Офицер, пользуясь кодовой сеткой, прочел текст. Глаза его засияли, бледное лицо покрылось легким румянцем. Он благодарно посмотрел на Сирень, перевел взгляд на Михаила.

— Пойдем, Медведь, выйдем, разговор есть, а то муху проглотишь, — пошутил к месту довольный Киселев.

— Вам помочь?

— Не надо. Иди вперед, — Киселев вышел вслед за Михаилом из сарая. Присел на колоду, закурил. Миша стоял рядом по стойке вольно. — Слушай меня внимательно, младший лейтенант Дедушкин, — Киселев поднял на Михаила улыбающиеся серые глаза.

— Что вы сказали? Я старший сержант.

— Вчера был старшим сержантом, а с сегодняшнего дня стал младшим лейтенантом, офицером управления Смерша.

Пока Миша осмысливал необычную весть, Киселев закурил и с наслаждением сделал большую затяжку, выпустил дым.

— Да! Не сомневайся, Дедушкин, — добавил офицер, увидев недоверчивый взгляд Михаила. — Приказом наркома Обороны за успешное окончание курсов вам присвоено первое офицерское звание — младший лейтенант. Поздравляю! — Киселев приподнялся с колоды и пожал Михаилу руку.

Разведчик напрягся от свалившейся неожиданно радостной вести и негромко произнес:

— Служу Советскому Союзу.

— Вот теперь мы закрутим гайки фашистам. Вот теперь можно доверить тебе большое дело, — удовлетворенно крякнул Киселев и вновь опустился на колоду. — Присаживайся и ты, места хватит.

— Спасибо, — Миша присел рядом на горку рубленых дров.

— Слушай дальше, — продолжил разговор Киселев. — Центр утвердил первый вариант внедрения в Берлине. Ты и Следопыт — военнослужащие вермахта, отпускники, едете домой. Сирень, богатая беженка из Прибалтики, едет к своим родственникам. На подготовку группы дается два дня. В общем, внедряйся в шкуру старшего лейтенанта Клебера. Я думаю, ты не забыл о нем, имея математическую память.

— Помню дословно, товарищ Константин, — улыбнулся уже и Миша.

— Мало помнить, надо вжиться в тело врага. Надо быть им, как самим собой. Вот твоя задача. Понял?

— Так точно, понял.

— Ладно, посмотрим, как ты продержишься до моего приезда. 24 августа отъезд. С того времени ты управляешь группой и на тебя ложится вся ответственность за выполнение задания. Я остаюсь здесь до момента излечения, затем выезжаю к вам. Конкретные задачи, явки, пароли получишь перед отъездом. Это приказ Центра. Возражения не принимаются. Вот, собственно, все. Свободен, младший лейтенант.

— Один вопрос разрешите.

— Один разрешаю.

— Следопыту, Степану, что со званием?

— Ему присвоено звание старшины. Он, к сожалению, не учился в институте, как ты. Я тебя официально представлю группе, не беспокойся. Все, Дедушкин, иди. Да, с тебя причитается...

24 августа 1944 года, когда только-только забрезжил рассвет и густой синеватый туман еще стоял непроницаемой стеной над Вислой, где-то в глухой Кампиновской пуще, за полсотни километров от Варшавы, осторожно открылась дверь домика лесника, и оттуда вышли военные с оружием. Группа проследовала к стоявшему недалеко автомобилю 'Опель-капитан', оставляя на память хозяину леса узкую росистую дорожку.

Среди отъезжавших гостей был высокого роста, с орлиным взором красавец-мужчина в форме старшего лейтенанта вермахта. Его сопровождала очаровательная молодая женщина, произнесшая по дороге несколько фраз на превосходном немецком языке. Она была одета в серый костюм из тонкой английской шерсти. Замыкал группу широкоплечий великан сержант, пехотинец моторизованных сил Германии. Коротко подстриженный, с массивной челюстью, твердым, решительным взглядом, он напоминал боксера-супертяжеловеса не ниже мирового уровня.

Провожал серьезную, немного задумчивую троицу небритый мужчина. Он старательно опирался на самодельные костыли и еле слышно поносил кого-то по матери. Когда группа подошла к машине, хромой тихо произнес на русском языке:

— Будем прощаться, — и по очереди обнял каждого из гостей, в том числе и женщину. Усадив всех в автомобиль, мужчина подошел к немецкому офицеру, сидевшему на заднем сидении рядом с девушкой, сильно сжал правую руку в кулак и, подняв ее вверх, произнес: — Но пасаран! — и затем резко захлопнул дверь. Глаза небритого мужчины были влажными...

Глава 15

14 сентября 1944 года. Вюнсдорф — Берлин. Германия

Открылись мощные раздвижные ворота, и армейский вездеход 'Хорьх-901', шурша колесами, выкатил за пределы штаба сухопутных войск вермахта.

Чубастая голова русского коллаборациониста с вечно неунывающей физиономией на секунду повернулась к немецкому офицеру, сидящему на заднем сидении.

— Куда поедем, господин майор? — обратился Степан Криволапов.

— Куда?.. — отозвался лениво Франц Ольбрихт, погруженный в раздумья. — Куда глаза глядят. Вперед, Степан.

— Они глядят в сторону Берлина, господин майор. Вас отвезти, как обычно, домой к молодой жене?

— Нет, к жене мы еще успеем, а в Берлин — ты угадал.

Штабной автомобиль, проехав центральную улицу Вюнсдорфа, свернул на автостраду и, набирая скорость, устремился в столицу Третьего рейха.

Франц любил дорогу от Вюнсдорфа до Берлина. Дорога раздумий и принятия решений — так он стал называть ее с недавнего времени. Часто можно было видеть машину Франца, мчащуюся по этой автостраде. После того как он перешел в личное подчинение к генерал-полковнику Гудериану, он ездил по автостраде постоянно. Франц стал глазами и ушами генерала в вопросах инспектирования бронетанковых войск, мозговой пружиной в дальнейшем развитии бронетанковых частей на ближайшую перспективу.

Франца никто не останавливал во время поездки, так как машина имела номерной знак, указывающий на принадлежность автомобиля генеральному штабу, тем более никто его не отвлекал. Он мог сосредоточиться над выполнением своей стратегической цели, а именно: вывести Германию из войны без позорной капитуляции, сбросив англо-американские войска в воды Атлантики. Наконец, он мог свободно пообщаться со своим мозговым другом Клаусом, который капитально обосновался в его правом полушарии с ранней весны. Франц даже порой не понимал, кто говорит и принимает решения, собственно он — Франц Ольбрихт или его двойник — Клаус Виттман.

Но сегодня Францу не хотелось думать о служебных делах, также не хотелось разговаривать с другом. Сегодня его беспокоили личные семейные проблемы, а они Клауса не касались. Когда тот попытался встрять в поток его мыслей, Франц грубо остановил друга: 'Разберись вначале в своих делах, Клаус. От тебя ушла жена с ребенком, а не от меня, когда ты уехал в Афганистан. Не мешай мне'. — 'Ну и язва ты, Франц', — буркнул друг и удалился в глубины мозга. Франц дернулся от незаслуженного оскорбления попаданца и нервно посмотрел в окно. Ярко-медные лучи заходящего солнца резанули по глазам. Он инстинктивно зажмурился, отвернулся от окна, с минуту сидел молча, затем вновь углубился в свои раздумья.

Сегодня он проснулся в штабной гостинице с единственной мыслью, что в жизни сделал ошибку, приняв поспешное решение связать себя узами брака с Мартой. Но почему это произошло?

Приехав из Ниццы домой, он остро захотел настоящей, захватывающей служебной деятельности и одновременно пылкой любви к женщине. Работу он нашел. Увидевшись с генералом Вейдлингом, изложив ему свое видение исторических событий на 44-й и 45-й годы, возможную их корректировку, он получил его поддержку и главное — встречу с Гудерианом. Тот по достоинству оценил его заслуги перед отечеством, его боевой опыт, его предсказания, его предложения по реорганизации бронетанковых войск и назначил к себе помощником.

С любовью было сложнее. Ему нужны были не плотские утехи, которые он мог получить в любое время. Ему не хватало сильной привязанности, взаимного обаяния, взаимного душевного трепета и ласки. Увидев Степана, своего водителя-денщика, с красивой молодой француженкой, их чувственную любовь, теплоту их отношений, он до глубины души был потрясен этим, он на какой-то момент позавидовал своему подчиненному, его счастью. Поэтому, когда на его горизонте нарисовалась юная Марта с кроткими карими глазами, хрупким станом, любящим сердцем и уравновешенным характером, он увлекся ею. Увлечение произошло не позову сердца, а на уровне инстинкта о создании порядочной немецкой семьи, по его внутреннему убеждению, что порядочный немец должен обзавестись семьей.

И здесь появилась Марта. И здесь радостные слезы матери о возможности иметь внуков. И здесь убедительный разговор с дядей Гельмутом. В тот момент он не мог отказать своему 'убеждению', тем более матери и генералу. Он дал согласие на свадьбу. Он сделал Марте предложение стать его женой. Ответ последовал незамедлительно:

— Да, любимый!

Но в глазах Марты он не увидел фиалок девушки Хэдвиг. Он не почувствовал тех страстных порывов, тех огненных движений, тех необузданных раскрепощенных ласк, того пика блаженства, которые продолжали жить в его сердце и невидимыми нитями связывали с Верой и которые он пытался получить, находясь в объятиях Марты. Марта не была холодной женщиной, но она и не была той, почувствовав которую раз, сердцем помнишь всю жизнь.

Франц ехал домой в Берлин. Ехал с чувством сожаления о совершенном поступке. За месяц супружеской жизни он получил, что требовал род, что он сам хотел: семью, жену, благопристойность в обществе. Но не было одного — любви. Марта не смогла заменить ему Веру.

— Господин майор, — оборвал мысли Франца Степан. — Мы уже в городе. Куда вас везти?

Офицер посмотрел вперед, оглянулся назад и заметил, что за ними уже давно едет, пристроившись на расстоянии видимости, легковая машина. Это ему показалось странным.

— Степан, кто у нас на хвосте?

— Не знаю, господин майор. Этот черный 'Опель' я и раньше видел. Я думал, это ваша охрана.

— Охрана? У меня нет сейчас охраны. Запомни это, Степан, — ответил раздраженно Франц. — Кто-то следит за нами. Мы сейчас выясним, кто это. Скоро будет перекресток, повернешь направо на Альт-Мариендорф. Остановишься у магазина марочных вин компании 'Мах Ферд. Рихтер' и зайдешь в него. Себе купишь сигарет, а мне бутылку французского коньяка и коробку шоколадных конфет. Берлин уже пустой. Но в этом магазине подобные деликатесы изредка бывают. Понял?

— Так точно, господин майор!

— Я тем временем прослежу за хвостом, узнаю, кто следит за нами. Главное, ты не суетись. Вот деньги, — Франц достал из кожаного портмоне несколько сотенных купюр рейхсмарок и бросил на переднее сидение.

Степан выполнил команду шефа. Машину остановил у входа. В магазин вошел развязно, шумно, не оглядываясь. 'Опель' SD неспешно проехал мимо них и остановился в тридцати метрах.

Франц успел зафиксировать номер преследовавшего автомобиля. 'Похоже, служба безопасности, — мелькнула мысль. — Какого черта я вам понадобился?'

'Разберемся, Франц, разберемся, — тут же отозвался Клаус, почувствовав тревогу друга, забыв о неприятном разговоре. — Понаблюдаем за господами от фирмы Шелленберга'.

Однако дальнейшие события внесли в душу Ольбрихта еще большее смятение. События развивались столь молниеносно на безлюдной улице, столь неожиданно для него, что он не успел дать им какое-то объяснение. Это было похлеще голливудского вестерна. Через пять минут после того, как Криволапов ушел в магазин, недалеко от них припарковался незнакомый 'Хорьх'. Из него стремительно выскочил долговязый мужчина в темных очках, одетый в серый помятый плащ и застегнутый на все пуговицы. На очки была надвинута фетровая шляпа такого же мышиного цвета. Долговязый стремительно стал приближаться к машине Франца.

— Эй, господин? — его резко окликнул Степан, выйдя из магазина и почувствовав что-то неладное. — Ты кто такой, господин? Стой! — Криволапов одной рукой держал сверток с покупками у груди, второй пытался положить пачку сигарет в карман. Ему явно не понравился этот долговязый тип.

Человек в сером плаще, услышав окрик Степана, на мгновение остановился, вытащил из-за пояса пистолет с глушителем и, не целясь, навскидку, выстрелил в водителя. Криволапова отбросило назад. Он распластался на тротуаре и лежал без движения. Сержантский френч быстро пропитывался кровью. Убийца, не задерживаясь, решительным шагом вновь направился к машине, где сидел Франц. Пистолет держал перед собой.

В этот момент с противоположной стороны донесся визг тормозов. Черный 'мерс' резко подкатил и прижался к обочине. Долговязый мужчина дернулся от неожиданного визга и нажал на спусковой крючок.

— Дзинь, — пуля пробила лобовое стекло, не задев немецкого майора. До Франца наконец дошло, что на него покушаются. Он выхватил 'Вальтер' и выскочил из машины.

Одновременно раздалась автоматная очередь. В руках огромного роста и силы фельдфебеля автомат выглядел игрушкой. Пули 'шмайсера', завалив на мостовую человека Икс, рвали его плоть не хуже бешеных собак, доставляя одновременно беспокойство и магазину. Витринные стекла с грохотом осыпались вниз. Сержант-богатырь, разрядив хладнокровно рожок, огромными прыжками пересек улицу и подбежал к 'Хорьху'. Секундная пауза — и осколочная граната влетела в салон машины через приоткрытое окно. Бледный водитель не успел даже отъехать.

Когда раздался оглушительный взрыв и загорелась машина, автоматчик уже сидел в двести тридцатом 'Мерседесе'. Он дерзко, с проворотом задних колес, отчего к пороховой уличной гари и черного дыма примешался и запах паленой резины, рванул вперед и скрылся за поворотом.

Франц недоуменным взглядом проводил удаляющегося спасителя и послал запрос другу.

'Что это было, Клаус?' —

'Американское кино, Франц. Оно мне понравилось, — возбужденно ответил тот. — Тучи сгущаются над нами — это я понял точно. Кого-то мы сильно зацепили. Думаю, в ближайшее время детали прояснятся. Иди помоги Степану, видишь, он зашевелился'. — 'Окей', — Франц торопливо пошел к водителю.

Но его сразу остановили подбежавшие сотрудники управления SD. Он их узнал по колким, пронзительным взглядам и развязному поведению.

— Что это было, господин майор? — обратился к нему худощавый сотрудник в штатском, даже не представившись.

— Вы меня спрашиваете? Это я у вас хотел бы узнать, что это все значит? Вызывайте полицию, господа. Что творится у нас в Берлине?

— Отставить, майор! Мы сами разберемся с этим делом. Уберите пистолет! — сощуренные глаза полнеющего типа недружелюбно прожигали Ольбрихта.

Франц медленно опустил руку, но пистолет в кобуру не вложил. Грубый шрам от правого уха к шее — отпечаток операции 'Цитадель' — натянулся, побагровел.

— Вы мне не представились. Кто вы? Из какого управления? Пропустите меня!

— Спокойнее, майор. Не горячитесь! Главное, что мы вас знаем. Тем не менее представлюсь. Я гауптштурмфюрер СС Бергель, служба безопасности. Со мной мои люди. Этого достаточно вам, господин Ольбрихт?

— Вполне, капитан, — Франц не удивился, что его назвали по фамилии. Он знал, что сотрудники этого ведомства, прежде чем вступать в контакт с интересующими их лицами, изучают досье клиентов досконально. — Что вы от меня хотите? Видите, полиция набежала.