Богатырь - не звание! (Общий файл)

Василий бросил быстрый взгляд на колдуна, но тот лишь неопределенно пожал плечами. Решив разобраться с этим вопросом позже, Василий вновь обернулся к Мирогневу.

— Мне нужен ответ, князь. Времени и так мало, а что еще от меня Ящер попросит неизвестно. Как бы не опоздать.

Мирогнев поднял руку. Тот час, словно дожидаясь этого сигнала, от стоящих у него за спиной, отделился высокий, широкоплечий волхв… Василий решил для себя называть их так, и достав из-под балахона небольшой ларец, протянул Мирогневу.

Почтительно приняв реликвию, Мирогнев тяжело вздохнул.

— Много трудов стоило уговорить остальных отдать тебе это… И дело не в том, что они не верят. Верят! Вот только сомневаются, что сможешь дело до конца довести.

Он пристально посмотрел в горящие глаза богатыря.

— Ты уж не подведи меня, богатырь. Я в тебя верю.

Сглотнув, Василий смог только горячо кивнуть.

— Сколько веков, прятали мы эту вещицу от Чернобога, а все равно он ее заполучил. Ну да может быть даже и к лучшему. Уж больно нехорошие знамения были.

Нежно погладив резную крышку, он протянул ларец богатырю. Осторожно, со всем почтением, Василий принял дар от Древнего.

— Благодарю тебя… Благодарю всех вас. Верьте, я сделаю все, что бы эта жертва не была напрасной. Спасибо тебе, князь!

Мирогнев кивнул.

— А теперь вам надо уходить. Поспешите…

Не успел Мирогнев договорить, как за деревьями тихонько звякнула тугая тетива. Князь покачнулся и упал на Василия. В середине груди, подрагивая в такт биению сердца, торчало оперение стрелы. Богатырю не пришлось напрягать память, что бы вспомнить чьи это стрелы. Литва.

Богатырь не ошибся: из-за деревьев вынырнули воины в уже знакомых бронях. Молча, не произнося ни звука, они бросились на уступающую им по численности кучку Древних. Не дрогнув волхвы приняли бой. Из-под балахонов на солнечном свету блеснули клинки. Началась битва.

Маргаст с проклятиями выхватил меч и обрушил на голову ближайшего воина. Заметив, что Василий продолжает склонятся над умирающим Мирогневом, колдун бросился к нему, едва успев отбить свистнувший над Василием меч. Встав так, что бы никто не мог подкрасться к ним незаметно, Маргаст очертил мечом в воздухе широкий круг. Ослепительно сверкнула полоса металла и воздух ответил довольным, басовитым гудением.

— Ты, что б тебя — яростно прошипел колдун отбивая очередной удар. — Не видишь, он уже труп. Хватай ларец, и тикаем.

Ресницы Мирогнева дрогнули, и полные боли глаза невидяще глянули на Василия.

— Он… прав… Торопись… ЭТО, не должно попасть к ним… уж лучше к Ящеру…

— Потерпи, князь, потерпи, — не слушая прерывистый шепот умирающего, лихорадочно прошептал богатырь. — Потерпи. Я сейчас… Ты только не умирай, хорошо?

Он аккуратно положил голову умирающего на землю. Словно почувствовав что-то, Маргаст отшатнулся в сторону, и вовремя. Сидевший на коленях Василий, вдруг взвился в воздух будто подброшенный тугой пружиной. Еще в прыжке, в руках блеснули мечи и полоснули по сторонам. Не ожидавшие ничего подобного вражеские воины застыли, а когда Василий опустился на землю, двое из них, покачнувшись, ничком рухнули рядом с тяжело раненым князем. Не помня себя, Василий бросился в толпу врага, успевая наносить во все стороны, несущие увечья и смерть, удары.

Плюнув с досады, Маргаст бросился следом. Вроде бы наплевать, что убьют дурака, а вот будил этот непонятный богатырь-пьяница, в колдуне, столетия назад забытые чувства, что заставляли бросаться следом в самую гущу битвы.

Оборона волхвов таяла как последний снег в теплых лучах апрельского солнца. Только сейчас Василий заметил, что волхвы, как один, были опытными рубаками, но что они могли сделать против превосходящей их по численности литвы? То один, то второй, падали они под градом ударов противника, но даже при этом умудрялись забрать с собой хотя бы одного врага.

Ярость заклокотала в груди богатыря. Это была не та ярость, что сжигала его во время битвы, но давала победу над противником. Эта ярость была другой… Эта ярость проснулась, когда вспомнились сожженные деревеньки, посаженные на колья мужчины и женщины, ямы, в которых себя хоронили заживо… и мертвый ребенок, с головой разбитой о белоснежный ствол березы… и падающий много лет назад, на голову, удар степняка отбитый суровым воеводой.

Когда скользкие от крови рукояти мечей, выпали из разжавшихся пальцев, на поляне не осталось ни одного противника которого Маргасту пришлось бы добивать. Изуродованные тела литвы, тут и там, обагряли изумрудную траву еще сочащейся кровью.

Но в битве погибли не только они. Древние, не дрогнув вставшие грудью против превосходящего противника полегли все. Маргаст, как всегда после битвы выглядевший так, словно отдыхал в свое удовольствие седьмицу, проворно осмотрел тела. Перехватив вопросительный взгляд Василия, только медленно покачал головой — погибли все.

С той стороны поляны где Василий оставил Мирогнева, раздался тихий стон. Василий метнулся к князю. Мирогнев был еще жив, но оперение стрелы, окрасившееся кровью, подрагивало все медленней.

— Маргаст, подведи коней. Надо отвезти его в деревню! — взмолился Василий.

Покачав головой, Маргаст исполнил просьбу. Молча, он смотрел, как Василий осторожно посадил бессознательного Мирогнева на спину высокого жеребца.

— Все равно помрет… Не довезешь.

— Пусть! — упрямо сдвинул губы богатырь. — Но здесь бросать негоже. Пока он жив.

Колдун снова осуждающе покачал головой, но промолчал.

Когда полянка осталась позади, Мирогнев шевельнулся. Василий, осторожно прижимая его к груди как маленького ребенка, прислушался. Посиневшие губы князя шевельнулись.

— По… стой… Надо закрыть…

С трудом, преодолевая смертельную тяжесть, Мирогнев высоко поднял руку. Пальцы шевельнулись складываясь в замысловатую фигуру.

— Все… — бессильно уронив руку, чуть слышно произнес князь. — Святилища больше нет…

— Зачем? — горько спросил богатырь. — А другие?

— Других нет… Все остались там… И я присоединюсь к ним.

Глаза закрылись и он снова потерял сознание. Василий поднял мокрое от слез лицо на Маргаста.

— Помоги… Ты же можешь.

Маргаст смотрел в сторону избегая умоляющего взгляда.

— Не могу! Когда ты поймешь, не могу! — бессильно воскликнул он. — Ты все не можешь понять кому я служу? Чьей правой рукой являюсь?

Он яростно воткнул пятки в круглые конские бока. Взбрыкнув от незаслуженной обиды, конь дернулся вперед оставляя Василия позади.

— Но ты же помог мне тогда! — все еще надеясь на что-то выкрикнул ему вслед богатырь.

— Я отдавал долг! — донес ветер горький ответ.

— Я тоже хочу отдать долг, — едва слышно прошептал ему в след Василий.

Смахнув застилавшие глаза жгучие слезы, он собрался было пришпорить коня, как сбоку раздался тихий, полный глубокой боли голос Маргаста. Когда он успел подъехать назад, Василий не заметил весь поглощенный раненым князем.

— Не гони… Растрясешь рану, помрет в дороге… А до деревни я его продержу. Прости, большего не проси.

Сглотнув сжимающий горло комок, Василий только кивнул и аккуратно направил коня по узкой лесной тропке.

Маргаст сдержал слово. Когда сбежавшиеся гридни подхватили князя, он был еще жив. Василий устало наблюдал за суетой. Сбегали, привели волхвов и травников. Любили видно князя, да толку от этого. По лицам многих видел, что не раз уже сталкивались с такими ранами, сами понимают — ни один волхв не спасет. Только один бы мог… Но не может. Как ни старался Василий разбудить в себе обиду на Маргаста, получалось плохо. Нельзя обижаться на человека за то, что он отказался пойти против повелителя. Пусть даже и такого как Ящер.

Почувствовав рядом присутствие колдуна, Василий вздрогнул. Маргаст стоял рядом безучастно взирая на суету. Мимо них, сновали взбудораженные гридни, немногочисленные бабы осмелившиеся вернутся в деревню истошно выли ввергая всех в еще больший хаос.

— Извини, — нарушил наконец молчание Василий. — Я действительно просил невозможного.

— Да ладно. — Немного помолчав улыбнулся Маргаст. — Забыли.

Он протянул Василию свою крепкую, превращенную рукоятью меча в одну сплошную мозоль ладонь. Они еще обменивались рукопожатием, когда подбежал безусый отрок.

— Князь Мирогнев просит придти к нему Василия Игнатьевича и его достойного спутника.

Сквозь дым сжигаемых на жаровне целебных трав, Василий с трудом различил укутанного в теплые покрывала князя. Бледное, без единой кровинки, лицо осунулось, тронутое дыханием близкой смерти.

Скрипнув в бессильной ярости зубами, Василий смотрел на ввалившиеся щеки и заострившийся, словно у мертвеца, нос. Глубоко запавшие глаза дрогнули под тонкими веками.

— Подойди, — с трудом перебарывая слабость, выдохнул князь. — Ближе… Вот так.

Пальцы умирающего князя неожиданно сильно обхватили запястье богатыря.

— Послушай… Вчера, ты сказал что больше не богатырь… На смертном одре, мне ведомо будущее… Ты сможешь. Ты восстановишь свое доброе имя в Киеве… Запомни… Богатырь — не звание… Это что-то в душе… А у тебя она настоящая.

Пальцы сжимавшие запястье дрогнули и разжавшись, рука безвольно упала на покрывало. Василий, исполненный горечи преклонил колено перед тем, кто когда-то был его другом, а теперь постарался помочь обрести себя. По двору едва слышно прошелестело:

— Князь… Князь умер…

— Эй, богатырь, — негромко окликнули Василия, когда он вышел на залитый солнцем двор.

Обернувшись, Василий узнал провожавшего их утром гридня.

— Велено передать, — не слишком дружелюбно бросил тот, — что в смерти князя вас никто не винит… Тризна на рассвете, но потом вам лучше не задерживаться в наших землях. Уезжайте и… не возвращайтесь.

Василий открыл было рот собираясь что-то сказать, но передумал, махнул рукой и ушел провожаемый неприязненным взглядом воина.

Рано утром, едва заря осветила небосклон, высокий поминальный костер полыхнул жарким пламенем, унося душу Мирогнева к неведомым богам Древних. Глядя на оранжевое пламя, Василий с сожалением подумал, что так и не узнал, каким богам поклонялись Древние. В одном он был твердо уверен — какие бы это ни были боги, но если им поклонялся Мирогнев, это достойные боги.

Пламя с ревом устремлялось в утреннее небо на котором еще не успели угаснуть последние звезды. Одна из звезд, дрогнув прокатилась по небосклону и упала где-то в недосягаемой дали. Василий вздохнул. Точно такая же звезда привела его на этот путь. Путь, который ведет неизвестно куда. Зато известно зачем. А не это ли важнее?

Маргаст, уловив его состояние, ободрительно похлопал по обтянутому кольчугой плечу. Не оборачиваясь, Василий кивнул. Пора.

Не привлекая внимания, они вышли на околицу деревеньки. Кони, предвкушая обгоняющую ветер скачку, нетерпеливо били копытами мягкую, жирную землю.

Когда Василий наконец позволил себе оглянутся, деревня почти скрылась из виду. Только высокое пламя костра прощально колыхнулось в его сторону и резко опало сбитое ветром.

— Прощай, князь, — едва слышно прошептал богатырь. — Я не подведу!

