Притяжение века

— Виконт, вы — мой поклонник?

— Весьма неудачный, если вы в этом усомнились.

— Вы должны обращаться к нему... — начал Блэкберн.

— Ой, только не сегодня! — бесцеремонно перебила его Мэри. — Расслабьтесь, граф. Вы можете это сделать?

Она отвернулась к виконту, что-то хотела спросить, но граф не унимался.

— Вы вдвоем привлекаете к себе слишком много внимания, — сказал тоном обвинительного приговора.

— Значит, людям есть на что посмотреть.

— И отвлекаете внимание от жениха и невесты, — терпеливо пояснил граф.

Мэри и Брайн переглянулись, обменялись улыбками.

— Михаэль, молодожены давно уехали.

Граф осмотрелся, недовольно сдвинул брови, но нашел новый изъян:

— И гости тоже. Тогда что вы забыли у входа в церковь?

— Невозможный зануда, — тихо сказала Мэри, но Блэкберн услышал.

— Не выводите меня, и вам не придется узнать степень этой невозможности.

Мэри сделала шаг к нему. Он не ожидал и даже моргнул удивленно.

— Я согласна не выводить вас, граф, если вы перестанете навязывать свое общество.

— Я? Вам?

— Вы. Мне.

— Да вы излишне высокого мнения о своей особе!

— Правда?

— И эти ваши платья... — Он окинул ее горячим взглядом. — Единственно приличное все же нашлось, слава Богу. Видимо, не планировали соблазнять священника сомнительными прелестями.

Мэри улыбнулась. Медленно. Очень медленно. В его манере.

— Соблазнять? Если вы так подумали, не так сомнительны мои прелести.

Она провела руками по платью, вдоль талии. Соблазнительно медленно. Отвернулась к виконту.

— Поедем?

Он подал ей руку.

— Надеюсь, в карете с вами будет и компаньонка? — крикнул вслед граф.

В его словах не было яда. Только завуалированные нотки беспокойства. Но попробовала бы Мэри улизнуть от мисс Мэтьюаурсейстик. Эта дама серьезно полагала, что охраняет добродетель девушки. Мэри вздохнула. Ей бы такую подругу пораньше, возможно, она бы отказалась от соблазнов двадцать первого века.

Мэри и Брайн уже сделали несколько шагов, и граф не ожидал ответа, когда услышал:

— Вы все еще напряжены... — И словно дыхание ветра. — Михаэль...

Он с силой втянул в легкие воздух. Выдохнул. Видит Бог, он держался несколько дней вдали от нее и всю церемонию, но она нашла способ пошатнуть его мир снова. Он злорадно подумал, увидев ее в бледно-голубом платье, что его книга творит чудеса, и она пусть и не вспомнила о приличиях настоящей леди, но заучила, и вдруг... Михаэль...

И волосы ее разметались каким-то каскадом, и даже подчеркивали это закрытое пристойное платье и, — Господи, кто бы поверил, — талию. Брайн несколько раз прошелся взглядом по ее телу, а он стоял в стороне и молча смотрел, как он мысленно ее раздевает. И сам хотел содрать с нее одежду, или просто задрать платье и войти, быстро, резко, впитав в себя девственный крик и, заглушив ее боль поцелуями, продолжить входить в нее.

Он совсем измотал Матильду, представляя, как скачет на леди Элфорд. Он ни разу не начинал с прелюдий — в его фантазиях они с виконтессой переходили сразу к делу.

Она думает, что с ним можно вот так, вильнуть хвостиком, и исчезнуть? Он догнал ее в несколько шагов, оттеснил брата в сторону, склонился к порозовевшему ушку и, едва не прикасаясь к нему губами, тихо сказал:

— Я разрешил тебе называть себя по имени совсем при других обстоятельствах. Если ты сделаешь так еще раз, плевать я хотел, что подумают остальные, я возьму тебя. — Он отстранился с холодной улыбкой, чтобы случайные свидетели думали, будто они беседуют о пустяках, но главное — чтобы видеть ее распахнутые большие глаза. — Ворвусь и останусь. Так долго, как захочу. Это последнее предупреждение. Поняла меня?

