Уже не Гарри: Путь Власти

— Как интересно всё спланировал Дамблдор, — негромко произнёс Волдеморт. — Открыть сундук можно, лишь пролив на замок свежей крови Поттера либо самого Дамблдора. Если старине Альбусу нужно моё возрождение, к чему такие сложности? Поттера могло здесь и не оказаться. А просто снять чары... Даже у меня ушло бы несколько часов.

Опять голова идёт кругом. Дамблдор подстроил возрождение Тёмного лорда? Но какой в этом смысл?

В мыслях сразу мелькнули несколько возможных причин. Да. Так ситуация выглядит логичнее ранее сложившейся у меня картины, в которой Волдеморт отсутствовал. Логичнее и страшнее. Потому что неясно, предполагал ли план Дамблдора моё выживание.

Квиррелл направил палочку на меня и заклинанием пролевитировал к сундуку. Как я ни пытался напрягать мышцы, волшебные путы всё ещё не поддавались.

— Секо, — тихо говорит Квиррелл, направив палочку мне на левое предплечье. Секунда лёгкой боли, незаметной в сравнении с болью от шрама, и на руке появляется неглубокий разрез. Профессор дотрагивается до раны палочкой, после чего осторожно прикладывает к сундуку. И... В тот же миг по залу словно прокатывается волна красного света. Магические верёвки сразу растворяются в воздухе.

Я оказался готов к этому. Волдеморт, торчащий из затылка Квиррелла, мгновенно заметил произошедшее, но я успел вскочить и перехватил руку преподавателя с волшебной палочкой.

Шрам пронзает чудовищная боль, от которой темнеет в глазах. Безумно орёт Квиррелл, пытаясь вырвать руку. Ощутимо запахло горелым мясом, и я, остатками сознания понимая необходимость этого, второй рукой вцепляюсь в лицо профессора-заики.

Чувство боли разом удвоилось. Судорожно отбивающийся Квиррелл заехал коленом мне в живот, отбросив в сторону.

— Убей мальчишку! — выкрикивает Волдеморт. — Что-то мешает мне управлять твоим телом!

В глазах всё ещё темно. Собрав последние силы, я поднимаюсь и, шатаясь, делаю шаг к почти невидимому профессору.

— Авада Кедавра! — хрипит Квиррелл, направив на меня обгорелую руку.

И... Ничего не произошло?

— Идиот! — снова реплика со стороны затылка. — Палочка выпала!

Последующие события отложились в моей памяти лишь отдельными эпизодами. Вот я резко прыгаю к профессору и вцепляюсь ему в лицо обеими руками. Боль мгновенно возвращается, усилившись многократно. Череп словно пытаются расколоть одновременно изнутри и снаружи. А вот обезумевший Квиррелл орёт что-то, но разобрать слова невозможно. В то же время я ощущаю, как пальцы проваливаются сквозь выгоревшие щёки. Затем по руке потекло что-то горячее — кажется, вскипел и вытек глаз.

Не знаю, сколько всего проходит времени — секунды, минуты или целые часы, наполненные чудовищной болью, но в какой-то момент моё гаснущее сознание ощущает, что враг уже не двигается. Шрам продолжает упорно долбить в череп, и к тому же вернулась боль в избитом теле.

Я отшатнулся от умирающего Квиррелла, с трудом отодрав прижарившиеся руки. Неловко встал, сделал шаг назад и, пошатнувшись, свалился набок. Вернувшимся зрением я отчётливо увидел, что на большом пальце правой руки не хватает фаланги — бьющийся в припадке боли Квиррелл откусил, когда щёки прогорели. Боль в шраме была настолько сильна, что я тогда и не заметил потери.

Вновь попытался подняться, но сразу же упал на колени. Голова всё ещё кружилась, буквально горел шрам-молния. Меня мучительно вытошнило, и я едва сумел отодвинуться в сторону, чтобы спустя секунду не упасть там же лицом вниз.

Чёрт... Чёрт! Соберись! Ты же победил. Ты убил его! Легендарный Философский камень почти что под рукой, а ты не можешь даже встать? Значит, буду передвигаться ползком! Что, мне впервой испытывать такую боль? После первого столкновения с Квирреллом было не лучше, и это не говоря уже о последних часах моей прошлой жизни — так я пытался убедить себя.

