Не кричите в тёмном лесу [в работе]

— Я не испытываю необходимости в подобной нервной деятельности, — отозвался он после паузы, как будто нехотя.

— Тогда почему не отвечаешь? Ну! Или это опять какие-то дурацкие распоряжения свыше? Рассказывай, что за булыжник.

— Это маскировка, — наконец разродился он.

— Уже интересно. И что она маскирует? — уточнила я.

— Не знаю, — сознался рыш. — Объект закрыт и от меня. Броня многослойная, сложносоставная.

— Совсем замечательно, — протянула я хмуро. — То есть там на самом деле с одинаковым успехом может быть и древний корабль, и таким экзотическим способом захороненный труп, и какая-то страшно разрушительная бомба, и компактная чёрная дыра, и новая Вселенная в сингулярном состоянии?

— Вероятность последних двух вариантов пренебрежимо мала, не рекомендуется принимать их в расчёт, — заметил собеседник.

— Спасибо! Ты не представляешь, насколько мне полегчало, — со всем доступным ехидством ответила ему. — Значит, ни с чем подобным вы не сталкивались?

— В моей личной памяти записей о подобных встречах нет, — отозвался рыш.

— Печально. Значит, будем выяснять сами.

Удостоверившись, что напарник остался в одиночестве и вроде бы не собирается влипать в неприятности в ближайшем будущем, а занят исключительно гигиеническими (в такие моменты землянин ненадолго отключал передачу сигнала с датчиков, я к этому уже привыкла) и бытовыми вопросами, я решила последовать его примеру. А потом можно и мозговой штурм устраивать.

Прикосновение чужого сознания, которое я ощутила где-то через полчаса, показалось уже привычным.

Сколько мы с ним знакомы? Сколько работаем вместе? Если подумать, ведь прошло всего несколько дней с того момента, как мы впервые покинули "Унлоа", направляясь в совместный рейс. При другом раскладе мы бы до сих пор спокойно перешучивались, я упрямо пыталась бы пробраться за щиты напарника... и всё.

А сейчас я чувствую его так, будто мы много лет рядом. Совсем рядом. Ближе, чем коллеги, любовники или друзья. Кажется, будто я знаю его целиком, от кончиков пальцев до кончиков волос — даже лучше, чем саму себя, потому что себя невозможно увидеть со стороны.

В эмоциональном поле землянина сквозила усталость. Такая... плотная, въедливая, психологическая усталость, которая накапливается по чуть-чуть, прячется за мыслями о плохой погоде и временном недовольстве жизнью. Усталость постоянного напряжения и настороженности.

Странное каменное яйцо вместе с шатами, их вирусом и непонятными пришельцами, уничтожающими цивилизации, временно потеряли всякий смысл. Больше всего мне хотелось сейчас оказаться рядом с Юрой и просто крепко-крепко обнять. Другого — большего — тоже хотелось, но без этого можно было обойтись, обнять же хотелось буквально до ломоты в суставах.

А через мгновение это ощущение странно преломилось, отразилось — и желание как будто воплотилось. Странные выверты сознания, но я действительно ощущала в этот момент тепло чужих рук и щекочущее висок дыхание, ладони чувствовали шершавую грубоватую ткань, а губы — ровный уверенный пульс под кожей у основания шеи мужчины. И это при том, что в инфополе ощущения тела отсутствуют вовсе. Во всяком случае, до сих пор я была в этом уверена. Просто общие галлюцинации? Или что-то такое, с чем мы прежде не сталкивались?

Не знаю, сколько прошло времени. Мы не двигались, совсем не стремились разбираться в происходящем и думали одну на двоих мысль — как хорошо было бы, чтобы это ощущение не кончалось. Почему-то так было легче дышать.

Идиллию совершенно запредельным с моей точки зрения усилием воли нарушил Юра. Стряхнул оцепенение, отбросил пришедшую следом за ним досаду, потом я почувствовала его глубокую, искреннюю благодарность, нежность и какое-то неоформленное, непонятное обещание. То ли того, что всё будет хорошо, то ли того, что мы непременно продолжим с этого места в реальности. Мне больше понравился второй вариант, но, зная напарника, пришлось смириться и с первым.

И мы сосредоточились на деле.

В инфополе огромный камень выглядел как камень, и это уже был повод всерьёз им заинтересоваться.

Дело в том, что в инфополе предмет кажется тем плотнее, чем больше в нём... наверное, информации. Или выше плотность вероятности возникновения каких-то изменений, больше степеней свободы и хаоса — я, честно говоря, не знаю, что именно говорит об этом современная наука, никогда не интересовалась. Простая материя, сгусток более-менее однородного твёрдого вещества до некоторой степени прозрачен. Понятно, что сквозь планету или просто толщу скалы просочиться не получится, но обыкновенные стены зданий почти не создавали помех. А этот обломок, определённо, имел недостаточные размеры для своей плотности. Кроме того, заглянуть в каменный монолит на некоторую глубину всё равно можно, а здесь граница пролегала неглубоко под поверхностью и была слишком ровной для естественного образования.

Подобной плотностью обладает человеческий разум, какие-то сложные биоэлектроныне приборы, а больше нигде я ничего подобного не встречала. И Юрий, судя по всему, тоже. Действительно — защита от проникновения, как говорил рыш? Или что-то иное?

Хорошо было думать об этой штуке, как о корабле, когда я наблюдала за ней со стороны. А сейчас, при виде плотного непроницаемого кокона, делалось не по себе.

"Может, ну его? — осторожно предложила я напарнику. — Может, мы не будем туда лезть? Может, это не его содержимое изолировали от окружающего мира, а окружающий мир — от него?"

Обмен мыслями напрямую, без необходимости их формулировать и "проговаривать" словами, безусловно быстрее и удобнее. Но сейчас мы могли позволить себе растянуть удовольствие, сделать вид, что спешить некуда и ничего особенного не происходит, а мы просто сидим рядом и болтаем. Во всяком случае, меня это успокаивало, а Юра не стал возражать. К тому же, я понимала, что как только разговор закончится, землянин вернётся обратно, и вполне сознательно хотела оттянуть этот момент.

"У меня такое впечатление, что ты в моё отсутствие развлекаешься чтением фантастики или вообще ужасов, — ответ землянина сочился ехидством. — Откуда такие странные мысли? Честно говоря, я почти готов согласиться с Кра, его версия выглядит наиболее логичной".

"А ты, по-моему, переобщался с этим психом и слишком уж разоткровенничался с ним. Мне кажется, он задумал что-то нехорошее, и вообще этот тип мне не нравится".

"Ну, положим, мне он тоже не нравится, но я сейчас не в том положении, чтобы выбирать собеседников, — отозвался мужчина, и мне стало стыдно за свои высказывания. В самом деле, можно подумать, у Юры там есть какие-то варианты или возможность отказаться! — Да и, если честно, этот пуль ещё не самый худший вариант: он умный и готов договариваться. Не знаю, сколько правды в его словах о Ре, составить своё мнение об этом большом начальнике я не мог, но Кра действительно уж очень резко изменил линию поведения. И как-то совсем неожиданно решил поверить в мою первоначальную историю. Возможно, такой приказ отдал кто-то сверху, ознакомившись с моим делом, или дело в вирусе. Но предположение о том, что раньше решения принимал именно Ре, а этот — просто выполнял его приказы, тоже имеет право на жизнь".

"Да, ты прав, но... Я очень боюсь за тебя, — призналась ему. — Ну, и за себя конечно тоже, но сейчас ты рискуешь гораздо больше".

"А уж как я за себя боюсь!" — заметил он весело.

"По тебе не заметно... И всё-таки, может, не трогать эту штуку?"

"И что там может быть по твоему мнению?"

"Да хоть бы бомба! Может, те, кто эту штуку подложил, оставили её как средство крайнего случая. Если местных не удастся уничтожить вирусом или ударом из космоса, если они разовьются достаточно, чтобы вскрыть этот подарочек, он бабахнет — и уничтожит всю планету. Может, по их морали уничтожение разумной жизни нормально, а вот угробить планету уже плохо, и делать это допустимо только в совсем крайнем случае".

"И зачем было подбрасывать эту штуку заранее, когда местные ещё из каменного века не вышли?" — полюбопытствовал Юра.

"Откуда я знаю! Это же инопланетяне. Хобби у них такое или религия. Мол, если мы не можем вас убить — вы достойны жить и решать свою судьбу, и коль решите самоубиться, это исключительно ваш выбор. Любопытство, между прочим, во всех поговорках до добра не доводит", — недовольно заметила я.

"У тебя хорошая фантазия, — похвалил пилот. — Согласен, такое тоже возможно, хотя лично мне в это трудно поверить. Да вообще всё возможно. Это может быть, наконец, живой представитель какой-то негуманоидной цивилизации, отсюда такая плотность! Вопрос в другом: что ты предлагаешь?"

"Попробовать предыдущий план. Пробраться на корабль, а там передать управление рышу", — не слишком уверенно предложила я.

"Хорошо, в таком случае, предлагаю совместить, — решил после короткого раздумья землянин. — Всё равно с этой идеей я со своего места никак не смогу помочь, и выяснить подробности можешь только ты. А я попробую договориться с Кра. Только не рискуй понапрасну, ладно? Будь осторожна".

"Ты тоже, — ответила и едва сдержалась, чтобы не прикоснуться к нему так, как в начале этого разговора. Не стоит сейчас отвлекаться, не до того. — И о чём ты хочешь договориться с этим отморозком?"

"Насколько я понимаю, лично я ему и даром не нужен, получить от меня какие-то знания он уже отчаялся. Если я как-то сумею ему помочь, он может в качестве ответной любезности отправить гавию обратно на орбиту и выкинуть в какой-нибудь сарыш. Или не гавию, а отдать нам какой-нибудь списанный спускаемый аппарат, неважно. Надо только придумать, как всё это ему преподнести. А можно предложить ему помощь в решении проблем с экологией. Мне показалось, он был искренен, когда рассуждал о них".

"А у тебя что, есть такие полномочия?" — опешила я.

"Нет, но предложить-то можно, — насмешливо отозвался напарник. — Подозреваю, конечно, он как и ты не поверит, но я ничего не теряю от такой попытки. Если честно, я даже не знаю, существуют ли у нас такие технологии и есть ли возможность как-то исправить здешнюю ситуацию. Впрочем, что-то мне подсказывает, даже если принципиальная возможность существует, вряд ли твоё или моё руководство займётся решением этой проблемы: она в любом случае непростая, а бескорыстная помощь таким агрессивным братьям по разуму вполне может выйти боком. Но это тоже решать не нам. Вполне возможно, что для решения проблемы достаточно излечить местных от этой странной болезни".

"Ты полагаешь, это она заставляет их совершать гадости? — спросила я с большим сомнением. — Да так болезнью любое преступление оправдать можно!"

"Я их не оправдываю, — мягко возразил Юра. — Но у меня есть одно предположение, что делает эта сфера. Ну, помимо снижения стремления к познанию окружающего мира. Помнишь, твой безбилетный пассажир говорил, что оно всё выпускает, но ничего не впускает, и действует на какую-то непонятную ему сферу эмоций?"

"Помню, говорил. И что?"

"Живые существа связаны через инфополе, даже если не способны пользоваться этой связью сознательно, и сильные изменения в одном существе влияют на окружающих. Например, в толпе страх, агрессия, как и радость, собранность, передаются от человека к человеку во многом именно через инфополе. А если представить, что некто не способен воспринимать эти сигналы, он оказывается отрезан от остального общества. — Юра зашёл издалека и, пожалуй, правильно сделал. Кажется, я начала понимать, к чему он клонит, и вряд ли сумела бы поверить этому выводу без такого введения. — Он не получает от окружающих никаких сигналов. Я не психолог, но логика подсказывает, что не сказаться на его поведении это не может. Мне кажется, такой человек не будет чувствовать себя частью общества во всех смыслах. Вполне возможно, что он посчитает себя стоящим {над} обществом. И при этом он, не чувствуя никакого отклика в инфополе, может спокойно творить, что заблагорассудится".

"То есть, переводя на простой язык, он лишается совести?"

"Утрированно — да, — согласился напарник. — Не только совести, но и сострадания, и жалости. Он может просто не понимать, что другие рядом тоже чувствуют боль, не задумываться об этом".

"Получается, космические злодеи, уничтожающие другие цивилизации, решили так избавиться от шатов?" — предположила я.

"Не обязательно, это может быть... не знаю, какой-нибудь естественный механизм регуляции численности. Эта планета на самом деле сильно перенаселена. Я же говорил, в истории Земли встречались и не такие чудовища, не валить же это всё на вирус и инопланетян! Может, это вообще один из возможных результатов эволюции разума, а не вирус, мы те ещё доктора".

"Ну да, это я даже со своими куцими знаниями истории понимаю, — вынужденно согласилась я. — А по поводу этой каменюки я попробую расспросить Анына, может, он что-то знает или слышал. Откуда она вообще взялась, при каких обстоятельствах и кем найдена. У них наверняка масса легенд на эту тему. Не просто же так они притащили сюда этот булыжник и выставили на всеобщее обозрение перед парадным входом".

"Согласен. А я пойду ждать, до чего додумается Кра. До связи".

Прощальное прикосновение, похожее на короткие быстрые объятья, и контакт прервался.

Я устроилась в кресле боком, обхватила руками колени и некоторое время сидела, уткнувшись в них лбом. Чувствовала я себя сейчас очень маленькой, слабой, уставшей и... обречённой. Больше всего хотелось крепко зажмуриться, а потом открыть глаза — и обнаружить себя на Лооки, на родной "Унлоа". Пусть пропадут пропадом все эти шаты, межгалактические маньяки и разумная пыль из неизвестной науке туманности! Я же не нанималась решать вселенские проблемы, я... домой хочу...

Ощутив характерную резь в глазах, я поняла, что сейчас заплачу. Если же я заплачу, то успокоиться сумею очень нескоро: сильного и надёжного землянина, благотворно влияющего на моё настроение, под рукой не было, оставалось полагаться только на саму себя. Увы, в данном вопросе эта кандидатура не вызывала доверия, а расклеиться совсем было бы сейчас очень некстати. Поэтому, совершив над собой героическое волевое усилие, я распрямилась, села нормально, встряхнулась и стёрла тыльной стороной ладони всё-таки выступившие слёзы.

— Так, минута рефлексии закончена, хватит, — решительно проговорила вслух. — Надо чем-то себя занять, а то от безделья и ожидания чего только ни придумаешь!

Кстати вспомнилось, что я с момента вылета с Лооки не давала телу даже лёгкой разминки, так что решила убить время до вечера зарядкой. Заодно взбодрюсь: говорят, физическая активность поднимает настроение.

Эх, знаю я, какая активность меня сейчас могла здорово порадовать! Только напарник у меня непрошибаемый, да ещё и находится вне досягаемости. Пошутила бы, что это он специально от меня сбежал, только смеяться некому. Даже мне самой не смешно.

Как бы то ни было, до ночи и появления Анына я в конечном итоге дожила, не ударившись в истерику и не рехнувшись от скуки.