Мэри машинально кинула, а потом посмела возразить:

— Но первого не было.

Его губы медленно растянулись в улыбке.

— Это первое и последнее предупреждение, сладкая. Увидимся за обедом.

Глава N 23

Когда-то, — наверное, правильней говорить, в другой жизни, — Мэри не любила обедать в кафе или ресторанах. Казалось, что все присутствующие вместо своих тарелок заглядывают ей в рот, но сейчас она относительно спокойно чувствовала себя среди пятисот знатных гостей, и даже ловко игнорировала мрачный взгляд Блэкберна.

За обедом он сидел по правую руку от Уинслоу, Мэри — по левую от Бьянки, то есть, Мэри и графа разместили напротив друг друга. Она сконцентрировалась на виконте, который не лишил ее своего ненавязчивого общества, и еде, которая просто таяла на языке.

Пару раз пришлось зажмуриться, когда слуги подавали пудинг из телячьих мозгов и запеченную телячью голову с высунутым языком в специях или глаза в кляре, но ее животику пол часа передышки совсем не помешали. Кстати, утром, посмотрев в зеркало, Мэри поняла, что животик почти сдулся и у нее снова появилась талия. Когда она видела ее в последний раз? Пожалуй, за год до встречи с Полом, еще когда были живы мать и отчим.

Мэри вздохнула. Она не будет думать о грустном сейчас. Не в этот, сияющий счастьем день, не рядом с двумя влюбленными, и не тогда, когда граф следит за ее лицом. Она расслабила лоб, приоткрыла губы и вознаградила себя клубничным желе.

Сегодня можно побаловаться вкусовым разнообразием, а завтра — день простокваши, не противно и эффективно. А если съесть горсть чернослива, так и подавно. Слава Богу, что в Лондонском доме есть вполне современный унитаз и не приходилось гонять горничную с горшками. Это как-то первобытно и слишком интимно.

Она вспомнила, как запаниковала во время месячных, изрезала одну из ночных рубашек, и постоянно отлучалась в комнату, потому что казалось, что платье пропиталось кровью, но все деликатно помалкивают. Позже она сама выбросила импровизированные прокладки, а через несколько часов Бьянка принесла ей стопку вафельных полотенец, разрезанных на полосы, и подсказала, как сделать так, чтобы не ловить их в самый неподходящий момент.

Неподходящий момент — это думать об интимной гигиене за столом, под прицелом зеленых глаз графа. Черт! А о чем ей еще думать? Не о графе же? Он ужасно дерзкий непоправимый соблазнительный хам! Соблазнительный? Она поперхнулась.

— Еду нужно тщательно пережевывать, — сказал граф, отрезав кусочек индюшки и положив в рот. — Наслаждаться ею, смаковать.

Он прикрыл глаза, сделал несколько движений челюстью, открыл глаза.

— Объедаться и спешить — признак плебейства.

Мэри хотела перегнуться через стол, схватить графа за ворот рубашки, дернуть и выплеснуть аристократу плебейское негодование. Вместо этого она обратилась к слуге, стоящему за спиной молодоженов.

— Я бы с удовольствием съела еще клубничного желе. Оно восхитительно.

Он кивнул куда-то в сторону, видимо, помощнику, и тут же вынесли новую порцию. Мэри вонзила десертную ложку в сладость и, закрыв глаза, мурлыкнула от удовольствия. Открыла глаза. Граф выглядел как туча, выбирающая — обрушиться ливнем, снегом или градом.

— Лорд Уинслоу, ваш повар — кудесник. Передайте ему мою личную благодарность.

Барон смутился, но встретившись с ее улыбкой, кивнул и с достоинством ответил:

— Он будет польщен и попросит прибавку к жалованью. Вы меня разорите.

Улыбка Мэри стала шире. Замечательный человек. Ее сестра не могла сделать выбора лучше. Она вспомнила о Бьнке, которую видела в объятиях Пола, и улыбка померкла. Хотя, она тоже не была верна бывшему жениху. Эти распутные поцелуи с Джедом...

— Ваше лицо красное, как... — граф испепелял взглядом ее пустой стаканчик с десертом, — клубника.

