Испорченные. Четыре маленьких жеребёнка

Луна закрыла копытами рот.

— Власть Дискорда отмечает первый случай восстановления баланса, нарушенного в сторону гармонии, — сказала Селестия. — Второй раз... когда ты стала Найтмер Мун.

Луна кивнула. Это имело смысл. Прежде источником гармонии был порядок, установленный тремя племенами. Дискорд обратил его в хаос. После периода власти Дискорда источником гармонии были две сестры.

— Не то чтобы в Эквестрии не может быть мира и гармонии, — сказала Селестия. — Баланс может сместиться в одном направлении, но когда он полностью переворачивается, когда одна из сторон попадает под угрозу быть целиком подавленной другой, вселенная вмешивается.

Селестия села перед сестрой и положила копыто ей на плечо.

— Все эти столетия я хранила надежду когда-нибудь вернуть тебя. Мысль меня сильно поддерживала, но также пугала меня. В конце концов, что бы помешало тебе снова меня оставить? Я должна была скорректировать дисбаланс до того, как ты вернёшься.

Селестия вновь взглянула на фальшивое небо. По нему двигались безмолвные грозовые облака.

— Знаешь, большинство пони проводили всю свою жизнь, думая, что мы всегда будем там ради них. Что мы вечны и бесконечны. И когда мы ушли... им стало не во что верить... — сказала солнечная принцесса. — Так что в некоторых местах, особенно в Кантерлоте, возникло новое... движение. Оно учило, что единственная подлинная ценность — удовольствие, а моё учение о дружбе — ложь. И столь многие поверили... как они могли не поверить? Я подвела их всех...

— Сестра, стой, — сказала Луна. — Ты слишком строга к себе...

— Пожалуйста, дай мне закончить, — сказала Селестия. — Эти пони когда-то верили, что мы вечны, а теперь думали, что нет. И они выбрали своим символом нечто вечное, у чего нет ни начала, ни конца. Круг.

— Нет... — сказала Луна.

— Большинство пони, присоединившихся к группе, считало, что это просто религиозное движение. Возможно, построенное на эгоизме, но не подразумевающее обязательного причинения вреда другим. Но была и верхушка организации. Внутренний Круг. Когда я вернулась после моего годового изгнания, я была в ужасе от того, что о них узнала. Как они довели свою философию до болезненных крайностей, находя удовольствие в причинении страданий другим. Они разбогатели за счёт пожертвований других членов Круга, и они использовали деньги для сокрытия отвратительных преступлений. Которые были ещё более устрашающими, чем деятельность современного Круга...

— Ты позволила им существовать так долго? — спросила Луна, в её голос вернулся гнев.

— Нет! — сказала Селестия. — По крайней мере... не тем. Моё возвращение заставило большинство членов Круга покинуть его буквально в ту же ночь. Те немногие, кто остались, были в основном из Внутреннего Круга. Я охотилась на них, я предала их правосудию. Всех, кроме одного. Основателя, лидера Внутреннего Круга.

— Изверг сбежал? — спросила Луна.

— Нет, — сказала Селестия. — Я позволила ему думать, что он сбежал. Но, по правде говоря, я его отпустила.

— НО...

Селестия подняла копыто, успокаивая сестру.

— Вспомни, что я сказала, моя любимая. Баланс. Круг слишком разросся. Но, позволив одному из них жить, я могла втайне наблюдать за ним. Я позволила ему уйти, и он сделал то, что я и думала: он возродил группу. Она ушла в подполье и состояла всего из нескольких элитариев. Причиняемый ими вред был довольно ограничен. Но Круг всё-таки существовал. И с тех пор, в той или иной форме, он был всегда. Каждые пару столетий он слишком разрастается, и я уничтожаю его. Но я позволяю нескольким членам бежать и сохраняю их знания и записи, и в течение десятилетия или двух какой-нибудь скучающий аристократ их обнаруживает и приводит в жизнь. Фансипантс думает, что возрождение им Круга — что-то революционное, но, по правде говоря, восемь других пони перед ним делали, в сущности, то же самое.

Селестия вздрогнула.

— И всё время я была вынуждена стоять в стороне и смотреть. Смотреть, как они предаются самому отвратительному злу, даже не давая им узнать об истинной цели их жалкого существования.

Солнечная принцесса посмотрела на сестру.

— Я твёрдо верю, Луна, что в мире нет более прекрасной, спокойной и счастливой страны, чем Эквестрия. Абсолютное большинство наших маленьких пони проживают мирную жизнь, полную дружбы и смеха. И они никогда не задаются вопросом о цене их счастья.

Селестия печально покачала головой.

— Но нам с тобой не так повезло. Нам приходится жить со знанием того, что для процветания Эквестрии мы должны позволить расцвести кое-какому злу.

— Я... я вижу, — сказала Луна. — Значит, ты позволяешь существовать клубу Фансипантса потому, что он сохраняет баланс, не давая ему полностью сместиться в сторону гармонии. И он делает это, не угрожая нашей земле целиком.

— Именно... — сказала Селестия. — Я слежу за списком его группы и за тем, чтобы она никогда не перешла границ этого города. Таким образом, миллионы пони защищены от бедствий и, с другой стороны, всего несколько сотен когда-либо пострадает за всё время мерзкого существования этого Круга.

— А как быть с теми пони, которые пострадают? Как быть с теми бедными невинными жеребятами? — сказала Луна. — Ты в конце концов попытаешься помочь им? Позволишь им узнать, что они страдали не просто так? Найдёшь какой-нибудь способ их исцелить?

— Я не могу себе позволить об этом думать, Луна... — сказала Селестия. — Мне нужно, чтобы эти жеребята росли, не зная правды.