Поднявшись на четвереньки, я пополз к сундуку — крышка его, похоже, открылась в тот же момент, когда я избавился от верёвок. Я осторожно повернул голову в сторону профессора — отчего шрам опять пронзила острая боль, и столкнулся с ним взглядом.

Квиррелл мёртв. Единственный оставшийся глаз на изуродованном лице так и остался открытым, слепо глядящим на потолок. От вида его лица и запаха горелого человеческого мяса меня вновь затошнило, и я предпочёл поползти дальше к сундуку. Наконец, я ухватился за сундук относительно здоровой левой рукой и осторожно поднялся.

В глазах всё ещё немного плыло, но, казалось, стоило мне только взглянуть на камень, и зрение вновь обрело чёткость. Величайший магический артефакт, когда-либо созданный человеком, сиротливо лежал на дне огромного сундука, ничем не прикрытый. Сейчас... Нужно только дотянуться...

Перегнувшись через верх сундука, я потянулся к камню и, не удержав равновесия, свалился вниз. Стоило мне прикоснуться к Философскому камню, как в голове зазвучал безумно шепчущий голос:

— Умри... Умри... Умри... Умри...

Что это?

— Умри... Умри... Умри... Кто... Кто ты?!

В странном голосе звучала ненависть и жажда крови. Казалось, со мной говорил опасный безумец.

— Кто ты?! Если ты Фламель... Умри! Умри!

Камень... Говорит? Похоже, именно так.

Вылезая из сундука, я вновь не удержался и свалился на ледяной пол, кое-где забрызганный кровью — да и не только ей. Сейчас мне нужна палочка. И мантия-невидимка. И метла, конечно. Если я сумею не свалиться с метлы, ещё успею сбежать из Хогвартса, и пусть тогда меня ловят среди маглов. Подлечившись же, я наверняка сумею улететь из Англии.

"Я не Фламель," — мысленно отвечаю камню. — "Меня зовут... Гарри. Гарри Поттер. Что ты? Или... Кто ты?"

— Я... Впервые осознав себя, некоторое время я считал, что я — Феликс Логран, — имя погибшего половину тысячелетия назад Тёмного лорда заставило меня дёрнуться. — Но это не так. Да и не важно. Убей Фламеля! Убей Фламеля! Я дам тебе бессмертие, золото, знания, власть, если ты убьёшь для меня Фламеля!

В этот момент я увидел краем глаза какое-то движение.

— И что же Фламель такое с тобой сделал, — пробормотал я, поворачиваясь.

Он... Что? Как он выжил?!

Отшатнувшись к стене, я в страхе застыл, сжимая Философский камень левой рукой. Квиррелл поднялся и шарит по полу в поисках палочки! Справившись с собой, я бросился к месту, где профессор выбил мою палочку. Чёрт... Не видно!

— Авада Кедавра! — хрипящим голосом выкрикнул Квиррелл.

Мимо меня пронёсся зелёный луч, выбив из стены поток щебня. Чёрт... Это уже не Квиррелл! Уцелевший глаз у него теперь светится красным, и такой же свет исходит из опустевшей глазницы! Это Волдеморт!

Отпрыгнув от следующего заклинания мертвеца, я, наконец, заметил палочку. Чтобы добежать до неё, пришлось повернуться к Тёмному лорду спиной. Обернувшись, я взмахнул палочкой, удерживая её искалеченной рукой — и...

Зелёный луч.

Не увернуться.

Не блокировать.

Инстинктивно пытаясь защититься от неизбежной смерти, я выставил вперёд обе руки, выронив палочку... И тут всё вокруг залила ослепительная зелёная вспышка.

Я сразу же кричу от чудовищной боли — как будто кто-то сжигает левую руку огнемётом. Одновременно шрам словно бьёт мне десятками гвоздей прямо в лоб, разбивая череп до самого мозга. Ничего не вижу; в глазах темнеет, и я падаю.