— А вы смотрите на других леди. У них лица белые, как и модно в этом сезоне.

— Не только в этом, — граф лениво прошелся взглядом по гостям, — это будет модно всегда.

— Вот уж нет.

Граф вернулся к ней.

— Хотите сказать, девушки предпочтут белому красный?

Мэри снисходительно улыбнулась. Видел бы граф, как иногда выглядят женщины в ее веке: какаду отдыхает. Но даже если копнуть поближе... В России барышни натирали щеки свеклой, и это считалось натуральным здоровым румянцем.

— Перестанут прятаться от солнца, — сказала Мэри.

— Как вы? — насупился граф. — У вас кожа никогда не была такой смуглой.

— А вы всегда были ко мне очень внимательны, вероятно.

Он не ответил на выпад, и Мэри думала, уже и не ответит.

— Нет, — сказал равнодушно.

И как-то... покаянно, что ли? Мэри переключилась на виконта, игнорируя графа остаток обеда. После они перешли в гостиную, ожидая, когда джентльмены накурятся, — виконт сказал, что успеет соединиться с сигарой и дома, — потанцевали на балу, — граф то ли все еще курил, то ли уехал, — и терпеливо ожидали, когда разъедутся гости, чтобы, попрощавшись с молодоженами, оставить их наедине.

Мэри облегченно откинулась на спинку дивана. Она жутко устала и от танцев, и от плотного обеда и от графа, который не выходил из головы. Блэкберн неожиданно нашелся, и сейчас вместе с виконтом разговаривал с Уинслоу, а Бьянка, наверняка, уже поджидала жениха в спальне.

— Мэри! Мэри! — Она вынырнула из дремы: Билли тормошил подол ее платья. — Бьянка плачет. Пойдем. Скорее! Ну, пожалуйста!

— Неугомонный, — притворно нахмурилась, — надо было оставить тебя дома.

Вообще-то, незаконнорожденный племянник — не то, что принято афишировать, но Бьянка его сильно любила, а Мэри плевать хотела на таких снобов, как граф. Если общество отвернется, она вполне самодостаточный человек, чтобы не чувствовать себя изгоем. А с такими деньгами можно путешествовать по миру и посылать обществу плевки из-за океана.

— Пожалуйста-пожалуйста! — повторил мальчик.

Мэри поднялась, но лорд Уинслоу уже метнулся к библиотеке. Он заметил, как Бьянка ускользнула, но не думал, что появился повод для беспокойства. Что-то расстроило ее... Бабочка плачет, а он беседует с гостями, когда должен быть рядом, утешить, впитать в себя ее печаль. Она должна смеяться, она... Он похолодел от страшной догадки: что, если его счастье раскаивается, что согласилась разделить жизнь с ним?

Ее взгляд у алтаря, улыбка — неужели все потеряно? Он не знал, что станет делать, если она захочет уйти от него. Нет, знал. Отпустит ее и... что будет с ним — не суть важно, лишь бы ее глаза не были затуманены слезами.

Его сердце чуть не разорвалось, когда он увидел Бьянку. Она была бледна, вздрогнула, заметив его на пороге, и шагнула в сторону, отдаляясь.

Он потерял ее? Уже? Так быстро? Не успев побаловать роскошью и вниманием, не успев подарить все рассветы мира в тишине и своих объятиях, не успев подарить ее телу ребенка. Отвергнут... Глупец! Посмел надеяться... он... Хотелось выть от боли, разрушить дом до основания, схватить ее в объятия и не выпускать, даже когда начнет отбиваться и молить.

Она его. Он ее. Но это был только обман... Он не смел верить, потому нечего роптать на боль. Он не достоин большего. Спасибо за надежду, за ожидание, за мелькнувшее счастье в ее глазах...

Мэри оттеснила барона и прошла в комнату. Бледное лицо Бьянки, раскрасневшееся — мисс Мэтьюаурсейстик, окаменевшее — лорда Уинслоу... В дверях остановился Блэкберн, но это был первый раз, когда его появление оказалось уместным.

— Граф, — взмахом руки Мэри остановила его негодование, — пожалуйста, составьте компанию лорду Уинслоу.