— Но почему? — спросила Луна. Её голос дрожал.

— Круги существуют несколько поколений перед тем, как разрушаются и создаются снова. Это значит, им нужны новые члены, которые приходят на место тех, кто умирает. И довольно часто, — сказала Селестия, скрипнув зубами, — жертвы такого рода мучительств сами становятся мучителями. Так цикл замыкается.

Луна ахнула.

— Я не задумывала это как временную меру, — мрачно сказала Селестия. — Баланс должен сохраняться. Вечно.

— Сестра... — у Луны на глазах были слёзы. — Ты действительно хочешь сказать...

— Я не позволю ему вырасти, — сказала Селестия. — Но он должен быть вечным.

— Нет... сестра, должен быть другой способ!

— Он есть, — сказала Селестия. — Я могу уничтожить их маленький клуб и осуществить над ними всеми правосудие. И я могу стереть все следы его существования, не оставив ему шанса на возрождение. Я могу сделать это, и какое-то время всё будет замечательно. Но рано или поздно баланс потребует коррекции. И тогда ты снова можешь стать Найтмер Мун. Или, может быть, на этот раз испорчусь я.

— Пусть будет так, — сказала Луна. — Пусть лучше страдает одна из нас, чем поколения беспомощных...

— НЕТ! — вскрикнула Селестия, её голос эхом прозвучал по залу. — Нет! Я не позволю этому снова случиться! Мы с тобой не должны быть разделены!

— А почему? — крикнула Луна в ответ. — Почему моя жизнь должна быть ценнее жизней столь многих?

— Не должна! — воскликнула Селестия. — Я знаю, что не должна! Но я ничего не могу сделать... я не могу... Ох, Луна!

Селестия в глубоком стыде закрыла лицо копытами.

— Луна, я люблю их всех... каждого пони на нашей прекрасной земле... когда я смотрю на них, я не могу не видеть в них моих возлюбленных детей. Каждый из них значит для меня целый мир... И если мои чувства к ним объединить, они не войдут ни в какое сравнение с тем, насколько я люблю тебя.

Селестия посмотрела на сестру с выражением стыда и отчаяния на лице. Луна, не в силах ничего сказать, обняла Селестию.

— Однажды они все уйдут... Мне предстоит похоронить каждого из моих детей, — сказала Селестия. — Но мы с тобой, сестра, будем жить. Только мы вдвоём понимаем, что на самом деле значит вечность. Я жила тысячу лет, не имея никого, с кем могла бы разделить это бремя. Я не вынесу этого ещё раз. Ни на секунду.

Луна никогда не знала жизни без сестры. И теперь, вдруг, её ум поймал проблеск того колоссального одиночества, которое означала бы такая жизнь. Одна мысль об этом ужаснула её.

И тем не менее, Селестия выносила это одиночество тысячу лет.

— Даже вообразить не могу, на что это должно быть похоже, — сказала Луна. — Но мне правда жаль.

— Не смей извиняться, — ответила солнечная принцесса. — Лишь моё эгоистичное желание причина всего этого.

Луна нежно выпустила сестру из объятий.

— Наше эгоистичное желание, — сказала она. — Теперь я поняла, сестра. Пусть это и больно для меня, тебе не пристало нести эту вину одной.

Солнечная принцесса посмотрела на неё с огромной печалью. Луна посмотрела на Селестию так, как будто глядела куда-то далеко.

— Хотела бы я спасти их. Хотела бы я убаюкать каждого из этих бедных жеребят в моих копытах и забрать их туда, где они никогда больше не узнают боли и страха. Но более всего... — сказала Луна, — хотела бы я, чтобы моё желание спасти их было таким же великим, как и моё желание быть с тобой. Я никогда не теряла тебя так, как ты теряла меня. Но перспектива этого ужасала меня всю жизнь. Может быть, я не заслуживаю моего титула, думая так, но... будь я на твоём месте, я, возможно, сделала бы тот же выбор. Так что я понимаю, дражайшая сестра. И я не помешаю Собранию.

Селестия встала. Она ничего не сказала, но поцеловала сестру в макушку.

— Спасибо, — сказала она. — Если ты не возражаешь, я думаю на время уйти в мои покои. Я просто... очень устала.

— Конечно, сестра, — сказала Луна. — Я побуду здесь ещё.

— Хорошо, — сказала солнечная принцесса. Она пошла к дверям, которые распахнулись перед ней.

Селестия вышла, затем обернулась и посмотрела на сестру.

— Ох, Луна? Я очень, очень сильно прошу прощения.

— За что, сестра?

— За то, что превратила тебя в кого-то вроде меня, — сказала она, и дверь закрылась.

Принцесса Луна осталась одна в Пристанище. Нарисованное сумеречное небо вновь было чистым, без единого облачка.

Луна не хотела думать о том, что происходит где-то в городе. Она изо всех сил старалась забыть о том, что видела перед тем, как войти в Пристанище.

Но воспоминание нежданно промелькнуло в её уме.

Она летела над городом. И она увидела одного из них: члена Круга. Это была белая единорожка, она шла по поместью Фансипантса. С ней были четыре жеребёнка.

Одного из них Луна узнала.

И тогда новое воспоминание всплыло у неё в голове. Это был голос юного жеребёнка.

"Ух! Вы моя самая любимая принцесса!"

Его невинный голос снова и снова повторял эту фразу в её уме.

— Прости, маленький, — прошептала Луна. — Твоя принцесса подвела тебя.

И принцесса ночи заплакала под изображением сияющего золотом неба.

Продолжение: Серебряное небо. Четыре маленьких пони