держаться с ней где-нибудь подальше от места их битвы.
— Эм, Лансер? А как именно ты планируешь напасть?
— ? Я просто встану напротив их дома. Если их там не окажется, то, как я уже вчера говорила, устрою им засаду. Но скорее всего, они заметят меня и сами пойдут навстречу.
— Не нравится мне это. И уж тем более заявляться к противнику на порог. Кстати, ты ведь не собираешься идти на голодный желудок? Я вот точно не собираюсь. Перед таким походом обязательно нужно позавтракать.
— Мастер, я... — Должно быть, Лансер хотела процитировать себя, что более не попадется на удочку с едой, но ее живот был совершенно иного мнения, проурчав отчетливо и громко. — Тебе все равно нечего предложить из того, что могло бы утолить мой голод.
— Я с этим категорически не согласен. Иди в дом, я что-нибудь придумаю.
Лансер, разумеется, какое-то время поважничала, но в итоге поддалась его уговорам и направилась в поместье. Широ сходил в гости к соседям и позаимствовал у них несколько замороженных куриных окороков.
— Эх, как бы не пришлось вновь обращаться за деньгами к старику Райге при таких обстоятельствах.
Дома, между тем, уже работал телевизор, с которым Лансер в какой-то мере успела подружиться за те дни, которые ей пришлось просиживать в доме своего Мастера. Проходя мимо гостиной, Широ украдкой глянул, что она смотрит.
'М? 47 ронинов? Пытается пристраститься к классике', — заключил он для себя и пошел готовить завтрак. Завтрака намечено было сразу два: на него, утренние сэндвичи, и жареная курица с гарниром для Лансер. На самом деле, было еще третье блюдо, но уже не для них, и которым он решил заняться в самую первую очередь. Добыть сено или овес в центре города для лошади было бы, пожалуй, сложно. По крайней мере, Широ ранее никогда не интересовался поисками подобной продукции, а потому он рискнул пойти на эксперимент и приготовить для коня овсяной каши. Одну куриную ножку он положил для запаса в морозилку, после чего приступил непосредственно к готовке.
Примерно через полчаса в квартире раздался телефонный звонок. И Широ даже вспомнил, что хотел позвонить Тосаке, но, как это всегда у него бывает, совершенно забылся в процессе готовки, так что к телефону он подошел далеко не сразу. Звонившим человеком была Сакура.
— Доброе утро, сэмпай. Извини, что так рано. Хотя я была уверена, что ты уже давно как не спишь.
— Да нет, ничего. Тебе тоже доброго утра. У тебя что-то случилось? А то я уже успел привыкнуть, что ты бываешь у меня каждое утро.
— Да, сэмпай, я звоню как раз по этому поводу. Все это так внезапно. Я хотела тебе сказать, что у нас дома появилось много важных дел, и они совсем-совсем не требуют отлагательств.
— У вас намечается что-то вроде генеральной уборки?
— Да, именно так.
— Ну, это дело правильное. Мне бы тоже нужно такую устроить. Я, пожалуй, даже подожду, пока вы сами не закончите, а потом только начну у себя. Ты ведь мне в этом поможешь?
— Конечно! Я не допущу, чтобы после уборки у тебя осталась хотя бы пылинка в углу! И все-таки, сэмпай, извини, что из-за меня тебе теперь придется пересматривать свои утренние планы.
— Ничего, у каждого из нас свои проблемы. У меня вот из-за Артурии-сэнсэй их также внезапно нахлынуло немерено, — он обеими руками сжал трубку и осмотрелся по сторонами: не было ли поблизости Лансер, — знала бы только, какая она привереда! Варенные овощи выплевывает, это ее преосвященство. Мяса ей подавай!
Однако ожидаемого чарующего смеха от Сакуры Широ не услышал. В ответ на его шутку была сухая тишина.
— Сакура?
— А? А, ха-ха. Да, сэмпай. Уже завидую, что не могу посоревноваться с тобой за плитой. Наверняка ты просто приготовил что-то настолько японское, что ее западный менталитет не позволил бы такого съесть.
— Не думаю, что в маринованных овощах есть что-то чуждое для западных людей.
На другой стороне провода послышался другой голос:
— Кому ты там названиваешь?!
— Прости, сэмпай. Меня зовут.
— Это был Синдзи? Ладно, не буду тебя задерживать. Хорошенько постарайся.
— Ага!
Широ положил трубку. После такого умиротворенного разговора с Сакурой он почувствовал в себе прилив сил и потому с бодрым шагом вернулся на кухню. Не появляясь у него дома, Сакура подвергала себя меньшей опасности попасть под раздачу Лансер, либо кого-нибудь другого, кто мог почтить его визитом с недобрыми намерениями. Однако его радость почти мигом улетучилась, когда он вспомнил, где именно живет Сакура, и чей именно голос он слышал по другую сторону телефонной трубки. Сакура жила у Мато, а у Мато был свой собственный Мастер — Синдзи, что никак не могло положительно повлиять на ее дальнейшую безопасность. Хотя для Синдзи она и сестра, Широ никогда не был уверен в том, любит ли он ее и принимает ли за собственную кровь.
Проходя мимо комнаты с Лансер, он вновь мельком заглянул в нее. Лансер продолжала смотреть телевизор, но вместо самураев на экране виднелся белокожий герой из 80-х, с кучей ножей и с автоматом, который вершил правосудие над представителями желтой расы. Прозвучала фраза: 'Ты неплохо воюешь... для туриста'. Широ от такого контраста недоуменно похлопал глазами. Культурный шок, не иначе. Лансер, в свою очередь, больше интереса проявляла именно к последней картине. Иначе как объяснить то, что она как вкопанная замерла на месте, пристально анализирую каждую сцену экзекуции над 'плохими парнями'? Широ кашлянул и не стал дальше стоять в дверях.
На кухне он погремел еще несколько минут, делая последние штрихи. Взяв как можно более глубокую миску, которую в критической ситуации было бы не жалко выбросить, он вывалил в нее только что сваренную кашу и вышел с ней во двор, позади додзе.
Конь действительно отдыхал за стеной зала тренировок, а не исчез сразу, как это было с копьем Лансер. И, похоже, пробыл он там всю ночь, и, скорее всего, даже не одну. Если он дополнительно расходует ее энергию, как и копье, разве не было бы разумнее оставлять его в нематериальной форме? Похоже, для этого имелись свои причины. Когда Широ подошел к нему на расстояние пяти метров, лежачий конь обратил свой демонический взор на юношу. Парень резко остановился, почувствовал, как внезапный и нерациональный страх сковал его движения.
— Успокойся, это просто конь... ха-ха... — эти слова действовали не очень успокаивающе, на самом деле. — Я тебе каши покушать принес. Чуешь, как вкусно пахнет?