— Не нужно выпендриваться, мистер Уолкер, — укоризненно сказал Ридкули, и Джеймс почувствовал легкую волну злорадства. — Оставьте это для сегодняшнего матча.
Все тело Ральфа напряглось, когда он изо всех сил старался не свалиться с метлы. Ему удалось, наконец, поднять ее в воздух на четыре фута от земли но, казалось, это все, на что он способен.
— Как мне заставить ее спикировать вниз? — спросил он, поглядывая на выкрутасы Зейна.
Джеймс покачал головой.
— На твоем месте я бы беспокоился о том, как бы не упасть с метлы вниз головой, Ральф.
Остальные уроки были менее интересными, только Основные заклинания и Древние руны.
За обедом Джеймс рассказал Ральфу и Зейну о событиях прошлой ночи. Он поведал им о световом устройстве Франклина, о разговоре за ужином, в котором обсуждали способности мадам Делакруа. Наконец, он поведал им о разговоре отца и профессора Франклина, который он подслушал, и какое отношение он имел к пророчеству о возвращении Мерлина.
— Так, — сказал Зейн, прищурившись и задумчиво смотря на стену сзади Джеймса. — Я правильно понимаю, у твоего отца есть мантия, которая делает своего обладателя невидимым?
Джеймс застонал от раздражения.
— Да! Но сейчас речь не об этом.
— Ой, ну прекрати. Я имею в виду, это же круче очков-рентгенов. Только подумайте, что парень мог бы сделать с мантией-невидимкой. А она пар не пропускает, как думаешь?
Джеймс закатил глаза.
— Я не думаю, что волшебник, который посвятил всю свою жизнь для создания самой совершенной невидимой мантии в мире, сделал ее для того, чтобы подсматривать в душе за девочками.
— Но ты же не знаешь этого наверняка, — нисколько не смущаясь ответил Зейн.
Ральф медленно жевал, размышляя:
— Значит, Франклин сказал твоему отцу, что есть волшебники в Штатах, которые проталкивают те же идеи, что и Прогрессивный Элемент? Равенство маглов и волшебников и все такое?
Джеймс кивнул.
— Да, но это всего лишь прикрытие. Я имею в виду, с каких это пор слизеринцы действительно хотели чего-то хорошего для мира маглов? Все старинные чистокровные семьи слизеринцев всегда были за то, чтобы раскрыть правду, именно так они и смогут захватить мир маглов в свои руки. Они считают маглов людьми второго сорта, не ровней себе.
Ральф выглядел странно взволнованным:
— Ну, может быть. Я не знаю. Но большинство людей, стоящих тогда во дворе, не были слизеринцами. Вы заметили это?
На самом деле, Джеймс не заметил.
— Это не имеет значения. Все началось со слизеринцев, с этими их лозунгами и значками Прогрессивного Элемента и прочей чепухой. Ты сам так сказал, Ральф. Табита Корсика раздавала значки всем слизеринцам. Она стоит за всем этим.
— Я не думаю, что она связана с этим делом, — сказал Ральф. — То, что Мерлин вернется из мира мертвых и все такое. Она просто считает, что мы должны быть честными ко всем: к маглам и волшебникам одинаково. Она совсем не собирается начинать войну, никаких таких глупостей. Я считаю несправедливым то, что мы не можем работать в мире маглов, состязаться с ними в играх и спорте просто потому, что мы волшебники. Если мы владеем магией, это не должно делать нас изгоями.
— Ты говоришь, как один из них, — сказал Джеймс сердито.
— Ну и что? — сказал вдруг Ральф, покраснев. — Я один из них, если вы не заметили. И мне не нравится то, как вы говорите о моем факультете. Все стало совсем другим с тех пор, как твой отец здесь учился. Если ты так беспокоишься о правде и истории, то ты должен выступить в Дебатах на эту тему. Может быть, Табита права насчет тебя!
Джеймс откинулся назад, открыв рот от изумления.
Ральф опустил глаза:
— Она хочет, чтобы я принимал участие в первых школьных Дебатах за команду А. Я думаю, ты знаешь, о чем тема. Они назвали это «Переоценкой предположений прошлого: правда или заговор?»
— И ты собираешься участвовать в ее команде? Ты будешь утверждать, что мой отец и его «дружки» сочинили историю о Волан-де-Морте, чтобы напугать людей и сохранить в секрете магический мир?
Ральф выглядел несчастным.
— Никто не верит, что твой отец сделал это, но…
Казалось, что он не знает, как закончить фразу.
— Отлично! — воскликнул Джеймс и вскинул вверх руки. — Это прекрасный аргумент! У меня нет слов! Ты будешь отличным партнером для Табиты, она может быть уверена.
— Но ведь есть вероятность, что твой отец не был на правой стороне! — горячо возразил Ральф. — Тебе когда-нибудь такое приходило в голову? Да, конечно, люди были убиты. Это была война. Но почему, когда убивали людей Волан-де-Морта, это была победа добра, а когда люди умирали на стороне твоего отца, то это считалось злодеянием? Победители пишут историю, ты знаешь это. Может быть, вся правда была исковеркана? Откуда ты можешь знать? Ты тогда даже не родился!