Перед тем, как потерять сознание от боли, я понимаю — одновременно со мной кричали ещё два голоса. И, если один из них принадлежал Волдеморту, то второй... Камню?!

* * *

Преподаватель полётов Катберт Бёрнс проснулся от сигнала Сквозного зеркала. Спешно вскочив, он кинулся к магическому артефакту, попутно бросив взгляд на часы — была ещё глубокая ночь. Профессор достал зеркало и быстро отстучал пароль по проступившим на стекле клавишам.

Вместо лица собеседника появилась лишь тёмная ткань, прикрывающая зеркало с его стороны. Впрочем, Бёрнс привык к таким предосторожностям.

— Господин, у вас есть новости? — взволнованным шёпотом спросил он — будто в случае наблюдения волшебными средствами шёпот мог бы скрыть их разговор.

— Философский камень уничтожен, — отозвался неизвестный по ту сторону Сквозного зеркала. Голос был магически изменён до неузнаваемости.

— Филосо... ЧТО?! — по телу Катберта прошла дрожь ужаса. — Вы уверены?!

— Да, — с едва сдерживаемым страхом подтвердил собеседник. — Шар показал вспышку магической энергии, однозначно свидетельствующую об этом. Ты немедленно должен передать это Пятому. Мы провалили задание, и хорошо, если своевременное сообщение хоть как-то сгладит нашу ошибку.

— До связи, — буркнул Бёрнс, сразу же отключив зеркало и бросив его под кровать.

Профессор мгновенно накинул на себя мантию, схватил портал и выскочил из своих покоев. Пробежав мимо вечно страдающего бессонницей Филча, он направился к главному входу Хогвартса — как раз, чтобы столкнуться там с Альбусом Дамблдором.

— Здравствуйте, мистер Дамблдор, — быстро выкрикнул Бёрнс, протискиваясь мимо директора. Тот, впрочем, даже не обратил на Катберта внимания — лишь быстро понёсся по школе в направлении Запретного коридора.

Уже лишь почти достигнув границ антитрансгрессионного щита, Катберт опомнился. Дамблдор видел, как он бежал, и он однозначно заподозрит... Нет, даже не так — он неизбежно поймёт, что Катберт работает на Повелителей. Но...

Было уже поздно.

Глава 23. Причины и последствия.

Красноглазый волшебник раз за разом посылал в меня заклинания. Я ощущал себя то младенцем, то первокурсником Хогвартса, то восемнадцатилетним маглом, но неизменны оставались три вещи: пугающий взгляд Волдеморта, полная неспособность сдвинуться с места и левая рука, в которой не ощущалось ничего, кроме чудовищной боли. Появлялись на краю поля зрения и сразу же пропадали Философский камень, моя палочка, метла, снитч, искажённые до неузнаваемости лица людей из прошлой и этой жизни. Мелькнул на секунду единственный друг из той жизни, и сразу же растворился в воздухе, когда через него прошла новая Авада Тёмного лорда, попавшая в левую руку и снова вызвавшая вспышку боли.

Я не осознавал, где я и что со мной происходит. Всё окружающее казалось то страшным сном, то не менее ужасающей реальностью. В какой-то момент боль стала гораздо сильнее, и Волдеморт расплылся в воздухе.

— Северус, ты уверен, что это зелье поможет? — раздаётся искажённый до неузнаваемости голос.

— С ранами — поможет, — отвечает профессор Снейп, голос которого я всё же узнал. — Регенерирующее зелье, созданное на основе самого Седьмого лечебного зелья святого Мунго, может излечить почти любые повреждения, если цела аура — даже вернуть оторванную руку или ногу.

— Если цела аура... — вновь слышится второй голос, в котором я теперь узнаю директора Хогвартса. — Насколько повреждена аура левой руки?

— Необратимо, — буркнул Снейп. — Философский камень, разрушившись, энергетическим выбросом изуродовал участок телесной ауры почти до локтя. Рука никогда не будет двигаться, как раньше. А, даже сумев поднять ей палочку, Поттер не создаст самого простого заклинания — проводить энергию от магического участка ауры просто нечему. И если бы у меня не нашлось подходящей заготовки для быстрого приготовления зелья, руку просто пришлось бы отрезать.

