| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— И что мне петь?! — вскинулся бывший убийца.
— Не знаю... Впрочем... Наверное, то, что сочинил ты сам.
— Я уже пел вчера, — проворчал Диего. — Ну ладно. Могу пошептать... чего-нибудь.
Отказать этому магу, в чьем взгляде была видна не только сила, но и настоящая, неприкрытая доброта и участие — было невозможно.
И он, беззвучно ругаясь, тихо замычал себе под нос первое, что пришло в голову. Простуженное горло поначалу вообще отказывалось издавать какой-либо звук. Потом, после раздраженного шипения и непроизнесенных ругательств, хрипло и неуверенно зазвучала мелодия. Он сам не знал, откуда она взялась. Что-то похожее звучало у него в голове вчера — там, у водопада. А может быть, здесь, на площади?
Он проскрипел одну музыкальную фразу... другую... коротко откашлялся, потому что перехватило горло — и тут почувствовал, как ту же мелодию еле слышно подхватил мастер Дэррит.
Странно, Кантор не услышал, а именно почувствовал — как пожатие руки или дуновение ветра.
На голос Дэррита можно было опереться, как на дружескую руку. Чтобы перейти то ли болото, то ли тропинку по краю невидимой пропасти, то ли узкий мост — рука помогала и звала. А вот и глубокий голос Даллена с еле слышной улыбкой, которую почти можно увидеть... И яркий, горячий и чистый голос целителя-Тэйглана. Паника вскинулась было где-то внутри — и сгинула. Не было стыда за свою хрипоту рядом с волшебными голосами Поющих. Потому что все было правильно.
Диего на миг показалось, что он снова идет по площади, завороженно глядя на шпиль Дома Поющих, который переливался под лучами солнца всеми цветами радуги. Пригревало солнце, откуда-то слышался тихий шум маленького водопада — того, что был возле дома Даллена. И горло... горло больше не болело.
Он закончил петь привычной когда-то, короткой музыкальной фразой — и она странно звонко прозвучала здесь, в доме найгерис, которые никогда не слышали мистралийких песен, да и людьми не были... кроме Даллена... Кантор застыл — сердце пропустило удар. Потому что он понял вдруг: последние полминуты он пел один. И это певучее великолепие, эта волшебная виолончель — это не найгерис... это он. Сам.
Кантор замолчал, на миг зажмурился, вслушиваясь в отзвучавшую мелодию, тряхнул головой, пытаясь развеять наваждение. Конечно, как он сразу не понял! Магия! Мастер хотел знать, какой именно голос слышал гость на площади. И узнал. Не предполагая, что его любопытство так... жестоко. Откуда ему было знать...
— Диего, что с тобой?
Это Даллен — он сидит напротив и с неподдельной тревогой смотрит на своего гостя. Идиот, выбросил амулет! Опять эта способность к эмпатии...
— Ничего, — тихо бросил Кантор. — Всё хорошо...
— И горло больше не болит? — медленно и с каким-то странным выражением спросил Дэррит.
Мистралиец попытался откашляться — и не получилось... кашля не было.
— Не болит, — ответил он, и голос его дрогнул. — Совсем не болит.
И повисло молчание: найгерис улыбались и ждали его реакции, а Кантор... боялся. То, что он услышал — это было... прежнее. Забытое. Закрытое навсегда и выплаканное ночами без сна и слез...
А может быть, он сейчас выйдет из этого дома, и все исчезнет? И голос Эль Драко, тот самый... нет, даже ставший ещё более сильным и глубоким, пропадет — теперь уже навсегда?
"Онемел? Боишься слово сказать?" — спросил он себя .
Внутренний голос молчал. Его просто не было. А может быть, он как раз плакал? Хорошо, что про себя. Что его не было слышно. Потому что такая слабость была бы недостойна и никак не подобала... не должна была...
— Все хорошо, — повторил Кантор. — Даже слишком. Так не бывает!
"Бывает..." — ошеломленно возразил он сам себе, слушая полузабытые нотки когда-то потерянного голоса. Это не иллюзия, даже его горло... оно не просто перестало болеть... оно словно стало шире, свободнее... Как же хочется петь! Попробовать... уйти в эти звуки, забыть обо всем...