Вопреки ожиданиям, проскакав пару верст, колдун свернул с проторенной тропки в непроходимую чащу леса. Недовольно фыркая, кони осторожно пробирались через лесные завалы. Наконец, Маргаст остановил своего коня.

— Пожалуй здесь.

— Чего — здесь? — не понял Василий.

Не объясняя, Маргаст только подмигнул и забормотал что-то под нос. Налетевший неизвестно откуда вихрь, взметнул опавшую прошлогоднюю хвою, норовя попасть прямо в глаза. Богатырь зажмурился. Лютующий вихрь со скрипом гнул вековые деревья, норовя выдрать с корнем, сломать, сравнять с землей.

Внезапно ударившая по ушам звенящая тишина, заставила вздрогнуть, и в следующий миг, Василий осознал, что уже не сидит в удобном седле, а…

Твердый, каменный пол с силой ударил в то самое место, которое еще чувствовало удобный изгиб седла. Икнув от неожиданности, богатырь распахнул глаза.

— Ну как, достал? — прогремел под сводами полутемного зала голос Ящера.

Изумление Василия было так велико, что Маргаст не удержавшись расхохотался глядя на вытянувшееся лицо.

Василий с трудом поднялся с холодного пола. Сердито сверкнув глазами в сторону веселящегося колдуна, он бесстрашно посмотрел в глаза Ящера.

— Достал!

Ящер вопросительно поднял тонкую бровь. Понявший все с полуслова Маргаст, подобострастно протянул хозяину резной ларец Мирогнева. Негромко щелкнув, крышка ларца отскочила открывая взору Ящера сокрытое внутри.

Василий во все глаза смотрел, как Ящер, дрожащими от возбуждения руками достал из ларца… деревянную дудочку. Победно расхохотавшись, он поднес дудочку к тонким губами и неумело извлек из нее несколько жалобных трелей.

— Удивлен? — видя недоумение на лице богатыря усмехнулся Ящер. — Вижу, что удивлен. Но для меня эта дудочка стоит больше, чем ты можешь представить.

Взгляд Ящера подернулся пеленой воспоминаний.

— Иди пока, отдыхай, набирайся сил. Коли чего понадобится, проси Маргаста — он сделает.

Низко поклонившись, Маргаст дернул Василия за рукав — пошли мол. Подавив рвущийся наружу вопрос, богатырь молча пошел за колдуном, мучительно размышляя что же такого чудесного в этом кусочке дерева.

— Вот, располагайся, — Маргаст хозяйским жестом обвел небольшую уютную комнатку. — Не княжеские хоромы, конечно, но и тут отдохнуть можно.

Василий придирчиво осмотрелся. Крепкий дубовый стол да лавка заваленная мягкими шкурами — вот и все убранство. А что еще человеку для отдыха надо? Смущало только отсутствие окон, но непонятно откуда берущийся свет мягко освещал комнату. Колдовство одним словом, а что еще ожидать во владениях Ящера?

Пока Василий осматривался, Маргаст снорово накрыл на стол, доставая парующие кушанья прямо из воздуха.

— Прошу к столу! — пригласил он, и первым плюхнулся на лавку. — Не боись, все настоящее.

И в подтверждение своих слов, с хрустом отломил истекающую ароматным соком гусиную лапку. Запах, распространившийся по комнате, был таким одуряющим, что Василий сглотнув набежавшую мигом слюну, явственно услышал как громко квакнуло в животе. Не дожидаясь повторного приглашения, бросился к столу намереваясь ухватить кусок побольше и пожирнее.

Когда Василий, сыто отдуваясь, наконец, отвалился от стола, от ароматных блюд осталась только бесформенная груда дочиста обглоданных костей. Маргаст небрежно махнул рукой и вместо костей на столе возникло два пузатых кувшина. Чувствительные ноздри Василия дрогнули ловя сладкие запахи молодого вина.

— Ну что, — сделав порядочный глоток, улыбнулся колдун. — Я смотрю у тебя так и свербит в… любопытство в общем?

Криво улыбнувшись, Василий пожал плечами.

— Не то что бы очень… Просто зачем столько трудов из-за какой-то детской игрушки?