Я едва расслышал глубокий вздох профессора, после чего тот взорвался обличительной тирадой:

— О чём вы думали, Альбус?! Ваши игры перешли все допустимые границы. Если бы Авада Волдеморта не угодила в Философский камень, Поттер был бы мёртв! То же самое и в том случае, если бы он не держал камень на вытянутой руке. И всё ради вашего нелепого плана!

Как-то слегка заторможено начинаю осознавать услышанное. Я по-прежнему в Хогвартсе. Философский камень мне не достался — как, впрочем, и Волдеморту. Левая рука искалечена. Всё просто замечательно.

Чёртов Дамблдор! Чёртов Волдеморт! Чёртов Хогвартс! Кто-нибудь, дайте мне атомную бомбу!

Так, спокойнее... Директор не должен увидеть, что я проснулся.

— Северус, Северус... — в голосе великого мага слышалась грусть. — Ты не понимаешь. Ты всё ещё не понимаешь, насколько важно было уничтожить Философский камень.

Уничтожить?..

Тёмный лорд утверждал, что Дамблдору необходимо его возвращение. Я считал, что Философский камень приготовлен специально для меня. Но на деле и меня, и Волдеморта директор просто использовал, чтобы избавиться от камня?! Что за бред? Каким идиотом надо быть, чтобы отказаться от бессмертия, даруемого Философским камнем? Для чего Дамблдору нужно было его уничтожить?

После напряжённого молчания Альбус негромко спросил:

— Северус, что тебе известно о... Повелителях?

Какая-то склянка упала и разбилась. Снейп тихо выругался — и мне кажется, или в его голосе слышался страх?

— Только не говорите, что по вашей милости Поттер перешёл дорогу и им тоже. В пророчестве говорилось о том, что Поттер может победить Тёмного лорда, — я с трудом сумел удержать изумлённый вздох. — Но не Повелителей.

— Значит, Волдеморт рассказывал тебе о них. Согласен, Северус, — грустно ответил Дамблдор. — По правде говоря, уже нет в целом мире никого, кто имел бы шансы уничтожить Повелителей. В сравнении со всей магической Британией их сила просто невообразима. Пройдёт лет двадцать-тридцать, и они смогут выйти из тени, чтобы открыто взять власть над планетой и построить свой новый мировой порядок. И ты обязан понять, почему я принял решение любой ценой уничтожить Философский камень. Повелители не должны получить бессмертие!

— Если не ошибаюсь, — скептически отозвался Снейп, — Шестерым Повелителям сейчас должно быть лет по двести пятьдесят. Почему вы считаете, что они уже сейчас не бессмертны?

— Да, они сумели продлить жизнь дальше, чем любой волшебник, за исключением Николаса Фламеля. Но должна быть причина, по которой они именно сейчас заинтересовались Философским камнем. Заинтересовались настолько, что открыто потребовали у меня помощи, — слышалось, что слова давались Альбусу с огромным трудом. — Я вынужден был согласиться. К счастью, я сумел их переиграть.

Более тихим голосом он добавил:

— Будем надеяться, что Повелители не создадут крестражи.

Слово "крестражи" показалось мне странно знакомым. Не сразу я вспомнил, что они упоминались в "Тайнах аурной магии". Но там написали лишь, что эта вещь настолько отвратительна для авторов книги, что никаких сведений они не дадут. Я определённо должен раскрыть этот секрет.

— Вы надеялись, что крестража нет у Тёмного лорда. Но теперь-то очевидно, что он не мог выжить другим способом. Считаете, Повелители не пойдут на такое?

— Надеюсь, что они окажутся благоразумнее, — сухо отозвался Дамблдор. — На примере Волдеморта мы увидели, во что создание крестража способно превратить волшебника.

— Благоразумнее? Не смешите меня, Альбус, — Снейп, как всегда, сама язвительность. — Мы знаем, на что способны Повелители. Они уже сейчас убили миллионы человек. Вы всерьёз рассчитываете, что угроза смерти не заставит их пойти дальше?

— Может быть, ты и прав, Северус, — тоскливо сказал директор, после чего тише добавил: