Травма

Меня зову Уинстон Бёрнс. Вполне возможно, это единственная правда во всей рассказанной истории. Или наоборот — всё так и было, но звали меня иначе. Или ещё как-то по-другому, я не знаю. Я ничего не знаю.

Когда я бежал по городу с обжигающе горячей сумкой под мышкой, я был безумен. После внезапного сна наяву в метро, взявшейся из ниоткуда на месте бизнес-центра больницы, полицейской, на моих глазах превратившейся в чудовище — после всего этого, казалось бы, неудивительно, что я потерял голову. Не знаю, сколько это продолжалось, но в определённый момент во мне что-то щёлкнуло — снова этот инстинкт, столько раз спасавший мне жизнь. Жар от сумки стал нестерпимым, она дрожала, как будто что-то хотело вырваться наружу. Я отбросил её прочь и отскочил в сторону. В тот же миг на её месте выросла беззвучная вспышка. Я прикрыл глаза рукой. Я стоял на пустой в обе стороны узкой улице, видимо, где-то в старом городе. Сверкающая пелена вокруг рассеялась, но голова всё ещё гудела от перевозбуждения. Я отвёл руку. Неоновый шар вспышки завис невысоко над землёй, и из него медленно поднимался другой, менее яркий и более осязаемый. В то же время мне показалось, что весь свет вокруг сосредоточился на нём, и я тоже не мог оторвать от него взгляд, чувствуя, как глаза заволакивает молочный туман. С дальней стороны улицы, сначала высоко, а потом ниже и ниже, к маленькому шару протянулась тонкая нитка дыма, ослепительного даже на фоне белой вспышки. Дым прибывал; он не втягивался внутрь, а словно обвивался вокруг шара, становясь быстрыми мелькающими искрами на его поверхности. Я смотрел на это странное перемещение и постепенно сам становился его частью, не чувствуя ничего, кроме восторженного ожидания чего-то ещё более чудесного, а потом пропало и это. Я очнулся в полной темноте, на прохладном полу. И я помнил всё, от самых ранних, разрозненных кусочков детства до того дня, когда я вошёл в свой дом вслед за двумя неизвестными. Ничего после. Следующее воспоминание — я закладываю первую бомбу на радиоуправлении в "Ингри", торговом центре в модном районе города. И я уже знаю, зачем это делаю — мне казалось, я знаю.

У меня было время подумать. В камере без единого источника света сложно измерять время — я считаю только, сколько раз из динамиков где-то наверху раздавался мелодичный звон, и из отверстия в левой — наверное, левой — стены выпадали еда и вода, больше похожие на пайки космонавтов. Из противоположной стены выдвигался санузел, заменявший и мусорный бак, но не душ — тело уже начинало зудеть от грязи. У меня не было ни света, ни воды для мытья, ни ответов на вопросы, но было время подумать. И, если судить по тому, сколько всего я переосмыслил и сколько решил, прошёл уже добрый месяц, никак не меньше.

Нет сил начинать всё с начала. Я думал так много, что назад не вернусь, даже если бы захотел. То, что осталось в конце, коротко и ясно. Это — то, что они делают со всеми такими, как я. Те люди в костюмах. Они отняли у меня память, а теперь вернули — всё, кроме того, что может вывести на них. Значит, моя миссия закончена. Не знаю, кто и зачем держит меня в тёмной коробке, но я больше не нужен. Никому. 18 взрывов, разрозненных, ничего не изменивших, и моя карта сыграна. Никакой высокой цели, никаких подвигов во имя отечества или чего там ещё, ни даже всегда слишком короткого и холодного слова "долг". Ничего. С каждым часом, днём, неделей жить в темноте, подбирая с пола солоноватые палочки пайков и пакеты с водой, становится легче. Я согласен быть никем, невидимым для людей, без дома, без родных. Но не без смысла. Эти люди хотя вырвать смысл из моей жизни, отобрать прошлое, не дав будущего взамен — и на это одно я никогда не соглашусь. Никогда.

— Пожалуйста, проиграйте видео ещё раз.

"— Здравствуйте, с вами снова Катерина Купер-Смит с ежедневной информационной программой "В полдень". И сразу к срочным новостям. Шокирующие кадры поступили к нам из центра города. Неизвестная женщина совершила нападение на муниципальную больницу N4. На этом видео, снятом на любительскую видеокамеру, можно увидеть, как женщина спускается с крыши больницу на страховочных тросах и проникает внутрь через окно 7 этажа. В данный момент она находится в здании; оттуда пока не поступает никакой информации. Обстоятельства происшествия всё ещё выяснятся, однако в агентстве "Стап" сообщили, что располагают точными данными о..."

— Достаточно.

— ...чительно из сообр...

— Итак. Как мы уже выяснили, программы "В полдень" никогда не существовало. Равно как и ведущей Катерины Купер-Смит.

С заднего ряда донёсся случайный смешок; несколько голов недоумённо повернулись назад, и всё затихло.

— Согласно программе передач — слайд, пожалуйста — в 13:00 на телеканале АРВ должен был выйти обычный выпуск новостей, ведущий... да, ведущий — Эд Гонсалес. Такова фактическая сторона вопроса. Переходим на следующий уровень: запись должна была каким-то образом попасть в сетку вещания. Согласно логу сервера телекомпании, прямая трансляция из студии была заменена записью в момент передачи сигнала на общий для всех телеканалов Иэле коммутатор, расположенный на Эйв-16, дом 36. Данные о происхождении записи защищены сложным алгоритмом кодирования, однако количество источников, из которых она могла поступить, ограничивается несколькими служебными компьютерами транслирующей компании субподрядчика. Из этого можно сделать вывод, что речь идёт о той или иной форме инсайдерской операции, и рано или поздно непосредственный исполнитель подстановки будет найден. За эту информацию хочу сказать "спасибо" нашим коллегам из IT-отдела, надеюсь на их дальнейшую помощь в скорейшем нахождении источника записи.

Две хрестоматийно лохматые головы в центре зала качнулись в знак согласия. Левый — кажется, Фред, или... Ксэ ответила им кивком и повернулась обратно к экрану.

— Следующий уровень анализа гораздо более важен для понимания ситуации. Программа "В полдень" вышла в эфир ровно в 12:00 по местному времени. Давайте взглянем на записи камер видеонаблюдения больницы N4. Слайд. Слайд, пожалуйста.

Заснувший оператор судорожно щёлкнул мышкой. Проектор высветил на стене привычно бледный кадр с камеры старого образца — в Академии нас учили уже по снимкам с камер нового поколения, но с тех пор их почти нигде не установили.

— В правом нижнем углу кадра видно, как сержант Уэмацу, услышав шум в палате, вскакивает со скамьи в коридоре и бежит к двери. Этот момент можно условно считать моментом проникновения Красной Швеи в больницу. А теперь присмотритесь к маркеру времени на снимке.

Задние ряды привстали, чтобы рассмотреть циферки на краю экрана. Сергеев остался сидеть, но оглянулся вправо, влево — как-то беспокойно.

— 11 часов 56 минут 47 секунд. То есть — за 3 минуты 13 секунд до начала выпуска новостей об этом же происшествии. — По залу прокатился удивлённый шёпот, но Ксэ без перерыва продолжила: — Этот факт свидетельствует об одном: автор программы точно знал, что нападение произойдёт, и ждал только свежих кадров с заранее установленной в заданном месте камеры, чтобы отправить готовую передачу в эфир. Хотя, возможно, он мог ждать и чего-то другого.

Полная оперативно-аналитическая группа, почти 30 человек на 5 рядах стульев, ёрзала взад-вперёд, заинтригованная, но всё меньше понимающая в рассуждениях Ксэ, которые в виде таблиц и фотографий высвечивал на стене допотопный проектор. Сергеев в первом ряду снова беспокойно обернулся, скользнул взглядом по мне, посмотрел на дверь, потом на часы. Что с ним?

— Всё это подводит нас к дальнейшим выводам. Несколько часов назад мы получили все необходимые данные от руководства "Стап" и теперь можем с достаточной долей вероятности восстановить картину произошедшего. Поддельный репортаж преследовал две вполне конкретные цели — привлечь внимание подозреваемой 01873 (или тех, кто управлял её действиями) и указать ей, где искать информацию о текущем местоположении Швеи.

— 01873 — девушка с такими же способностями, как у Швеи. Убитая в перестрелке перед штабом ДКП.

Несколько человек в конференц-зале улыбнулись и понимающе закивали, но остальные просто посмотрели рыбьими глазами на Сергеева, потом обратно на Ксэ — и продолжили спать на ходу.

— Лейтенант, не могли бы вы для удобства называть её, м, "альфой"?

— Хорошо. Итак, некая третья сила организовала всё так, чтобы альфа обнаружила Швею, пойдя ради этого на весьма замысловатые ходы. В "Стап" ничего не знали — не могли знать — о том, где тогда находилась Швея, но поддельный репортаж направил альфу в их главный офис. Там она, судя по показаниям камер, обнаружила некий прибор, похожий на браслет с дисплеем; он, в свою очередь, вывел её на след Швеи. Несмотря на всестороннюю помощь со стороны "Стап". В описании данных событий остаётся немало белых пятен. Например, неясно, каким образом альфе удалось так быстро найти в офисе нужный прибор, и это при том, что в "Стап" не имели представления о его существовании. Непонятно, как сам прибор попал в ящик письменного стола одного из работников — в дни перед происшествием камеры не фиксировали ничего необычного. Однако, чем бы ни объяснялись эти обстоятельства, мы видим общую направленность действий "третьей стороны": ни в коем случае не раскрыть альфе факт своего вмешательства, не допустить ни малейшего подозрения, что ей могут манипулировать. Эти выводы, при всей их комплексности, не дают ответов на поставленные ранее вопросы. Но ключевой вопрос, ради которого была собрана наша группа, сегодня ещё не звучал.

От внезапно воцарившейся в зале тишины задремавшие полицейские встрепенулись, начали поводить плечами, оглядываться вокруг, даже что-то записывать в перекидных блокнотах. У меня запотели ладони. Я опустила их за спинку впереди стоящего стула и, пока никто не видел, вытерла об юбку.

— Главный вопрос — зачем это всё?

На эту паузу, уже совсем-совсем театральную, публика почти не отреагировала, увязнув в предыдущей — неожиданной. Но краем глаза — слишком уж много я сегодня смотрела прямо — я заметила, что Сергеев ощутимо напрягся, почти привстал с места.

— Зачем Швея напала на Годдара в участке 37? Почему в тот день она едва не убила Наоми Расс, а потом помогла ей уйти от полиции? Почему банда "Лагар" решила разделаться с бывшим активистом "Флэри" именно в то время и в том месте, перед больницей? Как со всем этим связан террорист, чьё досье нам так и не отправили из службы безопасности "Сабрекорп"? У всех этих взаимодействий есть единая движущая сила, мотив, узнав который, мы ясно увидим всё остальное. Например, мы сможем узнать, были ли у уничтоженной альфы...

Сергеев смотрел на меня. В упор, не моргая, повернувшись спиной к экрану. Я случайно встретилась с ним взглядом и теперь не знала, что делать — мысли застыли в голове, как маленькие ледяные червячки. Ксэ что-то говорила на заднем плане, но я не слышала. Вот она закончила и отошла, люди начали собирать вещи, вставать с мест, выходить из зала. Он наконец отвёл взгляд — какой взгляд! — и поднялся на ноги. По-прежнему ничего не соображая, я положила блокнот в сумку, встала со стула, нашла равновесие на высоких каблуках, пропади они пропадом, и заспешила к выходу.

— Лито.

Он стоял прямо за мной. Я повернула голову, и меня тут же коснулось его дыхание — странно-терпкое, смешивающееся с классическим мужским ароматом Lanzelotte. Не желая снова смотреть ему в глаза, я взглянула за его плечо — там Ксэ разговаривала с одним из программистов и ещё каким-то мужчиной в штатском. Больше в комнате никого не было, помощи ждать было неоткуда.

— Нам нужно поговорить. Идём.

Он взял меня за руку и повёл прочь из конференц-зала. Это было какое-то сумасшествие. Обычно я только в живой речи мямлю и спотыкаюсь, а внутри всё красиво, ровно. Но теперь там просто всё перемешалось, я не знаю, почему я такая в последнее время, а может, знаю, но боюсь задуматься. Там не было убитых, только раненые. Она никого не убивала. Весёлая Кёртис будет жить, и сержант Уэмацу тоже. Отчего же тогда мне так плохо? И при чём тут Сергеев, который протащил меня за руку через весь коридор третьего этажа, свернул в какой-то пустой полутёмный проход, и сердце заколотилось ещё сильнее... при чём?

Вот он остановился в неосвещённом проёме перед закрытой дверью и развернулся ко мне. Взял меня за плечи.

— Ты слышала, что...

Он впервые запнулся. Впервые с тех пор, как я его знаю.

— Я не знаю точно, как это объяснить. Всё так запуталось в последние дни.

Ещё как запуталось. И не только в последние дни — во все эти три с лишним месяца, с того самого дня, как ты улыбнулся и сказал мне: добрый день, я сержант Сергеев, мы будем работать вместе. Нет, не с первого, наверное, со второго или с третьего, когда я перестала дрожать, как лист на ветру, и присмотрелась к тебе.

— И, наверно, любому было бы сложно и... неловко об этом говорить...

Ну давай же, закончи всё это. В ту или другую сторону, только закончи. Не видишь, что со мной? Давай.

— Хорошо... Ты слышала, что говорила Ксэ про "главный вопрос", про то, что связывает события последних дней? Так вот, она уже знает ответ. И рассказала мне. Ты... готова тоже услышать правду?

Окажись я в другом положении, сразу бы убежала прочь и потом всю ночь плакала в подушку — но тогда, не успев ничего понять, я просто еле заметно кивнула. А он в ответ улыбнулся — открыто, обнадёживающе, как в тот первый раз.

Поцелуй затянулся. На какой-то миг, но эта секунда промедления тут же отозвалась во всём теле, расцвела яркими мазками импрессионистов, упругой волной сошла сверху вниз, как пена с мраморной кожи Киприды. Моя левая рука инстинктивно приподнялась — но нет, это не то время, не то место — не тот поцелуй. Потом наши губы разъединились — и по тому, как она машинально потянулась к косметичке, как небрежно взглянула по сторонам, я окончательно понял то, что, по сути, знал с самого начала. Не тот. Я мог бы заставить себя приглядеться и увидеть несуществующий румянец на её лице, какую-то повадку, движение, на котором можно было бы построить целую нереалистичную в своей комплексности гипотезу, но я уже давно научился держать неуёмную свою фантазию в узде. Не говоря ни слова, я вошёл в кабинет.

Не могу сказать, что не брал в расчёт этот маленький бонус, когда три года назад, после назначения меня генеральным директором "Сабрекорп", выбирал себе секретаря. Кисло-сладкий вкус Шк'хин до сих пор ощущался во рту, и мне, не буду скрывать, приятно чувствовать его каждый день. Тем более что в этом нет вовсе ничего зазорного: этот необычный, быстрый и в то же время глубокий поцелуй в губы — самая распространённая форма приветствия у кхейров. Я знаю, что при приветствии близких людей они используют свои растущие из-под ушных раковин усики — тлитхи, а с прочими обходятся тем ежедневным ритуалом, объектом которого я только что с большим удовольствием стал. Конечно, за это время я не раз задавался вопросом, правильно ли сделал, взяв на работу эту до хрупкого стройную молчаливую женщину с матовыми серыми кругами вместо зрачков и слегка шипящим акцентом. С тех пор, как в 1952 году во Франции, а следом во всём остальном цивилизованном мире кхейров официально признали полноправными членами общества, человечество больше узнало о них — отправлялись культурологические экспедиции, выходили книги и познавательные телепередачи. Но для большинства, к коему я, как ни горько в том признаваться, принадлежу до сих пор, этот народ остался своеобразной terra incognita на карте обитателей Земли. Веками и тысячелетиями люди как будто не замечали, что рядом с ними обитает другой биологический вид, живущий по своим законам в отгороженном стеной взаимного недоверия сообществе. В древности кхейров тысячами угоняли в рабство соседние воинственные народы. Во времена античности возникло единственное известное историкам государство кхейров, но просуществовало недолго, пав под натиском орд царя Дария I. У Аристарха Эгейского говорится, то Александр Великий имел более 200 наложниц-кхейр, которые ехали за ним до самой Индии в его грандиозном обозе. В Средние века кхейров считали порождениями Нечистого, сжигали на кострах и побивали камнями. Практически все их общины в Европе были уничтожены, оставшиеся в живых бежали в Азию и Африку. Лишь столетия спустя, во времена Чёрной Смерти, они вернулись, вывозя трупы из городов и выполняя другую чёрную работу взамен вымерших простолюдинов. С тех пор их невосприимчивость почти ко всем людским болезням не раз использовали в медицине, биологии и даже военном деле, но они всё равно оставались париями, отщепенцами, лишёнными прав — как на их раздираемой войнами родине, так и в других странах, куда они отправлялись в поисках лучшей доли. В знаменитой поправке Авраама Линкольна, разрешившей чернокожим голосовать на выборах в США, кхейры упомянуты не были, просто не подпав под категорию "людей" (men). Права кхейрам дали лишь во второй половине XX века, когда человек уже запустил в космос спутник и научился расщеплять атом, а учёные неоднократно доказали наличие общих предков у Homo Sapiens и Keyrus Vulgaris, равно как и разрешимость культурных различий между первыми и вторыми. Их необычайная сексуальная привлекательность для людей уже не объяснялась ни сатанинским колдовством, ни даже особыми феромонами, как считали учёные конца XIX века, — нынешние исследования ссылаются на не до конца изученные даже сейчас мозговые импульсы, а также просто на тот факт, что телосложение средней кхейры большинство мужчин-людей считают привлекательным. Склонность мужчин-кхейров внезапно погружаться в непродолжительный летаргический сон теперь тоже никого не удивляет, а способность их женщин к соблазнению, которой в войну активно пользовалась разведка нацистов, сейчас нашла своё применение в рекламе, моде и шоу-бизнесе.