Джеймс бросил вилку на стол.
— Я знаю своего отца! — крикнул он. — Он никого не убивал! И он был на правой стороне, потому что мой отец хороший человек! Волан-де-Морт был кровожадным чудовищем, жаждущим власти, и был готов убить любого, кто бы встал у него на пути, даже, если то были его друзья. Возможно, тебе следует напомнить это, раз ты выбрал сторону людей таких, как он!
Ральф посмотрел на Джеймса и сглотнул. Джеймс знал в глубине своего сознания, что погорячился. Ральф был маглорожденным и все, что он знал о Волан-де-Морте и Гарри Поттере, прочитал только в последние две недели. Кроме того, все это Ральфу рассказали его товарищи по факультету, с которыми он отчаянно пытался найти общий язык. Тем не менее, Джеймс был в ярости вплоть до того, что хотел ударить его, главным образом за то, что тот не осмелился противостоять слизеринцам, которые были напрямую ответственны за предумышленную ложь об его отце.
Джеймс первый отвел взгляд. Он слышал, как Ральф собирал учебники в рюкзак.
— Да ладно, — попытался исправить ситуацию Зейн, — Я собирался пригласить вас встретиться после сегодняшнего матча, выпить сливочного пива с Гремлинами, но, может, в другой раз?
Ни Ральф, ни Джеймс ничего не сказали. Мгновение спустя Ральф ушел.
— Ты ужасно с ним обошелся, по-моему… — заметил Зейн.
— Я?! — воскликнул Джеймс.
— Прежде, чем ты начнешь оправдываться, — Зейн поднял руку в примирительном жесте, — дай мне договорить… я думаю, ты прав. Конечно, все это куча дерьма. Но это Ральф. Он просто пытается с ними подружиться. Понимаешь?
— Нет, — категорически возразил Джеймс. — Если только «подружиться» не означает, обливать грязью моего отца.
— Он не знает, что это ложь, — сказал Зейн, стараясь подобрать слова. — Он просто парень, услышавший это в первый раз. Ему хочется верить тебе, но он также хочет вписаться в компанию своего факультета. Ему просто не повезло, что все они горстка помешанных на власти придурков.
Джеймс почувствовал себя немного успокоившимся. Он знал, что Зейн был прав, но все еще не чувствовал сожаления о своей вспышке по отношению к Ральфу.
— Ну и что? Ты тоже новичок, который услышал это все впервые. Почему же ты не стараешься примкнуть к Прогрессивному Элементу и не произносишь их лозунги?
— К счастью для тебя, — сказал Зейн, обнимая Джеймса за шею. — Я попал в Когтевран, и там они ненавидят старика Волди так же, как и вы гриффиндорцы. Кроме того… — он выглядел слегка задумчивым. — Мне кажется, что Петра Моргенштерн по сравнению с Табитой, та еще горячая штучка.
Джеймс шутливо оттолкнул Зейна и застонал.
Они оба отправились в библиотеку делать уроки. Кноссус Шерт, профессор по Древним Рунам, следил за порядком, его толстые очки и длинные, тощие конечности в зеленой одежде делали его похожим скорее на богомола, сидящего за стойкой библиотеки.
Зейн переписывал теоремы по арифмомантии, хмурясь, когда он делал расчеты. Джеймс, не желая беспокоить его, но и не горя желанием делать свою домашнюю работу, вытащил утреннюю копию Ежедневного Пророка из рюкзака, куда он запихнул ее за завтраком. Он снова взглянул на ведущую статью, сжав губы в отвращении. В нижней части главной страницы Джеймс в раздражении заметил фотографию Табиты Корсики. Она выглядела, как всегда: разумной, вдумчивой и вежливой. Заголовок рядом гласил «Староста Хогвартса обсуждает прогрессивное движение в школе.» Чувствуя, что не должен читать ее, Джеймс пробежал взглядом несколько строчек в середине статьи.
«Конечно, мой факультет не верит, что эти разногласия способны нарушить гармонию в школе, но мы уважаем студентов других факультетов, которые выражают свою озабоченность, — объяснила мисс Корсика, ее глаза были полны сожаления из-за происшествия, но очевидно, она признавала обоснованность мотиваций ее сокурсников. — Несмотря на нежелание директора школы прояснить расписание будущих Дебатов, я уверена, что нам разрешат в соответствии с нашим планом провести дискуссию насчет практики и политики мракоборцев, а также высказать наши предположения в открытом и естественном формате».
Мисс Корсика, студентка пятого курса Слизерина, также капитан команды по квиддичу. «Моя метла изготовлена руками простых рабочих-маглов, — застенчиво пояснила она. — Они не имели ни малейшего представления о магических свойствах дерева, и, конечно же, я зарегистрировала ее в школе как магловский артефакт. Просто мне пришло в голову, что было бы неплохо попробовать что-то созданное нашими друзьями-маглами. Так случилось, что это одна из самых быстрых метел на поле, — добавила она, скромно кусая губы, — но я испытываю большое доверие к тем рукам, что ее создали, также как к заклинаниям, наложенным на нее».