Нет. Сейчас он петь не будет.
Он вернется — и там, на Дельте... он должен поделиться в первую очередь с той, кто его любит — и с тем, кто всегда его ждал.
Карлос! Как обрадуется старик...
"И как же ты объяснишь это возвращение Эль Драко?" — с истерическим смешком осведомился внутренний голос.
"Как-нибудь! Скрывался от убийц..." — отмахнулся бывший партизан.
"Это ты-то? С твоей репутацией лучшего убийцы континента? Даже не смешно..."
"А пошли они все в... ... ...!!"
"Пойдут, конечно... " — веселился внутренний собеседник. "Мало ли? У эльфов скрывался. Ударился головой, память отшибло..."
"Ну вот видишь! Придумаем что-нибудь!"
— Спасибо... вам, — выдавил Кантор, переводя взгляд с улыбающегося Дэррита — наверняка старик всё понял! — на удивленных Даллена и Тэйглана, который явно хотел задать вопросы своему невольному пациенту. — Спасибо... Вы совершили невозможное — наши маги говорили, что не могут вернуть мне мой голос!
— А теперь... он именно такой, каким был?! — радостно спросил Тэйглан.
— Да, — Кантор почувствовал, что точно так же улыбается в ответ Поющему. — Я уже и забыл почти...
— Вспомнишь! — заверил Тэйглан. — И будешь... петь свои песни...
— Я очень рад, что мы смогли тебе помочь, — сказал Дэррит. — Я не встречал... таких травм и не был уверен. Но с их помощью, — он кивнул на Даллена и Тэйглана, — мне удалось!
Кантор встал и поклонился. От души. Так, как дОлжно было поклониться тем, кто подарил тебе — тебя самого.
— Я... должен вернуться, — сказал он тихо, даже и сейчас ещё не привыкнув, как по-новому... по-старому! звучит голос. Как певуче, и сколько новых оттенков появилось в нем — тех. Забытых. Убитых...
— Ты вернешься. Даллен споет тебе Путь, теперь эта дорога ему уже знакома, — сказал Дэррит. — А ты знаешь, что вот сейчас, когда мы пели — вместе с тобой — ты тоже смог помочь ему? Скажи, ведь на тебе благословение, я прав? Это божество владеет Жизнью?
— Да, — отозвался мистралиец, еще не понимая, что имеет в виду Наставник. При чем тут благословение Эрулы?
— Мастер, о чем вы говорите? — нерешительно спросил Даллен.
— О твоих смертных заклятьях. Я посмотрел, пока вы пели — они истончались, а теперь — я их не вижу.
— И я больше не покойник... Не мертвый — для Шайла! — тихо сказал Даллен.
Они с Кантором смотрели друг на друга.
А выражение лица у того и другого было одинаковым. Как отражение в зеркале.
ЭПИЛОГ
— Я тоже когда-то был очень нетерпеливым, — сказал Дэррит.
Тэйглан посмотрел на Учителя недоверчиво.
— Ещё каким! — подтвердил старый найгери и протянул Кантору глиняный кувшинчик с вареньем:
— Это твоей жене. С травами. Счастья тебе... Поющий!
— Спасибо вам, мастер Дэррит! — улыбнулся ему мистралиец.
Он не мог видеть, насколько — улыбающийся, счастливый и немного растерянный — сейчас напоминает себя самого много лет назад.
И голос... Диего ловил себя на том, что ему доставляет удовольствие просто разговаривать — как будто много лет он был немым и не привык ещё к своему голосу.
— Возвращайся... когда-нибудь. В гости! — сказал Тэйглан. — Только Путь сам не пой, подожди Даллена! — пошутил он.
— Подожду, — согласился Кантор. — Я теперь знаю, где вас всех искать. И найду...
Он не стал уточнять, что теперь может придти в их сны. Пусть это будет сюрпризом!
Они стояли на Площади песен. Кайр тоже пришел проводить гостя. Но Дэррит и Тэйглан смотрели сейчас на Даллена.
— Я буду здесь в День Летней песни, — сказал Даллен. — Обязательно, Учитель. А теперь...
... Портал соткался быстро — струи фонтана радужно переливались, как купол Башни Песен... или это были струи воздуха?
Кантор ещё раз отсалютовал Поющим — кроме Дэррита и Тэйглана, здесь были ещё другие найгерис, которые, вместе с Кайром, молча стояли и смотрели на Даллена с Кантором... И было в этом молчании что-то очень надежное и дружеское.
— Если не вернешься к завтраку, буду петь Песнь Возвращения, — улыбнулся напоследок целитель. Но Даллен знал, что Тэйглан начнет петь гораздо раньше. Может быть, с рассвета.
* * *
— Ой! — по-детски всплеснула руками Ольга. — Даллен! Диего! Какой у вас портал красивый! И он звенит... Спасибо, — сказала она, принимая у мужа кувшинчик с затейливым ягодным орнаментом на боку.
— Возвращайся... — тихо произнес Кантор. — Ты... ещё не всё здесь слышал.
— О да! Я обещаю, — граф йен Арелла улыбнулся совсем как когда-то. Светлая, мягкая полуулыбка — и без тени боли.
... Это будет — они ещё споют у зажженного камина, и в цветущем саду под дождем из белых лепестков... И вместе споют портал, а пушистый серый котенок будет мурчать у Ольги на коленях — совсем как на родине, в Найгете.
Но сейчас — звучит глубокий, волшебный голос — или это виолончель? — и перед восхищенной Ольгой, прямо на ее родной кухне, возникает огромное окно портала...
Там, куда ведет этот Путь, уже отчаянно цветут цветы, свисая с ящиков, выставленных на улицу. Служанка с корзинкой идет по мозаичному тротуару мимо дома с цветными стеклышками в переплете окон...
А Даллен ступает на мостовую и оглядывается.
Ольга машет ему, а Кантор соединяет руки с символическом жесте... звон и тихий голос виолончели... всё.
— Он вернулся, — сказал Кантор.
— Диего, — очень тихо произнесла Ольга, — мне... мне даже страшно... ведь у меня же нет музыкального слуха! Но это — это не твой голос! Ты говоришь не своим голосом.
— Нет. Своим. Только ты не слышала его раньше. Разве что на кристаллах.
— На кристаллах?! Это... твой прежний голос?! Так ты теперь сможешь петь, как раньше?!
— Теперь я смогу петь лучше... чем даже в юности. Потому что знаю, КАК! — улыбнулся Диего.
Он одним легким движением поднял жену на руки.
После долгого поцелуя Ольга тихо сказала:
— Знаешь, я всегда любовалась твоими глазами... А сейчас мне кажется, что они стали ещё больше. И ещё... как будто ты немного прищурился... словно они удлинились — как вот у него, у Даллена!
— Это вряд ли! — засмеялся Эль Драко.
* * *
В далеком городе Шайл в саду у позеленевшего, давно уже не бьющего фонтана очень худой парень, полулежа в кресле, провел рукой по лбу — так, словно у него болела голова.
Не сразу, медленно, он открыл глаза и долго смотрел на умерший фонтан. А потом обратился к мужчине, задремавшему рядом, в своем кресле:
— Брат...
Совсем седой мужчина, чем-то похожий на парня, но с усталым и каким-то загнанным выражением лица, вздрогнул и подался к нему:
— Илтарни! Что? Ты что-то сказал?
— Да... Я тебя разбудил? Прости... Как ты постарел! Перед тобой я тоже виноват. Ты так и сидишь тут со мной? Все эти... годы?
— Илтарни! — Орток йенна Крейд трясущимися руками ощупывал брата, не отвечая, не понимая и не веря, и наконец уткнулся лицом ему в грудь, глухо всхлипнув.
— Ты очнулся! Брат... Столько лет! Ты молчал неделями — а потом начинал говорить, повторял одно и то же, и никогда не отвечал мне! Сначала я не мог до конца вылечить твою лихорадку... А потом так трудно было заставлять тебя хоть что-нибудь съесть! Мы и гуляли с тобой, ходили... сидели тут, в саду... а ты не помнишь? Ничего не помнишь?