Он не стал спорить, и оба мужчины молча удалились. Билли побежал за ними следом. Мэри прикрыла дверь, подошла к сестре.

— Расскажи, что случилось.

Всхлипнув, девушка уткнулась ей в плечо.

— Мэри, я только что поняла... Я поняла... Я не переживу, если произнесу это вслух...

— Очень деликатная тема, — вздохнула мисс Мэтьюаурсейстик и окрасилась из розового в пунцовый. Мэри вдруг догадалась.

— Бьянка, посмотри на меня.

Девушка подняла расстроенное личико.

— Вы говорили о первой брачной ночи? — Бьянка кивнула. — И ты переживаешь?

— Мэри, — она снова уткнулась в плечо, избегая взгляда, — мне так стыдно! Я никогда не думала, что придется пройти через такое унижение!

— Например?

— Леди Элфорд, — мисс Мэтьюаурсейстик многозначительно кашлянула, — я посчитала своим долгом подготовить Бьянку: у нее нет матери, а я отношусь к ней со всей любовью... Не думаю, что имеет смысл повторять все о брачной ночи при вас.

— Все? — улыбнулась Мэри. — Интересно послушать.

— Вы старше — не спорю, — мисс Мэтьюаурсейстик покачала головой, — но вы никогда не были замужем.

Мэри уже почти воскликнула " И что?", но спохватилась. Эти две барышни девятнадцатого века не переживут открытия, что можно познать мужчину до брака, и не одного. Другая была девственницей и, конечно, вряд ли стала бы спорить, а вот сумничать — вполне. Мэри казалось, что она начала больше понимать своего двойника и, как ни странно звучит, стала ближе к ней. Она даже наловчилась делать строгое лицо, равнодушное, задумчивое, благородное, как диктовали иногда обстоятельства.

Мэри присела на диван, усадила рядышком Бьянку.

— Вы правильно заметили, — сказала компаньонке, — я старше, но замечу со своей стороны, что достаточно много читаю и кое-какие познания в обсуждаемом вопросе у меня есть.

— Правда? — Лицо Бьянки просветлело.

— Правда? — шокировано выдохнула мисс Мэтьюаурсейстик.

Мэри бросила на нее лукавый взгляд.

— Взбучку я не потерплю, так и знайте.

Она могла многое рассказать, но пожалела их девственные чувства. Толку, что одной около пятидесяти, а она довела новобрачную до полуобморочного состояния. Возраст без практического опыта не гарантирует мудрости.

— Мисс Мэтьюаурсейстик, я благодарна за все, что вы сделали для моей сестры...

И за то, что она не успела сбежать после ваших слов.

— Мне бы хотелось несколько минут побыть наедине с Бьянкой. То, о чем я буду говорить, так... интимно, что, боюсь, я не смогу открыть и рта при вас.

Она солгала, но хоть как-то прикрылась правилами и избавилась от компаньонки без утомительных возражений. Мисс Мэтьюаурсейстик бросилась к двери, вероятно, опасаясь познаний в этой области.

— Бьянка, — Мэри говорила уверенно, и постепенно девушка смогла сосредоточиться на словах, — самое главное — это то, что вы друг друга любите. Поверь, лорд Уинслоу сделает все, чтобы ты была счастлива.

— Я знаю. Он говорил. Я знаю. Я... Я слышала, что происходит между мужем и женой, но не думала, что все так... постыдно. Мэри, ты даже не можешь представить, что мне рассказала мисс Мэтьюаурсейстик. Если бы я не любила Артура, я бы умерла от стыда. Все гости, все лорды и их дамы — все они знают, чем нам предстоит заниматься!

— И сами занимаются тем же, поверь.

— Нет. Не думаю, — Бьянка с сомнением покачала головой. — Я не могу представить лорда Блэкберна за таким занятием.

Мэри рассмеялась.

— Почему-то мне кажется, что здесь он лидирует.

— Ты пытаешься меня рассмешить.

— Ничуть.

— И лорд Торнтон?

— И маркиз тоже, вероятно, не аутсайдер.

— И все они взбираются на своих жен и подпрыгивают?

Мэри снова рассмеялась. Она получила почти полное представление об опыте компаньонки.