Джеймс схватил газету и сердито ее перевернул, хлопнув по столу и получив замечание от профессора Шерта.
Невидящим взглядом он уставился на обратную сторону газеты. Как кто-то мог поверить в такую явно надуманную галиматью? Табита Корсика и ее магловская метла, сделанная по специальному заказу, были словно глазурь на торте, и она это знала. Когда Джеймс увидел ее во дворе, Табита давала интервью Рите Скитер. Джеймс вспомнил как журналистка, затаив дыхание, слушала девушку, и ее перо плясало по пергаменту. «Глупая, легковерная женщина», — подумал Джеймс. Хотя, судя по всему, она была просто верна себе и своей читательской аудитории. Джеймсу рассказывали о первой встрече его отца с Ритой Скитер во время Турнира Трех Волшебников. Тетя Гермиона раскусила ее секрет. Дело в том, что Рита Скитер была незарегистрированным анимагом, и ее животной формой был жук. В конце концов, Гермиона поймала журналистку, когда та была в форме жука, помешав ей на какое-то время продолжать нападки на правду с помощью лживых статей в Ежедневном Пророке. Сегодня утром Гарри сказал Джеймсу, что один из способов борьбы за правду не спорить с людьми, как Рита Скитер. Откровенно говоря, Джеймс предпочитал методы тети Гермионы тем, которые поддерживал его отец.
Пока он размышлял об этом, глаза его бродили по заголовкам и фотографиям на обратной стороне газеты. Неожиданно один заголовок привлек его внимание. Он наклонился над газетой, нахмурив брови.
«Проникновение в Министерство остается загадкой.
ЛОНДОН: Ночное вторжение на прошлой неделе в Центральный Офис Министерства Магии одинаково озадачило мракоборцев и чиновников, поскольку до сих пор на поверхности вопросы о мотивах взломщиков и возможности соучастников изнутри. Как мы уже сообщали, в начале прошлой недели, три гражданина сомнительного происхождения были арестованы утром в понедельник 31 августа по обвинению в проникновении и ограблении нескольких отделений Министерства Магии. Три предполагаемых грабителя, два человека и гоблин, были найдены во время обхода территории Министерства спустя несколько часов после обнаруженного взлома.
После осознания того, что эти лица были подвержены заклятию обезъязычивания, что сделало их неспособными реагировать на вопросы, все трое были отправлены под охраной в больницу магических болезней и травм Святого Мунго. Однако, при обыске подвергшихся атаке отделений, которые включают в себя Департамент международного сотрудничества, Управление денежного обмена, и Отдел Тайн, не было обнаружено никаких явно отсутствующих предметов или денег. Уголовные обвинения впоследствии были сведены к порче имущества и незаконному проникновению, и история, хоть и любопытная, была забыта до конца прошлой недели, когда стало известно, что никакие контрзаклятия не возымели никакого действия на болезнь обвиняемых.
«Это удивительно мощное заклятие, с участием значительной степени темной магии, — сообщил доктор Горацио Флэк, заведующий отделением по предотвращению заклятий в больнице Мунго. — Если мы не сможем снять его с этих людей до выходных, боюсь, они останутся такими навсегда.»
Как потом оказалось, один из обвиняемых, который был гоблином, Господином Фиклисом Бистлом из Сассекса, во время прошлых выходных начал реагировать на контрзаклятия.
«Он издавал похрюкивающие звуки, похожие на слова, — сообщила одна из медсестер, пожелавшая остаться неизвестной.
Вскоре после этого, на рассвете, господин Бистл был найден мертвым в своей комнате, по-видимому став жертвой не того лекарства, которое принесли ему по ошибке. Это вызвало множество сплетен и слухов, в результате чего расследование по делу о взломе возобновилось.
Кворина Грин, ведущий следователь по делу сообщила следующее:
— Сейчас мы заинтересованы больше всего в том, каким образом эти три человека смогли проникнуть в здание Министерства. Это никудышные жулики, не совершившие ничего подобного в прошлом. Мы не можем исключать вероятности соучастников, или даже своего человека в Министерстве. Смерть господина Бистла выглядит подозрительной, но все еще считается несчастным случаем. Мы можем только быть благодарными, -добавила госпожа Грин, — что ворам, видимо, ничего не удалось украсть, так как ничего не пропало.»
— Пойдем, — прошептал Зейн Джеймсу, отрывая его от чтения. — Я собираюсь улизнуть пораньше, чтобы немного попрактиковаться на метле. Хочешь со мной? Я хочу воспользоваться удачей Поттеров.
Джеймс решил, что было бы неплохо забыть все свои обиды и присоединиться к Зейну. Он даже подумал над тем, чтобы немного самому полетать на метле. Он снова свернул газету и убрал в рюкзак.
— А ты не мог бы мне показать тот трюк, когда ты резко остановил метлу и развернулся сегодня на занятиях по полетам? — попросил Джеймс Зейна, когда они побежали переодеваться.
— Конечно, приятель, — уверенно согласился Зейн. — Только не показывай его Ральфу, пока он не научится контролировать свою метлу в воздухе.