— Нет... Как гуляли — не помню. И сада тоже... Сад изменился, — грустно сказал Илтарни. — Орток! Помоги мне встать.
— Да-да! Конечно!
Орток придержал брата за плечо, Илтарни медленно встал и огляделся.
— Весна... — сказал он. — Я любил... весну.
— Пойдем, — как-то жалко засуетился брат, — тебя надо накормить поскорее! Сейчас мы выпьем... за то, что ты наконец очнулся...
— Накормить... да. Надо поесть перед дорогой, — решительно сказал Илтарни. — Странно... Я думал — и на ногах-то тверд не буду... Знаешь, Орток... Даллен сказал, что простил меня. И сказал, что он... живой. Скажи, неужели он и вправду не умер?
— Да... Найгерис как-то узнали, что он не убивал, и... оправдали его... и он теперь у них живет, — отозвался брат виновато. Словно это он был причиной казни Даллена. — Значит, ты увидел его во сне?
— Да. Увидел. Он меня простил почему-то... только вот сам я ещё не простил себя. Накорми меня, брат, и помоги собраться в дорогу. Пожалуйста.
— В какую дорогу?! Ты же не сможешь и на коне-то усидеть!
— Я поеду в Найгету, — сказал Илтарни так, что брат какое-то время молчал, не зная, что же возразить и как.
— Они же тебя убьют, — прошептал он.
— Значит, убьют. Но я... поеду.
— Я поеду вместе с тобой! — заявил Орток почти с былой уверенностью.
Илтарни улыбнулся — тень прежнего веселого мальчишки промелькнула и исчезла.
— Я не смею об этом просить, — сказал он, — и, наверное, не имею на это права... но я буду тебе благодарен, если ты... поможешь мне добраться.
Они молча шли к дому, на фасаде которого заиграли солнечные зайчики от трепещущих листьев яблонь. И изверившемуся, апатичному графу йенна Крейд вдруг подумалось, что занимающееся утро — начало новой жизни. Или смерти. Но чего-то такого, что будет лучшим, чем их жизнь сейчас.
А Илтарни мечтал.
Странными были его мечты — и если бы кто-то мог их увидеть, то сказал бы, что видит сражение.
Пограничная крепость Драконий Клык — та, чьи стены помнили мальчишку-Даллена. Граница с Эрвиолом, которая никогда не была спокойной: вылазки, стычки, исчезнувшие мирные жители и солдаты...
Служить там. Просто рядовым. Нести службу и погибнуть, если получится, за родину...
* * *
Даллен шел по улице Шайла...
Шайл был тем же. И одновременно другим — наверное, потому, что изменился сам Даллен.
И весна была другой... Запахи... Нет, в Найгете чудесно пахло лесом и хвоей, янтарного цвета досками, которыми вымощены были окраины, и даже яблони там тоже цвели. А всё же... по-другому они цвели.
Запахи были более теплыми, солнечными — родными.
Теплая земля, клумбы и везде цветы. Хоть и маленький, а ящичек с растениями висел почти у каждого окна.
Резная скамейка — и возле нее земля усеяна белыми лепестками яблони и вишни... Запах орионий — ярко-желтые головки светятся в траве.
А звуки...
Даллен "открыл" восприятие Поющего, и родной город обнял его звуками со всех сторон. Радостный лепет того дома, что семь лет назад ещё не был достроен... Даллен помнил его. Удивленный вздох, почти стон — от старого серого здания в переулке, где была хлебная лавка. Она и сейчас там, и пахнет свежей выпечкой... Старый дом, как гордая собака, что никогда не возьмет подачки от человека, почти кричал: "Пришел! Пришел!" Был бы он собакой — отчаянно вилял бы хвостом.
"Ты здесь", — прошептала акация у маленького флигеля, ласково проведя листком по лицу.
А из особняка на берегу речки послышались торжественные аккорды. И что-то похожее на мужской хор. И торжествующий звук трубы...
А куда он сейчас идет? Ах вот оно что...
Старый оружейник. Даллен часто вспоминал о нем. Однажды он даже решил написать старику письмо, — передать его с кем-то, кто приезжал в Найгету, не составило бы труда, но... что он мог написать?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
